28170
Разведчики

Хваткин Николай Григорьевич

Я родился в Горьковской области. Мы жили в Москве бедно, и мать в 1925 году уехала рожать в деревню. В 1941 году я перешел в 9-й класс. Началась война. Отец и старший брат ушли на фронт. А мы: два младших брата, я и мама, - остались. От Железнодорожного района ездил под Волоколамск, копать противотанковые рвы. Еле Так мы и остались.

11 декабря 1942 года вызывает военком и говорит: "Надо идти. Поедете в город Марга Удмурской АССР. Туда перевели Второе московское пулеметное училище. Годик там отучитесь, получите 10 классов, кубик младшего лейтенанта и поедете на фронт офицером". Мы проучились месяц, как вышел приказ Сталина: "Курсантов всех училищ на фронт!" Привезли нас под Тулу. Из 16-ой Литовской дивизии пришли "купцы". Начальник разведки дивизии Беленький лично подбирал ребят: "Откуда?" - "Из Москвы" - "Хочешь в пешей разведке воевать?" - "Хочу!" - "Выходи из строя". Надо сказать, что к москвичам отношение было особое, уважительное. Вот так я попал во взвод пешей разведки 249-го полка. В дивизии было три полка 249-й, 167-й и 156-й. Первые два полка были самыми боевыми. Самые ответственные задания командир дивизии доверял только им. 156-й был слабее. Там командир полка Сметоновский офицер и, судя по всему, офицерский состав там был не такой, как в этих двух.

Во взводе ребята были постарше меня. В основном 22-24 годов рождения - плотные, здоровые бойцы. Пришел я туда, не обстрелянный, зеленый. Начались тренировки под руководством уже битых разведчиков. Меня учили, как надо ползать, как оставаться незамеченным. Учили ходить по лесу так, чтобы не хрустнула ни одна веточка. Часто брали в нейтральную зону.

Первый командир взвода был литовец. Вскоре он ушел командиром роты. После него пришел русский. Мы его очень берегли - хороший, способный командир. Всю войну отвоевал, но так и остался старшим лейтенантом. Если бы пошел на роту, батальон, он бы закончил войну полковником. Но никуда из разведки не пошел, по-видимому, из-за того, что к нему так хорошо относились. Мы его почти никогда не брали с собой. Знаешь почему? Мы не хотели его потерять. Потому что мы с ним все вопросы спокойно решали. Командир полка поставил ему задачу: "В течение трех суток взять "языка". Он всегда соберет взвод, объяснит ситуацию. Потом мы сходим в пехоту, пронаблюдаем за передним краем. С группой, которая пойдет, обсудит, где брать, как ползти. Когда мы уходим в поиск, то он почти всегда оставался с пехотой нас ждать. Заместителем у него был литовец Даукша. Бывший секретарь райкома. Всю войну прошел заместителем командира взвода. Был ранен два или три раза. Прекрасный человек. Воевал безукоризненно. После войны стал секретарем Винницкого горкома партии.

Во взводе было примерно половина литовцев, русские, один татарин. Отношения у нас были прекрасные, доверие полное. Но, конечно, командир взвода больше доверял таким битым, толковым, смелым как сержант Федотов, Даукша. Вася Федотов простой парень из Сызрани. Образование у него было семь классов. Очень смелый парень отчаянный, любил броски, поэтому у него были потери. Как-то они пошли за "языком". Удачно все сделали. Лысенко представил его к Герою, и Вася получил звание.

Даукша хитренький был, никогда на рожон не лез, старался подползти максимально близко и работать наверняка. Если он взял одиннадцать человек, то и назад приведет одиннадцать...

В разведке можно быть хитрым, но не трусом. Наша война всегда на короткой дистанции. Поэтому раненых у нас меньше чем в пехоте - в основном убитые. Раненые появлялись, если после захвата не успевали отойти и немцы начинали бросать гранаты. Они у них с длинной ручкой - можно кинуть на 50-70 метров. Поэтому если брали немца из передней траншеи, то делали так. Группа захвата - человека четыре (в нее входили обычно Федотов, его друг татарчонок и другие) максимально близко подползали к траншее, чтобы можно было лежа закинуть в нее гранату. Мы, группа обеспечения, держались чуть поодаль. По команде забрасывали траншею гранатами. Немцы падали. Группа захвата прыгала в траншею, хватала языка. Мы по краям стреляем вдоль траншеи, не даем немцам подойти. Группа захвата с немцем бегом выходит из зоны поражения гранатами. Мы прикрываем огнем и тоже отходим.

Нейтральную зону тоже надо проскочить в максимально короткий срок. Она вся пристреляна артиллерией, которая быстро открывает огонь.

Чтобы немца не тащить делали просто. Петлю на шею, чтобы не кричал (Кляп это глупость - сделай кляп, так он будет мычать так, что за три километра услышат) и перочинным ножом в зад. Кольнул его - он тебя обгонит. Два - три раза кольнул, он уже в нашей траншее. Ну, придет этот немец, начинает жаловаться, показывает, что у него зад в крови. Ну и что?! Надо было идти - и зад был бы цел, и крови бы не было. А так попробуй его тащить?! И потом немцев по сорок килограмм не было - они все здоровые.

Самое обидное, если при отходе убивало "языка". Когда из нас кто-то погибнет, не так страдали, как страдали, когда теряли "языка". Ведь что такое потерять "языка"? Это целая проблема! Надо по новой идти! Куда идти? В этом месте нас уже ждут. Другое место пойди найди. Свои тоже начинают: "Да, как же так?! Как же вы его упустили?!"

- Какой национальный состав был в дивизии?

Во взводе было человек 10-12 литовцев, а остальные русские. После тяжелейших боев на орловщине, где от дивизии практически ничего не осталось, пополнение было русское. Не меньше 50% стало русских. Когда вошли в Литву, то тут опять стали пополняться литовцами.

Я нисколько не жалею, что воевал в этой дивизии. Дисциплина в ней была железная. Всякое было - и наступали и отступали, но, в целом, не помню, что были дезертиры или перебежчики. Был один случай, когда к немцам убежал телефонист - и все. Не помню, чтобы в спину стреляли. Даже в Литве, когда набрали литовцев, новобранцев. Они хорошо влились в состав дивизии, растворились по ротам, батальонам.

Ко мне лично отношение было очень хорошим. Я учил литовский, поскольку обращаться к старшим офицерам нужно было по-литовски - многие не знали русского языка. Те солдаты, что приходили на пополнение в Литве, тоже не знали русского языка. Через три месяца я уже знал все команды, а через год я владел литовским языком так, что никто не догадывался, что я русский. Тем более я и волосы стриг под литовцев.

 

 

- Кто командовал полком?

Первого командира я не помню. Потом был Федор Константинович Лысенко. Он был такой... мужичок, совершенно не интеллигентный - мог и матом запустить, но очень толковый и храбрый. Никогда не ходил пригнувшись. Когда Виленский стал начальником штаба, он ему говорил: "Что ты ходишь буквой "г"?! Ходи прямо!" - Виленский на это обижался. - "Я не дурак, и вам не советую ходить в открытую. Пуля дура". Погиб он потому что постоянно был с пехотой, впереди...

Так вот под конец войны по его приказу полк перешел к ночным действиям. Допустим, брали небольшой городок Науместис. Населения в нем может тысяч 10-20, но все-таки город. Обороняла его немецкая танковая часть. Он нам приказал, ночью заползти в тыл к немцам и поднять панику. Короткая артподготовка (вот тут нам досталось, когда "катюша" начала стрелять. Попадали в колеи от танковых гусениц и все выползли живые), и полк броском атакует с фронта. Взяли город, потеряв всего около сотни человек. Захватили шестнадцать танков!

Когда погиб Лысенко, Вольф Виленский принял полк. Он продолжил дело Лысенко.

Клайпеду тоже брали ночью. С моря город атаковал дивизион торпедных катеров, а мы с суши в 4 утра. Взяли город, практически не было потерь. Матросы с катеров сначала относились к нам с презрением - вшивота, а потом мы с ними подружились. У нас был обмен: мы им трофеи, а они нам из Ленинграда "горючее" и хорошую закуску.

- Говорят, что 249-й полк считался чисто еврейским?

Еврейским был первый батальон Виленского. Он хитрый был. Всех смелых, шустрых евреев подбирал. И у него в батальоне было примерно 70% евреев и 30% русских и литовцев. Роты у него возглавляли евреи. Я помню командира 9-й роты капитана Гроссмана. В полку его рота была самая боевая. Все особые задания, прорывы и переправы поручали только ей. Виленский старался, видимо, чтобы Гроссману дали Героя, но не получилось. Хотя Гросман имел четыре ордена.

Не обходилось и без стычек. Как-то раз мы ходили в разведку через Гроссмана. Сказали, что мы уползаем, не спать, потому что будем возвращаться под утро. Говорит: "Идите, не бойтесь". Когда возвращались, по нам открыли огонь... Хорошо, что никого не зацепило. Мы ему сказали, что в следующий раз за такое просто убьем. Потом он уже сам ждал в окопах, пока мы придем.

Второй раз Виленский приказал мне провести разведку боем. Говорит: "Гроссман легко ранен, ты поведешь роту". Что такое разведка боем? Пехота атакует, а мы под шумок хватаем языка и отходим. Мы это дело не любили. Потому что разведка боем всегда с потерями и среди пехотинцев и среди нас. Поэтому я сказал, что людей Гроссмана я не поведу. Почему я должен нести ответственность за них? Гроссман на меня: "Я тебя расстреляю!" - "Ты не сделаешь этого. А если меня расстреляешь, через полчаса тебя не будет. Давай по-хорошему будем договариваться".

Вообще евреи воевали нормально - к немцам никто не бегал, в плен им попадать тоже нельзя. Конечно они головастые, хитрые, берегли себя и старались беречь солдат. Но все самые опасные поручения все равно давались русским. Не то чтобы берегли евреев, нет, не из-за этого. Русские смелее были. Эти были поумнее, а русские посмелее. Меньше за жизнь держались.

- Почему вы ушли из полковой разведки?

Поссорились. Федотов повел группу за "языком". Впереди полз Казаков, я за ним. То ли он испугался, то ли что...Не знаю. Немцы не стреляли. Он повернулся и громко шепнул: "Атас!" Я повторил его команду. Все развернулись, обратно поползли. Когда выползли, спустились в траншею, стали разбираться. Казаков говорит: "Ты не правильно меня понял". - Я говорю - "Давай, не ври". Операция была сорвана. Командир полка втык сделал, да и самим было неприятно, что так все получилось. Когда нас стали обвинять во всех смертных грехах, я ушел в дивизионную разведку. Сначала хотел в 167-й полк уйти. Там очень хорошая была полковая разведка, и ребят я хорошо знал, но Скопас переманил. Мы с ним подружились еще до моего перехода.

В разведроте поставили на учет. Позвонили в штаб полка, сказали, что такой-то теперь здесь. Все. Какая разница с кем ползать? В дивизионной разведке приняли меня хорошо. Кстати, в роте было не менее пятидесяти процентов евреев. Ребята хорошие, обстрелянные, со знанием немецкого языка. Со Скопасом мы почти до конца войны ходили вместе операции. Хороший, толковый парень, смелый, талантливый. Уж если с ним пойдешь, то в спину никто не выстрелит. Он, конечно, щупленький, так что если бы мне пришлось его тащить, мне было бы легче, чем ему. У нас какой был порядок: в случае ранения он за меня отвечает, а я за него. Мы же никогда своих не бросали. Даже погибших вытаскивали - сами должны похоронить по-человечески. Такой был закон у разведчиков. Слава богу, нам не пришлось друг друга тащить.

- Как погиб командир роты Барабаш?

Я в то время еще в полковой разведке воевал. Капитан Барабаш был талантливый, смелый очень уважаемый офицер. Но немножко такой: "Вперед!" Говорили, что он сидел, потом был отправлен в штрафной батальон и уже оттуда прибыл в дивизию и возглавил разведроту. Погиб по своей дурости и ребят положил... Двенадцать человек тогда погибло.

Дивизия шла в наступление. Они, конечно, шли первыми. Заметили в лесу немецкий обоз. Он приказал снять пилотки и вперед! А там траншея 1941 года заросшая, а в ней батальон немцев... Их в упор из пулемета и положили. А если бы шли нормально, как разведчики. Залегли, проверили, остановили дивизию. Подползли, узнали...

Жена его не могла поверить, что он погиб. Говорила: "Это не тот человек, которого можно убить". Пока ей тело не показали - не верила. Потом собрали у кого, что было. Все отдали, поснимали все, часы... Наложили ей мешок... Дети ж были... проводили ее.

 

 

- Как часто ходили в поиски?

Выползать на нейтральную зону и изучать немецкий передний край приходилось почти каждый день, даже зимой... По уши в снегу лежали. Конечно, меняли друг друга. О результатах наблюдений докладывали командиру полка. За языком ходили не часто.

- Разведчиков использовали как пехоту?

Нет. Ни разу нас не использовали как пехотинцев. Нас все-таки берегли. Разведка - это глаза и уши полка, дивизии. Нет разведки, значит, командир полка ничего не будет знать. Пехота ему ничего не расскажет.

- Самый страшный эпизод?

Форсирование Немана. Те, кто после него выжил, на предплечье сделали себе татуировку "12.09.1944". Вот смотри...

Форсировать реку было полнейшим безумием. Но ведь как... вперед бога мать! Наш берег пологий песчаный, немецкий отвесный. Приготовили резиновые шлюпки, погрузили пехоту. От взвода пошла группа на двух шлюпках. Нас же не слышно и не видно, а пехота... То чем-то загремят, то по воде веслами шлепнут. Немцы дали нам выплыть на середину реки... Страшнее мы ничего не видели... Неман весь вскипел. Мы попрыгали из лодок. По течению человек девять нас выплыло в расположении соседней дивизии. Стали подплывать к берегу, а оттуда пехота из пулеметов по нам начала лупить. Мы их обматерили - огонь прекратился. Вытащили нас на берег и в СМЕРШ. Потом сообщили в дивизию, из дивизии приехал начальник разведки и нас забрал.

- Какие награды вы имеете?

Сначала мне дали значок "Отличный разведчик", хотя все за тот поиск получили ордена. Я не возмущаться - молодой еще. Следующая награда медаль "За Отвагу". После этого орден "Красной Звезды" и орден Отечественной войны. Для рядового солдата, а я был рядовым, это очень много. В дивизионной разведке все ребята имели примерно одинаковые награды. Только двое из ста получили ордена Красного Знамени. Командир взвода получил орден Красного Знамени уже в 1945 году.

- Сколько на вашем счету языков?

Вот разведчик Герой Советского Союза Карпов говорит, что он взял 250 "языков". Я отползал от и до в пешей разведке, но наш взвод за всю войну взял только 27 человек! В наступлении в плен мы тоже брали взводами. Один раз пленили 150 человек. Но "языков" взять 250!? Да и зачем они нужны?! "Язык" нужен, когда немцы уперлись, оборону построили, а нам надо ее прорывать. За всю войну 27 "языков" взяли, и больше было не нужно ни командиру дивизии, ни командиру полка. Если нужно было бы больше, взяли бы больше. Но надобности в этом не было.

- Ходили с орденами или без?

С орденами ходили, чтобы только не брякали. Медаль на груди вместо крестика.

- Из нового пополнения, как происходил отбор в разведку?

Только по желанию.

- Кто ставил задачу разведчикам?

В полку - командир полка, а в дивизии - начальник разведки дивизии подполковник Беленький. Очень хороший человек. Если, допустим, сложная операция, то он всегда приходил, провожал. Слушал, какое напутствие давал командир взвода, командир роты. За такое отношение к нам, мы его очень любили. Отец был наш. Потому и погиб, что не сидел в штабе дивизии, а ходил по полкам.

- Как были вооружены разведчики?

Мы предпочитали наши автоматы. Для немецких надо было доставать патроны, да и капризные они. А наши надежные - и в снегу, и в песке, все равно стреляют. В диске опять же 72 патрона. У всех были немецкие пистолеты. Обязательно брали с собой гранаты. Группа захвата вообще брала только пистолеты и гранаты. Конечно, ножи были у каждого. Немецкие штыки не брали - куда такой здоровый? У нас были хорошие наши ножи. Более того во взводе был мастер, который сам делал ножи, очень удобные, точные.

- Сколько с собой брали гранат?

Если за "языком", то не меньше четырех лимонок. Другие гранаты не брали.

- Как были одеты?

Ходили в чем удобно выполнить задание. Требований особых не было. Старались одеваться максимально легко. Зимой в гимнастерках, свитерах ватниках и ватных брюках. Обязательно одевали маскхалат. Когда ползешь за "языком", холодно не бывает. Это если приползешь и приходится ждать 30-40 минут, тут становится немножко прохладно. На ногах ботинки. Обычно их брали на размер больше и одевали на шерстяной носок. В сапогах и тем более в валенках не поползаешь - снег набивается, а в ботинки снег вообще не попадает. Летом гимнастерки, бриджи. Маскхалатами пользовались редко. На ногах

Кеды или резиновые тапочки... Помню Барабаш всегда носил зеленые пограничные погоны. Хотел выделиться. Каски не носили.

- Продукты брали?

Только если далеко в тыл ходили, тогда брали сухой паек, шоколад. Банки не брали - звенят.

 

 

- Какая-то мода была?

Литовские офицеры придерживались той моды, которая у них была в смитоновской армии. Гимнастерки обязательно с резинкой сзади. Волосы длинные, коротко не стриглись. Мы тоже старались на них походить, а им было приятно, что мы соблюдаем сметоновскую форму. Документы у нас были на литовском языке. После ранения с ними возвращали только в свою дивизию.

Вообще солдаты уважали литовских офицеров... У нас был один русский, старший лейтенант командир роты. Орет: "Вперед!", а сам лежит. Ну, его в спину и пристрелили.

- Взять "языка", это работа в обороне. Какая функция разведвзвода в наступлении?

Мы всегда идем первыми. Без нас командир полка или командир батальона не поведут солдат. Под Клайпедой переходили по льду Неман. Мы прошли нормально, а потом сошлись двенадцать человек, что-то обсудить и лед под нами стал играть. Мы тут же послали связного в полк, чтобы ни в коем случае не шли взводами и ротами, рассредоточились по фронту. И что ты думаешь? Все равно одна рота пошла строем. Взвод провалился и много народу потонуло.

Надо сказать, что мы всегда передвигались пешком. Не пользовались никаким видом транспорта. Пеший разведчик должен ходить только пешком. У всех ноги были хорошие. В день пройти 50 - 60 километров - это прогулка, если, конечно, налегке.

Единственный раз Федотов у высокого начальства, чуть ли не у командира корпуса, украл лошадь. Он вообще русский человек, но как цыган. Мы его конокрадом звали. Прискакал в разведку. В течение суток эту лошадь естественно нашли, и Федотова взяли. Начальник разведки дивизии спас его. Убедил командование, что это ценнейший разведчик, а то пошел бы в штрафную.

- Бывало такое, что вы ходили на несколько дней?

Конечно. Были диверсионные задания. Однажды нам поручили напасть на батарею дальнобойных орудий. Выполнили.

- С немецкой разведкой приходилось сталкиваться?

Да. Были случаи. Не было так, что расходились мирным путем. Один раз немцы не стали ввязываться, сразу развернулись и поползли к себе. Естественно, мы вперед, бога мать...

Немцы редко за "языком" ходили. Чаще они проводили разведку боем. Короткий огневой налет и бросок. Пехотуру всегда, особенно где нейтральная зона очень короткая, предупреждали, чтобы были внимательными.

- Как вы оцениваете качество немецкой разведки? Немцев, как противника?

Дисциплина у них на высшем уровне. Серьезный, грамотный, подготовленный противник.

- Тренировки по рукопашному бою были?

Очень часто, особенно летом. У нас были ребята, которые в совершенстве владели рукопашным боем, умели пользоваться ножом. Барабаш заставлял на себя идти с ножом и бить по-настоящему. Был такой случай. Взяли здорового немца. Он показания в полку сделал, а в дивизии сказали, что он не нужен. Командир полка его нам отдал. Вышли. Командир взвода приказал Казакову: "Давай его ножом". Казаков пошел на него с ножом. Ты думаешь, он что-нибудь сумел сделать? Он Казакова сразу положил, но не зарезал - оттащили. Лейтенант посмотрел, что немец опытный и с ним шутить нельзя. Говорит немцу: "Уходи, мы тебя отпускаем". Когда он побежал в сторону леса, лейтенант приказал Казакову, открыть огонь из автомата. Пошли, проверили, что убили. Дошло это до дивизии и командиру взвода за расстрел попало...

А Барабаш стрелял. Допросит и тут же на месте расстреливает. Он говорил, что все немцы, которые воевали с оружием в руках против нас, подлежат уничтожению. И командир дивизии вообще ничего не мог с ним сделать. Вот такой был. Маршбросок на 30-40 километров выматывает. После него все валятся спать. Барабаш подойдет к офицеру, украдет документы, автомат. Тот просыпается, у него ничего нет. Бегает, ищет. Барабаш все ему вернет и отчитает за беспечность. Ему это сходило с рук, потому что его очень уважал командир дивизии.

Кроме рукопашного боя были постоянные тренировки по бегу.

- Бывало невыполнение задания?

Было. Допустим, наблюдали два дня за одним участком. Решили идти, а обстановка изменилось. Немцы могли и отойти или минное поле поставить, проволоку натянуть. Какой смысл идти, если не возьмешь "языка"? Значит, тихонечко отходили. На следующий день находили другое место и шли, выполняли задание. Командир полка Лысенко, а потом Виленский никогда не упрекали, не гнали. Правда, Виленский, когда стал командиром полка, изменился, стал требовательнее. Ну, дали ему понять, что с нами связываться не стоит. Стырили у него повозку с его барахлом и в овраг пустили. Она разлетелась. Для нас убрать человека ничего не стоило. Три копейки. После этого он стал спокойнее. Поставил задачу, определил срок - все будет у тебя "язык".

- Какие были суеверия?

Водку я не пил, но стал курить. Нам давали папиросы, махорку. Все курят и я тоже. Перед заданием покурю, слюной загашу папироску, спрячу. Приду, найду чинарик, докурю. Я об этом никому не говорил, но всегда так делал. Один раз пришел, и моего чинарика нет! Я не спал, несколько дней не мог места себе найти. Думал, что убьют. Но обошлось. У каждого что-то было. Мишка Окроченко, москвич, оставлял что-то вкусное - конфету, сахар. Каждый хочет жить, каждый хочет вернуться.

- Можно было отказаться от выхода?

- Допустим, ночью что-то приснилось. Утром можно было подойти к лейтенанту рассказать: "Мне сегодня приснился плохой сон". - "Сегодня ты не пойдешь". Командир взвода был хороший психолог. Даже если человек к нему не подходил, но он замечал, что у него настроение не то, он психует, то он отстранял такого бойца от выполнения задания. Ни когда таких не посылал. Зачем? Пойдет в следующий раз. Если ты приболел, то тоже не брали.

 

 

- Бывало, что человек ломается? Сначала идет все хорошо, а потом начинает бояться.

Это сразу замечали и выводили на второстепенные роли. Не давали ходить за "языком". Держали на нейтральной полосе. Через некоторое время он приходил в норму и возвращался к выполнению серьезных заданий.

- Где располагались разведвзвод? Разведрота?

Разведрота обычно стояла рядом со штабом дивизии. Взвод полковой разведки размещался в полукилометре от переднего края. Обычно в избах. Редко мы жили в землянках. У нас была своя кухня. Кормили нас хорошо, так же как и дивизионную разведку. Правда, под Невелем нас окружили. Вот там мы были вынуждены копать землянку. Вообще в Белоруссии нам разведчикам хорошо воевать... Кругом болота, сплошной линии обороны нет. Пройти в тыл к немцам, ума не надо. Голодно было. Так ходили к немцам за жратвой. У убитых немцев всегда найдешь, и выпить и закусить, и оружие.

В это же время группа наших разведчиков по указанию штаба партизанского движения проводила пять литовцев до кайшядориских лесов возле Каунаса. Чуть ли не 200 километров в одну сторону шли. Причем перед этим их переобули в кеды, чтобы бесшумно могли пройти. Ребят за это наградили.

- Разведвзвод делился на отделения?

Да. Три отделения. Иногда ходили отделениями, но чаще группу набирали из разных отделений. Фактически было ядро из десяти-двенадцати человек, у которых было больше привилегий. Они на задание сходят, потом два дня сидят, пьют, отдыхают. А ты каждый день на нейтралку ходишь, на них работаешь. Но обижаться не приходилось, потому что действительно ребята очень боевые, контактные, коммуникабельные.

- Сколько было во взводе человек, которые могли вести группу?

Максимум человек шесть. Федотов, тот конечно выделался и к тому же был особый доверительный человек у лейтенанта. Но были другие, которые не хуже его ходили, брали. Когда Вася героя получил, его стали пестовать, то он вообще задрал нос к верху. Даже с командиром полка как-то подрался...

- Как себя вели немцы, когда вы их захватывали?

По-разному. Приходилось брать и таких, которые не хотели говорить: "Я дал присягу и не буду ничего говорить". Особенно стойкими были офицеры. Приходилось уговаривать, объяснять, что если показаний не будет, то его расстреляют. Объясняли, что для него ни какой разницы нет, даст он показания или нет - однополчане все равно не узнают. Уговорами ломали - жить-то все хотят. Конечно, если сразу начать бить, то много не добьешься. Хотя Барабаш бил их... Почему-то у него была лютая ненависть к немцам.

- Ваше личное отношение к немцам?

Плохое отношение. Мы шли по Тульской, Орловской областям. Там на столбах висели трупы. Видели целиком сожженные деревни. В Белоруссии в землянку зайдешь, там куча детей и дед с бабкой сидит, или какая-нибудь молодая женщина. Ни есть, ни пить у них ничего нет. Едят по одной картошке в день... Мы им как могли помогали. Нас дети за ноги хватали, целовали наши ноги, за то, что мы им принесли буханку хлеба. Какое может быть к немцам отношение?

- Личный свой счет вели?

Мы же не пехота. Мы могли посчитать только "языков". Я уже говорил, что за войну разведвзвод взял 27 немцев.

- Рассчитывали дожить до победы?

Рассчитывали. Шли разговоры о том, что будем делать, когда довоюем. Каждый думал, кем он будет. Дивизию расформировали в Литве и очень много русских осталось. Что им в деревню ехать? Допустим, если бы Васька Федотов остался бы, он был бы директором какого-нибудь предприятия на 100 процентов. Первый секретарь ЦК Снечкус всех заслуженных бойцов уважал, не считаясь с национальностью. Раз в дивизии отвоевал - значит, литовец. А так финиш у него печальный. Вася вернулся в свою Сызрань. Там окончил какую-то партийную школу. Назначили его секретарем райкома, не первым. Поехал на колхозном "газике" с родителями то ли на свадьбу, то ли на день рождения. Там выпил. Перевернул машину. Сам выполз, а мать с отцом погибли. Его, конечно, сразу освободили от должности, но не судили...

- Вы были ранены

У меня два ранения. В 1944 году осколки гранаты впились в спину. Лечился в медсанбате. Санитаркой там была такая Сонька. Вилинский ее вытащил из роты в медсанбат, а потом женился на ней. Так с ней всю жизнь прожил. 23 апреля 1945-го меня ранило в ноги.

- Сто грамм давали?

Давали, но перед заданием никто не пил. Командир взвода был очень строгий. Перед заданием чуть ли не нюхал каждого. Не дай бог учует - ни за что не возьмет. И правильно, если выпьешь, то осторожность теряешь. Можешь только - вперед бога мать! В дивизионной разведке спирт стоял канистрами. У них же рядом дивизионный продсклад...

- Брали трофеи?

Мы ничего не брали. Только то, что можно в карман положить - часы, зажигалки. Некоторые снимали кольца или золотые цепочки. У Виленского была повозка с трофеями, пока мы ее в овраг не скинули.

 

 

- Как складывались отношения с мирным населением в Восточной Пруссии?

Нормально. Мы их не трогали. Никого не насиловали. Категорически было запрещено ходить к немкам. Боялись, что СМЕРШ может завести дело... Некоторые ребята ходили все равно. Немки и не сопротивлялись. Я никогда не ходил. У нас в санбате были литовки, мы ходили к ним. Расплачивались трофеями - часы, цепочки. Они о завтрашнем дне думали, а нам что - пошел и не вернулся.

Мы, конечно, не простая пехота. Пошли, взяли "языка", или операцию какую-то выполнили, вернулись - у нас есть свое жилье, своя кухня, мы можем поспать. Кроме того могли свободно передвигаться в нашем тылу в пределах 2-3 километров. Да в тот же санбат сходить. Конечно, предупреждали командира взвода, но все равно это было больше на доверии.

- Какое отношение к женщинам на войне?

К своим женщинам самое лучшее. Мы их очень уважали и жалели, особенно санитарок в пехотных ротах. Жалко их. Сам знаешь, какие там условия. В медсанбатах, конечно, условия лучше - вода есть. И то, когда наступаем, очень тяжело.

- Домой писали?

Да. Письма доходили быстро, почта хорошо работала.

- Война для вас самое значимое событие в жизни, или какой-то эпизод?

Я считал, что нужно воевать и побеждать, чтобы вернуться домой уважаемым человеком. Чтобы видели, что пришел солдат, сделавший свое дело.

- Война снилась?

Конечно. Сейчас почти не вспоминаю. Почему? Потому что не с кем... нет ребят.

Интервью и лит.обработка:А. Драбкин

Наградные листы

Рекомендуем

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция "Память Победы. Люди, события, битвы", приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо...

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно - только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во...

«Из адов ад». А мы с тобой, брат, из пехоты...

«Война – ад. А пехота – из адов ад. Ведь на расстрел же идешь все время! Первым идешь!» Именно о таких книгах говорят: написано кровью. Такое не прочитаешь ни в одном романе, не увидишь в кино. Это – настоящая «окопная правда» Великой Отечественной. Настолько откровенно, так исповедально, пронзительно и достоверно о войне могут рассказать лишь ветераны…

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus