Полина Филипповна
Родилась я 12 октября 1922 года в деревне Прыгуново Смоленской области.
Мария Филипповна
Мы все октябрьские - я родилась 24 октября 1926 года.
Расскажите, пожалуйста, о жизни вашей семьи до войны.
М.Ф. В нашей родной деревне житья не было, потому что царила сплошная бедность. Конечно, мы имели свое небольшое хозяйство, и отец хоть и работал бригадиром в колхозе, но в семье было пятеро детей, помимо нас с Полиной было еще и три брата, и жили мы очень бедно. Я, например, до сих пор вспоминаю, что в нашей семье лакомством считались какие-то лепешки из жмыха… Поэтому отец устроился на работу в локомотивное депо Московской железной дороги и в 1938 году перетащил нас всех к себе. Причем, это было не так то просто сделать, как сейчас можно подумать. В то время ведь паспортов на руках у крестьян не было, поэтому вопрос о том, чтобы его отпустить из колхоза решался на собрании правления.
И какой вам показалась жизнь в Москве?
П.Ф. Конечно, по сравнению с деревней это было небо и земля, хотя и в Москве жили далеко не в царских хоромах. Вначале нас поселили в вагончик, а потом мы долгое время жили в бараках. Помню, уже после войны нас в одной комнате жило 14 (!) человек.
М.Ф. Но в целом зажили гораздо лучше, чем в родной деревне. Во всяком случае, уже не ходили вечно голодные. Помню, наша мама ездила на какой-то мясокомбинат, и по дешевке покупала там кости. Тогда они были не такие чистые как сейчас, на них еще оставалось много мяса, поэтому у нас на обед теперь всегда и первое было и второе. Так что лучше зажили.
В Москве вы стали учиться или работать?
П.Ф. В нашей деревенской школе окончила семь классов, но я же была самая старшая из детей, и нужно было помогать родителям поднимать младших, поэтому ни о какой учебе даже разговоров не шло, и уже с тринадцати лет пошла работать. Моя двоюродная сестра работала на фабрике художественной росписи тканей и по ее примеру я тоже туда пошла рисовать. Именно с этих пор меня на городской манер стали звать Полина, хотя мое настоящее имя - Пелагея.
М.Ф. А я в Москве в школе №5 окончила 5-й и 6-й классы. Навсегда запомнила, что когда мы только переехали в Москву одна учительница, как увидела на мне крестик, то прямо схватила его, пытаясь сорвать, порвала веревочку, но крестик остался у меня в руках. Поэтому после этого неприятного случая я его всегда прятала, прикрепив к рубашке. А после 6-го класса я поступила учиться на слесаря в ремесленное училище, потому что там учеников кормили, а для нашей семьи это был огромный плюс.
Как вы узнали, что началась война?
П.Ф. Вы знаете, я уже и не помню, но совершенно точно, что это известие оказалось для нас совершенно неожиданным.
М.Ф. А я помню, что была дома, когда узнала о начале войны.
Полина Филипповна, как вы стали медсестрой?
Почти сразу как началась война, я взяла свой комсомольский билет и пошла в военкомат проситься в армию. Меня направили на курсы медсестер, и после двух месяцев обучения я попала служить в эвакогоспиталь №2386, в котором проработала до самой Победы.
Вначале наш госпиталь располагался в здании сельскохозяйственной Академии имени Тимирязева, но когда наши войска начали наступать и погнали немцев от Москвы, то мы пошли вслед за фронтом: Смоленск, Вильнюс, Каунас, а Победу встретили уже в Кенигсберге.
Далеко не каждый человек может выдержать вид крови, ран.
П.Ф. Конечно, это ведь очень непросто выдержать, когда кругом кровь, грязь, человеческие страдания, но я быстро привыкла и хорошо работала до самого конца.
М.Ф. Когда их госпиталь располагался в Тимирязевской Академии, то им выдавали с пайком и какое-то количество курева. Полина всегда передавала его для нашего папы, так, когда я к ней приходила, то меня просто поражало, сколько там находилось раненых. Ужас, прямо страшно там было находиться... И каждый раз моя сестра обязательно давала мне кусочек хлеба, потому что знала, как нам непросто живется. Ведь за счет чего мы выжили в осень и зиму 41-го? За счет того, что ходили в лес за грибами, и ходили с мамой в поля к Москве-реке, как раз туда, где сейчас расположен район Строгино, и выкапывали там мерзлую картошку и капусту. Только за счет этого и выжили, хотя я там могла и погибнуть.
Расскажите об этом, пожалуйста.
М.Ф. Однажды к нам приехали беженцы из нашей деревни, и мама отпустила меня с ними в сторону Истры. За капустой. А оказывается, немцы подошли уже совсем близко и как начался обстрел, ну, думаю все, погибну я здесь… Но нам повезло, что нас подобрали какие-то военные на машине и вывезли оттуда подальше.
 |
Полина Филипповна. 1941 г. |
А в госпитале как было налажено снабжение?
П.Ф. Питание и вообще снабжение всегда было нормальное. Вот единственно чего временами не хватало, так это крови. Сколько я ее сдала… Временами аж синяя ходила, ведь зачастую положенное время после предыдущей сдачи еще не прошло, а опять нужна кровь. И идешь и сдаешь, а что делать, если больше не у кого взять…
М.Ф. Сестра у меня очень добрая, просто необыкновенно. Если бы вы только знали, сколько ей уже после войны приходило писем и открыток от бывших коллег и раненых.
П.Ф. У нас все были хорошие, и персонал и раненые. Не поверите, но ребята нас никогда не обижали. Никогда! Некоторые и ухаживать пытались, а с некоторыми я даже потом переписывалась. Может быть, я конечно и идеализирую то время, но по сравнению с тем, как мы живем сейчас, кажется, что было только все доброе и хорошее.
М.Ф. Что удивительно, война была на дворе, а такого страха как сейчас мы не испытывали. В самое тяжелое для Москвы время, мама вечером брала нас, и мы все вместе шли на ближайшую к нам станцию метро "Сокол". Там набивалась полная станция и вверху и внизу. Переночуем там, приходим обратно, и видим, что от зажигательных бомб то один барак сгорел, то другой, наш, правда, уцелел. Так что было страшновато. Помню, однажды во время ночной бомбежки немцы сбросили пустые бочки. Как же они визжали… Это словами не передать, настолько был страшный звук. Но я к чему это говорю? Было страшновато, голодно, но в целом ничего. Бывало еще ночью идешь отоваривать карточки и не боишься совсем. А посмотрите сейчас что творится?!
А большую панику в Москве в дни 16-19 октября 1941 года вы не помните?
П.Ф. честно говоря, не помню такого. Ведь я же все время находилась в госпитале, и даже домой, чтобы повидаться с родными меня отпускали совсем нечасто.
Персонал вашего госпиталя состоял только из москвичей?
П.Ф. Насколько я помню, да. Вообще я отдельно хочу сказать, что у нас был очень хороший коллектив.
Вы успели с кем-то особенно подружиться?
П.Ф. Меня хоть и окружали очень хорошие люди, но времени дружить, там просто не было, ведь все время были чем-то заняты. А если выдается свободная минутка, то сразу ложились спать, потому что уставали страшно. И после войны тоже все были заняты своими делами, проблемами, но до последнего времени все равно регулярно встречались, а сейчас уже почти никого и не осталось… Ведь все же были старше меня. А я что, совсем молоденькая девочка, которая всю войну была простой медсестрой, поэтому мало что могу вам сейчас рассказать.
 |
С подругой. 1942 г. |
Персонал вашего госпиталя нес потери?
П.Ф. Нет, наш госпиталь редко попадал под обстрел, поэтому насколько я помню у нас за всю войну никто не погиб. Но вы не думайте, что раз никто не погиб, значит, мы находились как на курорте. Вы должны понимать, что война - это четыре года тяжелой, грязной, страшной работы. Особенно когда начиналось большое наступление, то очень много раненых поступало. Но у нас они не лечились, мы их просто перевязывали, сортировали и отправляли дальше.
А где-то за Смоленском меня однажды в такой обстановке даже чуть на гауптвахту не посадили. Пока ждали, когда за ранеными приедет машина, один раненый вдруг пропал. Наконец машина пришла, начали сверять людей по списку, а его нет. А я не знаю, ну не заметила, куда он делся. Видела, что все ходил-ходил и вдруг пропал. Как же меня ругали и обещали строго наказать. Эта машина ушла, и вдруг он поступает опять с другой машиной. Оказалось, что он то ли ходил предупредить своих друзей, то ли еще что, но когда его опять привезли, то он уже и ходить не мог. А сколько ребят убегали от нас на фронт недолечившись. Это была постоянная история.
Мария Филипповна, а вы чем занимались во время войны?
М.Ф. Меня из ремесленного училища определили работать на авиационный завод, который располагался недалеко от Боткинской больницы, у стадиона "Юных пионеров". Наш завод производил такие небольшие самолеты с двумя двигателями, а в мои обязанности входило вставлять различные приборы в приборные доски. И всю войну я проработала на этом заводе.
Тяжело было работать?
М.Ф. Что и говорить, тяжелое время, тяжелая работа, вечно полуголодные… Почему-то запомнилось, что на заводе нас, учеников, почему-то чаще всего назначали работать в ночные смены.
А при заводе как-то кормили?
М.Ф. Кормили обедом в столовой, причем, насколько помню хорошо: суп и почему-то очень часто винегрет. А так ели только то, что приносили с собой из дома.
Говорят, что в войну в Москве процветал "черный рынок".
М.Ф. Про спекуляцию я вам ничего не расскажу, но вот то, что были такие люди, которые хорошо "устроились" это совершенно точно. Были, были такие бесстыжие люди, что даже в войну жили хорошо. У нас, например, был один знакомый, инженер, который как потом оказалось, подделывал карточки. Так у них с женой все было: и хлеб, и масло, но нам они даже картофельные очистки не давали, настолько жадные были… Но я знаю, что их потом за эти проделки посадили.
 |
С подругой. 1942 г. |
У вас ведь в вашей родной деревне оставались жить родственники, и они вам наверняка что-то рассказывали про период оккупации. Например, люди из вашей деревни не рассказывали, как у них себя вели немцы?
М.Ф. Где как. Где стояли обычные части, то еще ничего, а где эсэсовцы, те самые, что в черной форме, так те сильно безобразничали.
А к девушкам они не приставали?
М.Ф. Именно в нашей деревне немцы вели себя нормально и к девочкам не приставали. Мне рассказывали, что только одна девушка по собственной воле жила с немцами, но после освобождения она от позора куда-то из нашей деревни уехала. А так они ни к кому не приставали.
Зато в соседней деревне Раменки произошел просто страшный случай. Одну женщину, у которой уже было пятеро детей, а муж ее воевал, немцы изнасиловали, и после этого она родила. Так люди с осуждением рассказывали страшную вещь, что она этого ребенка сама разодрала… Насколько я помню, говорили, что она была очень набожная, вроде из старообрядцев.
В вашей деревне кто-то пошел служить немцам по доброй воле?
М.Ф. Только один человек, некто Шахметов, которого у нас назначили старостой. Пару лет перед войной он в нашей деревне уже не жил, то ли сидел, то ли уезжал на заработки, но при немцах вдруг вернулся и стал старостой. Очень строгий был и чудной какой-то. Наполовину то ли татарин, то ли цыган. Так вот он никого из наших не жалел, помогал немцам во всем: и коров помогал найти, которых наши односельчане прятали в лесу, и продукты помогал подчистую выгребать. В общем, во всем помогал немцам и предавал своих. Хотя люди рассказывали, что во многих деревнях, в Двоешках, например, были хорошие старосты, который во всем старались помогать людям, предупреждали если что.
Поэтому когда пришли наши, то все выступили против него. Спросили и его жену, но и она за него не вступилась: "Пусть будет так, как люди скажут". И когда все оказались против него, то его вывели за деревню и расстреляли… Даже не знаем где его могила…
А с семьей его как поступили?
М.Ф. Никого не тронули, ни жену, ни дочку с сыном, потому что они его и сами очень боялись. Нам рассказывали, что однажды его сын с товарищами украл одну посылку, которые прислали немецким солдатам, так Шахметов его лично порол… Вот такой был человек, что никого не жалел, даже своих родных.
Мало того, у нас ведь молодежь угоняли на работу в Германию, так он своего сына тоже туда отправил. Но его сын по дороге сумел сбежать, где-то отсиделся, а когда пришли наши, то его взяли в армию и он воевал наравне со всеми.
 |
Полина Филипповна. 1942 г. |
А что рассказывали ребята, которых угнали в Германию?
М.Ф. Из тех, кого угнали мало кто вернулся назад. Но насколько я знаю, очень многие прямо из эшелонов убегали и возвращались назад. Так что кроме Шахметова никто немцам служить не хотел. Например, в нашей деревне переводчиком у немцев работала Ильина, к сожалению уже не помню, как ее звали. Так к ней не было никаких вопросов, потому что все понимали, что она работала на немцев по принуждению и никому из наших людей ничего плохого не делала.
Но хоть от кого-то из ваших односельчан вы не слышали, что может быть, хоть в чем-то при немцах было хорошо? Что при них якобы можно было вести свое частное хозяйство, что они платили людям за продукты.
М.Ф. Да вы что, какие деньги?! Сколько всего они награбили у наших людей, но никогда никому ничего не платили. О чем вы говорите? Это же были самые настоящие оккупанты, которые только что не били и не трогали, да и то не везде.
Так что у нас никто про немцев хорошо не отзывался. Никто! Вон сколько людей из-за них погибло… Получается, что немцы вроде никого не убили, но когда линия фронта проходила через нашу деревню, то во время боев погибло много народу, в том числе и сестра отца, его брат с женой… Причем, при освобождении получилось так. Соседнюю деревню Вишенки наши освободили быстро, а у нас когда последние немцы уходили, то начали все поджигать и вся деревня сгорела… Из тридцати домов остался целым всего один, поэтому деревню так и не восстановили…
А сколько мужчин, что ушли на фронт не вернулись… Очень много… Кстати, нашему двоюродному брату - Меркурию Селиверстовичу Богомолову, который воевал танкистом, довелось освобождать нашу родную деревню. Но он потом погиб… А другой двоюродный брат - Павел Богомолов погиб уже где-то в Германии…
 |
Мария Филипповна в наши дни |
А ваши родные братья воевали?
М.Ф. Нет, им воевать не пришлось, потому что Сергей и Иван еще не подходили по возрасту, а Артема, который был 1924 г.р. взяли служить в Кремлевский полк, и он даже стоял в почетном карауле у мавзолея Ленина.
Как вы узнали о Победе?
П.Ф. Победу мы встретили в Кенигсберге. Но как я о ней узнала, точно уже и не помню. Кончилась эта проклятая война и слава Богу.
М.Ф. Я как раз шла на работу и на полпути узнала. Такая радость, что вы… Мы ведь и раньше ходили салюты смотреть на Красную Площадь, но такой радости как в День Победы я больше не помню. Все везде обнимались, целовались, кричали, пели… С этим ощущением всеобщего праздника, настоящего счастья, больше ничего не сравнится.
Как сложилась ваша послевоенная жизнь?
М.Ф. После того как кончилась война я стала работать на протезном заводе. На "ногах" стояла. Потом пошла учиться и стала работать продавцом в Центральном Универмаге, что напротив Большого Театра. 45 лет там проработала. Вначале стала старшим продавцом, потом заведующей отделом.
Была замужем, родился ребенок, но когда ему было четыре с половиной месяца, у меня случился приступ аппендицита. Положили в больницу, а ребенок в это время сильно простыл и умер… Муж стал пить и мы развелись.
П.Ф. Почти сразу после Победы меня демобилизовали, и я опять устроилась на фабрику и до самой пенсии там проработала. Ухажеров была уйма, но замуж так и не вышла. А сына родила от своего жениха, который служил в охране Сталина, но до свадьбы у нас дело так и не дошло. От сына у меня две внучки и трое правнуков.
Как вы, кстати, относитесь к Сталину?
М.Ф. Репрессии нашей семьи и знакомых никак не коснулись, так что к Сталину у меня претензий нет. Когда его хоронили, я два раза проходила мимо его гроба, чтобы посмотреть и попрощаться. Я вам скажу так: без Сталина мы бы войну точно не выиграли! Спросите об этом любого ветерана, все так скажут. Но и народ был совсем другой, молодежь какая, а сейчас что? Бездельники, алкоголики и наркоманы…
Войну потом часто вспоминали?
М.Ф. Конечно, вспоминали, но хоть и страшное было время, но всякое бывало: и плохое, и хорошее…
Что особенно обидно, в последние годы отношение к ветеранам стало хуже. Власти стали забывать про нас. Кто напоминает про себя, надоедает, тем помогают, а тем, кто молчит, нет…
Но забывать войну ни в коем случае нельзя, потому что столько людей погибло… У нас в Смоленской области по лесам до сих пор находят много останков погибших солдат. В одном лесу на поляне даже целое красивое захоронение сделали. Молодцы ребята, что не забывают. Не нужно забывать…
 |
| Интервью и лит.обработка: | Н. Чобану |
