Русских Григорий Антонович

Родился я 26 октября 1925 года в Оренбургской области, село Барангулка. От своих родных знаю, что наши предки переселились в эти края из Тамбовской области.

Жили мы тяжело и бедно, к тому же семья у нас была большая - 11 детей, из которых я был второй по старшинству, так что особо не зажируешь. Хотя у нас была корова, пара овец, но мясо, например, мы ели очень редко, только зимой.

Как вы узнали, что началась война?

В то воскресенье в селе вдруг поднялся какой-то шум, кто-то крикнул: "Война!", и только уже потом мы услышали сообщение по радио.

Отца почти сразу призвали в армию, и для того, чтобы помогать маме кормить семью мне пришлось бросить учебу в школе и пойти работать плотником в наш лесхоз. А во второй половине декабря 1942 года меня призвали в армию.

Если можно расскажите, пожалуйста, немного о том, как вы жили все это время.

А что тут рассказывать, работали и работали с утра до ночи.

Что изменилось в это время в селе? Например, в вашем селе жили эвакуированные из западных областей страны люди?

У нас в доме эвакуированные не жили, потому что просто негде было их разместить, но по другим семьям жили. Причем, все они были евреи с Украины. И я вам скажу, что жили они припеваючи: в колхозе не работали, только одна врачиха работала, а остальные практически ничего не делали. Сидели по домам, питались отдельно от хозяев и никак не помогали. Они были на полном обеспечении колхоза, и чуть что им надо так они сразу бегут в правление колхоза и им все, что нужно сразу выписывают. А нам, своим родным колхозникам нет…Но как только Украину освободили они все сразу уехали.

Куда вас направили служить?

В декабре 42-го году меня призвали и вначале отправили в запасной полк, который дислоцировался в Колтубанке. Вот там мы хлебнули лиха. Так голодали, что были даже смертельные случаи… А потом меня вдруг перевели в Уфу в школу младших командиров. Почему именно меня отобрали для учебы, до сих пор не знаю. Вот там и условия были хорошие и подготовили нас вполне основательно. А как окончили учебу, присвоили звания младших сержантов и отправили на фронт. Я попал служить командиром отделения в роту автоматчиков 186-го Гвардейского стрелкового полка, 62-й Гвардейской дивизии, в которой и провоевал до самой Победы.

Боевое крещение мне пришлось принять на Днепре в Черкасской области. Участвовали в Корсунь-Шевченковской операции, после освобождения Звенигородки наступали в сторону Молдавии. Освобождали Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию, Чехословакию, а Победу встретили в Австрии. Но самыми тяжелыми и кровавыми боями оказались именно те самые первые бои на Украине… Там у Юровой Горы наш полк на восемь суток попал в окружение, и только потом наши танки пробили коридор, и мы смогли вырваться оттуда. Но от полка осталась всего фигулька… Дали нам неделю отдохнуть и придти в себя и опять на передовую, тогда отдыхать некогда было.

Григорий Антонович, как вы можете объяснить, что больше полутора лет провели на передовой в пехоте и остались живы?

Даже не знаю, сам удивляюсь… Ведь я и не думал, что живой останусь, потому что на передовой редкий день проходил спокойно и столько народу ежедневно гибло. Скажу вам такую вещь, я же воевал командиром отделения, а когда никого не оставалось, то и взводом командовал: у нас редко когда во взводах был полный состав, обычная картина - 8-10 человек… У нас в селе в некоторых семьях, например, у Барановых, на фронте погибло сразу трое… Правда, из тех пятнадцати ребят, что вместе со мной уходили в армию, вернулось человек десять.

Но вы можете согласиться с той точкой зрения, что в войну у нас людей не берегли? Что мы воевали с неоправданно высокими потерями?

Нет, это неправда. Наши командиры людей берегли и всегда старались, чтобы поменьше было потерь. Например, я хорошо помню нашего командира полка Колимбета Трофима Алексеевича, с которым мы дошли до самой Вены. До этого у нас был другой командир, но когда в январе 1944 года нашу дивизию перебрасывали с одного участка на другой, уже в тылу шальной снаряд попал прямо в его повозку…(Судя по всему имеется в виду Диденко Петр Алексеевич, который по данным ОБД-Мемориал погиб 17 января 1944 года - прим.Н.Ч.) Так Колимбет был очень боевой, умный и строгий офицер, который всегда берег людей. И наш командир дивизии Мошляк тоже был очень суровый и строгий командир. (Мошляк Иван Никонович получил звание Героя Советского Союза за бои у озера Хасан - прим.Н.Ч.)

Вы можете выделить, что лично для вас было самое страшное на фронте?

На фронте все страшно, но все-таки самое страшное - это атака и рукопашная. Хотя в рукопашной мне довелось поучаствовать всего один-единственный раз за всю войну, но мне хватило. Это случилось у какого-то озера на Украине, вроде у села Березняки, но она быстро закончилась, потому что подошли наши танки и немцы сразу отступили.

А вам самому убивать на войне пришлось?

Так, а зачем я на фронте был? Конечно, убивал, но никогда не считал сколько.

У вас есть боевые награды?

За фронт у меня две медали "За Отвагу", "За взятие Будапешта", "За взятие Вены", и еще однажды командир полка перед строем объявил, что мне присвоили орден "Красной Звезды", но мне его так и не вручили. Но свои медали "За Отвагу" я получил не за какие-то конкретные поступки, а в целом за успешные действия. Первая, по-моему, за бои при освобождении Звенигородки, а вторая за Ясско-Кишиневскую операцию. И еще у меня около пятнадцати благодарностей от Верховного Главнокомандующего.

Есть у вас ранения или контузии?

Однажды в Молдавии меня легко ранило в левую икру и в руку. Это когда под вечер мы расположились в винограднике, и вдруг какой-то румынский кукурузник нас заметил, и как давай сыпать мелкими бомбами. Побило обозы, много лошадей.

И дважды меня еще контузило. В первый раз это произошло где-то под Киевом, когда на нас пошли немецкие танки, а второй раз в Молдавии. Совсем недалеко разорвался снаряд или мина, меня сильно оглушило, и после этого какое-то время я очень плохо слышал. Но ничего, немного отлежался в санчасти и опять на фронт.

Были у вас друзья на фронте? Может, чью-то смерть вы переживали тяжелее всего?

Конечно, были, хотя на передовой особенно и не подружишь: то ранят, а то и убьют… Одни уходили, другие приходили, поэтому сильно подружиться не успевали. Но у меня на фронте произошел один интересный случай. Когда мы только прибыли на передовую, нас построили и начали распределять по подразделениям, то ко мне вдруг подходит один солдат и спрашивает: "Русских Антон Иванович вам случайно не родственник?" - "Это мой отец". Оказалось, что этот солдат - Верхотуров Иван, с моим отцом вместе воевал, а в нашу роту автоматчиков попал после госпиталя. И вот он как ангел-хранитель стал меня опекать, учил каким-то солдатским хитростям, но когда пошли в рукопашный бой, он там погиб… По возрасту он годился мне в отцы, но вот откуда был родом, к сожалению, уже не помню.

А так сколько я видел смертей, всех не перечтешь… Ведь какие страшные бои шли во время Корсунь-Шевченковской операции. А у озера Балатон что творилось… Там наших самолетов уйму посбивали и все они в Балатоне и потонули… Да мне кажется везде "хорошо" было, хотя в Молдавии, Румынии и Югославии все-таки были не такие тяжелые бои. Но иногда шли такие бои, что думаешь: "Ну, хоть бы ранило", ведь жить то хочется…

С людьми каких национальностей вам довелось вместе воевать?

С самыми разными: и узбеки, и татары, и мордва, какие-то еще, в общем, все, но ничего, из одного котелка ели и никто никого никогда не спрашивал о национальности. Мы меж собой и не ссорились, потому что делить нам было нечего.

Даже один еврей к нам как-то попал с пополнением. Но когда их стали распределять по подразделениям, он вдруг заявил: "А зачем меня на передовую? Я же директор школы". И что вы думаете, через два дня он пропал, так я его больше у нас и не видел. Правда, среди политработников было много евреев. И один из заместителей командира полка тоже был еврей, толстый такой, но он потом погиб.

Кстати, к вопросу о политработниках. Пользовались они уважением у солдат?

По разному, но что я вам точно скажу, что за все время на фронте ни одного политработника я в бою ни разу не видел.

Ваше отношение к Сталину.

Он для нас был как Бог, настолько боялись его. Но разве мы что-то знали о репрессиях? Да, у нас в селе раскулачили три семьи и увезли, но общей картины мы ведь не знали. Но все же я считаю, что сейчас его зря оклеветали, он очень много хорошего сделал для народа. Я тоже соглашусь, что без него бы мы войну не выиграли.

С особистами вам приходилось общаться?

У нас был один капитан, но я с ним ни разу не разговаривал. А вот показательный расстрел однажды увидеть довелось. Еще во время нашей учебы в Уфе там поймали двух дезертиров, весь гарнизон вывели за город, и перед строем их обоих расстреляли… Конечно, все боялись, а как вы хотите, это ведь война.

Некоторые ветераны рассказывают, что в горячке бои некоторые командиры могли застрелить солдата прямо на месте.

Нет, ничего подобного я ни разу не видел.

В штрафную роту от вас никого не отправили?

Да некогда там провиняться. Но штрафников я видел, когда вместе с ними в бой ходили.

Как кормили на фронте?

Неплохо, но бывало, что и по несколько дней кухню не видели. Тогда ходили по дворам, но что там найдешь, когда они сами в оккупации были: "Нема ничого".

А в Молдавии я первый раз попробовал мамалыгу. Уже смеркалось, мы встали в оборону, а есть нечего - тылы отстали. Говорю ребятам: "Я сейчас в этих домиках что-то попрошу". Попался мне какой-то дед, который хорошо говорил по-русски. "Ты где так научился разговаривать?" - "Да я в революцию в России был". - "Нам бы покушать". - "Да у нас ничего нет, ни хлеба, ничего. Но я вам могу мамалыгу сделать". - "Ну, давай чего есть, но только я не один". Пришли через час, сели за стол, а дед большой казан опрокинул на стол, ниткой ее порезал, шкварками заправил. Но, честно говоря, в этот первый раз я ее толком и не распробовал. И что меня еще рассмешило. Дед признался: "А у меня еще и поросенок есть". - "А как же у тебя его не забрали?" - "Да я его спрятал в подвале, и он в темноте не кричит".

А как нам повезло в одном большом селе. Заходим в дом и спрашиваем старушку: "Немцы в селе есть?" - "Нет, только что ушли". - "Мать, а ты нас не покормишь?" - "Ребята, у меня в печке как раз готовый поросенок". Оказалось, немцы его заказали приготовить, но так быстро драпанули, что не успели поесть". Мы ее, конечно, поблагодарили за такое шикарное угощение.

Зато на перловку, которую мы и в войну и после нее постоянно ели даже смотреть не могу. Но тогда и картошка была вкусная. Когда на склад нарвешься, хорошо: галеты, консервы, плавленый сыр в тюбиках по карманам рассуешь, значит, запас есть, жить можно. Американские консервы давали иногда - тоже радость.

А бывало что и по двое-трое суток даже без сухарей. Но когда кухня могла подъехать, то нормально кормили. Запомнилось, что обычно на кухне дежурили девчата снайпера. Правда, подолгу они у нас не держались, через пару месяцев беременели и их сразу отправляли в тыл. От офицеров, конечно, солдаты там даже не подходили.

Спиртное, табак.

Я в жизни не курил, поэтому свой табак всегда отдавал товарищам. Помню, что когда шли по Румынии, Болгарии, Югославии, то нам даже выдавали сигареты, и что-то вроде сигар.

Сто граммов водки обычно выдавали во время завтрака. С них не опьянеешь, но смелости она придавала.

Многие ветераны вспоминают, что в конце войны было много случаев, когда наши солдаты травились техническим спиртом.

Было такое. Находили технический спирт напивались и умирали… Все знали об этом, но как-то пытались его фильтровать и все равно пили.

Как наши войска встречали за границей?

Просто прекрасно нас встречали в Югославии, Чехословакии. И даже в Австрии встречали отлично, вот там мне больше всего понравилось: народ очень культурный, вежливый. А румынов мы почти и не видели, они все попрятались, но было заметно, что жили бедно. И в Болгарии нас тоже хорошо встречали.

Вот немцы жили богато, лучше всех. Все у них хорошо устроено, в любом доме ручки блестели как золотые, везде чистота, нам и сейчас до них далеко. Но вот как люди немцы - хуже всех. Они и тогда нас ненавидели и сейчас тоже. Я понял, что у них так: в глаза говорит одно, и кажется, что хороший, а за спиной делает другое… Сколько у нас в Германии погибло уже после войны… Много таких случаев было. Пропал солдат, значит все… Поэтому мы ходили только группами по 10-15 человек.

Немцев мы ненавидели, поэтому бывало, что в плен их не брали, а сразу расстреливали, я слышал про такие случаи. И что тут такого, они наших, а мы их, все по справедливости. Вот почему-то вспомнился такой эпизод, как на нашем участке разведчики взяли в плен двух немцев. Мы их тогда прикрывали и они нам рассказали, как было дело. Два пулеметчика сидели в блиндажике и протянули к пулемету веревку, время от времени дергали за нее и стреляли, вроде как они на посту. А наши подкрались, веревку перерезали, и когда те выскочили они их цап, и вместе с пулеметом принесли.

Сейчас много говорят, что наши войска в Германии слишком злоупотребляли в "трофейном вопросе". Вот у вас, например, были какие-то трофеи? Посылки домой посылали?

"Трофеи" это у тех, кто сзади. А мы их куда спрячем, в штаны что ли? У меня, например, только часы были. А после войны я себе и отцу купил в Берлине опасную бритву "Золинген" - тогда это была лучшая фирма. Я ею потом брился очень долго, пока она не сломалась совсем.

И одну посылку я отправил домой из Австрии. Там мы стояли как раз возле какой-то железнодорожной станции, и как-то с приятелем Сергеем Безручко пошли, смотрим, а местные жители несут мануфактуру из вскрытых вагонов. Я взял два рулона и послал родителям. Пошли туда на второй день, а там уже даже вагонов не было.

Но вообще некоторые и с убитых вещи снимали, не брезговали, но я такими вещами не занимался. На Украине помню, в одном месте остановились на ночь. Наутро смотрим, а кругом голые трупы немцы стоят. Ночью с них кто-то одежду поснимал и стоймя повтыкал их в снег…

На передовой как-то удавалось отдыхать? Концерты, например, для вас устраивали?

Самое любимое - поспать, потому что очень часто недосыпали. А концерт для нас устроили всего один раз. Когда мы под Кишиневом долго стояли в обороне, в каком-то лесу, по-моему, сама Шульженко для нас пела. Нам понравилось, конечно.

Как часто удавалось помыться? Вши сильно заедали?

Мылись редко, потому что где там в окопах помоешься? Почему-то не помню, чтобы на фронте мне хоть раз удалось нормально помыться. А как выходили в тыл, то устраивали вошебойки из бочек. Гимнастерку снимешь, и веником с нее в костер смахиваешь, так такой треск стоял прямо как пулеметная очередь. Вот и вся наша баня. В брошенных домах искали чистую рубаху, свою скидывали, эту надевали и вперед. А стирать и централизованно менять белье нам стали уже только после войны.

Как вы узнали о Победе?

Построили остатки полка, и командир полковник Колимбет нам объявил. Но вот что-то я совсем ничего не могу вспомнить, чтобы мы это дело как-то отметили, по-моему, вообще никак не отмечали.

Из вашей семьи кто-то еще воевал?

Только из наших близких родственников погибло шесть человек. Мой старший брат Сергей погиб на фронте. Еще до войны он уехал работать в Киргизию и в армию его призвали именно оттуда. Он только написал нам письмо - "иду на фронт" и все… (По данным ОБД - Мемориал красноармеец Русских Сергей Антонович 1923 г.р. пропал безвести в ноябре 1942 года - прим.Н.Ч.)

Папа был 1905 года рождения и его тоже призвали, но в 1943 году вернулся с фронта инвалидом - ему ампутировали стопы обеих ног. Где-то на Украине они сидели в залитых водой окопах, он получил сильное обморожение и все…

Как сложилась ваша послевоенная жизнь?

После войны я служил в Германии до 1949 года, но уже не в пехоте, а в авиационном полку. Вернулся в родное село, год проработал в школе физруком, а потом уехал в Оренбург. Работал и токарем, и слесарем, и сварщиком, а потом устроился мастером на пуховую фабрику. В Кишиневе жила подруга жены и когда мы к ней приезжали в гости, нам тут очень понравилось, и появилась идея сюда переехать. И благодаря тому, что я фронтовик, к тому же освобождал Кишинев это, пусть и с трудом, но удалось осуществить.

Работал мастером в Доме быта, потом 17 лет проработал в "ЮжЭнергоРемонте" и в 60 лет окончательно вышел на пенсию. У нас с женой одна дочка, две внучки и уже есть один правнук.

Когда слышите слово война, что чаще всего вспоминаете?

Как весь 25-й год потонул в Днепре… Там были страшные бои, я всю жизнь плачу, вспоминая это…

Благодарности Верховного Главнокомандующего