Зовут меня Яковлев Владимир Осипович, а раньше я был Рак Владимир Осипович. Фамилию поменял - жене не понравилась, а мне какая разница: Теперь все меня знают как Яковлева. И товарищи-фронтовики тоже так зовут.
Родился я 22 марта 1925 года в городе Гатчина. Мама была домохозяйка, а отец работал на железной дороге машинистом. Я самый младший, а вообще семья большая была - шестеро детей: Но в семье был достаток. Держали овец, кур, поросенка, питались хорошо:
До войны я учился здесь, в Гатчине, во 2-й школе, а сейчас это 4-я средняя школа. Окончив пять классов, поступил в ремесленное училище. А потом в 1940 году нас отправили в Волховстрой, в Волховское ремесленное училище. Там на заводе я должен был учиться плавить алюминий: Но случилось так, что я и ремесленное училище закончил в другом городе, и стал слесарем-инструментальщиком.
Когда началась война, нас эвакуировали в Кузбасс, в город Сталинск, сейчас - Новокузнецк. Окончил училище с отличием, и меня оставили работать мастером производственного обучения. Преподавал технологии, вел практику:
- Как Вы узнали, что война началась?
В Волховстрое, в ремесленном училище по радио объявили: "Война! Немцы напали на Советский Союз". Паника возникла, ребята убегали по домам. А я был дисциплинированный - остался, никуда не побежал. Я "в сорочке родился", мне вообще в жизни часто везло, - те, кто домой убежал, в плен попали, а мы поехали в Кузбасс.
- На каком производстве Вы оказались?
Мы производили военную продукцию. Нам прислали специальные приспособления и штампы. Штамповали и собирали авиационные пулеметные ленты, для крупнокалиберного УБ Березина...
Дважды меня вызывали в военкомат, но начальство оформляло мне броню. А я на фронт хотел. У меня все три брата были на фронте, самый старший и два двойняшки с 1921 года. А мама у немцев в плену...
Весной 1943 года я перебрался на частную квартиру Марии Ивановны Ефимовой, и на мой новый адрес пришла повестка из военкомата. Я про нее никому в ремесленном училище не сказал. Ну, что еще мне оставалось делать, чтобы призвали... Пришел в военкомат и говорю:- Я не могу оставаться в тылу. У меня вся семья на фронте, а я вроде ка "в бегах"...
Мне ничего не ответили, но как только получили документы из ремесленного училища (а данные на меня были хорошие), меня отправили в Троицкое авиационное училище. Это под Челябинском, называлось "летное училище стрелков-радистов" (Правильно - Челябинская Краснознаменная военная авиационная школа стрелков-бомбардиров. О.Р.).
- Как Вы относились к тому, что немцы, аж до Волги дошли?
Пораженческих настроений не было. Ведь когда неожиданно нападают, конечно, больше шансов завоевать, оккупировать большую площадь. Но, положение на фронте беспокоило. И когда мы втянулись в войну, когда сказали, что "Родина-мать зовет", все пошли добровольно. Пошли и четырнадцатилетние: Им говорили: - Вы дорастите до возраста самостоятельного, и вас призовем... А нам казалось - вот нас отправят на помощь, а уж мы то немцам покажем!
- Каковы были бытовые условия, пока Вы работали мастером?
Бытовые условия у нас были хорошие. Было и общежитие, и заводская столовая с трехразовым питанием. Обуты, одеты, теплая одежда была, правда, шапок еще не было. Были фуражечки с наушниками от мороза. Перчатки давали, носки. Все делалось, чтобы молодежь работала спокойно, с чистой душой.
- Сколько Вы получали?
Когда я мастером работал, получал четыреста рублей. В ремесленном училище бывали еще премии. Не вещами, а деньгами. Ну, на что эти деньги можно тратить? Одежда у меня вся была. Питался я в столовой, водку не пил. Мастеру училища цены в столовой были со скидкой, небольшие... Недоедания не было.
- Как Вы отнеслись к сообщению о том, что наши самолеты в 1941 году Берлин бомбили? Или Вы это не заметили?
То, что наши бомбили Берлин, мы знали. Доволен был народ - мы доказали немцам, что мы и в таких трудных условиях можем до них дотянуться: И что мы все ж таки их доконаем.
- Как Вы отнеслись, к победе в Сталинградской битве?
Она подробно освещалась в наших газетах. И то, что произошло в Сталинграде, ставили в пример - вот как надо защищать Отечество. Честь и хвала нашим воинам! Ни шагу назад!
И это было в каждой душе, я вам честно говорю, в каждой душе. Это и у нас в ремесленном училище, все были гражданские, и все говорили: "Добьемся победы!"
- Скажите, какое отношение было к блокированному Ленинграду?
Тут было очень, очень трудно: Мы были в Кемерово, когда сообщили, что город блокирован. Блокада - это же и питание плохое, и прочее...
Но все говорили, что Ленинград не сдастся, что им не взять Ленинград. У всех было такое чувство, что город не сдадим. Умом понимали что ситуация на грани, но чувство такое было.
- Так узнали про это, по радио, или от эвакуированных?
По радио оповещение было очень хорошее. Все были в курсе всех событий, которые происходили у нас во время войны.
- Когда Курская битва шла, Вы еще в ремесленном училище были?
Тогда я уже был в военном училище: Я там оказался вроде в марте 1943 года:
Мы летали, прыгали с парашютом, стреляли по наземным целям, по воздушным целям - "колбасу" таскали. Знаете такую, да? По ней стреляли. Потом изучение силуэтов и ТТХ всех типов немецких самолетов... Окончил я это училище с отличием. До сих пор помню: "Вид самолета-цели при данном курсовом угле, выраженный в четвертях в радиусе кольцевого прицела называется ракурсом":
На экзаменах я всем подсказывал, и преподаватель на меня разозлился: - А ну-ка, давай-ка отсюда на фиг! Придешь сдавать последним. Сдал на "отлично". Командир училища, вызывает и говорит: - Мы Вас оставляем инструктором.
А наше классное отделение отправили на практику в часть. И я остался один. Дня через три иду к командиру училища и говорю: - Почему Вы не спрашиваете, хочу я или не хочу быть преподавателем? Вон Золотов, он даже плачет: "Оставьте, пожалуйста:.". Вот его оставьте вместо меня, а я вместо него иду на фронт:
Когда второе отделение окончило, меня с ним отправили в полк.
- Какое у Вас звание было?
У нас стрелков-радистов в офицерском звании не было. Выпускали из училищ в сержантском звании. Потом в конце войны старшего сержанта присвоили.
Ермилов со стрелками 766 ШАП. Яковлев в правом верхнем углу с рукой на плече. |
- После училища вы оказались в запасном полку?
Да, 12-й запасной полк (Место базирования - г. Чапаевск О.Р.). Там формировали отдельные экипажи для пополнения: летчик и стрелок-радист. Потом нас направили в Латвию. Мы прибыли в 766 полк, в 211 штурмовую дивизию. В дивизии три штурмовых полка:
У нас командиром полка был Петров, а имя-отчество не помню. (С сентября 1944 г. командир 766 шап - майор Василий Петрович Петров И.Ж.)
Я попал в 3-я эскадрилью. Командир эскадрильи Ермилов Александр Иванович, ему Героя присвоили. У меня фотокарточка есть. (Ермилов Павел Александрович. Звание Героя Советского Союза присвоено 23.02.45. И.Ж.)
Мы летали на Прибалтийский фронт, Латвию, Литву и брали Кенигсберг.
- Когда Вы прибыли в полк?
Это был 1944 год. Там на фотокарточках года даты написаны. Вот: Миша Захаров, здесь надпись - десятый месяц 1944 года.
- Как Вас встретили?
Стрелков проверили на знание теории стрельбы. Потом была проверка слетанности эскадрильи, как мы впишемся в эскадрильи. А летали мы звеном, четыре машины звено.
- Когда Вы в полк попали, одноместные "Илы" еще были?
Не было, только двухместные.
- А учебные самолеты "УИлы" были?
А как же! Двухместные. Новички с училища проходят курс слетанности. А стрелок должен пройти учебные стрельбы по "колбасе", только тогда его отправляют на боевое задание.
- А какое вооружение у Ваших самолетов было?
Две пушки "ВЯ", два пулемета ШКАСа и бомбовая нагрузка, и плюс мой пулемет. Я защищаю от захода истребителей с хвоста:
Летный состав 3 АЭ. Рак стоит 3-й справа |
- А "РСы" - реактивные снаряды вешали?
Да. Четыре "РСа". На правом крыле два, и на левом два. Восемь не бывало:
- А вместо "ВЯ" были большие "37" миллиметровые пушки?
Да, "37 мм" в полку тоже были. Но немного.
- А еще какое-нибудь оружие применяли: "ПТАБы" - это маленькие противотанковые бомбы, "ВАПы" - выливной авиационный прибор, фосфор выбрасывать?
Нет, не было. В основном фугасные бомбы. Мы в основном уничтожали-то пехоту, а по пехоте главным образом - осколочные.
- Вы помните, какой основной был калибр бомб, который Вы возили?
Не помню. Две бомбы большие под крылом (ФАБ-100, 250 или 50 О.Р.). И два люка было, в них - маленькие, по сто или по пятьдесят (главным образом, меньше калибром, чем 50 кг или 100 кг О.Р.).
- А "РСы" какие у Вас были, Вы не помните?
"РС-132", длинные зараза, вот такие. Больше метра. (скорее всего РОФС-132 О.Р.)
- "РСы", по Вашему мнению, эффективное оружие?
"РСы" выгодное оружие по наземным целям. По танкам, по пехоте, по скоплению войск. Эти ракеты, "РС" очень хорошие.
- Мы слышали два мнения. Некоторые говорили, что эти "РСы" убрать бы, оставить одни бомбы. Другие - лучше бомбы убрать, "РСы" оставить.
У нас такого разговора не было. Положена боевая нагрузка на самолет: "РСы", пулеметы, пушки и бомбы. Вот все.
- У Вас какой боезапас был?
Я сейчас не буду врать, не помню. Нам хватало. И мне защитить свой самолет хватало, и даже помочь соседу.
- Вы помните свой первый боевой вылет?
Помню. 3-й Прибалтийский фронт, в сентябре 1944 года. Мы полетели на бомбежку передовых позиций фашистов. Это было в Курляндии, на территории Латвии. Я нисколько не боялся, но волновался, конечно.
А потом делали в день от трех до четырех боевых вылетов. Мы отлетаем, отбомбимся, отстреляемся по наземным целям, разворачиваемся, и идем обратно на аэродром, на заправку. Готовимся к новому вылету. На подготовку уходило примерно часа два-три:
- И часа через два опять вылет?
Да, не раньше. Задание, на какой участок лететь, получали от командира дивизии или от командира полка. И так каждый день.
Подготовка стрелков на макете кабины Ил-2 |
- Была ли какая-нибудь подготовка стрелков в полку?
В полку у нас переподготовки никакой не было. Мы с училища пришли уже основательно подготовленные...
Проверяли нас так: мы из кабины стрелка стреляли по наземным целям. Вот кабина стоит, заходят, и ракурс берет. Вот фотокарточка: кабина самолета на земле стоит. Цели расставлены. Нам говорят, какая скорость, и мы стреляли по этим целям.
- При выходе из атаки Вы по наземным целям стреляли?
Вначале не стрелял. Берег боеприпасы. Да и запрещалось, только защищать самолет и быть предельно внимательным. А позже, когда мы к Кенигсбергу подходили, нам дали указание: "Стрелок-радист может стрелять по наземным целям". Например, по колонне войск можешь лупить. Командир атакует, а потом при выходе из атаки я стреляю.
- Несколько вопросов по быту. Какое денежное довольствие было у Вас?
Курсанту выдавали где-то около трехсот рублей. В запасном полку, ничего нам не давали. Всего двенадцать дней там были... В боевом полку - по восемьсот рублей.
Оценка результатов тренировочной стрельбы |
- Как кормили Вас в училище?
В училище - хорошо, там всем одинаково давали.
- Все обычно жалуются, что в училище не хватало еды?
Ну, как вам сказать, человек привыкает. Хватает тебе, не хватает, ты не идешь, не жалуешься. Добавки не было.
А вот в боевом полку, там уже ты можешь спросить и добавку. Первое добавку никто не брал, а добавку на второе, всегда кто хотел, тот брал.
- Как было со сто грамм водки?
Сто боевых грамм в конце боевого дня. Кончаются вылеты, и по сто боевых грамм. Но только в дни вылетов. И независимо от числа вылетов - сто грамм.
- А если, например, плохая погода, и не летали?
Никаких сто грамм. Потому и называются - "боевые сто грамм".
- Как вас обмундировывали в училище?
В училище: обыкновенные брюки, шаровары обыкновенные: Сапоги кирзовые, обмоток не было. А в полку, зимой выдавали теплые унты, собачьи или овечьи. Шерстяные носки. Да, и унтята были, когда сильные морозы.
Повседневное обмундирование: шинель, меховые куртки авиационные. Это зимой. Свитеров не было. А летом шинель.
- А маски были?
Нет, не давали. Не было масок никаких. Шапка, шлем меховой, и подшлемник шерстяной. Белый, да, и очки.
- Кожаные летные куртки у Вас в полку были ленд-лизовские или наши?
По-моему, только нашего производства.
- Вообще, что-нибудь ленд-лизовское вы получали?
Нет, не видел. Не помню никаких импортных вещей. Даже тушенки.
- А трофейных?
Трофеи только у пехоты. Мы трофеи не добывали. Я ходил в Кенигсберг не для того, чтобы искать что-нибудь, "вынюхивать": Нет, просто интересно было. Мы ходили вдвоем. Я и еще один товарищ. В свободное время, и поблизости от части.
Зашли в дом, сидит немка, дрожит. Мы ей: - Не бойтесь, мы Вас не тронем. Мы просто зашли посмотреть в каких Вы живете условиях. И уходим. Более того, в кармане был то ли пряник или кусок хлеба, отдали. Мы не обижали их никогда.
- Какое у Вас оружие личное было?
У меня - пистолет "ТТ", но были и "Наганы". И были еще автоматы в кабине. У меня было специальное гнездо, вот с правой стороны. Вот тут, под рукой. Автомат - это на случай, если приземлишься на вынужденную, тогда тебе автомат может пригодиться. А если я прыгать с парашютом буду, автомат будет мешать.
- Вы сидели на ремне? Или сидение было?
Было мягкое сидение. Широкое такое, как кресло. Я на парашюте еще сидел. Потом еще ремни безопасности. Затягиваешься справа, слева. Там кнопки нажал, вставил, и все.
- Кто Вам снаряжал ленту?
Механики по вооружению. Я прилетаю, им говорю: - Я не знаю, сколько израсходовал. Проверьте. Пополнить если нужно...
- А Вы их работу контролировали, нет?
Обязательно. Даем короткую очердь
- Мы разговаривали со стрелком, он говорил: "Кто хотел жить, тот следил. Я каждый раз перебирал ленту, смазывал патроны:"
У меня ни одной задержки в работе не было, ни одной!
А вот ШКАС малокалиберный, как винтовка, это ж зараза, а не пулемет: Вот где задержек было, ой: Что вы!
- А какими патронами Ваша лента снаряжалась?
Трассирующие и бронебойные были. А вот какой порядок, не буду говорить.
- А могли Вы заказать, к примеру, что бы Вам больше трассирующих поставили?
Да какая разница. Мы же не ночью летаем, а днем.
- Вы в основном, чем Вы занимались? Удары по пехоте? По переднему краю? По кораблям?
В основном это передний край. Корабли были всего один раз.
- А в основном, на каких высотах ходили?
Мы выходили на цель на - 1000-1200 м, ну не выше 1500 м.
- А не триста, четыреста метров?
Нет, это уже называется бреющий полет, это во время атаки, тогда уже мы косим все подряд.
- В то время когда Вы воевали, большие потери в полку были?
У нас в эскадрильи, да и в полку, очень мало погибло. На моих глазах только один экипаж погиб, зенитный снаряд попал в самолет впереди нас летевший.
А фамилию сейчас не помню. Не то Николай, не то Никольский: Нет, не буду врать...
- Как это выглядело, самолет взорвался?
Не взорвался. Взрыва никакого не было. "Щепки" полетели и все: Не успели, ни стрелок, ни командир, с парашютом выпрыгнуть.
А бывало, что если подобьют, отойдут от линии фронта, и выпрыгивают.
У нас с командиром была договоренность: - Володя, пока не будет моего приказа, никаких выпрыгиваний:
- Кто был Ваш командир экипажа?
Тюрин Николай Федорович, капитан.
- У Вас на счету сбитый "Фоке-Вульф"? Кроме Вас много ли еще стрелков с Вашего полка сбивало самолеты?
Никто, Только я один.
- А как это произошло?
Это было под Кенигсбергом, на Земландском полуострове, там потом идет коса Хель. А уж над Кенигсбергом: Вы знаете, что такое Кенигсберг? Там так охранялось, ой, ой, ой...
Мы летели домой с боевого задания. Он стал подходить к нам, и я заметил, что идет именно на нас. И, зараза, заходил снизу. Я, Николай Федоровичу, командиру своему, говорю: - Коленька, дай-ка горку!
Горку дать, потому, что я боялся за стабилизатор. Он хорошо поднял машину, мне сразу видно немца стало, и я прямо ему в кабину засадил. Даже поправок вводить не пришлось. Он мгновенно свалился. Но я не видел, упал он или не упал.
А потом сообщили... Про меня и в газете было напечатано. Наградили за сбитого орденом Красной звезды.
- А что за самолет был?
Истребитель. "Фокке-Вульф-190". "Мессершмитты" и "Фокке-Вульфы", вот эти два типа истребителей во время войны были у немцев. Других не было...
- После того, как Вы сбили самолет противника, к Вам отношение изменилось в полку? Среди стрелков?
Ну, тогда расписали и в газете, по всей дивизии: "Поздравляем тебя". Как только прилетел, сразу доложили. И тут и командир полка: - Поздравляем тебя! Молодец что вовремя заметил...
- Премию на руки выдали? Или на книжку?
У нас не давали книжек, не было. На руки давали. Ну, а я мамке перевод, и все.
- Вы помните какие-нибудь особенности того "Фоке-Вульфа", которого сбили? Сам самолет? Вот как выглядел? Как окрашен?
"Фоке-Вульф" он как наш "Ла-5", тупорылый.
- А как он покрашен был, помните?
В серый цвет. В серый цвет у них были все машины покрашены.
- А какие-то особенности, там может быть пятна желтые, красные?
Нет. Увидел, что это идет самолет немецкий, вот и все.
- А когда он Вас обстрелял, заметили дым, пламя?
А он не успел, ни одного патрона не успел. Он пошел сразу вот так вот. Он в кабрировании был, развернулся вот так через хвост налево, и полетел вниз.
- Когда прилетели на аэродром сели, Вы сразу доложили, что сбили?
Да, я доложил: - Возможно, я сбил истребитель, потому что прямо в лоб бил.
И экипажи подтвердили, которые летели сбоку, им лучше видно, как и что: "Вовка сбил..." А если ты даже и сбил, но не подтвердили, то все это туфта и не зачтут.
- А подтверждение пришло от наземных войск?
В этот же день сразу же сообщили: "Сбил такой-то".
- За сбитый "Фоке-Вульф" Вы премию получили?
Да, тысячу рублей.
- А летчики Вашего полка сбивали?
Летчики нет. Воздушных таких боев не было, немцы боялись подходить в лобовую идти, или сбоку. Куда им. А ведь мы же летим-то по четыре машины. Одна вот так вот, другие тут и тут, крыло в крыло летим и уже друг друга охраняем каждого. Я тебя, ты меня...
- Истребители наши Вас часто прикрывали?
Все время. Каждый боевой вылет, четверка истребителей "Як-3".
- А не бывало ли такое, что немецкие истребители связали сопровождение боем и вы остались одни?
Не было таких случаев, не видел.
- А что бы Вас истребители бросили?
Нет. Если даже что-то случается, четверка в прикрытии идет, два прикрывают нас. Два идут отгонять...
- А связь с ними была? С истребителями?
Обязательно. Всегда.
- Вас прикрывали разные полки истребительные? Или один и тот же?
У нас было в дивизии три полка штурмовиков и истребительный один полк. Не помню номер. Этот полк занимался прикрытием и воздушные бои вели. И если на нас нападают, то обязательно воздушный бой будет.
И ребята наши давали им "прикурить".
Такая была дисциплина, такая была ненависть. Никакой боязни, что ты можешь погибнуть, товарищ может погибнуть. Даже думки в голове не было.
- А как же тогда бывали случаи, что возвращались, не выполнив задание?
Только по погоде, но у нас и такого не было.
- От кого потерь больше было? От зениток, или от истребителей противника?
В нашем полку только один или два экипажа погибло.
Я сделал восемьдесят семь боевых вылетов, вот за это время только у меня был на глазах только один случай. А мы летали каждый летный день. Не было выходных, ни праздников, какие там праздники-то.
- Как Вы относились к немцам, как к военным? Не как к фашистам, а вот именно как к военным?
К немцам я относился так уничтожить, что б ни было духа... Но однажды мы стояли на дороге, и вели немцев пленных. Посмотрели на них, они такие были сирые, что даже руки марать не захотелось:
- А отношение к ним, как к профессионалам войны? Уважали их? Или считали, что немец уже выдохся и недостоин внимания?
Немец уже не тот был. Если он видит, что идет эскадрилья и прикрытие, то он уже побоится подойти, уходит в другое место, ищет, где полегче.
- А вообще часто атаковывали?
Атаковывали? Да, нет... "Фоке-Вульфы", "Мессеры" все время летали. Не было ни одного вылета, что бы немецких истребителей не было у нас на пути, но чтоб они нас атаковали...
- Ну, при этом они вели себя не очень агрессивно, да?
Да, они, вообще-то, боялись. Но и обнаглевшие попадались... А так все было хорошо. Я ж говорю, что "в сорочке родился". М отлетал... И эскадрилья была хорошая, и дисциплина, и отношение друг к другу, и экипажи помогали.
И на командиров повезло, я считаю. И командир дивизии Кучма, полковник, и наш командир полка Петров, и командир эскадрильи Ермилов Павел Александрович. И боевые задания выполнялись, и ответственность экипажей была сто процентная. И никто не боялся задания. Чтоб вернуться обратно, испугаться, такого не могло. Я ж говорю, мы уходили в море далеко, а потом заходили с тыла на косу, чтобы уничтожать немца.
- А вообще над морем летать не боялись?
Нет. Хотя спасательных жилетов у нас не было. Только парашют: Но "что будет, то будет". Это у нас "в крови".
-, -, Рак, Иван Сорокин, -. На фоне Ил-2 Рака (Бортовой 13) |
- Вы не помните, ваши "Илы" были какие? Вот крылья были прямые? Или со стрелочкой?
Нет. Немножко были: Стрелка.
- Не помните, как они были окрашены?
В зеленый цвет. Один зеленый. Без камуфляжа.
- Снизу голубой или серый?
Я снизу не помню. Не буду врать. А я помню только, что был зеленый...
- Элементы быстрого распознавания на самолетах были? Пилотка может быть на киле? Может быть полоска вокруг фюзеляжа?
Нет. Были только номера: один, два, три... У меня был тринадцатый.
- А не боялись летать?
Нет.
- Где был номер?
Номер на хвосте. На киле, да, да. А на фюзеляже не было. И рисунков, надписей не было.
- Запрещали? Или никто не хотел?
Нет, мне, кажется, никто не хотел. Но я не знаю, может быть и запрещали. Но ни у кого, ничего не было.
- А были ли какие-то суеверия? Ну не бриться перед вылетом? Не фотографироваться?
Не было. Все чистенькие были, побритые.
- А другие суеверия? Что не фотографироваться перед вылетом? Амулеты какие-нибудь, талисманы были?
У меня боевых фотокарточек почти нет, только уже 1945 год. Но я честно вам говорю - не было. Суеверия... Почему-то не принято было, фиг его знает. Может у танкистов были...
- Номера на самолетах в полку рисовали? Или с завода приходили с номерами?
Это в полку было уже. У меня был красного цвет, потом - белый. И мне кажется, что все одинаковой краской нанесены были.
Техсостав 3 АЭ у самолета Бортовой 41 |
- Какие отношения сложились с техническими специалистами?
Хорошие. Мы им помогали. Оружейным мастерам помогали бомбы подвешивать, вооружение. Но я не механик. Чем мог помочь техникам? Заправить, шланг подать, под бомбу спину подставить... А радисты, те уже все сами. Каждый раз после вылета проверяют.
- Именно "после", а не перед полетом?
Это одно и тоже. Мы прилетели, они проверили и подготовили машину к следующему вылету:
- Немецкими шлемофонами не пользовались?
Нет. И не видел их даже. Только наши.
- У вас женщин в полку много было?
Может раньше и были, но в мое время почти не было. А среди технического состава не было вовсе. Санитарка была, Мария. Она смотрела, что бы были заполнены санитарные ячейки, бинт там, что положено. Но никто не тратил ничего, так что и работы у нее немного было.
- Вы помните первый аэродром? Куда Вы с запасного полка прибыли?
Был полевой аэродром укатанный, никакой бетонки, ничего.
Стрелок Михаил Губин у своего самолета (Бортовой 41) |
- Где жили?
У нас там было общежитие. Барак. А некоторые экипажи жили по домам. Потому что были пустые дома, хозяева эвакуировались. Давали на два, три звена.
- А местные жители были? И как с ними отношение было?
Были. Отличное отношение. И их никто не обижал, никто не воровал:
- Покупали у местных самогон?
Местные самогон гнали. Но я не помню, чтобы кто-то в моей эскадрильи покупал и пил...
Время быстро летело. Вы знаете, вот не успевали отдохнуть. Только приляжешь, уже вставать надо. А мы вставали рано, где-то в шесть утра. Помоемся, и в столовую, а потом везут на аэродром, и готовишься к боевому заданию.
- Скажите, как было у вас с политработниками в полку?
У нас был майор Мошкин, хороший мужик.
Блин! Так, я же сам был комсоргом. Я ж говорю, куда сам не захочешь сунуться, обязательно меня туда засунут. Я сам не высовывался, но они видят, человек справится, и меня - комсоргом эскадрильи. Партийных у нас в эскадрилье не было. Все комсомольцы были. Но все ребята у меня были боевые такие, что дай боже.
- А в чем вообще заключалась работа комсорга?
Во-первых, агитация: пропаганда опыта по боевому обслуживанию самолетов, информация о состоянии на фронтах... Выпускали стенгазеты, вывешивали листки "Молнии". Рассказывали о том, как отличился какой-то экипаж.
Для этого у нас в комсомольской организации редколлегия была. Они занималась этим вопросом... Так что пустого дела не было. Каждый чем-то занимался...
Я не знаю, есть ли такое сейчас, как было у нас. У нас были здоровые коллективы. Вот это мой ответ.
- А по большому счету в 1944 году и в 1945 году, это было действительно необходимо? Или можно было все-таки сконцентрироваться на боевой работе?
Как?
- Когда уже стало понятно, что осталось только немножко Германию дожать, и все... Нужно ли это было?
Конечно, обстановка изменилась. Но война продолжалась...
Немцы рассчитывали совсем на другое поведение русских. "Мы пойдем, они испугаются, и сдадутся". По-ихнему не получилось. Немцы рады были бы уничтожить нас... Почему мы и их уничтожали.
А мирное население мы не трогали. Вот идут войска, мы их уничтожали. А мирное население, которое там было, мы не трогали...
- Замполит у Вас летающий был?
Да. Был, летчик, тоже командир. Были, и просто политработники, но это уже при дивизии. Был начальник политотдела дивизии, который отвечал за политическую подготовку кадров. И к нему никаких претензий нету. Но были и такие, кто и не летал, и был "трепло гороховое". Были, это было. Таких экипажи не любили.
- На Ваш взгляд, должен был летать политработник, для того, что бы уважение к нему было?
Не только в моем случае назначение на политработу было, как бы, в приказном порядке...
Видят, что человек может с народом общаться, довести дело до конца. Вот у Ермилова заместитель был политработником. Он отвечал за политическое воспитание экипажей. Он летал, и к нему никаких претензий. Умел гасить конфликты в коллективе.
- А особист в полку был?
Особый отдел был только при дивизии. И представителя СМЕРШа в полку не было.
- Вроде при всех полках были.
Нет. Я полк очень хорошо знал.
- У вас в эскадрильи был адъютант эскадрильи? Это летающая должность?
Не помню. И врать не хочу. Адъютант был. А вот летал он или не летал, я не скажу.
- За какое количество боевых вылетов стрелку давался первый орден? За первых десятьвыетов?
Не орден, а медаль "За Отвагу". У меня восемьдесят семь боевых вылетов. И у меня орден Красной звезды, медаль "За Отвагу" и медаль "За Боевые заслуги". Орден приурочили к сбитому истребителю.
- В Вашем полку кроме Ермилова Герои были?
В нашей дивизии был один только Герой. Ты видел там фотокарточка? Вот хороший мужик был. Душа был нашего полка и эскадрильи.
А заслуженных летчиков, у которых орденов Боевого Красного Знамени, один два, три. (Больше трех ни у кого не было) очень много было, почти все летчики.
- У Вас не было ощущения, что "Ил-2" был недостаточно защищен?
Вы что! Его немцы боялись как огня.
Стрелки Иванов и Рак |
- Но Вы сидите по пояс открытый, только снизу-сзади бронедверка закрывает и все.
Никакой дверки не было. И на полу, под ногами плита была и все. Ну, а с боков не было ни фига. (Дверка была, а на полу бронеплиты не было О.Р.)
- А фонарь снимали, который над Вами был?
Зимой летали с фонарем, а летом мы летали открытые.
- Это не воспрещалось?
Нет... То стекло запотеет, или дождь, или еще что-нибудь... А тут - чистое пространство.
- А как подтверждались результаты ударов по земле? Как подтверждали, что действительно сожгли столько-то танков?
Земля подтверждает: вот такая-то эскадрилья, уничтожила два, три танка. Или уничтожила дзот, или батарею, уничтожила взвод пехоты, или еще что-нибудь. Это только разведка и пехота подтверждала результаты...
- А по заявкам наземных войск часто приходилось работать?
Нет. Мы получаем задание от своего командования, по карте.
- А удары по своим были?
У нас не было. Но такое могло быть. Говорили, что были... Как говорится, доводили до нашего сведения.
- Кроме передовой, Вы по каким еще целям работали?
Мы по морским целям один раз только работали. Когда мы выходили на косу, бомбить территорию, а попали в корабли.
- На аэродромы ходили?
Нет, нет, нет.
- А где Вы закончили войну?
Земландский полуостров, вот здесь. Он как входит таким уступом, тут море, а сюда проходит коса длинная, ширина около двух километров.
- Мы много кого расспрашивали, и такое впечатление, что половина наших ВВС работало по этой косе.
Да, наверное... Она длинная была, и мы ее уничтожали. Заходили с моря, выходили на косу, отбомбились и уходили в море.
- Я слышал, что один стрелок внизу сделал вырез и при выходе из атаки стрелял из отдельного ручного пулемета?
Мы такого и не слышали, нам такое запрещали. И вообще, как это так можно, понимаешь, воздушный корабль, сделать в нем дырку... Это все же враки.
- А ранений у стрелков в полку много было?
Были... У меня была контузия. Однажды когда мы начали бомбить, над нашим самолетом взорвался зенитный снаряд, антенна самолета сломалась и мне дала по голове. И я без памяти свалился в кабину. У меня вот такой волдырь был. Даже вот здесь вот метка есть. Вот, потрогай!
И мне признали - контузия. И один или два дня мне дали отдохнуть.
- Вы всегда летали с одним и тем же командиром?
Да. С одним и тем же. Но если я заболел, тогда командиру дают другого стрелка.
- А если командир заболел?
Тогда экипаж не летает.
- А сбивать Вас не сбивали?
Нет.
- Вынужденные посадки у Вас были?
Нет. Ну, разве только когда носом клюнули, и все. Мы стали взлетать на бомбежку Кенигсберга, тогда мы стояли в Топиалу, это под Кенигсбергом. Аэродром был сделан с металлическим покрытием:
- Наши делали? Или немцы?
Наши. Укатанное поле и положены металлические плиты, ширина где-то полметра. Плиты друг с другом скрепляются
И вот мы стали взлетать, один самолет, второй, третий и мы. А у нас было четыреста килограмм бомб - вся боевая нагрузка и полностью заправленный бензином самолет. И вот мы стали взлетать, уже вот-вот кончается полоса, мотор заглох, и он как тормознул. И машина стала, в таком положении - на ноc... Если бы перевернулись, не знаю что бы было...
Вот такой случай у нас был.
- Когда самолеты взлетали, эта металлическая полоса шла перед самолетом такой волной?
Нет, нет.
- Повреждения привозили?
Вот только когда антенна оторвалась...
- У Вас восемьдесят семь боевых вылетов, Вы летали с одним и тем же командиром. Вы войну закончили на том же самом самолете, на котором начали или сменили самолет?
На одном и том же. И двигатель на нем не менялся. Вот такие машины делали: Правда, на некоторых других самолетах меняли. Забарахлил и меняли.
Ну да, мы когда кончили, а эскадрилья эта не расформировалась и дивизия не расформировалась до 1950 года. Я все время был в той же самой дивизии...
- Как Вы войну закончили?
Полетели на боевое задание, и вдруг сообщают по радио: - Экипажам вернуться обратно, война закончилась!
Когда сказали "конец войне", мы как нажали на гашетки: Ой-ой-ой! Стрельба такая была... Развернулись и приземлились...
- Гуляли сильно после этого?
Мы отметили по порядку, от мелкого и выше: эскадрильей отметили, полком отметили, дивизией. Командир дивизии всех собрал, поздравил, всем по сто, и все такое. Мы успокоились - живы, здоровы. Это запомнилось на всю жизнь.
- Вроде известный факт, что сразу после войны аварийность у летчиков, которые прошли войну, резко повысилась?
Гибли? У нас в полку, если мне память не изменяет, был только один случай. Полетели на учебное задание, а мотор отказал... А они почему-то не выпрыгнули с парашютами. Вот и все - один случай.
А вот аварийные посадки, но у молодых летчиков, были часты.
- А "Ил-10" к вам в полк, когда пришел?
Это было где-то под конец 1945 года,
- Летчики и стрелки, которые летали на "Ил-2", говорили, что "Ил-2" гораздо более удобная машина, чем "Ил-10". Было такое?
Я не знаю, мы с командиром об этом не говорили. Скорость у него больше, высота у него больше и дальность полета больше.
- Говорят, что много рапортов было написано, что "Ил-10" настолько скоростная машина, что он почти не пригоден к использованию в качестве штурмовика:
Это мнение летчиков, которые пришли уже в мирное время?
- Нет, летчики, которые воевали в войну. Они заявляли, что если "Ил-2" успевал выпустить хотя бы половину боекомплекта, то с "Ил-10" в одной атаке не успевал и этого сделать...
Это понятно, скорость-то больше. Но раз скорость больше, тогда и безопаснее...
- Вам, как стрелку, какая кабина была удобнее?
"Ил-10". Там расположение удобнее было. Практически закрытая кабина. И турель крутилась кругом.
- А прицел у Вас какой был?
Обыкновенный. Со стеклышком таким...
- На "Ил-10" у стрелка были пушки "Б-20" двадцати миллиметровые или "12,7мм" УБ?
У меня был последнего образца. Двадцать мм...
- Не срывало с кронштейнов при стрельбе?
Нет. По наземным целям стреляли, тренировались... Мне понравился "Ил-10". И командиры, и наши летчики были довольны машиной...
- Для Вашей семьи каковы были последствия войны?
Все пережили.
- Когда Вы уволились?
В 1950 году. Срок службы окончился. Предложили остаться на сверхсрочную. Но у меня дома семья, мать. И я вернулся сюда в Гатчину...
- Ваши первые впечатления, когда Вы вернулись в Гатчину?
Разрушений много было, а значит, и работы было много. Быстро восстанавливали.
Я в последнее время в армии был помощником командира части по быту. Строил дома. Хотя по профессии был мастер слесарей-инструментальщиков. Потом старшим производственным мастером цеха. Командир Самарин Николай Андреевич меня вызвал: - Володя, - говорит, - зайди-ка. Будешь моим помощником.
Куда деваться?
Так по строительной линии и на гражданке пошел.
Я вручал людям ордера, расселял дома. Расселял дома, и надо было каждой семье утвердить ордер. Семья большая - двухкомнатная квартира. Семья маленькая - однокомнатная.
Вот там-то я и схватил инфаркт, милые мои. Про меня один придурок сплетню пустил: - Что ему стоит, он себе квартиру там отхватил:
Это у меня квартира-то? Я говорю: - Как тебе не стыдно?
Да я вот столько не украл... Сколько людей благодарят меня до сих пор, что я дал им квартиры. Столько настроил домов в Гатчине. И на Хохловой улице у стадиона, третий и пятый дом, два дома. На Красноармейском проспекте пятиэтажный дом отгрохал. Я так во время войны не переживал! И вот из-за этой сплетни у меня обширный инфаркт приключился...
Сейчас живу в старом доме, не передать в каких условиях - снег сам чищу, дрова, воду сам таскаю... Сапожник без сапог. А работал я до семидесяти двух лет, пока мог...
Интервью и лит.обработка: |
Интервью: О. Корытов и К. Чиркин Комментарии: О. Расстренин Лит.обработка: И. Жидов Особая благодарность С. Спиридоновой |