Я родилась в Евпатории 21 сентября 1926 года в семье рабочих. Отец трудился на мясокомбинате, мать была прачкой. У меня имелось четыре сестры: Надежда, Лидия, Любовь, Полина и старший брат Дмитрий, 1912 года рождения. Младший брат, Володя, 1928 года рождения, умер в младенчестве. Мы жили на Пересыпе, я ходила в школу, расположенную на краю Евпатории. Окончила шесть классов. Ежегодно летом у нас в городе организовывали детские лагеря для школьников со всей страны, но мы в них не отдыхали – большая семья, всем надо работать и за хозяйством следить.
22 июня 1941 года о войне сообщили по радио. Женщины заплакали. Пошла мобилизация. Отца не призвали из-за болезни астмы и сердечного расстройства, а брат Дмитрий был без одного глаза, поэтому его определили в Трудовую армию. Он до войны женился на крымской немке, имел двух детей. Когда в августе первого года войны начали депортировать немцев, то брат уехал с семьей в Красноярск.
Ранней осенью 1941 года двух старших сестер отправили под Перекоп копать окопы и противотанковый ров. Немец пришел в Евпаторию 31 октября. Стал устанавливать свои порядки.
В январе 1942 года к Евпатории подошли корабли Черноморского флота. Высадили десант. Моряки храбро сражались. На моих глазах немецкие войска стали отступать на Мирный по асфальтовой дороге. Мы не скрывали своей радости. Казалось, освобождение вот-вот наступит. Но десант не смог получить подкрепления. Начались налеты вражеской авиации. Десантники сражались храбро, но были побеждены. Когда немцы смогли восстановить контроль над городом, немногие выжившие моряки стали разбегаться по квартирам и домам. Люди переодевали их в гражданскую одежду, они ночевали по чердакам и подвалам, отсиживались днем, после чего с наступлением темноты уходили к партизанам.
И тут среди евпаторийцев появился предатель. До войны в городе заместителем председателя райисполкома работала Жуковская, она предала десантников. Доложила немцам о том, что местные жители помогали выжившим морякам из десанта. Предательница вместе с фашистами на черном автомобиле ездила по домам и ловила мужчин. Оставались-то только старики и инвалиды. В каждый дом заходили и стучали прикладами. Мы все женщины, дома сидим. Отец больной. Вдруг слышим, как к нам в ворота бьют прикладами. Папа пошел открывать, и его сразу же забрали. Кинули в черную машину, и куда-то повезли. Забирали всех мужчин без разбору. После расстреливали скопом на Красной Горке. Днем рыли большие ямы, на краю которых вечером ставили мирных людей и стреляли. Поставили туда и отца. Когда он выстрелы услышал, то у папы случился сердечный приступ, и тот упал в ров вместе со всеми. Спасло то, то немцы постреляли людей и уехали, а зарывали рвы только днем. Мы плачем, ничего не знаем.
Отец очнулся ночью. Не понял сначала, где находится. Вроде руки-ноги целы. Только на руке кровь, зацепило его пулей. Повсюду стонут, а где – он не поймет. К одному подлез – мертвый. Вокруг только трупы и умирающие. Выжил из всей группы только папа и еще один мужчина. Отец подошел к нему, говорит: «Ты живой?» Тот кивнул головой и показал телом, что не может руку поднять. Она была переломана. Кое-как перевязали. Что делать дальше: домой возвращаться нельзя, все равно заберут и повезут на расстрел. Дядя Сережа, родной брат отца, жил в Абрикосовке. Решили папа вдвоем с выжившим мужчиной пройти восемнадцать километров до Абрикосовки. Как отец, сердечник, дошел, Бог его знает. Брат укрыл выживших. Этот мужчина побыл немного с ними, и ушел к себе домой в какой-то поселок.
Папа в Евпаторию больше не стал возвращаться. В городе начался голод, магазины стояли разграбленные. Питаться нам нечем. Абрикосовка представляла собой бывший поселок немецких поселенцев, «фольксдойче». При эвакуации скота накануне немецкой оккупации на поселок оставили одну лошадь с подводой, на которой стояла большая бочка. На ней воду привозили по домам от колодца, ведь водопроводов и близко не было. Вскоре дядя Сережа взял эту подводу, приехал к нам, и втихаря ночью перевез к себе. Наконец-то встретились с отцом. Море радости. Дома есть пустующие. Много. Какие-то разграбленные, какие-то брошенные. Все от хозяина зависело.
Первое время пожили у дяди Сережи. Потом он нас устроил в небольшой домик, где мы пробыли до освобождения Крыма. В сельской школе стояли румыны. Хорошо то, что они там, где находились, не шкодили и ничего не крали. Зато на черных цыганских фургонах любили ездить по окрестным деревням и селам. Забирали у людей и гусей, и кур. Затем зашли немцы на постой. Собрали всех жителей и приказали сдать по корове. У кого две: тем разрешили по одной оставить. И всех курей сдать для прокормки немецкой армии. Если не сдадим, то пойдет расстрел. Но как же выжить: я забрала пять курочек и петуха, спрятала их на чердаке. Иначе голод. Остальных немцы забрали. Вскоре оккупанты куда-то уехали. Опять румыны встали на постой.
Два румына перед освобождением Крыма решили дезертировать из армии. Но в соседнем поселке их задержали, привезли в колхозный гараж в Абрикосовке. И казнили свои же сослуживцы. Кроме того, из-за боязни партизане румыны согнали в гараж окрестную молодежь и держали в качестве заложников. Угрожали расстрелом. Немцы услышали об этом, приехали и за трусость и самоуправство постреляли главных заводил из румын, а заложников отпустили домой.
Освободили Абрикосовку в апреле 1944 года. Пришла пехота. Огромная колонна. Шла на Мирный. Наш дом стоял на длинной улице. В окно видим, как идут молоденькие солдаты. Тогда тепленько было, обеденное время, они полегли под стеночки домов и отдыхали. Как раз к Пасхе дело шло, люди выносили им кто яйцо, кто булочку. Кто что мог. Угощали солдат от всего сердца.
Как освободили Крым, Евпаторийский исполком отправил меня в Никитский ботанический сад для того, чтобы учиться на садовода-виноградаря. Надо было восстанавливать колхозы. Вернулась в Абрикосовку в ноябре 1946 года и в колхозе работала. На коровах пахала, следила за виноградниками и садом. Вышла замуж в 1947 году за моряка Черноморского флота Василия Васильева.
Муж был прекрасным аккордеонистом, выступал в черноморском ансамбле песен и плясок. При демобилизации ему подарили красный аккордеон. Он устроился на работу в Саки, где играл в ресторане. Здесь его заметил Райцен, директор строительного завода в Карьерном. И перетащил мужа с семьей к себе. Мне дали должность коменданта общежития. Муж трудился шофером. В комнатах жили 126 молодых девчат и хлопцев из Украины. Добывали камень для стройки в Севастополе. Жили по три-четыре человека в комнате. Три года работала. Следила за чистотой в комнатах, чтобы каждый день мылись. Затем молодежь демобилизовали и отпустили по домам. Некоторые в Карьерном остались. Общежитие реформировали, я стала трудиться в лаборатории. А тут решила уволиться с должности комендант рабочего поселка, и меня на ее место поставили в 1963 году. Полностью занималась озеленением Карьерного. Вышла на заслуженный отдых в 1982 году.
