Родился 21 октября 1923 года в селе Юлово Городищенского района Пензенской области. В 1941 году окончил педагогический техникум в Саратовской области со званием «народный учитель». В июле 1941 года был призван в ряды Красной Армии. В ноябре 1941 года поступил в Вольское военное училище химическое защиты, которое окончил с отличием в июле 1942 года в звании лейтенанта. Затем был назначен на должность начальника химслужбы 606-го стрелкового полка 317-й стрелковой дивизии, в составе которого принимал участие в боях на Закавказском и Северо-Кавказском фронтах. После окончания трехмесячных курсов переподготовки офицерского состава был назначен начальником химслужбы 1169-го армейского артиллерийского полка, в составе которого участвовал в боях под Новороссийском и по освобождению Крымского полуострова. После преобразования полка в 55-ю артиллерийскую бригаду был назначен начальником химслужбы бригады. В составе бригады принимал участие в боях на 1-м Украинском фронте. Войну закончил в Праге в звании капитана. Был награжден орденом Отечественной войны 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За взятие Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» Был ранен и контужен. После войны продолжил службу в Вооруженных Силах СССР. В 1956 году был уволен из армии в звании майора и в должности начальника химслужбы танкового полка. Затем остался жить в городе Выру Эстонской ССР, работал на мебельном комбинате, прошел путь от мастера до начальника цеха. Заочно окончил Выруский индустриальный техникум. В 1964 году был переведен в Нарву. Работал на Нарвской мебельной фабрике: в 1964-1969 годы — начальником отдела снабжения, в 1969-1985 годы — заместителем директора фабрики по снабжению. На заслуженный отдых вышел в 1995 году. За трудовые успехи был награжден орденом «Знак Почета» и Почетной Грамотой Президиума Верховного Совета СССР. «Почетный ветеран труда Нарвского мебельного комбината» (1980). Был заместителем председателя городского Совета ветеранов войны.
И.В. Начать нашу с вами беседу, Николай Дмитриевич, мне хотелось бы со следующего вопроса: вы где родились?
Н.П. Родился я, значит, 21-го октября 1923-го года в селе Юлово Городищенского района Пензенской области.
И.В. В крестьянской семье?
Н.П. Да, в крестьянской.
И.В. Где проходили ваши детские годы?
Н.П. А вот до 15 лет, знаешь, я в Пензенской области жил. Вот в этом селе, значит, я окончил семилетку, а в 1938 году переехал в Саратовскую область.
И.В. С семьей переехали?
Н.П. Да, с семьей. И там, в Саратовской области, в 1938 году я поступил в Городищенский педагогический техникум. Это, значит, было уже в 1938-м году. И в 1941-м году в июне месяце, в начале июня, я окончил его, этот техникум. И получил я по окончании этого техникума звание народного учителя. Я имел правило преподавать, значит, с первого по четвертый класс все предметы, а в пятом, шестом и седьмом классах я уже имел преподавать историю, географию и математику. А потом война началась: это было 22-го июня 1941-го года.
Н.П. Как вы узнали о начале войны? Чем начало войны вам, собственно, запомнилось?
Н.П. О начале войны я так узнал. Мы еще тогда, значит, были в техникуме. Нам выдавали как раз документы еще об окончании этого техникума. В техникуме, я помню, собрали что-то вроде митинга. В общем, там у нас вроде бы студенты собрались. И организовали, значит, митинг по случаю начала Великой Отечественной войны. После этого выдали нам документы и мы разъехались по домам. Я-то жил в семи километрах от этого города Хвалынска, где я, собственно говоря, и закончил этот техникум. Ну и я домой пошел. И в июле месяце, в конце июля 1941 года, меня взяли в армию.
И.В. Вы добровольно в армию пошли?
Н.П. Нет, туда меня, значит, взяли уже по закону. Значит, был такой закон: при наличии среднего образования, а техникум — он как раз и давал среднее образование, при возрасте 17 лет и 8 восемь месяцев — уже брать людей в армию на законном основании. То есть, в 17 лет могли уже людей брать в армию по закону. И вот, значит, когда нас призвали в армию, мы в начале вроде как отправлены были в Саратов. В Саратове мы находились месяца два или три. И где-то уже примерно в октябре — в ноябре 1941 года нас, нашу группу, перебросили в город Вольск. И там нас, значит, уже направили на учебу в Вольское училище химической защиты. Где-то в октябре или ноябре месяце 1941 года это произошло.
И.В. Как так получилось, что вас в это училище направили? Вам предложили туда поступить?
Н.П. Ну там уже нас никто не спрашивал об этом. Просто отбор делали и направили туда.
И.В. А как получилось, что именно в будущие химики вас определили, как вам кажется?
Н.П. Ну, вероятно, потому, что у меня тогда была хорошая очень успеваемость. Ну у меня, знаешь, с учебой шло всё очень хорошо. В области химии я, как говорят, умел хорошую успеваемость, - дружил с этой химией и в этой части очень хорошие знания у меня были. Нас предварительно, конечно, проверяли. Ну и, значит, в результате этой проверки как раз и отобрали нас. Вроде где-то около человек двадцати или около этого нас отобрали и направили в Вольск в химическое училище. В октябре или в ноябре, где-то так вот около этого нас туда отобрали. И значит, в июле 1942-го, в начале июля, я уже был выпущен с группой курсантов досрочно из этого училища. Присвоили мне после окончания этого училища звание лейтенанта и направили на Северо-кавказский фронт.
И.В. Что в училище изучали?
Н.П. Знаешь, нам так в училище, как и в обычных пехотных училищах, преподавали общевойсковую тактику и отработку оборонительных и наступательных боев. Но вместе с тем изучали всякие отравляющие вещества, дегазацию, огнеметы, специальные комбинезоны, противогазы, убежища... Но это, собственно говоря, не было главным. Главное было то, что потом мы три годы провели на войне.
И.В. Училище вы с отличием закончили?
Н.П. Ну да, отлично все у меня там было. Только у кого все было отлично, из училища досрочно и выпустили: им присвоили звания лейтенантов и отправили на фронт. А основная масса осталась. А в училище этом в городе Вольске, значит, всех нас обучали организации химической защиты. Это, так сказать, вопрос касается, что называется, области химии.
И.В. Куда именно, в какую часть и в какой должности вас направили с училища?
Н.П. С училища направили меня на Северо-кавказский фронт. Я был назначен на должность начальника химической службы стрелкового полка. Это был стрелковый полк 317-й дивизии 44-й Армии. Кстати, везли нас сначала в эшелоне, а потом на самоходных баржах через Каспийское море до Махачкалы. Уже из под Махачкалы мы прибыли на фронт.
И.В. Первые бои где у вас происходили?
Н.П. Первые бои у нас были в районе города Грозного, это - на территории Чечни. Это в 1942-м году было: где-то в августе 1942-го года. И так я непосредственно начал воевать. Мы в пехоте, в окопах все сидели. Не в окопах только были командир полка и начальник штаба полка, а мы, все остальные офицеры, были буквально, может, за 200-300 метров от переднего края.
И.В. В чем состояла основная ваша задача на фронте как начальника химслужбы полка?
Н.П. Задача была такая: следить, чтобы все солдаты, офицеры имели индивидуальные средства противохимической защиты, имели противогазы и так далее. И при надобности у нас тоже были автоматы. Мы вступали также и в бой, как остальные.
И.В. И вам приходилось вступать?
Н.П. Конечно, приходилось. И из автомата тоже стрелять приходилось. А как же? Противник — он же временами пытался нас вытеснить из окопов и занять наши позиции.
И.В. До какого времени на Кавказе вы воевали?
Н.П. Ну воевали мы, значит, так. Сначала мы в районе Грозного были, потом - в районе Владикавказа — сейчас это столица в Северной Осетии. Раньше он, этот город, Орджоникидзе назывался. Там, помню, немец всё пытался прорваться к военно-грузинской дороге. А затем по этой военно-грузинской дороге он хотел прорваться к городу Баку. А город Баку являлся в то время основным поставщиком горюче-смазочных материалов. В Баку же нефть добывалась из Каспийского моря. И вот мы, значит, там сдерживали немца. Он не дошел до начала военно-грузинской дороги где-то семь километров. И вот мы его в районе города Орджоникидзе, сейчас это — Владикавказ, остановили. Почти семь километров он не дошел до начала этой дороги. Ну а потом нас перебросили. И, значит, в январе 1943-го года мы пошли в наступление. Потом меня в январе отправили на трехмесячные курсы переподготовки как бы. В апреле я закончил эти курсы. И курсы я эти я проходил в гороховецких лагерях в Горьковской области.
И.В. А что это были за курсы?
Н.П. Они были тоже по моей специальности. Значит, это были курсы в направлении совершенствования изучения противохимической защиты войск. И после окончания этих курсов, в мае месяце, опять же я был направлен на Северо-Кавказский фронт. Но уже я был назначен начальником химической службы артиллерийского полка. То есть, стал начальником химслужбы полка, но только не стрелкового, а артиллерийского полка. Попал я под станицу Крымская Краснодарского края. И там, значит, так было. Там была какая-то короткая задержка. Потом мы пошли в наступление, освободили, значит, и дошли до района Новороссийска. В общем, пришли под Новороссийск. В сентябре 1943 года это было. В это время я участвовал под Новороссийском в боях. Потом в сентябре, но я уже не помню точно, когда именно, мы пошли опять в наступление, и на сей раз освободили город Новороссийск. Потом бои были на «Малой земле», я тоже там участвовал в боях. Там десант высаживался, а мы его, значит, поддерживали своей артиллерии.
Потом мы, значит, пошли в наступление и освободили Таманский полуостров: вот, например, такие города, как Анапа, Темрюк. Значит, где-то в октябре 1943-го года мы эти территории освободили. После этого мы где-то месяц стояли, пополняли живой силой воинской части. В ночь со 2-го на 3-е ноября десантом через Керченский пролив мы высадились на Керченском полуострове в Крыму. Я там был старший группы. В общем, меня командир полка назначил старшим. Там было где-то 8 или 9 человек у нас в группе: там у нас были разведчики и наводчики. То есть, те, которые корректировали огонь артиллерийский. Мы высадились десантом в ночь со 2-го на 3-е ноября 1943-го года. И там заняли плацдарм, отвоевали его у немцев. Он, этот плацдарм, находился между Азовским и Черным морем глубиной восемь километров и шириной семь километров. Это — окончание керченского полуострова. Там мы простояли в обороне до апреля 1944-го года, на этом вот пятачке. В начале апреля 1944-го года мы пошли в наступление. И отвоевали, по существу, весь Крым, освободили города Симферополь, Севастополь. Уже в мае мы фактически очистили весь Крым от немцев. То есть, освободили города Симферополь и Севастополь.
И.В. Дальше где ваш путь проходил?
Н.П. А дальнейший путь так, значит, у меня проходил. Месяц примерно у нас проходили передышка и переформировка. Потом на базе полка, в котором я вот был, организовалась бригада артиллерийская. И вот я был назначен тогда начальником химической службы этой бригады. То есть, на базе полка, с которым я был, была создана бригада, в которой я был назначен начальником химической службы. Бригаду переправили из Крыма, ну после, так сказать, освобождения Крыма, на 1-й Украинский фронт под город Тернополь. Там нас в своем составе влили в 5-ю гвардейскую армию. Как бы наша отдельная артиллерийская бригада вошла в состав 5-й гвардейской армии под Тернополем. И там мы, значит, пошли в наступление. Я уже сейчас и не помню, какой это был месяц, но где-то к августу 1944 года, в конце августа, мы начали наступать. За это время мы освободили Украину, вошли в Польшу и форсировали реку Висла, после чего закрепились на Сандомирском плацдарме. Был такой плацдарм — Сандомирский, это — за вислой. И на этом Сандомирском плацдарме мы простояли до января 1945 года. В январе 1945-го года пошли мы снова в наступление, освободили Польшу и вошли в Германию. Но когда освобождали Польшу, то там где-то южнее Варшавы мы прошли. В Варшаве я вообще бывал, но в составе этой бригады тогда - нет. 5-я гвардейская армия — она прошла южнее. И дальше, значит, мы так двигались. В Германии мы, значит, достигли рубежа южнее Берлина. Это 5-я гвардейская армия, которая была там, так двигалась. Затем ее повернули на юг, после этого мы освободили город Дрезден в германии. Это было уже в начале мая месяца. В общем, это был или конец апреля, или же начало мая 1945 года. И после освобождения Дрездена нас направили на Прагу, в Чехословакию. И войну я закончил под Прагой 9-го мая. Ну Прага — это же главный город Чехословакии.
И.В. Как узнали о конце войны, помните?
Н.П. Ну а как же? Под Прагой мы тогда стояли. Как объявили, что Германия капитулировала, что война окончена, мы тут же всей бригадой собрались. Значит, командир бригады собрал нас всех на митинг и официально объявил о том, что Германия капитулировала, война окончена, Советская Армия победила и разгромила фашистов.
И.В. Где, на ваш взгляд, у вас самые тяжелые бои проходили?
Н.П. Самые тяжелые бои были под Новороссийском. Это было в 1943-м году, когда там мы десант высаживали. Тяжелые были бои также в Крыму. Особенно - когда также десантом высаживались. Тогда у нас там, конечно, многие потонули при высадке. Были очень тяжелые бои и на Сандомирском плацдарме.
И.В. С какими основными трудностями вы сталкивались как начальник химслужбы полка во время войны?
Н.П. Трудности, конечно же, были. Но трудности мне сложно какие-то выделить. Ну трудности везде были. Особенно вот когда в пехоте был, они были, да и в артиллерийском полку они тоже были. Трудности все время возникали. Всякое бывало! И приходилось, например, нам по нескольку суток не кушавши воевать. Положение тогда у нас было такое, что ну просто невозможно было головы поднять. Противник так нас обстреливал, что невозможно было пищу принимать. На Керченском полуострове, в боях под Новороссийском в 1943-м году тоже были большие трудности. Вот, помню, когда мы, например, на Керченском полуострове в 1943-м году воевали, то там мы закапывались в землю, как говорят, насколько сил хватало. На Сандомирском плацдарме тоже тяжелые были бои.
И.В. Скажите, не помните ли вы такого, чтобы велись разговоры о готовности немцев применить химическое оружие. Вы ведь все-таки начальником химслужбы были...
Н.П. Знаешь, немцы готовились его, это оружие, применить, но практически применить не успели. Но мы, знаешь ли, готовы были к защите. Мы противогазы, средства защиты получали. Одежда у нас уже была такая специальная для защиты тела. Такие импрегнированные и прорезиненные костюмы, помню, разные были.
И.В. Насколько серьезно химработа налажена была у вас в полках, где вы во время войны служили?
Н.П. Как и было положено. Как требовалось по уставу, как требовали того приказы, так все и было наложено.
И.В. Такого не было, чтобы с этими задачами не справлялись?
Н.П. Наверное, нет. Я не помню таких случаев. Удавалось все выполнять, как и положено.
И.В. О роли случайности на фронте что можете сказать?
Н.П. Бывали такие у нас случаи. Например, под Новороссийском и во время высадки десанта в Крыму такое было. Мы переправлялись на керченский полуостров на маленьких ботах. Боты - их так называли. Они были как лодка, но — по размерам были все же побольше обычной простой лодки. Это было в 1943-м году, в ноябре месяце. Так нам только удалось буквально в какую то долю секунды спрыгнуть с бота в воду, как тут же снаряд разбил этот бот. Вот буквально. И даже не оставались там никто. Но некоторые так там и погибли, потому что не успели спрыгнуть в воду. Там столько всего было! Конечно, очень тяжело иной раз было во время войны. И только молодость, здоровье, ну и как бы молодой организм способствовали тому, чтобы мы смогли перенести все вот эти тяжести. Так было во время войны. Причем, прямо надо сказать, никакого чувства боязни или осторожности какой-то не было у нас. Мы шли в бой, выполняли задачу, как будто это - само собой разумеющееся. Считали, что вот надо идти. Как будто это наша обязанность была. То есть, вот когда мы должны были выполнить задание, выполнить те или иные боевые задачи, которые были нам поставлены, никакого чувства боязни не было. Чтобы говорили: «Ой, как страшно!» - никогда никакого тогда не было. Вот что характерно для того времени: вот как будто мы должны, непременно должны были выполнить ту задачу: победить, как говорят, фашиста, фашистскую Германию, фашистскую армию.
И.В. То есть не было страха?
Н.П. Вот я и говорю, что чувства страха никакого не было. Как будто я должен был выполнить и должен был идти на все эти тяжелые испытания. Никакого чувства страха! Люди настолько были пропитаны патриотизмом, мужеством и желанием как можно быстрей, как говорят, покончить с этим ненавистным врагом — с фашистской Германией, что не боялись ничего. Вот этим пониманием чувства ответственность были пропитаны все буквально. Это, я так думаю, один из факторов, одна из причин, почему победила Советская Армия в этой войне. Потому что под чувством необходимости, под чувством патриотизма все складывалось.
И,В. Лично вам приходилось участвовать в атаках?
Н.П. Приходилось. Мы под Грозным, когда проводили бои, а именно - разведку боем, то есть, улучшали свои позиции, ходили в атаку. И в Крыму во время высадки десанта это тоже делали. Ну а так сейчас столько лет прошло, что многое уже и забылось теперь.
И.В. Как вас награждали во время войны?
Н.П. У меня — два ордена Отечественной войны и орден Красной Звезды.
И.В. За что вы были награждены этими орденами?
Н.П. Орден Отечественной войны я получил за наступательную операцию — проводилась Висло-Одерская операция такая. А за освобождение Крыма и за десант в Крыму вот орден Красной Звезды я получил. Ну а второй орден Отечественной войны — после войны.
И.В. Всегда ли верили в победу? В первую очередь имею в виду начальный период войны...
Н.П. Конечно, мы всегда были уверены, что рано или поздно наша Советская Армия победит, что это временное явление, что немцы глубоко зашли так на территорию Советского Союза.
И.В. Как строились у вас отношения с подчиненными на фронте?
Н.П. Отношения были нормальные. Чисто деловые нормальные были у нас отношения. Никогда не было каких-то скандалов или серьезных трений. В этом отношении всегда я общий язык находил с подчиненными. Я ладил и находил взаимопонимание. Конечно, на работе встречаются люди разные разных характеров, разных способностей. Идеально не может быть всего. Не может быть такого, чтобы все было идеально. Конечно, может быть, по работе на фронте и возникали какие-то сложности. Но как-то удавалось гасить все трения и все эти возникающие проблемы. В общем, удавалось их как-то решать... А такого понятия, как дедовщина, в армии не было. Никакой дедовщины! Даже вообще такого и слова-то не было в то время.
И.В. Когда проходили по Германии, встречались ли с мирным населением?
Н.П. В Германии я был. Ведь мы когда освободили Польшу, то потом шли и по Германии. В общем, тогда мы вышли на рубеж южнее Берлина, после чего нас повернули на юг, на город Дрезден. Ну что сказать о местном населении? Но мы его почти не видели. Оно все уходило на запад. А если редко встречались, вот это было, например, в районе Дрездена, я откровенно скажу, что я не знаю случаев, чтобы что-то такое было. Вот на Украине были случаи. Там бандеровцы против нас действовали. Вот там я, например, даже помню случаи, что они убивали, просто ну вырезали наших людей. Мы же тогда Украину освобождали. Я лично не сталкивался с этим, конечно, но у нас случаи были в бригаде (я был уже в бригаде, а не в полку), что погибали наши люди от рук бандеровцев. Сейчас уже, знаешь, тяжело про всё это говорить... Я ведь, считай, с августа 1942 был уже на фронте, и так - до конца войны... Единственное, что еще обо всем этом можно сказать, так это то, что благодаря выдержке, благодаря молодости удалось пережить и перенести все это, эту войну. И так, конечно, тяжело и трудно все это описать. Трудно даже сказать, какие были бои, какие были моменты. Находились все время мы, знаешь, то в окопах, то в землянках. Блиндажи в землянках у нас были. Так нам приходилось и там и там бывать.
Я вот думаю: почему мне повезло вернуться с той войны? Но ведь кто-то должен был остаться живым. Ну, может, в какой-то мере мне повезло, так сказать, сохранить жизнь себе благодаря что ли упорству, благодаря смекалке. Дело ведь в том, что я когда еще учился в техникуме до войны, нам преподавали военное дело. Его нам военный человек преподавал. И мы очень и очень часто устраивали такие учения, выходы, походы. Ну все равно как специально готовили себя путем тренировок, путем проведения боевых таких занятий к войне. Ну, конечно, тут все вместе это складывалось...
И.В. Были ли вы ранены во время войны?
Н.П. Ранение у меня было, но это было такое ранение в левую ногу. Контузии тоже были, но как-то повезло, сохранился.
И.В. Кстати, какими были потери ваши во время войны?
Н.П. Ну могу тебе рассказать такой случай. Когда начались бои под Грозным, в нашем полку насчитывалось 2517 человек. Так вот, когда мы с полком обороняли одну высотку под Орджоникидзе, то от всего нашего полка осталось не более сорока человек. Но высотку мы не сдали, оборонялись до тех пор, пока не прибыло подкрепление. Вот такое было у нас.
И.В. Свободное время было на фронте?
Н.П. Какое на фронте свободное время могло быть, Илья? Свободное время было такое, что там глубже в землю закапывайся и над головой. Или чсто-то надо может быть стирануть или перекусить.
И.В. Расскажите о вашей послевоенной службе в Советской Армии.
Н.П. А после войны я служил так. Значит, полгода в Чехословакии был, в городе Праге. Это продолжалось до декабря 1945 года. С 1946 года до середины 1949 я служил в Австрии — в городе Вене. И все это время был начальником химслужбы полка. Сначала — начальником химслужбы бригады, а потом, значит, бригаду расформировали и меня послали в полк. И я, значит, был снова на должности начальника химслужбы полка. Это продолжалось до середины 1949 года. А потом, в 1949-м году, я был направлен сюда, на территорию Эстонии, в Ленинградский военный округ. Я был направлен, значит, в город Выру Эстонсчкой ССР, это здесь на юге в Эстонии. На мое место прибыл отсюда человек, а я — на его место. Нас меняли. И вот я прибыл сюда начальником химслужбы полка. Но я уже был здесь начальником химслужбы танкового полка. И в 1956-м году по сокращению, миллион двести было сокращение, в начале 1956 года меня уволили в запас. Это сокращение было Никиты Сергеевича Хрущева. Миллион двести сократили. Нашу дивизию расформировали. Реформа армии коснулась всего нашего танкового полка. Полк был расформирован, а танки переданы на хранение в Ленинградскую область. Почти всех офицеров продержали три месяца в резерве и отправили в запас. Я был тоже уволен, поскольку у меня не было высшего военного образования. Оставляли только офицеров с высшим военным образованием у нас: тех, которые закончили военные академии. И так я в 1956 году уволился в запас в звании майора (войну окончил я капитаном). У меня права ношения военной формы нет, потому что у меня выслуги лет нет. Это право ношения формы, знаешь, имеют только те, кто календарную выслугу лет имеет: 20 или 25 лет.
И.В. Как сложилась ваша жизнь после армии?
Н.П. Ну я после того, как был уволен в запас, пошел работать в городе Выру на мебельную фабрику. Первое время там я учеником был, рабочим был. Окончил, между прочим, я в Выру индустриальный техникум заочно, который там существовал. Кстати говоря, когда я заочно учился в этом техникуме, меня в 1959 году назначили мастером, а затем, в 1961 году, назначили начальником цеха на этой фабрике. В 1965 году я окончил этот индустраильный техникум. Между прочим, защитил диплом на отлично. В общем, в 1965-м году я его окончил его и получил звание техник-технолог мебельного производства. Работал вот начальником цеха там, в Выру, на мебельной фабрике. В общем, был сначала мастером, а потом начальником цеха. Потом из Выру меня в 1964 году перевели в Нарву по приказу начальника управления деревообрабатывающей промышленности. Перевели в Нарву на мебельную фабрику, короче говоря, меня переводом. И здесь я, значит, с конца 1964 по 1968 был начальником отдела снабжения на Нарвской мебельной фабрике, а уже с 1969 по 1985 - заместителем директора по снабжению. Гу что еще сказать? Был, например, я несколько лет секретарем партийной организации лесокомбината, куда входила и наша мебельная фабрика. Когда работал начальником отдела снабжения, имел рационализаторские предложения какие. А уже с 1969 года, когда я стал заместителем директора, тут, откровенно говоря, работа была такая напряженная, что, как говорят, было не до рационализации. Кстати говоря, будучи заместителем директора, я в 1973 году за добросовестную и хорошую работу был награжден государственным орденом «Знак Почета». А в 1983-м или 1984-м, значит, году был награжден Почетной Грамотой Презилиума Верховного Совета Эстонской Республики. Потом мне где-то еще до 80-х годов, кажется, что это был вроде бы 1980-й год, присвоили звание почетного ветерана труда Нарвского мебельного комбината. Это, кажется, в 1980-м году было. Кстати говоря, какое-то время в 80-х годах я работал заместителем заведующего филиала Ленинградского института ВНИИК в городе Ивангороде. А затем, в 1982-м, в августе, меня вновь пригласили работать заместителем директора мебельного комбината. Я вернулся вновь на фабрику. И опять же - на должность заместителя директора. А ушел с этой должности я уже в 1986 году. В 1983-м году оформился на пенсию в 60-летнем возрасте. Но я должность заместителя директора сдал только в 1986-м году. Потом как пенсионер я работал уже экономистом в службе снабжения. И затем работал я на фабрике ракеток последние четыре года контролером. Это уже продолжалось с 1992 по 1995 год. Общественной работой тоже раньше занимался: был заместителем председателя городского Совета ветеранов, а сейчас силы уже не те: было два инфаркта, у меня ишемическая болезнь сердца.
(Николай Дмитриевич Погорелов скончался 8 июля 2010 года на 87-м году жизни в Нарве)
| Интервью и лит.обработка: | И. Вершинин |
