Г.В.: Дорогой Василий Иванович, спасибо Вам за приглашение! Не смотря на то, что сейчас есть возможность работать в архивах, и открылось много фактов, о которых ранее подробно не писали и даже не упоминали, остаётся огромное количество вопросов, ответы на которые нельзя найти в документах. И получается, что Вы – один из теперь уже немногих живых свидетелей событий, на которые хотелось бы пролить свет. Вероятно, некоторые вопросы были освещены ранее в мемуарной литературе, и просто мы их не нашли. Но позволю себе воспользоваться случаем и спросить напрямую.
Вот, например, у нас в интернет - сети неоднократно публиковался снимок лётчика на фоне торпедоносца. Мы «подозреваем», что этот снимок с Черноморского флота. Посмотрите, пожалуйста.
В.И.: Да это же Миша Бесов! Записывайте, командир звена 5-го Гв.МТАП 1-й МТАД КЧФ Михаил Бесов на аэродроме Гудауты. А в кабине там сидит Василий Кравченко. Сейчас очки надену… Да, это Кравченко. Точно!
 |
Командир звена 5-го Гв.МТАП 1-й МТАД КЧФ Михаил Бесов на аэродроме Гудауты. А в кабине там сидит Василий Кравченко |
Г.В.: Вот, как хорошо! Теперь этот прекрасный снимок подпишем. Давайте тогда и о других персонах поговорим в первую очередь. А потом будут ещё вопросы по технике.
Современным исследователям не даёт покоя «туман» над гибелью ГСС комдива Токарева. Вы, наверняка, напрямую общались со свидетелями, и имели информацию из первых рук. Расскажите, пожалуйста, о чём говорило авиационное «сарафанное радио»?!
В.И.: Я о нём подробно писал в книге «Балтийские соколы», изданной в 2009 году. Но я Вам расскажу, как он погиб.
Он всё время летал на самолёте Ил-4. Ну, не так часто, он был всё-таки уже командиром дивизии, а сколько было возможно. А в 43-м году в 36-й полк прибыли «Бостоны» А-20G. К концу этого года советским войскам удалось вернуть почти всю Таврию. И чтобы действовать удобнее по кораблям противника, а не лететь к ним по 2-3 часа, около 60 самолётов (или больше) разных типов, истребителей, торпедоносцев и т.д., перебазировались на Скадовск. А Штаб дивизии располагался тогда в Геленджике. Вот он и решил перелететь, чтобы удобнее было руководить. Перелетал он ещё на самолёте Ил-4. В самом Скадовске и на аэродромчиках около него тогда стояло много самолётов. Стояли и из ВВС. Но им без привычки над морем летать было тяжело.
 |
ГСС Токарев |
И нужно было так случиться, что Токареву накануне присвоили звание генерала – майора, 29 января /1944 года- прим./ они его отмечали, тем более, что он это дело любил. И вот он сидел в столовой, а ему доложили, что конвой подошёл к Евпатории и встал на якорь. Подняли в воздух 7 самолётов, «Бостонов» из 36-го полка. И все эти 7 самолётов не попали в стоячий транспорт. Позор! Он стоит, прицеливайся и сбрасывай торпеды. Вот по носу прицеливайся и сбрасывай... И когда ему доложили это, он психанул и сказал: «Я сам полечу!» Сел в «Бостон» и полетел. А с ним ещё один лётчик /капитан Обухов – прим./. Он приказал, тот полетел.
Г.В.: Извините, перебью, хочу уточнить. 7 «Бостонов» были из 36-го МТАП? Они вылетали в тот же день, то есть 30 января, накануне?
В.И.: Да, это были самолёты 36-го полка. Торпедоносцы. И ни один в цель не попал.
Г.В.: А кто их сопровождал?
В.И.: Кажется, 8 истребителей. А может, и эскадрилья.
Ну, вот. Лётчик, который шёл с Токаревым в строю, пожаловался, что у него мотор барахлит (то ли он это придумал?). Вышел и сразу вернулся. И Токарев пошёл один. Дошёл до места, где стояли транспорта и корабли охранения, и пошёл в атаку. И зачем-то под огнём лез на рожон. По стоящему конвою можно было торпедировать и с 1200 метров, даже и с 1500 метров, торпеда дойдёт. И вот где-то с 700 метров попали к нему в двигатель и бензобак снаряды «эрликонов». Самолёт загорелся, к сожалению, и лётчика ранило осколками. Он развернулся… вот Евпатория, вот такой вот уголочек, а вот Саки... и он потянул к берегу, хоть и был ранен. Посадил самолёт без шасси на песок на брюхо.
Г.В.: На песок? Это что ли на берег? А скажите, пожалуйста, точнее, куда сел самолёт, на этот счёт есть разночтения.
В.И.: Ну, я же говорю, вот Евпатория, вот Саки. Токарев развернулся, дотянул до берега. На берегу.
А эти два «товарища», сами выпрыгнули из самолёта, а его не вытащили. И он сгорел в самолёте. А тут подскочили немцы, захватили этого Маркина (у меня в книге есть его фотография рядом с Шикой, это был его друг) и стрелка - радиста. Они отбежали от самолёта, а лётчика и не вытаскивали. Их забрали в плен. Потом Токарева гражданские похоронили. А когда освободили Крым, устроили похороны. Туда летал штурман Хохлов, который первым Берлин бомбил. Отрыли могилку, перезахоронили в Евпатории и поставили памятник.
 |
Слева Шандура, в центре Токарев Н.А. |
Г.В.: А говорят, что он упал возле озера Мойнаки.
В.И.: Да, название похожее. Чтобы не путаться, возьмите книгу "Балтийские соколы", там всё написано, как было. Я изложил максимально правдиво. Были моменты, в которых я сомневался. Это насколько быстро сгорел и взорвался самолёт...
Г.В.: Так они его могли вытащить, но не вытащили?!
В.И.: Они могли вытащить. Потому что самолёт горел только с этой стороны, а с другой не горел. И вытащить они могли. Пламя можно было сбить, открыть колпак и вытащить его.
Г.В.: В общем получается, что этот полёт был спонтанным, не подготовленным, на эмоциях, да ещё и после «праздника». А что о гибели Токарева говорили Хохлов и Денисов? Вы их спрашивали?
В.И.: А Вы читали воспоминания Хохлова?!
Г.В.: Кто же их не читал? Но, я думаю, в то время из соображений «политкорректности» Хохлов не мог написать то, что он мог бы. А по воспоминаниям Денисова создаётся впечатление, что он что-то недоговаривает. Ведь он-то был прямым свидетелем гибели. Кроме того, их описания не совсем совпадают. Остальные мемуаристы предпочитали транслировать их версии… поэтому до сих пор и остаются вопросы по Токареву. Фигура ведь знаковая.
В.И.: Я прямо спрашивал потом Денисова, почему они не сделали попытки сесть и спасти Токарева? Неужели хоть кто-нибудь не мог посадить самолёт? Хотя, конечно, я понимаю… Денисов отвечал, что это было совершенно невозможно. Самолёты бы зарылись в песок, не смогли бы взлететь. Может, у него всё-таки были сомнения. Может быть, надо было попробовать… Но Денисов утверждал, что сесть там было совершенно невозможно. Просто бессмысленно. Песок, а рядом уже немцы. Конечно, он очень тяжело переживал гибель Токарева.
А Хохлов в тот день, в то время, был на соседнем аэродроме. Он обычно был штурманом у Токарева. Я потом спрашивал у него и у Толмачёва (был там такой штурман). Они оба сказали, что ни за что бы не допустили того вылета и любым способом отговорили бы Токарева. Но они никак не успевали к вылету. Всё же произошло спонтанно.
Г.В.: Да…Не оказалось рядом никого, кто был бы способен повлиять на решение комдива и его остановить… А штурман Маркин после освобождения из плена попал на Север и там спился… Тяжёлая судьба…
В.И.: А Маркина, когда освободили, почему-то срочно отправили на Север. И вот из Севастополя туда пришёл приказ арестовать этого Маркина. А они накануне вечером напились метилового спирта, 20 человек, и все умерли.
 |
Н. А. Маркин, 1938 г. |
Г.В.: Да, судьба. Пришёл приказ арестовать, а он уже «наказанный»…
В.И.: Я его хорошо знал. В Комсомольске - на - Амуре с ним летали. Он такой «нахальный» парень был.
Г.В.: А как штурман, как специалист?
В.И.: Ну, вот Кордонский был уже и штурманом эскадрильи, потом и полка. А Маркин был штурман звена, и всё. Так и оставался штурманом звена.
Г.В.: Получается, что из-за неудачи той группы из 7 торпедоносцев, Токарева заело самолюбие как комдива, и он принял необдуманное ошибочное решение на вылет.
В.И.: Его не только самолюбие заело. Его трясло всего, как рассказывали. Понервничал. Вот так всё и получилось…
Г.В.: Но хотя бы удар был результативным? Токарев попал?
В.И.: Нет...
Г.В.: Мы в прошлый раз говорили о командире 36-го МТАП ГСС Ефремове, какой он был человек. А почему всё-таки ему не удалось сделать большую военную карьеру, только ли из-за характера?
В.И.: Да, хоть он и в числе первых бомбил Берлин, и Героя ему присвоили, но, мягко выражаясь, он был такой суматошный. «А! Кто вы такие?!» - вот такой вот.
Г.В.: Мне показалось, что он был такой, ну, взбаломошный что ли.
В.И.: О! Взбаломошный! Вот такого содержания мужик. Поэтому дошёл только до командира полка. Он у нас летал после формирования на Чёрном море, потом перебрался на Север. Там война закончилась, он перелетел с полком во Владивосток на ТОФ. И везде одно и то же. Полком он руководить, конечно, мог. А больше нельзя.
Г.В.: А Вы помните такого лётчика капитана Бориса Громова? Он воевал с первого дня в ВВС СФ, потом попал в штрафбат, был там с мая 1943 по осень 1943 г. Потом прибыл в состав 5-го Гв.МТАП в конце 1943 г., но вскоре погиб?
В.И.: Да, это был мой друг. И погиб он на моих глазах. Про него я тоже писал в одной из книг. Вообще-то он был балтиец. Когда началась Великая Отечественная война, 3 самолёта-торпедоносца с экипажами перелетели на Север. Там тогда таких не было. Они там были первыми, кто ходил в торпедные атаки. А потом как раз добавили с Тихого океана нашу эскадрилью. 6 экипажей туда прибыли. А нас, троих, отправили на юг.
Он был лётчик незаурядный, летал отлично, воевал, уже был награждён двумя орденами Красного Знамени и Красной Звезды… Но «это вот дело» очень любил. И, по-моему, он однажды послал политработника, куда подальше.
 |
Зам. командира эскадрильи 5-го Гв.МТАП Василий Минаков |
Г.В.: Выпимши был?
В.И.: Да. И его отправили в штрафбат. А потом вернулся, но его авторитет уже подорван был. И чтобы его немножко поднять, его послали к нам в 5-й Гвардейский минно-торпедный полк и назначили заместителем командира эскадрильи. Это было в октябре, или ноябре месяце 1943 года. Т.к. у него был большой опыт, в тот день, когда он погиб, ему приказали потренировать молодого лётчика, который пришёл и не представлял, что такое торпедная атака. Лётчик тот в кабину сел. И я готовился к вылету минут через 15, надо было лететь к партизанам, выбросить мешки, там оружие и прочее.
И вот они прошли над аэродромом, снижались. А этот лётчик молодой, чувствуется, что боялся снизиться. Первый раз они прошли, второй раз заходят, и я уже собрался залезть в кабину, но решил посмотреть. И вот самолёт идёт на высоте метров 40 над центром аэродрома. Видно, Громов психанул, а у него ручка была и триммер, и он сильно ручку отдал, и самолёт так и врезался в землю прямо по центру аэродрома. Взрыв! И нет экипажа Громова…
Г.В.: Клюнул носом и вошёл в землю?
В.И.: Не то, что клюнул, он хотел поправить, быстро опустить самолёт метров до 30-20. И вот в таком порыве слишком сильно ручку отдал, не рассчитал. А молодой лётчик не мог удержать. Врезались, и всё.
Г.В.: А Вы уверены, что это случилось именно так? Как установили причину? Или это предположение из опыта? Это точно не неисправность?
В.И.: Да что Вы?! Такие лётчики смогли бы компенсировать любую неисправность. Это только он сам виноват. У них есть связь между кабинами. Вместо того, чтобы спокойно сказать: «Высота большая. Снижаемся», - и плавно снижаться, он резко отдал штурвал. А тот не успел парировать.
 |
ВВС ЧФ. Такую надпись на своем самолете сделал сводный брат легендарного морского летчика истребителя Б.Ф. Сафонова Евгений Ступин (в центре). 1943 г. |
Г.В.: Кстати, а насколько сложно было переучить обычного лётчика или штурмана морской бомбардировочной авиации торпедометанию? Много ли это занимало времени?
В.И.: В 5-й полк такие лётчики приходили. У нас рядом был полигон, прямо с аэродрома – в море. Там корабли для обеспечения подъёма торпед. Лётчик летит с инструктором, ему показывают высоту «повыше - пониже», 4-5 раз заходит, на этом готов. Там только определиться с высотой, скоростью - и всё.
Г.В.: То есть сложностей в обучении не было. Только отрабатывали методику?
В.И.: Да. Главное – удержание высоты и соблюдение скорости. Вот и всё. Отрабатывали за 5-6 вылетов.
Г.В.: А проводили учебные торпедометания по кораблям-мишеням в течение войны?
В.И.: На полигонах. Но кораблей во время войны как таковых не ставили. Для обучения заходам и прицеливанию ставили какой-нибудь сторожевичок. Показывали, как определять расстояние, немного учили, конечно, если надо. Это в мирное время уже ставили корабли, или большие сторожевики и по ним сбрасывали учебные торпеды и фиксировали, как торпеда входит в воду и проходит до цели. А во время войны этого не делали.
Г.В.: Как осуществлялось прицеливание при торпедной атаке? Пользовались ли торпедными прицелами? Были ли обучены штурманы их использованию? Если да, то как и сколько обучались?
В.И.: В боевых условиях никто этими прицелами не пользовался. Заходишь в атаку, идёшь всё время под огнём на малой высоте. И там наводить это влево - вправо некогда. Мы знали примерно скорость конвоя, или боевых кораблей и её учитывали. Сбрасывали торпеды, минимум, с 600, ну никак не менее 500 метров. Потому что торпеда летит 250 метров в воздухе, входит в воду, и там ещё 200 метров, пока со взрывателя скручивается «вертушка».
Прицел – очень сложный прибор. Им мы пользовались только для учебных стрельб, когда летели спокойно в мирное время. А тут тебя и истребители атакуют, и зенитки бьют. Некогда, надо маневрировать, иначе собьют. Ведь по статистике погибал каждый третий лётчик-торпедоносец. И мы брали просто по выносу, учитывая скорость транспортов. А она была 8-10 узлов. Заходишь в атаку на малой высоте. Когда лёг на боевой курс, то уже и маневрировать почти не можешь. Только идёшь в «коридоре» высот 20-30 метров, то наберёшь, то опустишься, чтобы труднее было вести по тебе прицельный огонь с кораблей.
Но я лично, во-первых, выбирал такое направление, где меньше кораблей охранения. Во-вторых, когда ложился на боевой курс, и уже начинали по мне стрелять, я резко менял высоту, «нырял». Иногда снижался до 5, даже до 3 метров, так что сзади шёл бурун по воде. Но только так, чтобы не сбивать боевой курс! Они не успевали прицелиться. А после сброса торпеды я «перепрыгивал» через транспорт, т.е. резко набирал высоту и так же резко за кораблём снижался. Потому что «эрликоны», 20 мм скоростные пушки, которые стояли на борту кораблей, не могли опустить стволы ниже определённого угла, это получалось для нас около 200 метров высоты. Но я всё-таки предпочитал выходить из атаки боевым разворотом. В цирке так не делают! Вот так ставлю машину, и пошёл, и пошёл…
Г.В.: То есть закладывали большой крен и делали крутой вираж?!
В.И.: Ну, представьте себе, что на высоте около 30 метров я допускал крены до 60 - 70 градусов! Мог бы ведь и за воду зацепиться.
Г.В.: А сколько примерно места нужно Вашему самолёту, чтобы сделать такой боевой разворот? Метров 200?
В.И.: Радиус разворота на скорости - метров 50. Это секунды. Я чувствую, как оторвалась торпеда, самолёт сделает такой маленький «прыжок», и я сразу начинаю разворот. Но пока ещё я рядом с кораблём, и они по мне стреляют. Хотя когда сброшена торпеда, то им уже «не до жиру». Случай был, я даже сфотографировал, Вы, наверное, снимки видели? Когда я по тральщику сбросил торпеду, успел развернуться на 180 градусов, и успел сфотографировать тральщик - попадание торпеды.
Г.В.: То есть выходить из атаки разворотом в определённом смысле было безопаснее?
В.И.: Да, я предпочитал выходить разворотом. Ведь когда «перепрыгиваешь» через корабль, на той стороне могут быть корабли охранения, и попадаешь снова под их огонь - дважды под огонь.
Ах, да! Прицелами мы в боевой обстановке всё-таки пользовались, но только при высотном торпедометании. Вот заходишь в атаку с высотной торпедой 45-36АВ (авиационная высотная), тогда прицеливаешься. Мы сбрасывали высотные торпеды метров на 400-600 впереди по курсу конвоя. Учитывали время её спуска на парашюте – секунд 50. Вот чтобы правильно рассчитать вынос, прицеливались. Пока она спустится, потом начинает ходить в воде по спирали по курсу конвоя, и корабль на неё «натыкается».
Г.В.: Скажите, а в полёте вы пользовались специальными таблицами для определения класса и водоизмещения наблюдаемых кораблей? Такие таблицы с силуэтами и основными характеристиками. Может, таблицы были у штурманов? Или вы определяли визуально, сообразуясь с опытом?
В.И.: У каждого себя уважающего экипажа такие таблички были, фотографии вот такого размера.
Г.В.: С почтовый конверт размером?
В.И.: Маленькие такие.Там и корабли, и транспорта, их данные. Но мы уже настолько привыкли, что знали их на память. У моего штурмана были такие листочки. Я-то пилотирую, а он в это время свободен, мог посмотреть, какие там данные у корабля, водоизмещение, скорость и так далее. Если это надо.
Г.В.: А бывали сомнения?
В.И.: Ой, да если даже корабль был не знакомый, мы знали, что больше 10 узлов он не давал.Успевали его разглядеть.
Г.В.: Бывало когда-нибудь, что путали со своими и топили своих?
В.И.: У нас не было /на ЧФ – прим./. А на Севере было. Там неправильно передали данные о подходе подводной лодки.
Г.В.: В прошлый раз Вы мне рассказали об эффективностивысотных и низковысотных авиационных торпед. И вот в связи с этим у нас возник вопрос, как контролировались их ход и попадание в цель? Требовали ли от вас обязательной фотофиксации ударов? Кто и как осуществлял фотоконтроль и с какого времени?
В.И.: При сбросе высотных торпед, мы могли наблюдать, как они «крутятся». При низковысотном торпедометании некогда было. А на полигонах такие снимки делали. Во-первых, были фотоаппараты, встроенные в крыло, их в 1943 году уже поставили. До сбрасывания ты видишь корабль. Но когда уже сбросил, этим фотоаппаратом пользоваться нельзя, т.к. самолёт меняет курс. Есть такой «ручной» фотоаппарат у стрелков-радистов, по-моему, АФА-29, им можно фотографировать в окошко штурмана.
Г.В.: Т.е. фотоконтроль осуществлял сам экипаж, если получалось. А с самолётов сопровождения, с истребителей, фотографировали?
В.И.: Да какие там истребители, когда мы уходили далеко? Шли одни. Сейчас я Вам покажу один снимок, Вы ахнете! Вот этот снимок! Смотрите – это тральщик. Я сбросил торпеду, потом вошёл в боевой разворот, снизился, иду, и штурман сфотографировал из своей кабины. Видите, где штурман сидит? У него створки открываются тут, и он успел сфотографировать! Видите, это у моего самолёта мотор работает. А там тральщик уже горит!
Г.В.: Да, снимок очень эффектный!Я поняла, Вы как раз говорили ранее именно про него. А вот в разведку летали специальные разведывательные эскадрильи, или отряды…
В.И.: Аааа, ну, у них было специальное оборудование, такие большие специальные аппараты.
Г.В.: Я хочу спросить, а нет ли у Вас аэрофотосъёмок разведки? Городов и других объектов Черноморского побережья, по которым полки вашей дивизии наносили удары? Может быть, что-то Вы размещали в книгах?
В.И.: Таких аэрофотосъёмок у меня нет. Но делалось их много. В архиве в Гатчине есть большие альбомы. Там всё есть.
Г.В.: Разрешите ещё немного уточнить технические вопросы по сбросу торпед. Высоту (низкого) торпедометания уже выяснили, 20-30 метров, а так же и расстояние до цели во время сброса, не менее 500, а лучше даже 600 метров. А дистанцию определяли «на глаз»? И какова рекомендуемая скорость самолёта в момент отделения?
В.И.: Высота определялась такими соображениями. Если сбросить ниже 20 метров, то торпеда ещё угол не наберёт, упадёт плашмя и ломается. А если выше 30 метров, то торпеда упадёт под углом, большим рекомендованного, и войдёт в воду почти вертикально. А рекомендованная скорость самолёта – 280 км/час. Но я сбрасывал на 260-270 км/час. А расстояние я говорил, не менее 600 метров, а можно и с километра, и даже с 2 километров. Она дойдёт. Там, по-моему, и с 4 км она дойдёт. Дистанцию определяли визуально.
Г.В.: А как обеспечивался полк торпедами, бомбами и горючим в годы войны? Были ли в какие-то периоды перебои?
В.И.: Удивительно, но никаких перебоев никогда не было! Где бы мы ни были, даже на каких-то площадках. Вот мы из Геленджика перелетели в Сокологорное. Огромнейшее поле, и маленькое поселение там, два ряда домов. И вот мы, весь наш гвардейский 5-й полк, там жили. А жить было негде. Местные были бедные такие, просто нищие. Но такие люди честные, замечательные, если бы рассказать… Вот мы там сели, вырыли яму огромную под командный пункт, прикрыли его…
Г.В.: Долго стояли там?
В.И.: Я был в Брянске, летал за самолётами. А прилетел в Сокологорное 1 апреля /1944 года – прим./, они там давно стояли. С января.
Г.В.: Ну, понятно, что удобств там не было никаких. А как там вас кормили?
В.И.: Да уж, какие там удобства?! Туалет был такой: две палочки и чем-то там загорожено, ямка какая-то. Не поймёшь. Но с питанием не было перебоев. Кормили хорошо. Там в школе, или что-то такое там было, нас кормили. С питанием всё было в порядке.
Г.В.: А где мылись? Была такая возможность? Следили ли доктора или фельдшеры за вашей гигиеной? И ещё, была ли практика медицинского осмотра лётного состава до и после полётов?
В.И.: Когда были в Геленджике, или там в Гудаутах, находили время, ходили под душем помыться. А здесь – поле. Негде там мыться. А врачи, конечно, были. И полковой врач был. Но никаких предполётных осмотров тогда, конечно, не было.
Г.В.: Т.е. к докторам обращались только при необходимости. Регулярного контроля здоровья не было.
А как распределялись обязанности в командовании полка при организации боевых вылетов? Например, НШ 5-го Гв.МТАП в конце 1943 г. получил взыскание за низкий уровень организации боевой работы. В чём состояла его провинность? Кто вообще отдавал приказ на боевой вылет?
В.И.: Когда дежурят самолёты-торпедоносцы, или бомбардировщики, то никаких распоряжений от командования не было. С нами, как правило, сидел адъютант эскадрильи, или заместитель начальника штаба. Он получал звонок из штаба по телефону: «Приказываю нанести удар… в таком-то месте обнаружен конвой… широта, долгота, скорость конвоя и прочее. Ставьте задачу». Он записывает, передаёт нам это, раздаётся команда «по самолётам», и мы побежали.
Но если наносились такие удары, скажем, вылетали 18 самолётов, эскадрилья там, то это всё проигрывалось. Допустим, в апреле 1943 года, наносили удар по Севастополю, 18 самолётов было. Сам командир полка Токарев приходил и ставил задачу.
23 или 24 сентября наносили удар по Севастополю. Экипаж самолёта-разведчика обнаружил транспорта, так полетело 50 только ударных самолётов. Можете себе представить?! 15 Пе-2, 15 Бостонов, наших девятка и ещё там самолёты, и 10 истребителей из Геленджика. «Аэрокобры» до Севастополя нас сопровождали. А я шёл в пятёрке у Токарева. И уже пошли бомбы. А у Васи Скробова, это лётчик был такой, оторвало крыло, самолёт начал переворачиваться и падать. Тут Токарев газанул и умчался от нас, такое нервное состояние было. Скробов потом спасся, из плена пришёл, эта история у меня в книге описана. А Токарева мы догнали уже в море. Он уже вышел из Севастопольских бухт. А ещё один Пе-2 упал в море уже недалеко от аэродрома, не хватило топлива. Потери у нас были - 2 самолёта.
А НШ 5-го Гв.МТАП – это Немировского Вы имеете в виду? Потом случайно так получилось, я был командиром дивизии на Балтике, а он у меня был начальником штаба. Гвардейская дивизия, 3 ракетоносных полка... А тогда – это был просто навет, я думаю. Нужно было найти какого-то «козла отпущения». Он – грамотный человек. Хорошо знал своё дело. Ну, может, какую-то ошибку он и допустил, не вовремя подал боевые донесения, или ещё что-то такое.
 |
Командующий ЧФ Октябрьский беседует с летчиками 5 Гв. МТАП |
Г.В.: А как относились к молодым лётчикам, приходившим из училищ? Берегли их, натаскивали? Или сразу в пекло могли бросить?
В.И.: Вся беда в том, что нужны были лётчики. Я после Дальнего Востока попал на войну. Уже больше 150 часов налетал за 7 месяцев. Опыт был, я был подготовлен. А у некоторых молодых было по 10 часов налёта. Их только научили взлетать и садиться. Он, как воробей, только из яйца появился, оперяться начал. Конечно, если командир хороший, понимает цену этого лётчика, он давал тренироваться. Вот у нас был Буркин /ГСС М.И.Буркин, на тот момент командир 5-го Гв.МТАП – прим./. Полк уже в Бургас улетел, а он меня оставил под Евпаторией тренировать 20 молодых лётчиков. Меня и ещё одного командира эскадрильи оставил.
Г.В.: Вот Вы в прошлый раз рассказывали, что когда Вы с Дальнего Востока попали на фронт, то никто не торопился познакомить Вас с боевой обстановкой, помочь вжиться, так сказать. А Вы сами как поступали, когда приобрели боевой опыт, а в полк поступало пополнение? Помогали другим освоиться? Было ли такое желание помочь?
В.И.: Было. Я расскажу один случай. Прибыл в конце октября 1943 года с Дальнего Востока такой Панин. Он там был командиром эскадрильи, а сюда прибыл заместителем. Я его хорошо знал. Однажды я был на дежурстве, он подошёл и попросил как-то натаскать его, объяснить, как атаковать, как совершать в бою манёвры и т.д. Один раз попросили разрешения начальства и полетели. Это был, по-моему, уже четвёртый его боевой вылет. Мы полетели с торпедами в район Одессы и потопили мы с ним там корабль.
А однажды, это было, по-моему, 15 ноября 1943 года, он попросился в дежурство. Мы сидели, разговаривали, он вспоминал свою Марину, у него ещё трое малых детей, год, три и пять лет. Он рассказывал про этих малышей. И вдруг – вылет! И мы полетели. Я вёл 3 самолёта. Он у меня шёл ведомым в правом пеленге, крыло в крыло. Мы летели 2,5 часа. Погода сложная, море бурлило, но конвой мы обнаружили. Он шёл из Констанцы в Севастополь, два транспорта под охраной миноносца и сторожевиков. И мы пошли в атаку, подошли уже метров на 600-700. С миноносца стреляли и попали ему в бензиновый бак. Он сразу загорелся, одно крыло горит, а я вижу это. Я сбросил торпеду, а он на горящем самолёте решил таранить этот эсминец и полетел прямо на него. И я вижу, он уже весь пламенем охваченный ещё метров 200 пролетел и взорвался в воздухе. И весь экипаж погиб...
А потом через 40 лет, ко мне в Ленинград прибыли эти мальчишки, и мы с ними вспоминали отца. Три молодца, один полковник КГБ, второй был директором фабрики, третий работал на железнодорожном транспорте. Они меня совершенно случайно услышали по радио. У меня брали интервью, и я о случае с Паниным рассказывал. Вот они услышали, созвонились со мной и специально приехали в Ленинград. И мы сидели, и я им всё рассказывал. Было и радости, и слёз - всё было.
 |
Группа технического состава 5 Гв. МТАП |
Г.В.: Я так понимаю, что это была большая проблема даже для опытных лётчиков, когда они попадали на войну из тыловых частей. Было сложно и психологически.
В.И.: Ну, вот я ещё расскажу. Уже начали освобождать Крым. Было это в апреле месяце /1943 года – прим./, пришли молодые ребята, 3 человека, в нашу эскадрилью. И в первый боевой вылет их поставили в строй. А один из них – заместитель командира полка. Я провоевал уже, у меня что-то было уже около 160 боевых вылетов. А его прислали заместителем командира полка без единого боевого вылета. Ну, вот он полетел. А вёл группу командир эскадрильи Чупров (у которого когда-то был штурманом Шика Кордонский). Вот они летят, этот заместитель идёт с командиром рядом, а за ними уже молодой лётчик. А когда они начали стрелять, самолёты стали так вот дёргаться. И ведомые самолёты столкнулись в воздухе, упали и сгорели. Вот пример, что бывает, когда лётчик не тренировался. Он же живой человек, переживает…
Г.В.: Интересно, а где были мозги в тех штабах, в которых таких неопытных, необстрелянных, пусть даже и в большом звании, назначали сразу командирами в воюющую часть?! Ведь мало же уметь летать!
В.И.: А всё потому, что «давай!». Сверху жмут, нужны самолёты! Из Севастополя уже немцы драпают, кто на чём!
Г.В.: Меня вообще интересуют вопросы психологии и морали. Вот как относились боевые лётчики, лейтенанты и старшие лейтенанты, но сделавшие уже помногу боевых вылетов, когда присылали ими командовать таких вот неопытных?
В.И.: Ну, вот так бывает. Некоторые засиживались в тылу по 5-6 лет ещё с довоенных времён, нигде и ни в каких войнах не участвовали. Например, на Дальнем Востоке так вот некоторые сидели и переживали, что они не на фронте. А когда приехали, понюхали, что такое фронт, что такое война, что такое гибель, то это совсем другое состояние.
 |
Командир АЭ 5 Гв. МТАП Минчугов Д.М. |
Г.В.: А взаимоотношения-то как с ними складывались?
В.И.: Вот Панин. Пришёл, говорит: «Поучи меня». Я помогал, и на земле его учил. Водил раз в торпедную атаку, вдвоём ходили. Но он погиб на пятом вылете… Ладно, давайте дальше.
Г.В.: Ваш Ил-4 был оснащен радаром. Но в архиве есть сведения о том, что по требованию ст. л-та Минакова РЛС (точнее ее антенная часть) с его самолета была снята? Почему? Расскажите вообще, как вы пользовались РЛС?
В.И.: В действительности было не так. На мой самолёт, первый на Черноморском флоте, поставили эту станцию. 2 антенны на крыльях, 2 антенны под крыльями и 1 в носу ещё. Но из-за этих антенн маневренные качества самолёта ухудшились. Я при их наличии не мог так «вертеться», как без них. Вот я уже сделал 3 боевых вылета, и только один раз с их помощью обнаружил катера какие-то ночью. Только сбрасывать торпеду не стал, не попал бы. А потом меня послали на очень ответственное задание. Я попросил антенны снять временно, чтобы не мешали. Без них и скорость другая.
Когда я поехал в отпуск, эти антенны стояли. Потом на этом моём самолёте полетел командир эскадрильи Чупров (его самолёт был неисправен). Но я не могу сказать, снимали ли антенны тогда. Ему поставили такую дурную задачу, он должен был быть как бы «приманкой», приходит – уходит, а остальные должны были бомбить. Вот они залезли в огонь ПВО Констанцы. Но их сбили не зенитки, а Ме-110. А всего было сбито тогда 3 наших самолёта. Я рассказывал, что когда уже мы оказались в Констанце, встретил того лётчика, который их сбил. Он сбил и Чупрова на моём самолёте.
Кстати, штурман Шика Кордонский, про которого Вы спрашивали, долго летал именно с Чупровым. Вот книжка «Мужество Черноморских соколов», тут много про Чупрова написано. Он пролетал до июля /1942г. – прим./, потом его отправили в Академию. А потом он был у меня командиром эскадрильи, а я был его заместителем. И погиб он тогда над Констанцей. И Шика погиб над Констанцей ещё раньше…
 |
Ш. А. Кордонский, 1941 г. |
Г.В.: Да, вот ещё по этому налёту на Констанцу, в котором погиб Шика с Бидзиношвили, вопрос! Через день после той трагедии, 30.09.1943 года, вылетал туда Ковалёв Петр Ильич из 30 ОДРАП и погиб. Есть какие-то домыслы по этому поводу, что этот полёт был, якобы, своевольным. Вроде бы, Ковалёв очень переживал гибель экипажей, и что он должен был лететь, но почему-то был отстранён, вместо него полетел другой…
В.И.: Это ерунда. Ковалёва я очень хорошо знал. Он был в 30-м полку. Его послали для того, чтобы сфотографировать результаты налёта от 28.09.1943г.
Г.В.: Т.е. приказ на вылет Ковалёву 30 сентября был?
В.И.: Да, ему приказали лететь на Констанцу, послали туда. Был приказ сфотографировать результаты удара. Но его сбили... Потому что там истребители были, и ПВО мощная.
 |
Одна из трех немецких подводных лодок, потопленных в военной-морской базе Констанца экипажами 5-го Гвардейского минно-торпедного полка. 1944 г. |
Г.В.: Есть ещё несколько маленьких вопросов. Помните ли Вы лётчиков Дюкова, Левашова, Рыхлова и Рукавицина? Можете что-нибудь сказать о них? Нет ли у Вас фотографий?
В.И.: Фотографий их у меня нет… Не найду… Вот как-то я был в санатории, там за одним столом оказалась женщина, я ей подарил свою книгу. Это было лет 8-9 назад. Она открыла её, листала, и как раз наткнулась на описание налёта на Констанцу: «Дюков!» Она рассказала, что у Дюкова предки были родом из Франции. Оттуда пошла эта поросль. Его пра-пра-пра… дедушка женился на русской. Эта женщина рассказала про бабушку, которая воспитывала этого Дюкова…
Рыхлова, а особенно Рукавицина я хорошо знал. Они были на нашем аэродроме, когда сформировали 36-й полк. Это были очень хорошие лётчики. Рукавицина даже чуть ли не к Герою представляли. Но сейчас уже не помню. Вряд ли они живы. Сколько лет уже мне, я начал воевать в 21 год, а они были старше. Связей с ними после войны я не поддерживал. Тут надо обращаться к их детям, к их потомкам.
 |
Командир 96 отдельной ИАЭ ВВС ЧФ капитан А.И. Коробицин после боевого вылета на штурмовку вражеских войск. а. Скадовск, август 1941 г. |
Г.В.: Какие части Морской Авиации по Вашему военному опыту могли считаться фаворитными в глазах командования? Как бы можно было сравнить, оценить эффективность работы ударных родов Морской Авиации, минно-торпедной, штурмовой, пикировочно-бомбардировочной? Правомерно ли такое сравнение?
В.И.: Фаворитами всегда были торпедоносцы, штурмовики и топ-мачтовики. Это ударная сила. Можно смеяться и Вам, и мне. Если в 42-м году посылали за 700 км всего 2 самолёта без прикрытия, и мы ходили. Это как у японцев камикадзе, самые настоящие. А уже в 44-м году, когда освобождали Крым, Боже мой, на конвой выходили не 2, как раньше, а по 70-100 самолётов! Шли группами. В первую очередь – штурмовики, если хватает запаса дальности, если близко. Они ходили километров на 150-200. После штурмовиков – пикировщики. После пикировщиков идут группами топ-мачтовики, на высоте 50-100 метров сбрасывают бомбы. Бомбы бьются, подскакивают, как камушек, и попадают. И потом - торпедоносцы. И то, торпедоносцев иногда сбивали, хоть они шли последними. Но тут уже было полное обеспечение ударов.
Г.В.: Тогда в связи с этим вопрос. Наш дважды Герой Василий Иванович Раков летал на пикировщике Пе-2. Они достаточно эффективно по морским целям работали?
В.И.: Они работали очень эффективно. Шли прицельно. Но именно в открытом море попадали в цели редко. Они отлично работали по портам, стоящим там транспортам, батареям береговой обороны, другим подобным объектам. Вот так в порту они потопили крейсер, за что ему присвоили второе звание Героя. Пошли с пикирования, попали в него, за ними шли 5 или 6 топ-мачтовиков с 500-килограммовыми бомбами, по-моему, и всё там разворотили. Но большая эффективность, откровенно говоря, была у топ-мачтовиков и торпедоносцев. Но это камикадзе. Их столько сбивали…
Г.В.: Тут ещё просят ребята из Кипелово. Вы вручали 392-му ОДРАП в Кипелово знамя полка в 1966 году... Не сохранилось ли у Вас фотографий этого события?
В.И.: Да. Я это событие помню. Но, к сожалению, таких фотографий у меня нет. Возможно, они есть в Музее в Сафоново.
Г.В.: Тогда у меня пока всё. Хотя, конечно, остаётся очень много вопросов, которые хотелось бы задать по конкретным операциям, по фотографиям и так далее. И если Вы ещё найдёте время и меня пригласите, я подготовлюсь и с радостью приеду. Спасибо Вам большое!
В.И.: Я хочу Вам показать одну фотографию, её мне подарил Береговой Гриша, мы с ним дружили. А это товарищи, с которыми я работал. Про них я рассказывал, вот тут на обороте всё подписано. Подарить я не могу, но можно её сфотографировать. А подарю я Вам вот эти книги для Музея, я подписал их.
Комментарий Галины Вабищевич о судьбе экипажа ГСС Н.А. Токарева
29 января 1944 года, комдив Токарев отмечал знаменательное событие, получение на днях звания генерал-майор. Отмечали с "размахом".
Как теперь можно считать, к несчастью, накануне разведка обнаружила конвой в районе Евпатории. Стоящий на рейде конвой представлял из себя удобную и "вкусную" цель. Во второй половине дня 30.01.1944г. 5 Пе-2 из 40-го БАП и 8 Ил-2 из 23-го ОШАП (под прикрытием 12 "Аэрокобр" из 11 Гв.ИАП) вылетели для нанесения удара и произвели его в 14-15 - 14-30 мск. Немцы этот налёт описывают более подробно, но при этом называют другие марки самолётов. Не мудрено перепутать чужие самолёты, когда они сыплют тебе на башку всякую гадость. Но, очевидно, что речь идёт об одном и том же событии. Минаков называет 7 «Бостонов". Но как выяснилось, их в таком количестве исправных на Скадовске на тот момент вообще не было. Так что придётся списать ошибку воспоминаний на давность лет.
По нашим сводкам в результате атак был всего лишь повреждён транспорт 1000 Т, что подтверждается и немцами. В общем праздник был испорчен... Комдиву доложили, и он пришёл в ярость. Понять его можно. Хотя ради справедливости надо отметить, что в районе Евпатории были сосредоточены мощные средства ПВО, артиллерия и авиация, отстреливались и с кораблей. И всё это, разумеется, повлияло на результаты налёта.
В крайне возбуждённом состоянии Токарев принимает решение на вылет. Надо отметить, что "Бостон" Токарев освоил недавно, и это был его первый боевой вылет на данном типе самолёта. На прикрытие с ним отправилась группа из 6 «Аэрокобр», которые вёл ком. полка Денисов. Остаётся не совсем понятным, что там случилось у Обухова, ведомого Токарева. То ли действительно у него забарахлил мотор, как пишут мемуаристы, то ли Токарев вылетал, вообще никого не дожидаясь, а Обухов его догонял? Но полетел Токарев без ведомого.
Группа достигла района Евпатории. Там вместо того, чтобы направиться к кораблям и транспортам, Токарев как-то нелогично подвернул налево, направившись к второстепенной цели, и около 17-00 мск. (по немецким сводкам 15-10 «по Берлину», т.е. 17-10 мск.) выпустил торпеду, которая прошла в 50 метрах от этой баржи и врезалась в берег. Причём выполняя этот манёвр, он подставился под мощную ЗА, расположенную на Евпаторийском мысе. Один из снарядов попал ему в правый двигатель, который загорелся. Осколками снаряда были ранены члены экипажа, вероятно, и Токарев. Так считает Денисов, наблюдавший, по его словам, горящий самолёт, уходящий в направлении озера Мойнаки (Майнакского). Собственно, место аварийной посадки к северо-востоку от озера примерно совпадает по всем источникам. По оперсводкам «в районе вокзала», который примерно в 1 – 1,5 км от места падения. 6 "Аэрокобр" в это время проштурмовали тот самый транспорт.
Что же ведомый? По крайней мере по нашим сводкам получается, что Обухов осуществлял торпедометание через 15 минут после Токарева. О результатах нет ничего ни в наших, ни в немецких сводках. Немцы вообще ничего не пишут о самолёте Обухова. Когда он пришёл к месту, истребители ещё вели бой, даже сбили 1 ФВ-190. А с Токаревым, надо полагать, было уже всё кончено... После атаки Обухова через 10 минут туда же прилетает группа из 4 Ил-2 под прикрытием 4 «Аэрокобр» и наносит удар по тому же месту и с тем же «результатом». О них немцы так же не упоминают. Ничего не говорят и мемуаристы. Хотя если этот вылет состоялся, похоже, и они спешно догоняли Токарева.
Кроме оперсводок, о событиях мы знаем от их участника командира 11 Гв.ИАП ГСС К.Д.Денисова, возглавлявшего группу прикрытия Токарева. А также от флаг-штурмана 1-й Гв.МТАД ГСС П.И.Хохлова, который свидетелем событий не был, но несомненно был в курсе всего, что потом открылось. К сожалению, оба излагают воспоминания, сообразуясь с жёсткой «самоцензурой», и у обоих есть явные неувязки и несоответствия с реалиями.
Хохлов должен был бы лететь штурманом с Токаревым, но в момент рокового вылета он находился на той самой площадке, где базировался 23 ОШАП в 15 км от аэродрома в Скадовске. Что там у них происходило на самом деле, не известно. Но Хохлов пишет, что он чуть ли не пешком бежал по грязи в Скадовск, потому что застряла машина, ну, и не успел. Всё это только подтверждает, что вылет был спонтанным и совершенно не подготовленным.
Вместо Хохлова с Токаревым полетел штурман звена из 36-го МТАП Н.А. Маркин и стрелок-радист В. Гончаров. Денисов написал в мемуарах, что сделал два круга на бреющем над упавшим самолётом Токарева, видел взрыв, но не видел, чтобы кто-то самолёт покинул. То же самое, очевидно, он и доложил по прилёте. И сначала весь экипаж считался погибшим.
После освобождения Евпатории самолет обнаружили на том же месте. В целом он пострадал не так сильно, как можно было бы ожидать. Обгорела правая плоскость с двигателем и обшивки кабин лётчика и штурмана. Т.е. Токареву всё-таки удалось посадить самолёт на брюхо. И никакого взрыва не было. В пылу боя Денисов мог за взрыв принять вспышку пламени. Ясно, что на момент посадки, комдив был ещё жив. Погиб ли он от удара о землю, или сгорел заживо, об этом мы, наверное, уже никогда не узнаем. Но, так или иначе, а немцы почему-то не стали его ни вытаскивать, ни хоронить. А похоронили его ночью местные жители недалеко от самолёта. Попытались ли немцы обыскать лётчика, сведений нет. Но могила стала местом паломничества ещё при немцах - Токарев был уроженцем Евпатории, и Героем он был настоящим, о котором знали тут все.
Событие со временем обросло такими легендами, что трудно отделить вымысел от правды. Согласно воспоминаний Денисова, немцы захватили обгоревших и раненых Маркина и Гончарова в плен, а после освобождения их обнаружили в тюремной больнице Симферополя. По данным противника Маркин и Гончаров были захвачены румынами, и сначала их отправили в Саки. Сведений об их госпитализации нет. По воспоминаниям местных жителей, якобы, они сами сдались в плен. Но если бы это было так, почему Маркина не отправили в лагерь после освобождения из плена? А между тем известно, что после плена его отправили в Авиацию Северного флота. Умер он от отравления метиловым спиртом, как сказал В.И. Минаков, за день до предполагаемого ареста. Факт отравления подтверждается документами. Стрелок-радист после возвращения из плена продолжал службу на Черноморском флоте.
После освобождения Евпатории Токарева торжественно перезахоронили в центре города. Это собственно и всё, о чём бы можно было говорить, как о более, или менее подтверждённых фактах.
Вполне вероятно, «предательство» штурмана и стрелка было оговором. Но в общем понятно нелицеприятное отношение Минакова к Маркину. Он поступок выживших членов экипажа оценивает с морально-этической стороны, как командир, примеряя на себя, как если бы он оказался в такой ситуации. Только ли на слухах от населения основано убеждение, что Токарева можно было попытаться спасти, или этому есть объективные подтверждения? И почему НКВД заинтересовалось Маркиным по прошествии значительного времени после его освобождения из плена? Можно, конечно, сделать некие предположения, но они так предположениями и останутся.
Многим участникам событий гибель Токарева не давала покоя. Особенно тем, кто хотя бы теоретически мог помешать этому явно необдуманному, мягко говоря, поступку. Не давала она покоя и Денисову, которого терзали сомнения, стоило ли всё-таки попытаться сесть возле упавшего самолёта и попробовать спасти командира? Но что бы он смог сделать в той ситуации? Вокруг действительно были камни, и немцы были совсем рядом.
Вот так погиб командир 2-й Гв.МТАД Герой Советского Союза генерал-майор Николай Александрович Токарев. Погиб в первую очередь по собственной вине… Остаётся только добавить, что по воспоминаниям товарищей, в том числе ГСС генерал-майора В.И. Минакова, лично его знавшего, Токарев был прекрасным лётчиком и хорошим человеком. Но война ошибок не прощает...
 |
Руководство 1-й мтад ЧФ, в середине виден ГСС Токарев и ГСС Скнарев, ГСС Жестков и ГСС Дуплий |
Документы с ОБД:
Маркин Николай Андреевич
майор, адъютант 1 АЭ 36 МТАП, не вернулся с боевого задания 30.01.1944г., сбит ЗА противника, по уточнённым данным жив.
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?id=76770544&id1=accdfd65458db638058fef4e1e0526db&path=Z/012/864-0000001-1359/00000504.jpg
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?id=77044208&id1=67af7f4b7e9e24630380d97483e1a142&path=TV/005/1250-0000002-0439/00000029.jpg
Был в плену с 30.01.1944г. по 13.04.1944г. в г.Симферополь, прошёл спецпроверку при НКГБ Крыма и 4.5.1944г. убыл в распоряжение ОКОС ГУ ВВС ВМФ.
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?id=77585489&id1=ff6d99fc25c39eb27416ad3be317acc1&path=TV/005/1250-0000002-0447/00000775.jpg
Симферополь был освобождён именно 13.04.1944г. Можно не сомневаться, что Маркин нашёлся именно в Симферополе, прошёл соответствующую проверку и убыл к месту дальнейшей службы. Таким образом, слухи от местного населения о добровольной сдаче в плен можно считать не достоверными! Мало этого, Маркин был практически восстановлен в должности и служил в своём же 36 МТАП, который к тому времени отправили на Северный флот.
10.12.1944г. от умер от отравления "метиловой смесью". По крайней мере 4 офицера умерли там же в тот же день и по той же причине, Сайганов, Мацюк, Маркин и Самойлов, и к ним примкнувший краснофлотец Киреев.
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?id=76785933&id1=f91caf6317d6fe7abfbd8dc86a4aad92&path=Z/012/012-0000005-0282/00000021.jpg
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?id=77732799&id1=3f065cca6423c4ad206c6ff9bf03a26b&path=TV/005/0787-0000002-0139/00000174.jpg
Майор Николай Андреевич Маркин имел орден Красного Знамени и орден Красной Звезды. В Москве проживала его семья, у него осталось трое маленьких детей.
Гончаров Василий Трофимович
Старший краснофлотец, воздушный стрелок-радист 36 МТАП, сбит ЗА противника 30.01.1944г., по уточнённым данным жив
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?id=76770579&id1=c7d7158e2c80faf36bdd4eb41bc62ed9&path=Z/012/864-0000001-1359/00000508.jpg
Прибыл 3.05.1944г. с территории, занятой противником и передан ОКР "СМЕРШ" ВВС ЧФ для проверки.
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?id=76784905&id1=4cab75b9ff9e6705822e693960ca5393&path=Z/012/012-0000005-0234/00000265.jpg
Как раз в это время шли бои за Севастополь, но освобождён он был только к вечеру 9 мая. Таким образом, вряд ли Гончаров был именно в Севастополе, тем более в больнице. После проверки Гончаров был направлен в распоряжение Управления ВВС Черноморского флота. Как сложилась его дальнейшая судьба, не известно. Но, вероятно, под стражу его повторно не брали.
http://obd-memorial.ru/Image2/filterimage?id=76772037&id1=dd8a2c2bab56111937c8acf5252fe506&path=Z/012/864-0000001-1359/00000724.jpg
По всей видимости, пути Маркина и Гончарова в момент пленения разошлись, один был офицер, другой простой краснофлотец.
Поскольку личность Токарева была слишком яркой, он родился и погиб именно в Евпатории, то о нём продолжали говорить. "Испорченный телефон" народной молвы сделал своё дело. Если верить Минакову, и действительно на Северный флот пришёл такой приказ из Севастополя, чтобы взять Маркина под арест, то такой приказ мог быть спровоцирован только распространявшимися слухами. Достоверны ли эти слухи... Судя по документам - нет, т.к. они оба успешно прошли проверку после плена. Тем более сложно себе представить, чтобы после такого Маркин бы отправился служить в свой полк.
Жаль, что ближайшие свидетели "навели тень на плетень" в этой громкой и трагической истории...
| Интервью и лит.обработка: | Г. Вабищевич |
