11700
Саперы

Намоконов Иван Прокофьевич

Я родился 23 сентября 1926 года в с. Кульский Станок Хоринского района Бурят-Монгольской АССР. Родители мои были крестьяне-бедняки, в хозяйстве имелась две коровы и лошадь, куры и утки. Наша семья состояла из семи душ: родители и пятеро детей. Старший брат, Иннокентий, принял участие в Великой Отечественной войне, был летчиком, следующим шел Александр, Василий, сестра Валентина и я пятый.

Весной 1941-го года я, признаться, не слышал, чтобы велись разговоры о возможной войне с Японией, но мы все четко знали, что японцы часто нарушали наши границы, случались вооруженные конфликты на озере Хасан и реке Халхин-Гол. В нашей семье мой дед воевал во время русско-японской войны 1904-1905 годов. Он имел три царских Георгия. 22 июня 1941 года в селе по радио узнали о начале войны, тогда тарелка на столбе посреди площади являлась основным средством информации. Какие чувства я испытал, не могу точно сказать, ведь еще пацаном был, но никогда бы не подумал, что попаду на войну.

В 1943-м году я перешел в восьмой класс, а в октябре меня призвали в армию. Сперва попал в Иркутск, где определили в военно-авиатехническую школу, там я отказался учиться, потому что были очень тяжелые условия. Тогда меня отправили в другую часть, и в результате я очутился в 967-м отдельном саперном батальоне корпусного подчинения.

Размещались мы около ст. Оловянная Читинской области, за ней в пяти километрах располагался наш гарнизон. Учили в первую очередь инженерному делу, минированию и разминированию, наведению понтонных переправ через реку. Сами же наводили мосты, после чего тут же их и взрывали. При этом почти треть занятий у нас проводилось в ночное время суток.

- Как вас кормили?

- Питались мы по четвертой норме суточного довольствия. Покушаешь, и сразу же думаешь о следующей кормежке: позавтракаешь – и ждешь обед, пообедаешь – ожидаешь ужин. В общем, всю службу до начала войны с Японией питались впроголодь.

- Вас как-то учили особенностям предстоящей войны с японцами?

- А как же. Перед началом войны нас за три-четыре месяца отправили на полигон и познакомили со всеми известными японскими минами. И мы уже точно знали, как их надо обезвреживать. Некоторые мины у них имели два взрывателя – один наверху нажимного действия, а второй располагался внизу и в том случае, если сапер поднимал мину, то она сразу же взрывалась. Коварный народ. Нужно было сначала подкопаться под мину и нащупать взрыватель. Только после его извлечения можно было эту мину поднимать.

- Как бы вы оценили офицеров вашего батальона?

- Наша рота находилась под командованием капитана Суворова. Он был очень суровый человек и, когда мы учения проводили до войны, ужасно издевался над нами. И у нас служил солдат Володя Горобцов, и он заявил, как только мы подошли к р. Аргунь, что первая пуля будет не у японца, а у капитана Суворова. Тому об этих словах донесли, и Володя куда-то смылся в связи с возможным арестом. Больше мы его не видели, и не знали, куда он пропал.

 

В августе 1945-го года нас ночью подняли по тревоге и, ничего не сообщая, построили походной колонной и мы отправились в марш. По дороге всем сообщили, что наш 967-й отдельный саперный батальон вошел в состав 2-го Отдельного стрелкового корпуса. Походным маршем подошли к реке Аргунь. Где-то за три километра до водной преграды мы остановились и в четыре часа утра нам дали задание как саперам наладить переправу. Ну что же, соорудили понтонный мост, форсировали реку и отправились через пустыню Гоби к Хинганскому хребту. Первые трое суток по пустыне шли без воды. У нас произошло страшное дело – люди погибали от жажды. Только в нашем батальоне умерло восемнадцать человек. До этого я даже не представлял, на что способен человек в муках жажды, у него глаза становятся красные, и мы смотрели друг за другом, и если у кого-то изменяется взгляд, то тут же брали человека за руки, отбирали оружие, ведь такой солдат мог перестрелять окружающих. И его куда-то отводили. Топали мы пешком. Погода была ужасная, днем невыносимо от жара, а по ночам страшно холодно. Два дня мы были вообще без воды, а потом дошли до какого-то озера, в котором воды как таковой не было, одна тина и серая грязь. Тогда я набрал эту грязь в рубашку и цедил в котелок, таким образом набрал примерно с полкотелка воды, честно говоря, опасался пить такую подозрительную жидкость. К концу третьего дня на грузовиках в больших бочках подвезли теплую воду, и мы наконец-то утолили жажду.

Японцы не ожидали, что мы пройдем пустыню Гоби, и продвинемся так близко к горам. Но все равно, когда мы подошли к Хинганскому хребту, перед нами находились два стрелковых батальона, которые должны были штурмовать японские укрепления. И враги им так врезали, что батальоны были полностью разбиты. Мне на всю жизнь врезался в память такой момент – когда мы подошли к передовым позициям, то увидели, что нам навстречу едут грузовики с трупами. Здесь отдали приказ, чтобы наш 967-й отдельный саперный батальон занял подготовленные батальонами позиции. Рассветает, и мы чувствуем, что сейчас нам придет каюк. Тут на наше счастье подошли «Катюши», они дали по вражеским позициям несколько залпов, и когда мы подошли к этой местности, то увидели, что там все сгорело. В итоге все целы остались.

Дорога по хребту вилась очень и очень извилисто, но передвигаться стало намного легче, потому что мы занимали  оставленные воинские части, там было столько трофеев, ведь японцы бросали свою технику, и многие наши солдаты, кто умел водить, садились за руль, и все саперы ездили уже на грузовиках. Затем нас посадили на самоходки СУ-85, потому что впереди были минные поля, нужно проходы делать и разминировать дороги, и мы двинулись в сторону городов Хайлар и Цицикар.

По дороге мне пришлось несколько раз участвовать в уничтожении вражеских дзотов. По сути дела, у нас, чтобы ликвидировать какое-то укрепление, по опыту войны с немцами сразу же создавалась штурмовая группа. Первым ползет сапер со щупом, вторым – с миноискателем, третий несет специальные саперные ножницы для резания колючей проволоки, четвертый – взрывчатку, пятый – гранаты, и в конце несколько автоматчиков. Подбирались к дзоту, взрывали его, кидали внутрь несколько гранат, после чего автоматчики туда врывались. В нашей группе потерь не было, все проходило удачно.

Когда мы заняли Харбин, сильного сопротивления уже не было, практически все основные вражеские укрепления остались позади, мы в основном разминировали минные поля. Как я уже рассказывал, японские мины были очень хитрые, но мы изучали их секреты. Когда мы продвигались с самоходками, то по дороге встречались смертники, и, что характерно, прекрасно замаскированные. У них была вырыта небольшая и комфортная яма, при наблюдении можно было заметить только голову. И все было так великолепно укрыто, что и трава не помята, и земли выкопанной рядом нет, ничего не указывает на наличие позиции. Хорошо помню, как мы ехали на самоходке, и подсказываем экипажу, мол, вон голова видна – по ней стреляли снарядами, потому что был большой страх перед смертниками. Когда мы подходили к городу Цицикар, то встали в какой-то небольшой деревушке на ночлег. Тогда мы еще не знали, что у японцев массово появились смертники – тут подходит к нам вражеский солдат, мол, сдается в плен, его окружают, он раздвигает руки и взрывается, в результате два сапера погибли. После этого случая мы по ночам сразу же расстреливали всех японских солдат, которые пытались к нам подобраться.

Сапер Намоконов Иван Прокофьевич, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

Намоконов Иван Прокофьевич в зимнем лагере, 1948-й год

В городе Хайлар после того, как японские войска перестали оказывать сопротивление, и дело шло к капитуляции, подняли свою голову местные бандиты, которых прозывали хунхузы. Мы не сразу поняли, что война стала даже более опасной. Наш сапер Пеньков ушел в увольнение, и больше его не видели, обыскали весь поселок, везде, даже в колодцы заглядывали. И ничего не нашли. После мы узнали, что Пенькова, по всей видимости, расстреляли хунхузы. Сперва они вообще-то не свирепствовали, но после капитуляции японских войск подняли голову.

- Вам с белогвардейцами довелось встречаться?

- Ну как же, их было очень и очень много в Хайларе и Харбине. На первых порах они от  наших войск уходили в леса. Но когда узнали, что мы их не трогаем, стали встречать нас на околицах дорог. Стоит у дороги русский мужик в старом мундире с бородой и честь отдает нашим войскам. Очень приятно смотрелось. Общались мы с ними, но не очень-то много, потому что продолжали двигаться вперед.

- Как складывались взаимоотношения с местным населением?

- Очень хорошие, маньчжуры и китайцы принимали нас весьма любезно. В Хайларе, после капитуляции японцев, осталось много складов, и местная администрация раздавала китайцам вещи, которые были ранее награблены японцами. В первый день у складов столпилось множество китайцев, пошел шум и кавардак. Тогда местные власти обратились к нам, а мы как раз патрулировали улицу, четыре человека. Подошли, прикрикнули на особенно рьяных дебоширов, и быстренько построили всех в очередь. Все нас сразу же послушались, потому что к советскому солдату относились как к освободителю.

- Как вы узнали о капитуляции японских войск?

- 20 августа 1945 года к нам в казармы прибежал связист и сразу же сообщил о капитуляции Квантунской армии. После этого имел место один весьма интересный эпизод. Выстроил командир батальона весь личный состав, а у нас солдаты были в основном 1926-1927 годов рождения, им по 18-19 лет. Объявляют, что нужно 20 человек для выполнения особого задания, которое связано с очень большим риском. Больше ничего не сказали. Кто желает, три шага вперед. Ну, и весь батальон в полном составе шагнул. Тогда комбат вызывает командиров рот и дает им команду, чтобы они выбрали, кому они доверяют опасное задание. А я к тому времени был избран комсоргом роты и попал в это число. Когда мы поехали на грузовике, то совершенно не знали, куда и зачем нас везут. Подъехали в один поселок, там нас приняли китайцы и устроили чудесный ужин, а утром мы должны были поехать в японский полк. Но мы не знали, зачем нас туда направляют. Командовал группой старший адъютант  батальона лейтенант Исаак Александрович Бризмер. Так что когда мы поднялись утром, он нас выстроил и сказал, что мы едем в гарнизон, где размещался японский полк, который никак не сдается, поэтому нам дали много вооружения и посадили на машины. Мы должны были разоружить японцев. Но не дай Бог, если кто-то из врагов окажет сопротивление, ведь тогда нас всех перестреляют, и все. Знаете, когда мы въезжали в ворота, которые были настежь открыты, то у меня аж пилотка поднималась - волосы становились дыбом. Японцы к нашему приезду были уже выстроены, Бризмер объявил через переводчика о том, что мы пришли принять капитуляцию, мол, складывайте оружие. Стоило там кому-то выстрелить, и нам пришел бы каюк, ведь японцы вояки неплохие. К счастью, они без пререканий сложили оружие, и мы их разоружили. Это был самый страшный эпизод за время войны. Нас всех, участников этой операции, командир батальона представил к награде, но потом эти представления где-то затерялись.

- Трофеи собирали?

- Да, было дело. Но когда мы стояли после войны в палаточном лагере в Монголии, нас однажды выстроили, шмон сделали и все трофеи забрали. Так что солдату ничего не досталось.

- Женщины у вас в части были?

- Нет, в нашем батальоне не было. Вот в гарнизоне в Манчьжурии имелось 20 девушек, которые что-то охраняли. Что и как, нам не говорили, почему-то в секрете это держали.

 

После войны мы находились в Маньчжурии еще несколько месяцев. Начались беспрерывные дожди. Мы демонтировали японские заводы и отправляли оборудование в Советский Союз, затем собирали и грузили в вагоны рис, сахар и чумизу, галян. У японцев склады были ими забиты. После нас перевели в Монголию, то всех кормили исключительно чумизой и галяном. Оттуда я попал в пос. Борзя Читинской области, затем был переведен в 3-й тяжелый понтонно-мостовой полк. Он дислоцировался на Дальнем Востоке в г. Хабаровск.

- С особистами сталкивались?

- Да. Когда мы стояли в Монголии, командир взвода меня вызывает и говорит: «Намоконов, завтра пойдешь часа в четыре и истопишь штаб батальона». В назначенный срок меня поднял дневальный, я зашел туда, там стоят печи, рядом лежат дрова и уголь. Растопил все дровами, затем бросил уголь. Но я им никогда не топил, смотрю, чтобы прогорел хорошо, после чего закрыл все задвижки и лег спать. Утром меня поднимают двое часовых, говорят: «Вы арестованы, поднимайтесь на гауптвахту». Не могу понять, за что. Потом один из часовых мне сказал, что я вывел из строя весь штаб. Надышались угарным газом. Вместе с начальником штаба всех выносили на носилках. Сижу и думаю, что мне теперь на 15 ближайших лет место пребывания обеспечено государством. К счастью, командир взвода, который меня послал, заранее не проинструктировал о правилах растопки углем, и при проведении проверки все это вылезло. Ну, я особистам честно рассказал, что у нас в селе никогда не топили углем, мы топимся только дровами. В итоге посидел ровно пятнадцать суток и меня отпустили.

Сапер Намоконов Иван Прокофьевич, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

Сослуживцы. Стоят (слева направо): Василий Аксенов, Евгений Шимков, Николай Ефимов, Семен Егоров, Иван Намоконов, Александр Бабенко; сидят (слева направо): Петр Панченко, Николай Казанцев, Александр Безбородов, Анатолий Ластумин. Февраль 1950-го года.

 

Демобилизовался я из армии в 1950-м году, затем переехал в пос. Черноморское Крымской области, с тех пор здесь и проживаю.

Интервью и лит.обработка:Ю. Трифонов

Рекомендуем

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

Мы дрались против "Тигров". "Главное - выбить у них танки"!"

"Ствол длинный, жизнь короткая", "Двойной оклад - тройная смерть", "Прощай, Родина!" - всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные "Тигры",...

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция "Память Победы. Люди, события, битвы", приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus