В мае 1942 г. по окончании Харьковского военного авиационного училища связи, эвакуированного в Ташкент, а затем в Коканд, я в звании мл. лейтенанта был направлен на Карельский фронт в 17 ГШАП (командир полка Герой Советского Союза В.И. Белоусов). Меня назначили начальником связи эскадрильи, а позже адъютантом эскадрильи. Полк базировался на аэродромах Подужемье, Африканда, Лоухи. Личный состав начал переучиваться на самолёты Ил-2.
В январе 1943 г. командиром 17 ГШАП был назначен гвардии майор Г.А. Андреев. Это был настоящий ас штурмовой атаки, воздушный снайпер.
В нашей боевой жизни всякое бывало. Помню один интересный эпизод. Зимой 1942-43 гг. на. Лоухском направлении четвёрка наших самолётов возвращалась с боевого задания. Один из них, видимо подбитый, с тёмным шлейфом дыма, летел ниже и с большим отставанием. Первая линия постов ВНОС засекла все четыре самолёта, вторая линия (через 15-20 км) только три самолёта. Четвёртый упал где-то в этом интервале. Там находился сплошной лес. После падения самолёта, как назло, начался сильный снегопад, который продолжался несколько дней. Снегопад не позволял ПО-2 вылететь на поиски. Решили организовать наземную экспедицию. Меня снабдили документами, с которыми добрался до дивизии на переднем крае. Мне выделили взвод разведчиков из штрафного батальона во главе с командиром - лейтенантом, дали лыжи, продукты на пять дней, по 100 гр. водки на день. По данным постов ВНОС пролёт подбитого самолёта засекли на участке, где сплошной линии фронта не было. У нас и финнов прокладывались так называемые контрольные лыжни, которые регулярно проверялись.
Продолжили поиски подбитого самолёта, но, к сожалению, его не нашли. Может быть, и рядом прошли, но снег и густой лес скрыли самолёт, а цепь у нас была не такая уж широкая. Вернулись на свою базу и доложили, что самолёт не нашли. Командование поругало, но всё обошлось без наказаний.
Наступил 1943 год. В полк стали поступать двухместные штурмовики Ил-2. Командир полка поручил мне, как бывшему стрелку-радисту (в 1941 году окончил авиашколу стрелков-радистов в г. Белая Церковь), подготовить и организовать обучение младших авиаспециалистов нашего полка, а также младших командиров из наземных частей, направленных в полк по команде на курсы воздушных стрелков. Воздушные стрелки чаще, чем лётчики, погибали в боевых вылетах от огня зениток и атак вражеских истребителей. С января 1943 г. по февраль 1944 г. я участвовал в подготовке воздушных стрелков и сумел выпустить три группы (всего 36 человек), из которых в боях 1943-44 гг. погибло 17 человек.
Во время подготовки и обучения первой группы я обратился к командиру полка гвардии майору Андрееву с просьбой разрешить мне летать воздушным стрелком, так как не считал возможным учить тому, что сам не испытал. Разрешение получил и до окончания бевых действий на Севере совершил вместе с командиром экипажа гвардии капитаном М.П. Бакарасем 34 боевых вылета. За успехи в боевой работе на Карельском фронте мой командир был награжден двумя орденами Красного Знамени и орденом Александра Невского. В конце войны он стал истребителем, воевал в Корее, получил еще два ордена.
Вернёмся к 1943 году. Для усиления штурмовой авиация на Крайнем Севере наш 17 ГШАП в конце февраля 1943 г. перебазировался в Заполярье (аэродромы Мурмаши, Шонгуй, Мончегорск). Полк сразу включился в боевую работу. Наши экипажи наносили штурмовые удары по переднему краю обороны противника, его аэродромам Луостари, Маятало, Сальмиярви. Чаще всего нашим налетам подвергался Луостари. Надо отметить, что крупные объекты в фашистском тылу и особенно аэродром Луостари, прикрывались мощным зенитным огнём и истребительной авиацией. После налётов наших штурмовиков на Луостари не всегда все экипажи возвращались на свой родной аэродром. В марте 1943 г. погибло шесть человек лётного состава, в апреле 1943 г. ещё два человека. 27-го сентября 1943 г. восемь экипажей 1-й эскадрильи в составе двух четвёрок (ведущие гв. лейтенант Копнев и гв. капитан Феоктистов) при штурмовке аэродрома Луостари подавили огонь зенитной батареи, уничтожили и сожгли несколько вражеских самолётов на земле и один в воздухе (воздушный стрелок гв. сержант Черныш сбил Ме-109). К сожалению, три экипажа не вернулись домой.
В октябре 1943 г. на аэродроме Мурмаши наш 17 ГШАП вместе с 19 и 20 ГИАП и 114 ГБАП участвовал в церемонии вручения гвардейского знамени. Наша 258-я смешанная авиационная дивизия стала 1-й Гвардейской САД. Личный состав полков, опустившись на одно колено, произнёс гвардейскую клятву.
Мне запомнились два боевых вылета на штурмовку аэродрома Луостари в начале 1944 г. Нашу группу Ил-2 сопровождали истребители соседних с нами 19 ГИАП и 20 ГИАП. В районе цели наши истребители вступили в бой с фашистскими самолётами и обеспечили нашим штурмовикам выполнение боевого задания. Однако одиночные вражеские самолёты к нам прорывались. Оба раза вместе со стрелком соседнего Ил-2 открывал огонь по приближавшемуся противнику. Общими усилиями с нашими истребителями нам удалось отбить все атаки. Наш самолёт получил много пробоин, но мы благополучно долетели до своего аэродрома. Вскоре были награждены орденом Красной Звезды.
Вспомнил еще один забавный случай. В полк прибыла группа молодых лётчиков, выпущенных из училища в звании сержантов. В их числе был узбек Усман Сауров. Летал он средне, на тройку. Однажды, на замечание командира эскадрильи о грубой посадке самолета заявил: "Какое звание - такая и посадка". В первых вылетах на боевые задания Сауров плохо держался в строю, обычно отставал, за что ему неоднократно и по радио и после посадки доставалось от ведущего. Однажды при штурмовке опорного пункта противника в районе горы Бол. Кариквайвиш он также отстал от группы и последний заход на бомбометание сделал с некоторым отрывом по времени от группы. После посадки группы на командный пункт полка поступил запрос от командующего 14-й армии: "Доложите, кто делал последний заход при штурмовке опорного пункта". Мы взяли Усмана за грудки: "Ты куда сбросил бомбы? По своим угодил?" Он с испугом уверял, что, как и все, сбросил бомбы на цель. Через некоторое время пришла телеграмма. Командарм наградил Саурова орденом Славы 3-й степени. Оказалось, что после его бомбометания взорвался крупный склад боеприпасов противника. Вскоре ему было присвоено воинское звание младший лейтенант.
В Петрозаводско-Свирской операции незабываемое впечатление оставили первые вылеты. 19-го июня 1944 г., накануне форсирования реки Свирь, мы штурмовали переправу финнов в районе пункта Пидьма, где на южном берегу был вражеский плацдарм. Группу штурмовиков Ил-2 возглавил командир полка гвардии майор Андреев. С высоты 800-1000 м переправа казалась тоненькой ниточкой на глади воды. Ведущий ввел самолёт в пике и уложил свои бомбы (четыре по 100 кг.) точно на середину переправы. Остальные экипажи завершили дело. По реке поплыли доски, балки, обломки понтонов. В день форсирования реки Свирь 21 июня 1944 г. вся 7 ВА в едином оперативном построении нанесла удар по вражеским позициям на участке форсирования. Во время разворота на второй заход мы увидели, как по реке от нашего берега к финскому поплыли катера, понтоны, лодки, плоты. Второй заход был направлен по огневым точкам противника, ожившим после первого массированного удара и пытавшимся помешать форсированию реки нашими солдатами. В ходе наступательной операции полк поддерживал наземные войска, наносил удары по опорным пунктам, скоплениям техники, ж.д. составам, уничтожил бронепоезд, разгромил крупный штаб противника. Экипажи совершали по два-три, а порою и по четыре боевых вылета в день. Чтобы не отставать от наступающих наземных войск полк часто перебазировался. Запомнился аэродром Гирвас и рядом с ним красивый водопад. Все помещения и землянки финнами были взорваны, оставлены хитрые мины-ловушки, которые выскакивали и взрывались. Их уничтожали саперы. Для отдыха лётного состава решили использовать барак бывшего лагеря военнопленных, стоявший около лётного поля. Командир полка послал доктора и меня осмотреть барак и определить возможность отдыха в нём. Когда зашли в барак, застыли от ужаса. По стенам, доскам нар ползали тысячи клопов. Впечатление было такое, как будто стены шевелятся. Как жили там пленные, трудно представить. Наша команда солдат заткнула щели тряпками, принесла железные листы, положила на них серу, зажгла ее, выбежала из барака и закрыла двери. Через 3-4 часа солдаты вениками собрали две большие кучи сдохших клопов. Даже поздно вечером в бараке всё ещё пахло горелой серой и многие пошли спать под самолётами.
В июле месяце наш полк часто применял полёты на свободную "охоту". Наша эскадрилья несколько раз летала на поиск и штурмовку целей на участке железной дороги Лоймола-Суоярви. Были уничтожены несколько паровозов, вагонов, нефтехранилище.
Однажды мы с командиром экипажа полетели на "охоту". Нас должны были сопровождать два истребителя. Когда мы подлетели к аэродрому истребителей, нам по радио передали, что готовых к вылету истребителей нет. Полетели без прикрытия. На вражеской территории обнаружили и сожгли большую емкость с горючим. Возвращаясь, я вдруг заметил вдали и выше летевших в нашу сторону пару истребителей, опознать которые было нельзя. Передал командиру о замеченных самолетах и он, от греха подальше, снизился до бреющего. Вернувшись на свой аэродром, мы узнали, что удирали от своих истребителей, посланных нам вдогонку.
Ещё помнится вылет на уничтожение бронепоезда, который сдерживал продвижение наших войск. Бронепоезд оригинально замаскировался. На крышах паровоза и вагонов были проложены рельсы и шпалы. Сверху казалось, что здесь сплошной пустой участок железной дороги. Только при полете на бреющем вдоль дороги мы обнаружили бронепоезд, атаковали его и взорвали паровоз. Больше бронепоезд нашим войскам не препятствовал.
В конце июня 1944 г. во время боевого вылета был подбит самолёт командира полка гв. майора Андреева и наш экипаж послали на его поиск. Мы быстро нашли подбитый самолёт и увидели, что около самолёта стоят и машут нам командир и его стрелок. Мы сообщили район приземления и вскоре летчики на самолёте ПО-2 вывезли командира полка и стрелка. Впоследствии самолёт Ил-2 был вывезен на тыловой аэродром, отремонтирован и введен в строй.
В последних числах июля 1944 г. командиром 17 ГШАП стал подполковник С.Р. Каськов. Наш боевой командир полка гвардии майор Г.А. Андреев убыл в другую часть. Возможно, этому переводу способствовал трагический случай на аэродроме Никоновщина, когда в жаркую безветренную погоду группа наших штурмовиков затянула взлёт из-за тучи пыли, поднимаемой ранее взлетевшим самолётом. Очередной самолёт ждал, пока осядет пыль и станет видно направление взлёта. Взлетевшие немного ранее с другого аэродрома истребители прикрытия стали торопить штурмовиков.
В результате переговоров между истребителями и руководителем полётов стартёр дал командиру звена гв. ст. лейтенанту Л. А. Копневу команду на взлёт. Не видя из-за пыли нужного направления, лётчик уклонился при взлёте и врезался в стоянку истребителей. Сгорели два самолёта, погибли три человека, находившиеся в этом районе. Обгоревшего Копнева вытащили из кабины. В спасении летчика непосредственное участие принимал командир 197 ГИАП - майор А.Н. Ровнин.
С первых дней подготовки и проведения наступательной операции в Заполярье экипажи 17 ГШАП активно участвовали в налётах на вражеские опорные пункты, артиллерийские позиции, скопления войск и техники противника. Эта операция закончилась полным освобождением от фашистов Советского Заполярья и Северной Норвегии. Москва трижды салютовала войскам Карельского фронта при проведении этой операции. На севере страны был установлен мир.
