Значит, ты, мил человек, собираешь рассказы ветеранов. Хм, а я еще подумал - кому это такой старый гриб занадобился? И тебя с этой надобностью к нам занесло! Надо же. Вот ведь тебе заняться не чем. И кому это сейчас нужно?
- Получается, что нужно.
- Сразу предупрежу, написать про меня книгу у тебя не получится. Ничего героического я совершить не смог…
- Ну да я уж постараюсь.
- Ну-ну. Так с чего же мне начать?
- Откуда родом и прочее...
- Родом я из деревни Малыгино. В октябре 41-го получил повестку. Собрали нас таких горемык в Нерехте, а с нее погнали пешком на юг. Пригнали в Нею. (Город Нея. Костромская обл. – Прим.). А уж оттуда попали мы Гороховецкие лагеря. Там стали фасовать: кто покрепче – на фронт, а кто дохленький – на Дальний Восток.
В феврале я уже оказался под Старой Руссой. Ну что…
10-е февраля 42-го года. Окопы. Народ в них сидит. Впереди деревня, да с немцами. Перед атакой постреляли по ней немного из «пушчонок». Потом тишина…
Пошла зеленая ракета! За ней народ по полю пошел. А немец уже ждет. Началось!
Много народу на этом поле осталось…
Я не стал оглядываться, и добежал. Не знаю как другие, но двоих я подсадил на штык точно. Мальчишку-сопляка, он уж оружие бросил, да мордатого фельдфебеля у пулемета.
- Многие рассказывают, что выбрасывали штыки…
- Бросали. Еще как. И танки бросали, и самолеты, и города. А я, видишь, не бросил, и пригодилось мне.
- Что потом?
- Потом немцы захотели вернуть деревню. И меня вечером того же дня ранило. Осколками крупнокалиберного снаряда мне повредило руку, а к голове намертво приколотило каску…
Ну что? Здравствуй наркомздрав! Привезли в город Омск, там худо-бедно подлечили. А пальцы-то прямые, не гнутся! Значит – не годен. Поставили в охрану на авиационный завод. Там охранял я проектное бюро, где сидели два изобретателя: Туполев, да и Ильюшин. Здесь в первый раз увидел пленных немцев. Небольшими партиями их стали привозить в Омск на строительство аэродрома. Ага… И показалось мне, что были они слегка не в себе. Ну да понятное дело – Сибирь это тебе не фунт изюма!
Осенью начали сколачивать Сталинскую Сибирскую дивизию. Нас всех из охраны вымели метлой подчистую через Ленинский райвоенкомат.
Привезли в Ногинск под Москву. Там формировался 8-й гвардейский артиллерийский полк в составе 6-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Так я попал в артиллерию.
Немного нас там поучили уму-разуму: постреляли мы из пушек и попрыгали с парашютом. Самолетов по нашу душу не нашлось, поэтому прыгали с вышек.
После учебы сунули опять под Старую Руссу, будь она не ладна. Дорог там нет, одни болота. Пушки тонут, лошади без сил, люди валятся с ног... Командир полка говорит: «Ну, тудыть-твою-растудыть, тоже мне воздушная артиллерия! И сами в этих болотах утонем, и пушки утопим!»
Но нет худа без добра. Пока по болотам ползли, нас решили перебросить под Курск. Поживем пока!
Прибыли под Старый Оскол. Стояли в красивой дубовой роще – отдохнули маленько.
Началось наступление на Белгород. На перекрестке дорог мне запомнилась табличка с надписью - «Даешь дорогу на Берлин!»
С июля по август мы безостановочно наступали. А 5-го августа перед самым Белгородом нас с марша бросили на прямую наводку…
Только вроде успели разложиться, как на батарею вышли немецкие танки. Командир орудия что-то кричит, да мы не слышим. А и не надо, и так все понятно. Пять пальцев показывает – пять снарядов, беглый огонь. Наши узбеки, знай, снаряды подтаскивают. Что-то мы даже немного и пострелять успели...
Трудно их в лоб-то бить. Но четырех наша батарея подожгла наверняка. Они горели прямо перед нами. Пока мы с этими возились, другие обошли батарею сбоку и раздавили два крайних орудия слева. Еще два, включая наше, попросту расстреляли в упор. Здесь меня опять ранило, на этот раз в правую ногу выше колена. С этого момента уже плохо помню. Вроде как семь человек поначалу у пушки-то было. Потом гляжу – пятеро вповалку лежат. Что-то мы еще с подносчиком узбеком ползали там, среди горящих танков, очумелые. Да вроде бы как по танкистам стреляли…
- Танкисты из подбитых танков?
- Так прыгают. А то еще бывало, прыгает, да горит. Одного в люке видел «копченого» – сидит, в рычаги вцепился.
- Большие танки Вас атаковали?
- Почитай среднего роду.
- Те танки, что раздавили батарею, прошли дальше?
- Когда они нас давили, им соседи «закатали» в борта. В лоб их тяжело взять…
- Сколько максимально идет снарядов по команде «беглый огонь»?
- Когда пять, когда и десять. Бывало, пушка накалится так, что меняли ствол. Если ствол горячий, снаряд до цели не долетает.
 |
Попал в госпиталь в Старом Осколе. Лежал себе почесывался. Вдруг подходит какой-то офицер. Смотрю – тоже раненый, рука не перевязи. Начинает меня уговаривать: «Слушай земеля. Я так понял, что ты с Нерехты. А я с Иваново. Получается, мы с тобой земляки. К тебе такое предложение. Проводи меня до дома, помоги чемоданы отвезти. Я не стал бы тебя просить, но как видишь, одна рука не действует. А от Иваново до Нерехты я тебя отвезу. Дома заодно и подлечишься. С докторами я договорился, они медицинскую карточку тебе дадут».
Что у него в чемоданах? Не стал я спрашивать, согласился. У парня на груди висело два Красных Знамени. А это, знаешь ли, располагает к человеку.
Поехали с ним на пару. Один чемодан он тащит, другой я несу. В Иваново нас встретила его родня. Угостили они меня, как следует, а наутро посадили на поезд до Нерехты.
С полгода я пролежал в 4-й школе у реки – долечивался. Потихоньку начал работать в госпитале санитаром.
В 44-м госпиталь решили перебросить ближе к фронту. Раненых – по другим госпиталям, а нас, санитаров – на пересыльный пункт. Главврач пришел и говорит: «Жаль мне, ребята, таких хороших санитаров отдавать. Ну, да не поминайте лихом. Прощайте!»
Опять я попал на фронт и пошел воевать…
- Что Вы испытывали, когда в третий раз ехали на фронт?
- Что испытывал? Пойди у барана, которого за рога под нож тащат, спроси, что он чувствует…
- В какую часть Вы попали?
- В артиллерийский полк 52-й гвардейской дивизии. Это уже 3-й Прибалтийский фронт.
Ночью в Эстонии мы форсировали реку Валга возле города с таким же названием. Немцы спохватились, начали крупным калибром гвоздить. Ой, да все по нам! Как даст, да прямо в пушку. Пикнуть не успели! Я кувырком полетел в реку. Очнулся в воде, а нога выше колена висит на честном слове. Рядом наша пушка лежит. Ствол в землю, а станины вверх торчат.
Меня тогда спас саратовский парень, наводчик Петя Чесноков. Он нашел меня в воде, помог, перетянул ногу…
Переправили нас через реку. Окончательно оклемался я уже в Ленинграде на Невском проспекте. Ногу мне ампутировали, а долечиваться отправили ближе к дому – в Ярославль. Комиссовался, стал работать в колхозе. И вот погляди, мил человек, как я там работал. Ты такого чудака как я нигде больше не найдешь. Работал тяжело и за копейки. Так старался, что занесли меня в книгу трудовой славы.
 |
Вот и весь мой сказ для твоей книги, мил человек. На этом давай с тобой распрощаемся…
| Интервью и лит.обработка: | С. Смоляков |
