Война началась в 1941 году, в год моего выпуска из школы. Я учился в Оренбургской области. Директор школы интересовался, кто куда будет поступать. Большинству ребят было рекомендовано в училище. Я сначала хотел поступать в военно-морское училище, списался с Севастополем. Потом взяли на учет в авиационное училище. Прошел комиссию. Получилось так, что нас зачислили и отпустили домой, сказав, что когда нужно призовут. Моих товарищей действительно призвали через три месяца, а я не дождался, поскольку мне пришла повестка в артиллерийское училище. Надо сказать, что эти три месяца нас, кандидатов в училище, собирали в военкомате и мы командовали внештатными взводами допризывной подготовки - готовили допризывников.
Ну, а как пришла повестка - тут же направился во Второе Ленинградское артиллерийское училище, которое было эвакуировано в Башкирскую АССР, в город Беловецк. Там 6 месяцев напряженной учебы по 12 часов - 8 часов уроки, 4 часа самоподготовки. Чему учили в училище?
Учили на командиров взводов. Я был в авировском дивизионе - дивизион артиллерийской разведки. Расчет данных для стрельбы. Контрбатарейная борьба. Разведка - глаза и уши артиллерии. Артиллерист может цель уничтожить, только когда видит или слышит куда стреляет. Дивизион АИР состоял из четырех батарей двух топографических, звуковой и фотобатарии. Профиль обучения был широкий.
Как я сказал, шесть месяцев учебы и сразу на фронт. Попал на Карельский фронт, в 471-й пушечно-артиллерийский полк. Всю войну в этом полку прослужил. Сначала командиром взвода, потом начальником разведподразделения, и закончил войну командиром батареи.
- А.Д. Какие орудия стояли на вооружении полка?
- В полку стояли на вооружение 122-миллиметровые пушки, 152-миллиметровые пушки-гаубицы. Сначала были гаубицы 1909 года. Их вскоре сдали и нас остались только 122-миллиметровые и 152-миллиметровые гаубицы-пушки. Их дальность стрельбы - 21 километр. А гаубица - 17,265 м. В конце войны я командовал батареей 152-миллиметровых пушек.
- А.Д. Какие задачи ставились?
- Мы вели контрбатарейную борьбу. Надо было засечь батарею противника. А что такое в лесу в Карелии засечь артиллерийскую батарею - это очень трудно. На деревьях, на высоте примерно 20 метров устраивали наблюдательные пункты, строили гнезда примерно на 3-4 человека. Наблюдали. Засекали сопряженным наблюдением. Определяли координаты и передавали на батарею. Для того, чтобы все было оперативно устанавливали круглосуточное дежурство. Были там офицер, разведчик и связист с телефоном. Дежурили по 3-6 часов. Холодно было. Как только заработала батарея противника, мы сразу привязывали координаты цели к местности и сообщали командиру дивизиона.
- А.Д. А немцы против наших батарей тоже так работали?
- Понимаешь, у нас была определенная норма снарядов - 3-4 снаряда на орудие в сутки. Все! Иной раз вижу цель, но не могу подавить. В конце войны, в 1944-м, стало больше снарядов, но до этого мы мучались. Были такие случаи, когда 30-40 снарядов выпустишь, а по моей батарее немцы выпускают 300-400 снарядов. Связь-то на проволоке держалась! Значит батарея без связи. Мы сначала хлебнули горя! А потом приспособились и стали делать укрытия. Отрывали окоп, а потом над орудием возводили сруб толщиной в метр и сверху пять, шесть накатов. Или другой раз 3-4 наката и метр камня. Чтобы укрытие не пробили немецкие 150-миллиметровые снаряды. Рядом рыли хорошие щели, там же боеприпас. Личный состав укрываем и выживаем. Огонь перестал, расчет к орудиям и начинаем его подавлять. Это артиллерийская дуэль. Кто-кого. Мы выигрывали только за счет точности стрельбы. Тут нужна хорошая подготовка, учет метеорологических данных, состояния материальной части, своиств снаряда. У нас были батерии звуковой разведки. Они имели шесть постов. По два поста у нас в распоряжении. По звуку засекают батареи противника и определяют координаты. Потом наши разрывы засекают и совмещают с данными немецких выстрелов. Ведут корректировку. Кроме того нашему полку было предана эскадрилья авиации. Я помню ей командовал старший лейтенант Опухтин. У них было несколько самолетов корректировщиков на базе ИЛ-2.
Огневая позиция. 104 стрелковая дивизия, Кандалакшское направление. 1943 год |
- А.Д. А как они помечали место расположения немецкой батареи? Или сообщали просто по радио?
- Мы им давали координаты. Ему сверху видно. Как ты батарею не маскируй, а все равно ее заметно. На снегу черные конуса выстрелов хорошо видны.
- Ваша батарея была четырехорудийная?
- Сначала двух. Не хватало материальной части. В конце войны были четырехорудийные.
- А.Д. Пушки хорошие были?
- Хорошие. Особенно 152-миллимитровая пушка-гаубица - очень хорошая. 37-го года. Новая пушка. Она имела 12 зарядов. Снаряды отдельно и гильза отдельно. Могла стрелять по навесной и по стильной траекториям, устойчивая, с хорошей точностью. Я командовал батареей - очень хорошее качество. Единственно что - тяга. В конце войны дали трактора американские. Они развивали 10-15 км в час. А поначалу у нас были трактора сельскохозяйственные 4-5 км в час, попробуй продвигаться.
Это было в Карелии в Усамо, в конце сентября 1944 года. Поступил приказ срочно возвратиться на железную дорогу, погрузиться. Приказ есть приказ. И вот мы 250 километров маршем. У нас эти трактора ЦТЗ-65, на солярке. На жесткой дороге у них подшипники летят, и мы когда совершили марш, то откровенно сказать, не на подшипниках въехали, а на металле. Подшипники - в муку. Нам дали сутки или двое. Подошли мастерские и срочно заменили все.
- А.Д. А снаряды?
- На машине подвозили. В наступальных операциях все было хорошо организовано. Если в обороне стояли, то сами ездили, а в наступлении были созданы специальные автомобильные батальоны, которые подвозили снаряды. Подъезжают к огневой позиции: "У вас какой индекс?" - "В540. - Это наш снаряд." Они заворачивают машины и разгружают.
- Как был организован перенос огня, когда вы делали артиллерийскую подготовку. Составлялся ли план переноса?
- Артподготовка когда шла, здесь было так: я должен был выложить столько-то снарядов, чтобы разрушить оборону. У нас огневого вала не было. Мы заранее выбирали цели, пристреливали, и по мере передвижения пехоты переносили огонь. Чтобы путь пехоте был расчищен. Наблюдатели двигались вместе с пехотой, или пехота сама имела связь с нами.
 Сальницкий Иван Трофимович (сидит справа). |
Смысл в том, что мне придают обычно батальон реже полк пехоты. Если дивизион действует в полосе олк, в его интересах, то батарея идет с батальонным командиром. Вблизи него я выбираю наблюдательный пункт и постоянно держу связь. Иногда просят там подавите, там подавите. Указываешь точную цель. Иногда доходит до курьеза. Пехотный командир хочет подавить все, а не пристреленные батареи, особенно вблизи своих войск, опасны тем, что можешь ударить по своим. Это дело каралось. У меня таких случаев не было. По своим не попадал. Я лучше добавлю полкилометра с первого выстрела, чтобы увидеть первый разрыв. Потом скорректирую, чтобы по своим не ударить. Обычно всегда с пехотными командирами находили общий язык.
- А.Д. Вас не беспокоили налеты немецкой авиации?
- Беспокоили. Конечно. Выбираем огневые позиции. Нам говорят: "В таком-то месте огневая позиция, будет ждать солдат, или поставленные маяки." Принимаем огневую позицию ночью. В это время подходит дивизион "Катюш". Если бы у меня время было, я бы сразу убрал оттуда свою позицию. "Катюши" сделали залп, на машины и ушли. А немцы подняли 9 Юнкерсов бомбить дивизион, а дивизион смотался. Они на батарею. Был переполох! Открытое место, прятались под лафетами пушек. Они отбомбили, кто в впопад, кто не впопад и ушли. Мне урок - не выбирай позиции вместе с дивизионом "Катюш". Были налеты авиации и на марше.
- А.Д. Потери были большие?
- Потери были. В Заполярье у меня был убит разведчик. Ранен был радист, погиб шофер на огневой позиции, он даже не мог выйти из кабины, осколком был ранен на смерть. Было еще несколько человек ранены. 1944 г. мы берегли личный состав, который прошел всю войну. За потери отчитывались. Должны были составлять отчетность утром и вечером. Утром по телефону, вечером - радиосводка. По телефону ограничивались данными. В тяжелых ситуациях письменно докладывали.
- А.Д. А вам полагались сто граммов?
- Да. Не каждый день пили. Редко, кто пил каждый день. Фляжка, правда, была всегда в запасе. Если пришел товарищ, угощу. Если сел с товарищем выпить немного, то командир взвода управления начеку - ни-ни. Тогда он управляет. Ответственность на нем. Гости приходят, говоришь командиру взвода управления: "Займитесь гостем, я не могу". Это было жестко. Командир полка за этим следил. Чтобы командиры не злоупотребляли.
- Хорошо вас кормили?
- Хорошо. В наступлении тяжело было с подвозом. Отставали не потому что не хотели, а просто не могли пробиться по дорогам, занятых войсками. Лучших шоферов назначали к кухне. Кормили хорошо. А иногда и по двое суток ничего не было. Были повара штатные. Были походные кухни, которые цепляли за машины. Пищу готовили на ходу.
- Какое у вас звание?
- Сначала лейтенант, потом старший лейтенант.
- А что Вы у немцев можете выделить положительного и отрицательного.
- Не могу сказать про отрицательное. Немцы умели стрелять. У них было преимущество в материальной части - больше было пушек. И больше было снарядов. Они их не жалели. Состязаться мы могли только за счет точности своего огня. А они могли сыпать, так что голову не поднимешь. У них разведка была неплохо организована, потому что если мы около переднего края выбирали наблюдательные пункты, мы видели их наблюдателей.
- А против наблюдательных пунктов их работали?
- Да. Они очень хорошо использовали наблюдательные пункты. В Карелии проводили маленькую операцию, они сыпанули на наш наблюдательный пункт, лишили нас связи. И начали бризантными снарядами сыпать. Но у нас в землянке рация была, так что ничего, справились.
- Рации были?
- Да. Но старались пользоваться телефоном. Только занимаем огневые позиции, как связисты шли в разведку, заменить кабель. Чтобы можно было при малом продвижении развернуться. Связисты тянули кабель. Это было железным правилом.
Из Карелии нас перебросили в Мурманск. Паромом через Кольский залив. И еще марш 60 километров на береговую. Мы заняли позицию числа 5-го Октября. Да, в ночь на на 6-е число, а 7-го числа началась артиллерийского подготовка. Была она 2 часа 30 минут. Дали нам со штабов цели, и данные, но готовили мы их сами. Самое тяжелое, то что орудия были не пристреляны. Пошел снег с дождем и целей почти не видно, авиация не могла подняться. Вся подготовка легка на артиллерию. У нас самое тяжелое направление. Большая и Малая сопки. Гранитный вал. Большие высоты. И очень хорошо подготовленные. На второй день после артиллерийской подготовки я перенес наблюдательный пункт на эту высоту. Что из себя представляет оборона? Если бы не было сосредоточено такое количество артиллерии и столько боеприпасов, то, конечно, эту оборону не прорвать было. Скалы были изрезаны глубокими траншеями, за траншеями доты и блиндажи на 10-15 человек и все тоже были соединены траншеями. И только крупный калибр мог завалить эти траншеи. Даже такое краткое знакомство с немецкой обороной оставило удивление ее качеством. Мы-то укрывались кое-как. Потом для артиллерии была очень сложная задача не отставать от наступающей пехоты. А было так, что противник задержит пехоту, мы подтянем артиллерию. Пехота пошла вперед. Мы мажем. Только наблюдательные пункты сумели переместить, а огневые позиции отстают. Дорог там очень мало было, они войсками заполнены, много речек, много переправ. Пушки тяжелые - 20 тонн. Сплошные колонны, подойдя к переправе, мы не могли сходу переправиться, сразу спрашивали, какая грузоподъемность. Легкую технику переправляют, а тяжелую в последнюю очередь. У нас командир бригады был Понякин, тот сам выезжал на переправу, сам с начальниками и комендантами договаривался и срочно пропускал. Доказывал, что пехота без артиллерии не может двигаться.
В наступлении такой принцип был, что днем мы поддерживали пехоту, а ночью мы подтягивали орудия, огневые позиции как можно ближе к переднему краю. Чтобы на дальность 15-20 километров мы могли поддерживать пехоту.
- А расстояние до передовой какое?
- От двух до пяти километров. Недалеко. Нам не выгодно за счет своей территории терять дальность стрельбы. Мы все это учитывали. Таким образом, огневые позиции мы каждые сутки меняли, а наблюдательные пункты и два и три раза в день. В зависимости от темпа продвижения пехоты. Сначала шли по Мурманской области, потом вышли на Киркинес. Нас снова поворачивают и на запад. И пошли на Эдем, населенный пункт Норвегии. Прошли много километров по различным населенным пунктам. Все население уходило в горы из зоны боевых действий. В лучшем случае оставались старики. Когда дошли, мы рассчитывали, что пойдем по Северной Норвегии, такой был настрой. Наступательный порыв был очень сильным. Люди были хорошо подготовлены. Когда мы зашли нам сказали, срочно приостановить движение. Была спланирована переброска в Мурманск на погрузку. На дороге мы были остановлены, прошла норвежская армия, которая в нашем тылу выгрузилась. Все солдаты хорошо обуты и одеты. А мы в кирзовых сапогах, у которых подошва проволокой прикручена - все прело, постоянно в воде. Они в новеньких шинелях, в ботинках. Пошли освобождать Норвегию. Зависть наших солдат была очень велика, что не нам досталось освобождать, а Королевской армии, которая всю войну просидела в Англии и тут высадилась. Народ уже начал возвращаться в поселки, встречи были очень хорошие, особенно хорошо нас встречали люди старшего возраста - рыбаки, были связаны с русскими рыбаками, немножко владели русским языком, можно было объясниться. Хорошо встречали, восхищены были действиями наших войск. У нас был приказ: не допускать мародерства. И я скажу, что наши солдаты, несмотря на то, что многие лишились родственников, но на территории Норвегии, никто не мстил. После Норвегии нас перебросили на Печерскую область. В декабре месяце подали нам корабль "Диксон", водоизмещением 14 тысяч тонн, погрузили два полка, материальную часть и отправили в Мурманск. Перед Новым годом мы были в Мурманске, потом Кировская область. Там из полка сформировали артиллерийскую бригаду. Конец войны нас то на Запад - отставить, то на Восток - оставить. В Кировской области как осели, так и остались до конца войны.
Интервью: Артем Драбкин Лит. обработка: Артем Драбкин |
