Яковлев Владимир Осипович

Зовут меня Яковлев Владимир Осипович, а раньше я был Рак Владимир Осипович. Фамилию поменял - жене не понравилась, а мне какая разница: Теперь все меня знают как Яковлева. И товарищи-фронтовики тоже так зовут.

Родился я 22 марта 1925 года в городе Гатчина. Мама была домохозяйка, а отец работал на железной дороге машинистом. Я самый младший, а вообще семья большая была - шестеро детей: Но в семье был достаток. Держали овец, кур, поросенка, питались хорошо:

До войны я учился здесь, в Гатчине, во 2-й школе, а сейчас это 4-я средняя школа. Окончив пять классов, поступил в ремесленное училище. А потом в 1940 году нас отправили в Волховстрой, в Волховское ремесленное училище. Там на заводе я должен был учиться плавить алюминий: Но случилось так, что я и ремесленное училище закончил в другом городе, и стал слесарем-инструментальщиком.

Когда началась война, нас эвакуировали в Кузбасс, в город Сталинск, сейчас - Новокузнецк. Окончил училище с отличием, и меня оставили работать мастером производственного обучения. Преподавал технологии, вел практику:

- Как Вы узнали, что война началась?

В Волховстрое, в ремесленном училище по радио объявили: "Война! Немцы напали на Советский Союз". Паника возникла, ребята убегали по домам. А я был дисциплинированный - остался, никуда не побежал. Я "в сорочке родился", мне вообще в жизни часто везло, - те, кто домой убежал, в плен попали, а мы поехали в Кузбасс.

- На каком производстве Вы оказались?

Мы производили военную продукцию. Нам прислали специальные приспособления и штампы. Штамповали и собирали авиационные пулеметные ленты, для крупнокалиберного УБ Березина...

Дважды меня вызывали в военкомат, но начальство оформляло мне броню. А я на фронт хотел. У меня все три брата были на фронте, самый старший и два двойняшки с 1921 года. А мама у немцев в плену...

Весной 1943 года я перебрался на частную квартиру Марии Ивановны Ефимовой, и на мой новый адрес пришла повестка из военкомата. Я про нее никому в ремесленном училище не сказал. Ну, что еще мне оставалось делать, чтобы призвали... Пришел в военкомат и говорю:- Я не могу оставаться в тылу. У меня вся семья на фронте, а я вроде ка "в бегах"...

Мне ничего не ответили, но как только получили документы из ремесленного училища (а данные на меня были хорошие), меня отправили в Троицкое авиационное училище. Это под Челябинском, называлось "летное училище стрелков-радистов" (Правильно - Челябинская Краснознаменная военная авиационная школа стрелков-бомбардиров. О.Р.).

- Как Вы относились к тому, что немцы, аж до Волги дошли?

Пораженческих настроений не было. Ведь когда неожиданно нападают, конечно, больше шансов завоевать, оккупировать большую площадь. Но, положение на фронте беспокоило. И когда мы втянулись в войну, когда сказали, что "Родина-мать зовет", все пошли добровольно. Пошли и четырнадцатилетние: Им говорили: - Вы дорастите до возраста самостоятельного, и вас призовем... А нам казалось - вот нас отправят на помощь, а уж мы то немцам покажем!

- Каковы были бытовые условия, пока Вы работали мастером?

Бытовые условия у нас были хорошие. Было и общежитие, и заводская столовая с трехразовым питанием. Обуты, одеты, теплая одежда была, правда, шапок еще не было. Были фуражечки с наушниками от мороза. Перчатки давали, носки. Все делалось, чтобы молодежь работала спокойно, с чистой душой.

- Сколько Вы получали?

Когда я мастером работал, получал четыреста рублей. В ремесленном училище бывали еще премии. Не вещами, а деньгами. Ну, на что эти деньги можно тратить? Одежда у меня вся была. Питался я в столовой, водку не пил. Мастеру училища цены в столовой были со скидкой, небольшие... Недоедания не было.

- Как Вы отнеслись к сообщению о том, что наши самолеты в 1941 году Берлин бомбили? Или Вы это не заметили?

То, что наши бомбили Берлин, мы знали. Доволен был народ - мы доказали немцам, что мы и в таких трудных условиях можем до них дотянуться: И что мы все ж таки их доконаем.

- Как Вы отнеслись, к победе в Сталинградской битве?

Она подробно освещалась в наших газетах. И то, что произошло в Сталинграде, ставили в пример - вот как надо защищать Отечество. Честь и хвала нашим воинам! Ни шагу назад!

И это было в каждой душе, я вам честно говорю, в каждой душе. Это и у нас в ремесленном училище, все были гражданские, и все говорили: "Добьемся победы!"

- Скажите, какое отношение было к блокированному Ленинграду?

Тут было очень, очень трудно: Мы были в Кемерово, когда сообщили, что город блокирован. Блокада - это же и питание плохое, и прочее...

Но все говорили, что Ленинград не сдастся, что им не взять Ленинград. У всех было такое чувство, что город не сдадим. Умом понимали что ситуация на грани, но чувство такое было.

- Так узнали про это, по радио, или от эвакуированных?

По радио оповещение было очень хорошее. Все были в курсе всех событий, которые происходили у нас во время войны.

- Когда Курская битва шла, Вы еще в ремесленном училище были?

Тогда я уже был в военном училище: Я там оказался вроде в марте 1943 года:

Мы летали, прыгали с парашютом, стреляли по наземным целям, по воздушным целям - "колбасу" таскали. Знаете такую, да? По ней стреляли. Потом изучение силуэтов и ТТХ всех типов немецких самолетов... Окончил я это училище с отличием. До сих пор помню: "Вид самолета-цели при данном курсовом угле, выраженный в четвертях в радиусе кольцевого прицела называется ракурсом":

На экзаменах я всем подсказывал, и преподаватель на меня разозлился: - А ну-ка, давай-ка отсюда на фиг! Придешь сдавать последним. Сдал на "отлично". Командир училища, вызывает и говорит: - Мы Вас оставляем инструктором.

А наше классное отделение отправили на практику в часть. И я остался один. Дня через три иду к командиру училища и говорю: - Почему Вы не спрашиваете, хочу я или не хочу быть преподавателем? Вон Золотов, он даже плачет: "Оставьте, пожалуйста:.". Вот его оставьте вместо меня, а я вместо него иду на фронт:

Когда второе отделение окончило, меня с ним отправили в полк.

- Какое у Вас звание было?

У нас стрелков-радистов в офицерском звании не было. Выпускали из училищ в сержантском звании. Потом в конце войны старшего сержанта присвоили.

Ермилов со стрелками 766 ШАП. Яковлев в правом верхнем углу с рукой на плече.

- После училища вы оказались в запасном полку?

Да, 12-й запасной полк (Место базирования - г. Чапаевск О.Р.). Там формировали отдельные экипажи для пополнения: летчик и стрелок-радист. Потом нас направили в Латвию. Мы прибыли в 766 полк, в 211 штурмовую дивизию. В дивизии три штурмовых полка:

У нас командиром полка был Петров, а имя-отчество не помню. (С сентября 1944 г. командир 766 шап - майор Василий Петрович Петров И.Ж.)

Я попал в 3-я эскадрилью. Командир эскадрильи Ермилов Александр Иванович, ему Героя присвоили. У меня фотокарточка есть. (Ермилов Павел Александрович. Звание Героя Советского Союза присвоено 23.02.45. И.Ж.)

Мы летали на Прибалтийский фронт, Латвию, Литву и брали Кенигсберг.

- Когда Вы прибыли в полк?

Это был 1944 год. Там на фотокарточках года даты написаны. Вот: Миша Захаров, здесь надпись - десятый месяц 1944 года.

- Как Вас встретили?

Стрелков проверили на знание теории стрельбы. Потом была проверка слетанности эскадрильи, как мы впишемся в эскадрильи. А летали мы звеном, четыре машины звено.

- Когда Вы в полк попали, одноместные "Илы" еще были?

Не было, только двухместные.

- А учебные самолеты "УИлы" были?

А как же! Двухместные. Новички с училища проходят курс слетанности. А стрелок должен пройти учебные стрельбы по "колбасе", только тогда его отправляют на боевое задание.

- А какое вооружение у Ваших самолетов было?

Две пушки "ВЯ", два пулемета ШКАСа и бомбовая нагрузка, и плюс мой пулемет. Я защищаю от захода истребителей с хвоста:

Летный состав 3 АЭ. Рак стоит 3-й справа

- А "РСы" - реактивные снаряды вешали?

Да. Четыре "РСа". На правом крыле два, и на левом два. Восемь не бывало:

- А вместо "ВЯ" были большие "37" миллиметровые пушки?

Да, "37 мм" в полку тоже были. Но немного.

- А еще какое-нибудь оружие применяли: "ПТАБы" - это маленькие противотанковые бомбы, "ВАПы" - выливной авиационный прибор, фосфор выбрасывать?

Нет, не было. В основном фугасные бомбы. Мы в основном уничтожали-то пехоту, а по пехоте главным образом - осколочные.

- Вы помните, какой основной был калибр бомб, который Вы возили?

Не помню. Две бомбы большие под крылом (ФАБ-100, 250 или 50 О.Р.). И два люка было, в них - маленькие, по сто или по пятьдесят (главным образом, меньше калибром, чем 50 кг или 100 кг О.Р.).

- А "РСы" какие у Вас были, Вы не помните?

"РС-132", длинные зараза, вот такие. Больше метра. (скорее всего РОФС-132 О.Р.)

- "РСы", по Вашему мнению, эффективное оружие?

"РСы" выгодное оружие по наземным целям. По танкам, по пехоте, по скоплению войск. Эти ракеты, "РС" очень хорошие.

- Мы слышали два мнения. Некоторые говорили, что эти "РСы" убрать бы, оставить одни бомбы. Другие - лучше бомбы убрать, "РСы" оставить.

У нас такого разговора не было. Положена боевая нагрузка на самолет: "РСы", пулеметы, пушки и бомбы. Вот все.

- У Вас какой боезапас был?

Я сейчас не буду врать, не помню. Нам хватало. И мне защитить свой самолет хватало, и даже помочь соседу.

- Вы помните свой первый боевой вылет?

Помню. 3-й Прибалтийский фронт, в сентябре 1944 года. Мы полетели на бомбежку передовых позиций фашистов. Это было в Курляндии, на территории Латвии. Я нисколько не боялся, но волновался, конечно.

А потом делали в день от трех до четырех боевых вылетов. Мы отлетаем, отбомбимся, отстреляемся по наземным целям, разворачиваемся, и идем обратно на аэродром, на заправку. Готовимся к новому вылету. На подготовку уходило примерно часа два-три:

- И часа через два опять вылет?

Да, не раньше. Задание, на какой участок лететь, получали от командира дивизии или от командира полка. И так каждый день.

Подготовка стрелков на макете кабины Ил-2

- Была ли какая-нибудь подготовка стрелков в полку?

В полку у нас переподготовки никакой не было. Мы с училища пришли уже основательно подготовленные...

Проверяли нас так: мы из кабины стрелка стреляли по наземным целям. Вот кабина стоит, заходят, и ракурс берет. Вот фотокарточка: кабина самолета на земле стоит. Цели расставлены. Нам говорят, какая скорость, и мы стреляли по этим целям.

- При выходе из атаки Вы по наземным целям стреляли?

Вначале не стрелял. Берег боеприпасы. Да и запрещалось, только защищать самолет и быть предельно внимательным. А позже, когда мы к Кенигсбергу подходили, нам дали указание: "Стрелок-радист может стрелять по наземным целям". Например, по колонне войск можешь лупить. Командир атакует, а потом при выходе из атаки я стреляю.

- Несколько вопросов по быту. Какое денежное довольствие было у Вас?

Курсанту выдавали где-то около трехсот рублей. В запасном полку, ничего нам не давали. Всего двенадцать дней там были... В боевом полку - по восемьсот рублей.

Оценка результатов тренировочной стрельбы

- Как кормили Вас в училище?

В училище - хорошо, там всем одинаково давали.

- Все обычно жалуются, что в училище не хватало еды?

Ну, как вам сказать, человек привыкает. Хватает тебе, не хватает, ты не идешь, не жалуешься. Добавки не было.

А вот в боевом полку, там уже ты можешь спросить и добавку. Первое добавку никто не брал, а добавку на второе, всегда кто хотел, тот брал.

- Как было со сто грамм водки?

Сто боевых грамм в конце боевого дня. Кончаются вылеты, и по сто боевых грамм. Но только в дни вылетов. И независимо от числа вылетов - сто грамм.

- А если, например, плохая погода, и не летали?

Никаких сто грамм. Потому и называются - "боевые сто грамм".

- Как вас обмундировывали в училище?

В училище: обыкновенные брюки, шаровары обыкновенные: Сапоги кирзовые, обмоток не было. А в полку, зимой выдавали теплые унты, собачьи или овечьи. Шерстяные носки. Да, и унтята были, когда сильные морозы.

Повседневное обмундирование: шинель, меховые куртки авиационные. Это зимой. Свитеров не было. А летом шинель.

- А маски были?

Нет, не давали. Не было масок никаких. Шапка, шлем меховой, и подшлемник шерстяной. Белый, да, и очки.

- Кожаные летные куртки у Вас в полку были ленд-лизовские или наши?

По-моему, только нашего производства.

- Вообще, что-нибудь ленд-лизовское вы получали?

Нет, не видел. Не помню никаких импортных вещей. Даже тушенки.

- А трофейных?

Трофеи только у пехоты. Мы трофеи не добывали. Я ходил в Кенигсберг не для того, чтобы искать что-нибудь, "вынюхивать": Нет, просто интересно было. Мы ходили вдвоем. Я и еще один товарищ. В свободное время, и поблизости от части.

Зашли в дом, сидит немка, дрожит. Мы ей: - Не бойтесь, мы Вас не тронем. Мы просто зашли посмотреть в каких Вы живете условиях. И уходим. Более того, в кармане был то ли пряник или кусок хлеба, отдали. Мы не обижали их никогда.

- Какое у Вас оружие личное было?

У меня - пистолет "ТТ", но были и "Наганы". И были еще автоматы в кабине. У меня было специальное гнездо, вот с правой стороны. Вот тут, под рукой. Автомат - это на случай, если приземлишься на вынужденную, тогда тебе автомат может пригодиться. А если я прыгать с парашютом буду, автомат будет мешать.

- Вы сидели на ремне? Или сидение было?

Было мягкое сидение. Широкое такое, как кресло. Я на парашюте еще сидел. Потом еще ремни безопасности. Затягиваешься справа, слева. Там кнопки нажал, вставил, и все.

- Кто Вам снаряжал ленту?

Механики по вооружению. Я прилетаю, им говорю: - Я не знаю, сколько израсходовал. Проверьте. Пополнить если нужно...

- А Вы их работу контролировали, нет?

Обязательно. Даем короткую очердь

- Мы разговаривали со стрелком, он говорил: "Кто хотел жить, тот следил. Я каждый раз перебирал ленту, смазывал патроны:"

У меня ни одной задержки в работе не было, ни одной!

А вот ШКАС малокалиберный, как винтовка, это ж зараза, а не пулемет: Вот где задержек было, ой: Что вы!

- А какими патронами Ваша лента снаряжалась?

Трассирующие и бронебойные были. А вот какой порядок, не буду говорить.

- А могли Вы заказать, к примеру, что бы Вам больше трассирующих поставили?

Да какая разница. Мы же не ночью летаем, а днем.

- Вы в основном, чем Вы занимались? Удары по пехоте? По переднему краю? По кораблям?

В основном это передний край. Корабли были всего один раз.

- А в основном, на каких высотах ходили?

Мы выходили на цель на - 1000-1200 м, ну не выше 1500 м.

- А не триста, четыреста метров?

Нет, это уже называется бреющий полет, это во время атаки, тогда уже мы косим все подряд.

- В то время когда Вы воевали, большие потери в полку были?

У нас в эскадрильи, да и в полку, очень мало погибло. На моих глазах только один экипаж погиб, зенитный снаряд попал в самолет впереди нас летевший.

А фамилию сейчас не помню. Не то Николай, не то Никольский: Нет, не буду врать...

- Как это выглядело, самолет взорвался?

Не взорвался. Взрыва никакого не было. "Щепки" полетели и все: Не успели, ни стрелок, ни командир, с парашютом выпрыгнуть.

А бывало, что если подобьют, отойдут от линии фронта, и выпрыгивают.

У нас с командиром была договоренность: - Володя, пока не будет моего приказа, никаких выпрыгиваний:

- Кто был Ваш командир экипажа?

Тюрин Николай Федорович, капитан.

- У Вас на счету сбитый "Фоке-Вульф"? Кроме Вас много ли еще стрелков с Вашего полка сбивало самолеты?

Никто, Только я один.

- А как это произошло?

Это было под Кенигсбергом, на Земландском полуострове, там потом идет коса Хель. А уж над Кенигсбергом: Вы знаете, что такое Кенигсберг? Там так охранялось, ой, ой, ой...

Мы летели домой с боевого задания. Он стал подходить к нам, и я заметил, что идет именно на нас. И, зараза, заходил снизу. Я, Николай Федоровичу, командиру своему, говорю: - Коленька, дай-ка горку!

Горку дать, потому, что я боялся за стабилизатор. Он хорошо поднял машину, мне сразу видно немца стало, и я прямо ему в кабину засадил. Даже поправок вводить не пришлось. Он мгновенно свалился. Но я не видел, упал он или не упал.

А потом сообщили... Про меня и в газете было напечатано. Наградили за сбитого орденом Красной звезды.

- А что за самолет был?

Истребитель. "Фокке-Вульф-190". "Мессершмитты" и "Фокке-Вульфы", вот эти два типа истребителей во время войны были у немцев. Других не было...

- После того, как Вы сбили самолет противника, к Вам отношение изменилось в полку? Среди стрелков?

Ну, тогда расписали и в газете, по всей дивизии: "Поздравляем тебя". Как только прилетел, сразу доложили. И тут и командир полка: - Поздравляем тебя! Молодец что вовремя заметил...

- Премию на руки выдали? Или на книжку?

У нас не давали книжек, не было. На руки давали. Ну, а я мамке перевод, и все.

- Вы помните какие-нибудь особенности того "Фоке-Вульфа", которого сбили? Сам самолет? Вот как выглядел? Как окрашен?

"Фоке-Вульф" он как наш "Ла-5", тупорылый.

- А как он покрашен был, помните?

В серый цвет. В серый цвет у них были все машины покрашены.

- А какие-то особенности, там может быть пятна желтые, красные?

Нет. Увидел, что это идет самолет немецкий, вот и все.

- А когда он Вас обстрелял, заметили дым, пламя?

А он не успел, ни одного патрона не успел. Он пошел сразу вот так вот. Он в кабрировании был, развернулся вот так через хвост налево, и полетел вниз.

- Когда прилетели на аэродром сели, Вы сразу доложили, что сбили?

Да, я доложил: - Возможно, я сбил истребитель, потому что прямо в лоб бил.

И экипажи подтвердили, которые летели сбоку, им лучше видно, как и что: "Вовка сбил..." А если ты даже и сбил, но не подтвердили, то все это туфта и не зачтут.

- А подтверждение пришло от наземных войск?

В этот же день сразу же сообщили: "Сбил такой-то".

- За сбитый "Фоке-Вульф" Вы премию получили?

Да, тысячу рублей.

- А летчики Вашего полка сбивали?

Летчики нет. Воздушных таких боев не было, немцы боялись подходить в лобовую идти, или сбоку. Куда им. А ведь мы же летим-то по четыре машины. Одна вот так вот, другие тут и тут, крыло в крыло летим и уже друг друга охраняем каждого. Я тебя, ты меня...

- Истребители наши Вас часто прикрывали?

Все время. Каждый боевой вылет, четверка истребителей "Як-3".

- А не бывало ли такое, что немецкие истребители связали сопровождение боем и вы остались одни?

Не было таких случаев, не видел.

- А что бы Вас истребители бросили?

Нет. Если даже что-то случается, четверка в прикрытии идет, два прикрывают нас. Два идут отгонять...

- А связь с ними была? С истребителями?

Обязательно. Всегда.

- Вас прикрывали разные полки истребительные? Или один и тот же?

У нас было в дивизии три полка штурмовиков и истребительный один полк. Не помню номер. Этот полк занимался прикрытием и воздушные бои вели. И если на нас нападают, то обязательно воздушный бой будет.

И ребята наши давали им "прикурить".

Такая была дисциплина, такая была ненависть. Никакой боязни, что ты можешь погибнуть, товарищ может погибнуть. Даже думки в голове не было.

- А как же тогда бывали случаи, что возвращались, не выполнив задание?

Только по погоде, но у нас и такого не было.

- От кого потерь больше было? От зениток, или от истребителей противника?

В нашем полку только один или два экипажа погибло.

Я сделал восемьдесят семь боевых вылетов, вот за это время только у меня был на глазах только один случай. А мы летали каждый летный день. Не было выходных, ни праздников, какие там праздники-то.

- Как Вы относились к немцам, как к военным? Не как к фашистам, а вот именно как к военным?

К немцам я относился так уничтожить, что б ни было духа... Но однажды мы стояли на дороге, и вели немцев пленных. Посмотрели на них, они такие были сирые, что даже руки марать не захотелось:

- А отношение к ним, как к профессионалам войны? Уважали их? Или считали, что немец уже выдохся и недостоин внимания?

Немец уже не тот был. Если он видит, что идет эскадрилья и прикрытие, то он уже побоится подойти, уходит в другое место, ищет, где полегче.

- А вообще часто атаковывали?

Атаковывали? Да, нет... "Фоке-Вульфы", "Мессеры" все время летали. Не было ни одного вылета, что бы немецких истребителей не было у нас на пути, но чтоб они нас атаковали...

- Ну, при этом они вели себя не очень агрессивно, да?

Да, они, вообще-то, боялись. Но и обнаглевшие попадались... А так все было хорошо. Я ж говорю, что "в сорочке родился". М отлетал... И эскадрилья была хорошая, и дисциплина, и отношение друг к другу, и экипажи помогали.

И на командиров повезло, я считаю. И командир дивизии Кучма, полковник, и наш командир полка Петров, и командир эскадрильи Ермилов Павел Александрович. И боевые задания выполнялись, и ответственность экипажей была сто процентная. И никто не боялся задания. Чтоб вернуться обратно, испугаться, такого не могло. Я ж говорю, мы уходили в море далеко, а потом заходили с тыла на косу, чтобы уничтожать немца.

- А вообще над морем летать не боялись?

Нет. Хотя спасательных жилетов у нас не было. Только парашют: Но "что будет, то будет". Это у нас "в крови".

-, -, Рак, Иван Сорокин, -. На фоне Ил-2 Рака (Бортовой 13)

- Вы не помните, ваши "Илы" были какие? Вот крылья были прямые? Или со стрелочкой?

Нет. Немножко были: Стрелка.

- Не помните, как они были окрашены?

В зеленый цвет. Один зеленый. Без камуфляжа.

- Снизу голубой или серый?

Я снизу не помню. Не буду врать. А я помню только, что был зеленый...

- Элементы быстрого распознавания на самолетах были? Пилотка может быть на киле? Может быть полоска вокруг фюзеляжа?

Нет. Были только номера: один, два, три... У меня был тринадцатый.

- А не боялись летать?

Нет.

- Где был номер?

Номер на хвосте. На киле, да, да. А на фюзеляже не было. И рисунков, надписей не было.

- Запрещали? Или никто не хотел?

Нет, мне, кажется, никто не хотел. Но я не знаю, может быть и запрещали. Но ни у кого, ничего не было.

- А были ли какие-то суеверия? Ну не бриться перед вылетом? Не фотографироваться?

Не было. Все чистенькие были, побритые.

- А другие суеверия? Что не фотографироваться перед вылетом? Амулеты какие-нибудь, талисманы были?

У меня боевых фотокарточек почти нет, только уже 1945 год. Но я честно вам говорю - не было. Суеверия... Почему-то не принято было, фиг его знает. Может у танкистов были...

- Номера на самолетах в полку рисовали? Или с завода приходили с номерами?

Это в полку было уже. У меня был красного цвет, потом - белый. И мне кажется, что все одинаковой краской нанесены были.

Техсостав 3 АЭ у самолета Бортовой 41

- Какие отношения сложились с техническими специалистами?

Хорошие. Мы им помогали. Оружейным мастерам помогали бомбы подвешивать, вооружение. Но я не механик. Чем мог помочь техникам? Заправить, шланг подать, под бомбу спину подставить... А радисты, те уже все сами. Каждый раз после вылета проверяют.

- Именно "после", а не перед полетом?

Это одно и тоже. Мы прилетели, они проверили и подготовили машину к следующему вылету:

- Немецкими шлемофонами не пользовались?

Нет. И не видел их даже. Только наши.

- У вас женщин в полку много было?

Может раньше и были, но в мое время почти не было. А среди технического состава не было вовсе. Санитарка была, Мария. Она смотрела, что бы были заполнены санитарные ячейки, бинт там, что положено. Но никто не тратил ничего, так что и работы у нее немного было.

- Вы помните первый аэродром? Куда Вы с запасного полка прибыли?

Был полевой аэродром укатанный, никакой бетонки, ничего.

Стрелок Михаил Губин у своего самолета (Бортовой 41)

- Где жили?

У нас там было общежитие. Барак. А некоторые экипажи жили по домам. Потому что были пустые дома, хозяева эвакуировались. Давали на два, три звена.

- А местные жители были? И как с ними отношение было?

Были. Отличное отношение. И их никто не обижал, никто не воровал:

- Покупали у местных самогон?

Местные самогон гнали. Но я не помню, чтобы кто-то в моей эскадрильи покупал и пил...

Время быстро летело. Вы знаете, вот не успевали отдохнуть. Только приляжешь, уже вставать надо. А мы вставали рано, где-то в шесть утра. Помоемся, и в столовую, а потом везут на аэродром, и готовишься к боевому заданию.

- Скажите, как было у вас с политработниками в полку?

У нас был майор Мошкин, хороший мужик.

Блин! Так, я же сам был комсоргом. Я ж говорю, куда сам не захочешь сунуться, обязательно меня туда засунут. Я сам не высовывался, но они видят, человек справится, и меня - комсоргом эскадрильи. Партийных у нас в эскадрилье не было. Все комсомольцы были. Но все ребята у меня были боевые такие, что дай боже.

- А в чем вообще заключалась работа комсорга?

Во-первых, агитация: пропаганда опыта по боевому обслуживанию самолетов, информация о состоянии на фронтах... Выпускали стенгазеты, вывешивали листки "Молнии". Рассказывали о том, как отличился какой-то экипаж.

Для этого у нас в комсомольской организации редколлегия была. Они занималась этим вопросом... Так что пустого дела не было. Каждый чем-то занимался...

Я не знаю, есть ли такое сейчас, как было у нас. У нас были здоровые коллективы. Вот это мой ответ.

- А по большому счету в 1944 году и в 1945 году, это было действительно необходимо? Или можно было все-таки сконцентрироваться на боевой работе?

Как?

- Когда уже стало понятно, что осталось только немножко Германию дожать, и все... Нужно ли это было?

Конечно, обстановка изменилась. Но война продолжалась...

Немцы рассчитывали совсем на другое поведение русских. "Мы пойдем, они испугаются, и сдадутся". По-ихнему не получилось. Немцы рады были бы уничтожить нас... Почему мы и их уничтожали.

А мирное население мы не трогали. Вот идут войска, мы их уничтожали. А мирное население, которое там было, мы не трогали...

- Замполит у Вас летающий был?

Да. Был, летчик, тоже командир. Были, и просто политработники, но это уже при дивизии. Был начальник политотдела дивизии, который отвечал за политическую подготовку кадров. И к нему никаких претензий нету. Но были и такие, кто и не летал, и был "трепло гороховое". Были, это было. Таких экипажи не любили.

- На Ваш взгляд, должен был летать политработник, для того, что бы уважение к нему было?

Не только в моем случае назначение на политработу было, как бы, в приказном порядке...

Видят, что человек может с народом общаться, довести дело до конца. Вот у Ермилова заместитель был политработником. Он отвечал за политическое воспитание экипажей. Он летал, и к нему никаких претензий. Умел гасить конфликты в коллективе.

- А особист в полку был?

Особый отдел был только при дивизии. И представителя СМЕРШа в полку не было.

- Вроде при всех полках были.

Нет. Я полк очень хорошо знал.

- У вас в эскадрильи был адъютант эскадрильи? Это летающая должность?

Не помню. И врать не хочу. Адъютант был. А вот летал он или не летал, я не скажу.

- За какое количество боевых вылетов стрелку давался первый орден? За первых десятьвыетов?

Не орден, а медаль "За Отвагу". У меня восемьдесят семь боевых вылетов. И у меня орден Красной звезды, медаль "За Отвагу" и медаль "За Боевые заслуги". Орден приурочили к сбитому истребителю.

- В Вашем полку кроме Ермилова Герои были?

В нашей дивизии был один только Герой. Ты видел там фотокарточка? Вот хороший мужик был. Душа был нашего полка и эскадрильи.

А заслуженных летчиков, у которых орденов Боевого Красного Знамени, один два, три. (Больше трех ни у кого не было) очень много было, почти все летчики.

- У Вас не было ощущения, что "Ил-2" был недостаточно защищен?

Вы что! Его немцы боялись как огня.

Стрелки Иванов и Рак

- Но Вы сидите по пояс открытый, только снизу-сзади бронедверка закрывает и все.

Никакой дверки не было. И на полу, под ногами плита была и все. Ну, а с боков не было ни фига. (Дверка была, а на полу бронеплиты не было О.Р.)

- А фонарь снимали, который над Вами был?

Зимой летали с фонарем, а летом мы летали открытые.

- Это не воспрещалось?

Нет... То стекло запотеет, или дождь, или еще что-нибудь... А тут - чистое пространство.

- А как подтверждались результаты ударов по земле? Как подтверждали, что действительно сожгли столько-то танков?

Земля подтверждает: вот такая-то эскадрилья, уничтожила два, три танка. Или уничтожила дзот, или батарею, уничтожила взвод пехоты, или еще что-нибудь. Это только разведка и пехота подтверждала результаты...

- А по заявкам наземных войск часто приходилось работать?

Нет. Мы получаем задание от своего командования, по карте.

- А удары по своим были?

У нас не было. Но такое могло быть. Говорили, что были... Как говорится, доводили до нашего сведения.

- Кроме передовой, Вы по каким еще целям работали?

Мы по морским целям один раз только работали. Когда мы выходили на косу, бомбить территорию, а попали в корабли.

- На аэродромы ходили?

Нет, нет, нет.

- А где Вы закончили войну?

Земландский полуостров, вот здесь. Он как входит таким уступом, тут море, а сюда проходит коса длинная, ширина около двух километров.

- Мы много кого расспрашивали, и такое впечатление, что половина наших ВВС работало по этой косе.

Да, наверное... Она длинная была, и мы ее уничтожали. Заходили с моря, выходили на косу, отбомбились и уходили в море.

- Я слышал, что один стрелок внизу сделал вырез и при выходе из атаки стрелял из отдельного ручного пулемета?

Мы такого и не слышали, нам такое запрещали. И вообще, как это так можно, понимаешь, воздушный корабль, сделать в нем дырку... Это все же враки.

- А ранений у стрелков в полку много было?

Были... У меня была контузия. Однажды когда мы начали бомбить, над нашим самолетом взорвался зенитный снаряд, антенна самолета сломалась и мне дала по голове. И я без памяти свалился в кабину. У меня вот такой волдырь был. Даже вот здесь вот метка есть. Вот, потрогай!

И мне признали - контузия. И один или два дня мне дали отдохнуть.

- Вы всегда летали с одним и тем же командиром?

Да. С одним и тем же. Но если я заболел, тогда командиру дают другого стрелка.

- А если командир заболел?

Тогда экипаж не летает.

- А сбивать Вас не сбивали?

Нет.

- Вынужденные посадки у Вас были?

Нет. Ну, разве только когда носом клюнули, и все. Мы стали взлетать на бомбежку Кенигсберга, тогда мы стояли в Топиалу, это под Кенигсбергом. Аэродром был сделан с металлическим покрытием:

- Наши делали? Или немцы?

Наши. Укатанное поле и положены металлические плиты, ширина где-то полметра. Плиты друг с другом скрепляются

И вот мы стали взлетать, один самолет, второй, третий и мы. А у нас было четыреста килограмм бомб - вся боевая нагрузка и полностью заправленный бензином самолет. И вот мы стали взлетать, уже вот-вот кончается полоса, мотор заглох, и он как тормознул. И машина стала, в таком положении - на ноc... Если бы перевернулись, не знаю что бы было...

Вот такой случай у нас был.

- Когда самолеты взлетали, эта металлическая полоса шла перед самолетом такой волной?

Нет, нет.

- Повреждения привозили?

Вот только когда антенна оторвалась...

- У Вас восемьдесят семь боевых вылетов, Вы летали с одним и тем же командиром. Вы войну закончили на том же самом самолете, на котором начали или сменили самолет?

На одном и том же. И двигатель на нем не менялся. Вот такие машины делали: Правда, на некоторых других самолетах меняли. Забарахлил и меняли.

Ну да, мы когда кончили, а эскадрилья эта не расформировалась и дивизия не расформировалась до 1950 года. Я все время был в той же самой дивизии...

- Как Вы войну закончили?

Полетели на боевое задание, и вдруг сообщают по радио: - Экипажам вернуться обратно, война закончилась!

Когда сказали "конец войне", мы как нажали на гашетки: Ой-ой-ой! Стрельба такая была... Развернулись и приземлились...

- Гуляли сильно после этого?

Мы отметили по порядку, от мелкого и выше: эскадрильей отметили, полком отметили, дивизией. Командир дивизии всех собрал, поздравил, всем по сто, и все такое. Мы успокоились - живы, здоровы. Это запомнилось на всю жизнь.

- Вроде известный факт, что сразу после войны аварийность у летчиков, которые прошли войну, резко повысилась?

Гибли? У нас в полку, если мне память не изменяет, был только один случай. Полетели на учебное задание, а мотор отказал... А они почему-то не выпрыгнули с парашютами. Вот и все - один случай.

А вот аварийные посадки, но у молодых летчиков, были часты.

- А "Ил-10" к вам в полк, когда пришел?

Это было где-то под конец 1945 года,

- Летчики и стрелки, которые летали на "Ил-2", говорили, что "Ил-2" гораздо более удобная машина, чем "Ил-10". Было такое?

Я не знаю, мы с командиром об этом не говорили. Скорость у него больше, высота у него больше и дальность полета больше.

- Говорят, что много рапортов было написано, что "Ил-10" настолько скоростная машина, что он почти не пригоден к использованию в качестве штурмовика:

Это мнение летчиков, которые пришли уже в мирное время?

- Нет, летчики, которые воевали в войну. Они заявляли, что если "Ил-2" успевал выпустить хотя бы половину боекомплекта, то с "Ил-10" в одной атаке не успевал и этого сделать...

Это понятно, скорость-то больше. Но раз скорость больше, тогда и безопаснее...

- Вам, как стрелку, какая кабина была удобнее?

"Ил-10". Там расположение удобнее было. Практически закрытая кабина. И турель крутилась кругом.

- А прицел у Вас какой был?

Обыкновенный. Со стеклышком таким...

- На "Ил-10" у стрелка были пушки "Б-20" двадцати миллиметровые или "12,7мм" УБ?

У меня был последнего образца. Двадцать мм...

- Не срывало с кронштейнов при стрельбе?

Нет. По наземным целям стреляли, тренировались... Мне понравился "Ил-10". И командиры, и наши летчики были довольны машиной...

- Для Вашей семьи каковы были последствия войны?

Все пережили.

- Когда Вы уволились?

В 1950 году. Срок службы окончился. Предложили остаться на сверхсрочную. Но у меня дома семья, мать. И я вернулся сюда в Гатчину...

- Ваши первые впечатления, когда Вы вернулись в Гатчину?

Разрушений много было, а значит, и работы было много. Быстро восстанавливали.

Я в последнее время в армии был помощником командира части по быту. Строил дома. Хотя по профессии был мастер слесарей-инструментальщиков. Потом старшим производственным мастером цеха. Командир Самарин Николай Андреевич меня вызвал: - Володя, - говорит, - зайди-ка. Будешь моим помощником.

Куда деваться?

Так по строительной линии и на гражданке пошел.

Я вручал людям ордера, расселял дома. Расселял дома, и надо было каждой семье утвердить ордер. Семья большая - двухкомнатная квартира. Семья маленькая - однокомнатная.

Вот там-то я и схватил инфаркт, милые мои. Про меня один придурок сплетню пустил: - Что ему стоит, он себе квартиру там отхватил:

Это у меня квартира-то? Я говорю: - Как тебе не стыдно?

Да я вот столько не украл... Сколько людей благодарят меня до сих пор, что я дал им квартиры. Столько настроил домов в Гатчине. И на Хохловой улице у стадиона, третий и пятый дом, два дома. На Красноармейском проспекте пятиэтажный дом отгрохал. Я так во время войны не переживал! И вот из-за этой сплетни у меня обширный инфаркт приключился...

Сейчас живу в старом доме, не передать в каких условиях - снег сам чищу, дрова, воду сам таскаю... Сапожник без сапог. А работал я до семидесяти двух лет, пока мог...