7134
Гражданские

Молоканова Анна

Я родилась в 1925 году на Украина, в селе Новое Синявка.

У нас была большая семья, 7 человек детей. Летом мама настолько была занята, что мне было жалко на нее смотреть. Все дети учились в школе и друг другу помогали. Во втором классе я с сестрой, которая была на полтора года старше меня, обрабатывали мамину нормы свеклы. Ужасно трудно было. В колхозе за трудодни получали ничтожно мало – на трудодень иногда давали по 200 грамм пшеницы, несколько килограмм сахарной свеклы. Налоги были огромные, у нас была корова, свиньи и вот, каждый вечер мы тащили трехлитровую банку молока сдавать. Самую отборную картошку, иначе не примут, лук самый отборный.

В 1932-1933 годах на Украине был жуткий голод. Когда зацвела акация, мама варила ее с молоком, такая каша. Папа заведовал рыбным хозяйством в колхозе, поэтому у нас была рыба.

У нас еще беда была – дедушка и бабушка были богатые, труженики жуткие, и  их раскулачили. И я, когда училась в школе, очень боялась, что про это узнают. Но в школе никаких проблем не было. В 1941 году я училась в 9 классе, вступила в комсомол, и через месяц началась война.

Было воскресенье. И вдруг люди бегут из Старых Синяв, там базар и мельница недалеко были. Все бегут, плачут, перепуганные. У нас тогда старший брат гостил, он в Виннице в Виннице строительный техникум и приехал домой и вот, в этот же день он получил телеграмму из Винницы, вызывают в военкомат, и из Старых Синяв ему повестка пришла. Он поехал в Винницу и больше мы его не видели.

Недели через две немцы вошли в село. Это был ужас. Немцы шли с запада, там сахарный завод недалеко был и вот, помню, колонна мотоциклистов едут по нашему селу. Все выбежали смотреть, перепуганные. А тут еще не все наши отступить успели. Они отступали безоружные, такие несчастные, голодные, на этих лейтенантов было жалко смотреть. Еще помню, один узбек забежал к нам, оставил фотографию, говорит, может, перешлете, потому что вряд ли мы останемся живы. И они вот так по канавкам, по канавкам, чтобы их не увидели немцы, не догнали, все убегали на восток. Страшная, жуткая картина была.

У нас в селе боев не было, немцы просто прошли, даже гарнизон не оставили. Ходили разговоры, что между нашим селом и сахарным заводом аэродром будет построен, но пока, ничего не было.

В то же время, немцы вылавливали актив, оставленный для организации партизанских отрядов, евреев. У нас был кузнец-труженик, он евреем был, у него 6 человек детей. Всех их убили.

В 1942 года меня угнали в Германию. Нас 444 человека было, целая команда. Много ребят сумело удрать из поезда, они отрывали доски и удирали. Они вернулись к себе, а когда вернулись наши, их, неподготовленных, взяли в армию, и они почти все погибли.

А меня привезли в Германию. Четыре месяца я работала на заводе в городе Ахен, это на самой границе Бельгии и Голландии, 6 километров до Бельгии и 6 километров до Голландии. Кроме нас на заводе работали и бельгийцы с голландцами. Но хозяин этого завода разорился и у него стали забирать рабочих. Так меня отправили на иголочную фабрику, где я работала до конца войны, а сестру на шахты. Она там чуть не погибла, вся почернела, высохла. Потом немцы видят, что женщины на шахтах не выдержат, повесили объявления – кому из крестьян нужны помощники, можете приехать и забрать. И моя сестра попала в одну семью, помню фамилию Менекен Йоган и Мария, у них 6 детей, 16 коров. Моя сестра была там до того, как нас освободили американцы. Там она поправилась.

А я до конца войны работала на игольной фабрике. На фабрике 800 человек было. На этой фабрике еще до войны работали иностранцы, и там, такой лагерь был, в котором мы жили – такой четырехэтажный домик вплотную с фабрикой.

Молоканова Анна, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотецНастроение у нас было жуткое, очень хотелось домой. Мы могли переписываться с домом, иногда из дома даже посылочки приходили, малюсенькие мешочки с пшеном. В подвале был котел, в котором мы грели воду и мылись. Кормили нас овощами.

Не скажу, чтобы немцы к нам плохо относились. Один дедушка привозил нас к себе на дачу, когда малина и прочие ягоды созрели он позвал нас в гости. Хозяйка-немка говорила, что ваш Сталин и наш Гитлер один к одному. Если их рядом повесить, то не известно, кто кого перетянет своей жестокостью и грехам. А перед окончанием войны они еще деликатней стали с нами относиться – я даже могла ездить к сестре, за 15 километров.

Вообще, отношения с местным населением у нас были нормальные. Были, конечно, неприятные случаи, о которых мне не хочется вспоминать, но вообще, народ не ожесточенным был, а может быть, они стали бояться. Перестали верить Гитлеру, увидев к чему он их привел. Помню, поехали с двоюродной сестрой в Дюссельдорф. Хозяева нам сказали: «Вы езжайте, но мы ничего не знаем. Мы вам не разрешали». И мы поехали. На вокзале проверка была и вот жандарм как заорет: «Хальт!»  – почувствовал, что русская. Мы как драпанули. Вскочила в вагон, причем, попали в вагон высшего класса, а у нас были самые простенькие билеты. Потом у нас билеты проверили, мы доплатили, нам уступили место. Народ не был ожесточенным.

Перед самым концом войны город, каждую ночь, бомбили американцы и англичане. По 500 самолетов налетали на город, утром город было не узнать. Очень страшно было. Во время этих бомбежек гибло много наших людей, потому что подвалы были не везде, и не всем они были доступны.

Освобождения я практически и не заметила. К тому времени наша фабрика и лагерь были разбомблены и я поехали к сестре в село, где они жила у хозяина. Американцы пришли уже туда. Мы их встретили равнодушно, а они пригласили нас на ужин. Хорошо угостили. А потом нас отправили в Торгау, где был лагерь для перемещенных лиц. Там я работала, регистрировала гражданских и военнопленных. Меня месяца полтора не отпускали, я оттуда три раза убегала, а меня возвращали обратно. Потом, наконец, отпустили. Выдали справку, что ко мне никаких претензий нет. Я вернулась домой, окончила школу, поступила на физмат. Потом преподавала математику в Военно-воздушной академии.

- Когда вас освободили, не было желания отомстить немецкому населению?

- Нет. Ну, что вы! Если хорошо относились.

- У многих военнопленных было такое желание.

- Это у военнопленных, они воевали… У Шолохова это описано, как они отступали.

- Как происходила репатриация?

- Очень организовано. Поездами, самолетами. Американцы привозили нас в советскую зону оккупации.

- У вас было желание вернуться?

- Конечно.

- У всех было?

- Некоторые остались, у кого были грехи, кто не очень любил родину, но все мои подруги вернулись.

- В Торгау жили в лагере?

- Дали комнату, где жили девушки.

- Проверку проходили?

- Обязательно. Органы СМЕРШ проверяли неоднократно.

Интервью: А. Драбкин
Лит.обработка:Н. Аничкин

Рекомендуем

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами. Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро...

«Из адов ад». А мы с тобой, брат, из пехоты...

«Война – ад. А пехота – из адов ад. Ведь на расстрел же идешь все время! Первым идешь!» Именно о таких книгах говорят: написано кровью. Такое не прочитаешь ни в одном романе, не увидишь в кино. Это – настоящая «окопная правда» Великой Отечественной. Настолько откровенно, так исповедально, пронзительно и достоверно о войне могут рассказать лишь ветераны…

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus