Директору музея истории Корсунь-Шевченковской битвы тов. Н. Гупало
Прочитав Вашу статью в Архангельской областной газете «Правда Севера» от 17 января 1974 г. я, как участник Корсунь-Шевченковской битвы, хочу поделиться своими некоторыми, на всю жизнь памятными событиями.
Я служил в 33 Черкасской отдельной истребительно-противотанковой артиллерийской бригаде.
Командиром бригады был гвардии полковник тов. Ефременко, начальником политотдела бригады подполковник тов. Воронов А.
Наша бригада была сформирована в Гороховецких арт. лагерях и осенью 1943 года отправлена на 2 Украинский Фронт.
В пути следования мы узнали, что наши войска освободили столицу Украины – Город-герой Киев. Мы ликовали и воодушевленные успехами нашей доблестной Советской Армии, были полны решимости добить озверелого врага.
Наши эшелоны прибыли в район Золотоноши и вскоре вступили в боевые действия.
В районе Золотоноши в боях геройски погибли командир полка и его заместитель по полит.части, /фамилии их не помню/ и мы их с почестями похоронили.
Далее переправившись через Днепр приняли участив в ожесточенных боях в освобождении г. Черкассы.
Личный состав навей бригады, в том числе и я, приказом Верховного главнокомандующего от 14 декабря 1943 года были, удостоены благодарности, а наша бригада получила наименование «Черкасской». Наше соединение состояло из трех артиллерийских полков, входило в резерв Главного Командования, постоянно находилось в движении и в боях на самых трудных участках фронта.
Мы приняли активное участие в прорыве сильно укрепленной немецкой обороны и окружении в районе Звенигородка-Шпола 10 пехотных и одной танковой дивизии противника, за что 3 февраля 1943 года также удостоились благодарности Верховного Главного Командования.
Озверелый враг жестоко сопротивлялся, но дух наших воинов был устремлен вперед, к полней победе над врагом. Для нас не было непреодолимых преград, мы знали, что весь советский народ, вое миролюбивое человечестве вдет от нас полного разгрома немецко-фашистских захватчиков.
Нашему соединению за отличные боевые действия по уничтожению десяти дивизий и одной бригады 8 армии немцев, окруженных в районе Корсунь-Шевченковский, 18 февраля 1944 года и была объявлена благодарность.
Мне хочется вспомнить один из эпизодов тех памятных на всю жизнь дней.
Один из наших артиллерийских полков получил срочный приказ, сняться с занимаемых позиций и марш-броском перебазироваться в другой район боевых действий.
В то время немцы тщетно пытались пробиться к своим окруженным войскам в районе Корсунь-Шевченковский.
Рано утром мы прибыли в одну из деревень и заняли огневые позиции, /название деревни не помню/.
В деревне в то время наших стрелковых частей не было, стояли лишь четыре замаскированных наших танка, готовые встретить врага, местных жителей в деревне почти не было, но в хатах царила нормальная жизненная обстановка, печи были протоплены и в печах даже стояли сваренные в глиняных горшках украинский борт, жители, видимо предвидя предстоящий бой, ушли в леса оставшиеся с большим гостеприимством угощали нас всем тем, что у них было.
К обеду из-за холма, в сторону деревни, стали двигаться три танка. Мы не знали чьи они. Когда силуэт танков показался до гусениц, они остановились. Так длилось несколько минут, наши орудия огня не открывали, но все были готовы сделать первые залпы. Обстановка стела напряженной.
Потом немцы открыли ураганный артиллерийский огонь из дальнобойных орудий. Некоторые снаряды попадали в крыши хат и разрушали их, а большая честь их перелетала через деревню и разрывались в поле, не достигая цели.
Вслед за этим из-за холма стали вырисовываться силуэты немецких танков «тигр» с десантом автоматчиков на них. Танков было много и трудно было их сосчитать, одни появлялись из-за холме, другие скрывались в ложбине. Видно было, что движется танковая лавина с автоматчиками на бортах.
Было приказано подпустить танки противника на прямой выстрел наших орудий. Затем по приказу командира полка наши орудия и замаскированные наши танки открыли ураганный огонь по немецким танкам и их автоматчикам.
Подбитые передние немецкие танки стали останавливаться, другие же опережая их продолжали двигаться вперед, стреляя на ходу, некоторые с подбитыми гусеницами закрутились на месте.
Все громыхало от выстрелов и разрывов снарядов. С одного нашего танка, вышедшего на прямой поединок, слетела башня.
Было видно, что силы неравные, но наши солдаты дрались как львы,
Я же, командированный в данный полк из управления бригады, в звании лейтенанта, видя сложившуюся обстановку, организовал оборону из состава хозяйственного взвода и писарей штаба по моей команде был открыт огонь из стрелкового оружия с целью уничтожения бегущих и стреляющих с наставленными на животы автоматами немецких солдат. Было уничтожено много немцев из этого танкового десанта.
Наши ряды уменьшались, боеприпасы были на исходе. Стало известно, что наш командир полка, тяжело раненный, на машине вместе с фельдшером полка из под адского огня, по деревянному мосту, проходящему через глубокий овраг, вывезен в сторону леса.
Казалось, нет места где бы не падали осколки и не просвистывали пули. Помнится, я оказался на таком открытом месте, что пришлось пальцами рук скребать мерзлую землю, чтобы хоть немного ниже прижать голову к земле, перебежать за укрытие было невозможно.
Фашистские «тигры» продолжали двигаться, автоматчики беспорядочно строчили из автоматов, положение складывалось безвыходное.
Когда я перебегая за укрытие, то за хатой увидел крытую нашу штабную автомашину «полуторку». У меня созрела мысль, что надо спасать штабную машину со всеми документами от захвате немцами, /красного знамени в полку не было/. Тогда я бросился к машине, в то же время откуда-то выскочил и шофер. Я ему крикнул, чтобы он заводил машину. Когда я повернул голову, то увидел совсем близко три ствола немецких танковых орудий, тихо ползущих вперед и на ходу ведущих огонь, уничтожить их было нечем.
Я прыгнул на подножкуу штабной машины и приказал шоферу на скорости, что может дать машина ехать в поле в сторону леса. Снега не было, земля была промерзшей. И вот «полуторка» делая зигзаги на бешенной скорости помчалась неведомо куда.
Фашисты, видя уходящую из под носа машину, открыли по ней огонь из трех орудий танков. Снаряди ложились с недолетом, перелетом, по бокам, оставляя глубокие воронки, а машина умело маневрируя уходила из под огня.
Видя, что машину могут подбить, я приказал шоферу свернуть влево, к оврагу. Приблизившись к краю, машина юзом пошла в глубокий овраг, на дне которого была вода глубиной более метра.
К счастью, не суждено было ни единому немецкому снаряду угадить в машину, ибо автору этих строк было бы нечего вспоминать.
Открыв дверку кузова машины, мы вместе с шофером металлические ящики стали сбрасывать в воду, чтобы немцы не смогли ими овладеть.
Один из ящиков я успел вскрыть, там оказались печати и секретные документы, положить их было некуда, а железный ящик был тяжел, тогда я снял с себя ремень, шинель, гимнастерку, нижнюю рубаху, в которой рукава связал узлом и у меня получился своеобразный мешок. В этот «мешок» сложил содержимое железного ящика, надел гимнастерку на голое тело, а одеть шинель и ремень уже было некогда, слышен был вой немецких солдат и проносились автоматные очереди над оврагом. С шофером побежали по оврагу в сторону леса и когда овраг стал кончаться, над нашими головами выше на 10-15 см, прорезала автоматная очередь. И тут нас смерть миновала. Боеприпасов у нас конечно никаких не было, зайдя в лес мы стали кричать, в надежде на то, что кто-нибудь может быть откликнется, и действительно мы оказались впятером, но не знали куда идти. У одного из нас оказалась карта и мы примерно сориентировавшись отправились в поиски нашего штаба бригады. Выйдя из леса на опушку, мы обнаружили чью-то оборону. Они заметив нас сделали несло льне арт.выстрелов по нашей группе, один был ранен и мы его по очереди тащили не себе. Темной ночью с большими трудностями, голодные, мы все же разыскали штаб бригады. Содержимое в «мешке» я доставил по назначению и рассказал происшедшем бое. Стало известно, что из полка живыми остались 17 человек.
Наутро, я в составе группы разведчиков бригады выехал в деревню, где происходил бой. Не доезжая деревни, мы отправили двух разведчиков узнать положение дел в деревне. Вернувшись, разведчики доложили, что в деревне немцев нет. Тогда мы не машине въехали в деревню. И вот что мы увидели: Некоторые наши пушки были раздавлены гусеницами танков, автомашины-тягачи сожжены, даже резина сгорела, солдаты и сержанты расчетов лежали убитыми у орудий, кругом стреляные гильзы, пустые ящики и ни одного целого снаряда.
Нашу штабную машину немцы пытались вытащить, протащили ее по оврагу несколько метров, но это им не удалось сделать и они ее сожгли. Кругом валяются недогоревшие и разлетевшие бумаги из некоторых оставшихся в машине штабных ящиков.
Мой ремень, шинель фашисты конечно подобрали. Людей, находившихся в погребах немцы убили гранатами.
Начальник разведки штаба бригады майор Костюченко пропал без вести.
Рядом о деревней, как помнится, с северо-восточной стороны, находится кладбище. Кругом кладбища прорыт ров.
И вот что мы здесь увидели:
В полку служила старший лейтенант мед.службы-девушка, /фамилию ее не помню/, она оказалась убитой на середине кладбища. С нее фашисты сняли сапоги, раздели, живот изрешетили автоматной очередью, голову разбили прикладом, мозги переплелись с волосами.
В другом месте кладбища в куче кто-как лежали убитые фашистами наши офицеры. У них шинели от автоматных очередей были разлохмочены, головы разбиты прикладами автоматов, здесь же с разможенной головой лежал секретарь парткомиссии бригады капитан СПИРИН.
Немного подальше во рву кладбище один за другим цепочкой лежали расстрелянные сержанты. Тяжело было видеть эту картину.
Наши храбрые воины сделали все, что смогли и геройски погибли. Память о них будет вечно жить в наших сердцах.
Фашисты же своих убитых солдат и разбитые танки забрали с собой и откатились со своими остатками туда, откуда пришли.
Вот так прошел для нас один день войны.
Много горя и страданий принесли фашистские изверги нашему народу. Не суждено было сбыться сумасбродным планам фашизма.
Героическим трудом всего нашего народа, массовым героизмом наших Советских воинов враг был разбит, мы победили.
Славный боевей путь прошло наше соединение. Весной 1944 г. с 2 Украинского фронта мы выехали для пополнения в г. Волчанск, Харьковской области, осенью 1944 года вновь сражались в боях на 1 Прибалтийском фронте. В январе 1945 года были переброшены на 1 Белорусский фронт, участвовали в прорыве обороны немцев на р. Одер, геройски сражались при взятии Берлина и закончили войну в фашистском логове.
Осенью 1946 г.в г. Бернбурге за Эльбой наше соединение было расформировано.
За героические подвиги наше соединение удостоилось ордена Александра Невского, а личный состав награжден многими орденами и медалями. Я же приказом Командующего украинским фронтом Маршала Советского Союза И.С. Конева в 1944 г. был награжден орденом Красной звезды.
Товарищ Н. Гупале, я прошу Вас помочь мне установить название деревни, в которой произошел вышеописанный бой. Это для меня очень дорого, так как связано с памятью героической гибели моих товарищей, отдавших жизнь за торжество нашего правого дела, за построение прекрасного коммунистического общества на всей земле.
Мне тогда исполнилось 21 год, за 30 прошедших лет многое забылось. Люблю я машину и в настоящее время честно и добросовестно работаю шофером, претворяя в жизнь исторические решения нашей Партии и Советского Правительства по выполнению планов предрешающего года 9 пятилетки.
Вам и вашим товарищам большое спасибо от героически погибших и оставшихся в живых ветеранов Корсунь-Шевченковской битвы за организацию музея, в котором Вы свято бережете память о бессмертном подвиге советских воинов, пусть молодое поколение воспитывается на примерах мужества своих дедов, отцов, матерей и сестер, отстоявших свободу и независимость нашей прекрасной РОДИНЫ в годы Великой Отечественной войны.
С глубоким уважением к Вам /Е. Григорьев/
Григорьев Евгений Григорьевич, капитан запаса.
20 января 1974 года.
