18413
Медики

Эрдман Нина Михайловна

Н.М. Эрдман.

В Сентябре 1941 связисты должны были поехать за какой-то аппаратурой в Москву, и мне разрешили с ними поехать на 4 дня. Это была какая-то благодарность, за что - не помню. Вот тогда я сфотографировалась.

В воскресенье началась война, а уже в понедельник в нашей школе были организованы курсы санинструкторов. Учили нас как гипс накладывать, уколы делать, перевязки. Продолжалось это недолго, и 6-го июля в ночь мы пошли на Кутуар. А контингент какой - девчонки из школ да пожилые, которых армию не брали. Прошли почти 40 километров! Растерли ноги до крови. Пришли в лес. Поставили палатки. На утро началось лечение ног. Вскоре нас обмундировали, и тут же мы приняли присягу. Меня назначили санинструктором в пуль-роту. Я знала устройство Максима и умела из него стрелять. Прилично стреляла и из винтовки.

Нас перебросили под Ельню. Ну, а что такое ополченцы? Ничего не знают, ни фига не умеют! Эти старики, может, когда-то и служили, но никто ничего не умел. Многие и из винтовки не умели стрелять. Немцы нас атаковали. Все было, как в кино - они шли на нас цепью. Ты же видишь, как стена на тебя движется! А здесь одни старики, да мы! Мы сразу драпанули, а как иначе?! Попали в окружение. Тут страшно - оружие валяется, куда двигаться - неизвестно, паника! Ужас какой-то! Мы же не налегке, у нас еще раненые на руках. Выезжаем в поле,: в какую сторону двигаться? Кругом все горит. Начальство носится. Куда идти - не знает. Долго не могли выбраться. Был у нас такой врач Клыков, вот он нас поддерживал: "Девчонки, имейте в виду, что в меня не попадет никакая бомба. Держитесь меня, и не бойтесь." И действительно, когда он был рядом - мы ничего не боялись. И главное, обошлось. Раненых из окружения всех вынесли.

Потом вышли, дошли до штаба какой-то дивизии. Здесь немец, как стал бить! Нас послали вытаскивать раненых. На плащ-палатках их вытаскивали с поля боя. Там такой случай произошел. Ползу я с этой плащ-палаткой. Какой-то пожилой солдат выкопал себе ямку и сидит в ней. Говорит: "Чего ты тащишься?! Прыгай сюда!" Я прыгнула. Ну что же, я буду отсиживаться?! Посидела немного. Говорю: "Не могу!" Я вперед ползу, беру раненого, ползу обратно. Подползаю к этому окопу, а у солдата осколком снята голова.

- Что входило в сумку санинструктора?

В сумку санинструктора входили йод, перевязочный материал, индивидуальные пакеты и просто бинты и вата, стрептоцид в порошке. Больше ничего не было, даже перекиси. Потом мы стали связными. Наташа (Наталья Никитична Пешкова) хорошо ездила на лошади, ну и я тоже научилась. Отвозили какие-то документы. Постепенно девчонок с передовой стали убирать и сначала нас взяли в санчасть нашего 63-го полка 21-ой дивизии. Полковая медсанчасть - это два врача и четыре медсестры. Мы же пропускали до 300 человек за сутки! Если идет наступление, то поток - страшный. Там узбеки и таджики были - ЧП самострелов было очень много. Симулянтов было много. Постоянно приходили: "Курсак больной!" Врач нам сказал: "Сделайте маленькие порошочки. Один дайте, если не проходит - второй. Потом скажите, что не может не быть лучше. Если уйдет, то понятно - симулянт. Ну а если боль остается тогда надо искать причину." Были и показательные расстрелы. Одного помню. Он из-за буханки хлеба руку или ногу себе повредил. Очень уж стало часто.

Потом перевели нас в медсанчасть дивизии. Госпиталь очень часто разворачивали в лесу, редко когда в домах останавливались. Приезжали. Расчищали площадку. Тут же ставили палатки. Собирали раненым ягоды, грибы, березовый сок. Бывало, поток раненых такой, что по несколько суток без сна. Самое страшное - это холод. В палатах бочки стоял вместо печек, пока топят - тепло, а перестали топить - холодно. Одевали нас хорошо, но морозы то какие были! Несмотря на это почти не болели. Очень болели руки от гипса. Он ведь в поры попадает и не вымывается - руки горят страшно. Это сейчас уколы делают наркоза, а тогда хлороформенные маски. Так этого хлороформа так надышишься, что сам дурной становишься. Но, знаешь, как-то мы не осознавали всех этих трудностей.

- А.Д. Чем обрабатывали раны?

 Раны обрабатывали перекисью, потом только край - йодом, затем реванолью и накладывали повязку. Самыми характерными были пулевые ранения грудной клетки. Руки. Реже - живот. Сумасшествий не было, но эпилепсии было много. На рану сначала наложишь слой чистых бинтов, потом уже - стиранные. Мы же стирали бинты на морозе! Я поэтому два раза руки и обморозила. Их же надо было выстирать, повесить, скрутить и дезинфицировать. Потом у нас уже все время на печке стояли четыре ведра горячей воды. Иногда врач разрешал взять одно ведро, чтобы помыться. Был и утюг - проглаживать швы одежды от вшей. Мы все-таки почище были. Раненые - те все во вшах. Один раз нам чесотку занесли, но мы ее быстро вывели. Кормили нас два раза в сутки - утром и вечером. Рацион - армейский. Утром - каша, 35 грамм сахара и 600 грамм хлеба черного, а обед и 2-х блюд. Мы с Наташкой - девчонки глупые, нам дали хлеб и сахар утром. Мы все съели, а вечером у нас ничего нет. Более опытные фельдшера, они себе на вечер оставили по кусочку хлеба и сахара, а мы прыгаем. Одеты мы были по-мужски. У меня 35-тый размер, а мне дали эти здоровые башмаки и обмотки! Досталось нам здорово: Караульную службу не несли.

- А.Д. Каковы были Ваши функции в госпитале?

Я была медсестрой. В операционную приходила раньше всех, готовила инструменты, кипятила воду, дезинфицировала. В одной деревне остановились и пошли переливать кровь тяжелораненым. Я держала квадратную бутылку с деленьицами. Врач переливал. Немцы налетели, и бомба попала в крыльцо, но не разорвалась, а разрушила крышу. Что получилось? У нас на крыльце стояли ящики с перевязочными материалами и всякой всячиной. Буквально за полминуты до этого врач говорит: "Нина, подай мне жгут". Я только хочу пойти к ящикам, и входит профессор Покровский: "Я подам". Его убило. У Наташи было сотрясение мозга. А у меня - лишь несколько царапин. Когда откапывали, то оказалось, что я вся в крови - это была кровь из разбившейся банки. Сейчас страшно вспомнить.

Н.М. Эрдман в верхнем ряду вторая справа. В нижнем ряду в центре Н.Н. Пешкова

Был еще такой случай. Госпиталь располагался на территории Серпуховского Кремля. Мы жили с Наташей в доме и вечером дежурили. Только пришли, легли, и тревога - немец бил из дальнобойных орудий по Кремлю. Был приказ - по тревоге всем идти в траншею. Наташа говорит: "Никуда мы не пойдем! Если уж судьба нам погибнуть, так пусть так и будет". Мы не пошли. А получилось так, что снаряд разорвался в кроне дерева над траншеей, и осколки пошли вниз и многих, кто был в траншее, убило или ранило. Так нам потом еще и выговор сделали, что мы в траншее не были!

- А.Д. Вам приходилось лечить немцев?

Немца я видела один раз. В самом начале, в 41 году, сбили самолет. Летчик был ранен и попал в плен. Был он, прямо, как мы их представляли. Рыжий здоровый, очень высокий. Он был ранен в мочевой пузырь, и ему была необходима операция. У нас была замечательная женщина-хирург. Когда она пришла, он заявил: "Я не хочу, чтобы меня женщина опреировала!" Его сняли со стола, все равно другого хирурга нет. Какого черта? Надо было убить его и все. А они еще всегда выпендривались и качали права! Ночью дежурили я и историк профессор Покровский, который тоже был в ополчении и потом погиб. Немца привязали крепко к кровати. Все равно, он всю ночь рвался и ругался. Слава тебе Господи, он под утро умер.

- А.Д. Отмечали ли вы праздники?

Праздники отмечали, танцульки были, изредка приезжала кинопередвижка. Романов особо не было. Была одна у нас, года 24 ей было, она сильно красилась и гуляла со всеми подряд, а мы - нет. Муж мой лежал в госпитале, там я с ним познакомилась. Долго встречалась, потом и поженились. Демобилизовалась я старшиной медицинской службы. В ноябре 43-го года я ушла из армии, поскольку ждала ребенка.  

Интервью:

Артем Драбкин

Лит. обработка:

Артем Драбкин


Рекомендуем

Мы дрались на истребителях

ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ. Уникальная возможность увидеть Великую Отечественную из кабины истребителя. Откровенные интервью "сталинских соколов" - и тех, кто принял боевое крещение в первые дни войны (их выжили единицы), и тех, кто пришел на смену павшим. Вся правда о грандиозных воздушных сражениях на советско-германском фронте, бесценные подробности боевой работы и фронтового быта наших асов, сломавших хребет Люфтваффе.
Сколько килограммов терял летчик в каждом боевом...

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами. Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро...

Мы дрались против "Тигров". "Главное - выбить у них танки"!"

"Ствол длинный, жизнь короткая", "Двойной оклад - тройная смерть", "Прощай, Родина!" - всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные "Тигры",...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus