Шел 1943 год. Позади остались ожесточенные сражения на Курско-Орловской дуге. Стали навсегда нашими многие города и села. Освобожден Белгород. Впереди истерзанный фашистами, но не покоренный ими Харьков.
Нашему 958 стрелковому полку предстояло выполнить нелегкую задачу: вместе с другими частями 299 стрелковой дивизии выбить из села Пересечное противника и перерезать там линию железной дороги. Враг, не взирая на тяжелые потери, цеплялся за каждый населенный пункт, за каждую небольшую высотку, оказывал яростное сопротивление, стремясь во что бы то ни стало отсрочить час своей гибели. Мы тоже несем урон, но от этого наши удары по противнику не ослабевали, а, наоборот, с каждым днем усиливались.
В командование полком вступил его начальник штаба подполковник К. Яценко. Мы его хорошо знали по Сталинградской битве. Всегда спокойный, никогда не повышавший голоса в разговоре с подчиненными, он производил впечатление обходительного человека.
В полдень 19 августа мы - небольшая группа - вышли из рощи и остановились на ее опушке, поросшей небольшой травой. Был ясный солнечный день. Над передним краем висели белоснежные облака и в лучах солнца они казались снежными шапками на вершинах гор.
Тишину то и дело нарушали разрывы снарядов и мин, свист пуль и трескотня пулеметов.
Подполковник Яценко стоял в нескольких шагах от нас и сосредоточенно смотрел вперед, туда, где залегли наши батальоны и не продвигались вперед. А приказ командира дивизии, генерал-майора Травникова был безукоризнен и краток: к исходу сегодняшних суток освободить Пересечное.
- Товарищ лейтенант, - обратился ко мне начальник радиостанции, молодой, еще не бривший усы, сержант Витя Окуньков, - Может, свяжемся с радиостанцией командира дивизии. Пора выходить на связь.
- Не надо, - услышав наш разговор, ответил вместо меня подполковник Яценко. Недавно я разговаривал с командиром дивизии, - продолжал К. Яценко. Он поставил нам задачу во чтобы то ни стало и как можно скорее быть сегодня в Пересечном. Слева от нас сосед ушел далеко вперед, и, если мы не займем Пересечное, то ему грозит окружение. А сейчас нам надо проскочить обстреливаемую противником лощину и пойти в батальоны, поднять их.
Батальоны Дунько С.М., Бабия С.Ф. и Дворникова Г.Е. залегли на вершине небольшой высотки в молодом колхозном саду. Для того, чтобы попасть к ним, надо быстро пробежать опасную зону, находящуюся под обстрелом, или обойти слева. Но это будет далеко и там мы будем видны как на ладони. Подполковник Яценко решил проскочить эту зону. Он дал нам команду, и мы все, разбежавшись, один за другим побежали в лощину.
В это время, когда Яценко и Витя Окуньков опустились в лощину, справа из крупнокалиберного пулемета, замаскировавшись, стал посылать град пуль фашист. Мы сразу залегли. Вскоре смолк и пулемет. Мы снова поднялись и побежали. Пулемет опять застрочил.
В это время Витя Окуньков, заслонив собой упаковку приемо-передатчика, чтобы она не была повреждена пулями, оглянулся в мою сторону. Невдалеке от него находился его помощник-радист. Я крикнул: "вперед и не оглядываться!".
Так мы миновали это место. Но и там, на гребне высотки противник обстреливал из другого пулемета.
Там, командир полка, выслушав сообщения комбатов, приказал поднимать солдат. Мне он поручил пойти на левый фланг, а сам пошел на правый, туда, где наибольшая вероятность опасности поражения от огня противника.
- Товарищи коммунисты, комсомольцы, вперед! Здесь, на правом фланге находится командир полка подполковник Яценко. Он тоже как солдат идет вместе с вами, - сказал я. Люди поднялись.
Солнце клонилось к закату. Впереди находилось Пересечное. Под пулями, под разрывами снарядов и мин, стреляя из автоматов и винтовок, батальоны шли к Пересечному. На правом фланге вместе с солдатами шел и Яценко.
Когда батальоны вошли в Пересечное, солнце давно скрылось за горизонт. Наступила темнота. Эта ночь оказалась безлунной.
Наша группа - командир полка, начальник радиостанции и его помощник, санитар и я, остановились на окраине села, а затем вошли во двор, где росло дерево, а вокруг него со стороны проселочной дороги и поля находились строения: сарай с сенями, хлев и другие постройки.
Мы развернули радиостанцию. Я забросил антенну на дерево, а Витя Окуньков включил приемник, а затем стал настраивать передатчик на нужную волну. Он попробовал вызвать своего корреспондента с помощью микротелефонной трубки, но из этого ничего не получилось. Я приказал ему работать ключом. Одновременно мы и связались с радистом командира дивизии.
Нашли длинный шест, похожий на оглоблю и с его помощью подняли антенну еще выше. Радисты командира дивизии ответили и попросили перейти на разговор по микротелефону.
- Переходи. - сказал я Окунькову.
- Товарищ лейтенант, наверное пулей или осколком снаряда перебило антенну, - доложил радист, который находился на дереве и держал шест.
- Все равно держи шест и сиди там, пока не закончим радиосвязь, - ответил я.
Действительно снаряды и мины разрывались недалеко и проносились над нашими головами пули, но мы на это не обращали внимание.
Вскоре радисты командира дивизии попросили к радиостанции командира полка Яценко, заявив, что с ним будет говорить пятый, т.е. командир дивизии генерал-майор Травников.
- Товарищ пятый, противник из Пересечного выбит, мы в Пересечном. Просим прекратить огонь нашей артиллерии. Как поняли, прием.
Когда мы устанавливали связь, то разрывались невдалеке от нас мины и снаряды, и нельзя было разобрать, где свои, а где чужие. Поэтому прекращение огня нашей артиллерии по нам было первостепенной просьбой.
Далее подполковник Яценко просил подтянуть нашу артиллерию к нам.
В ответ генерал-майор Травников просил проверить занятие Пересечного штабными офицерами. Слышимость была хорошей и мы отчетливо слышали эти слова.
- Я сам нахожусь в Пересечном. Хозяйства заняли указанные ими позиции. Ждем дальнейших указаний - ответил подполковник Яценко.
- Молодцы! Большое Вам спасибо. Всех участвовавших в освобождении Пересечного прошу представить к награждению. Артиллерию направил вам. Ждите дополнительные указания. - закончил разговор командир дивизии.
Устанавливая радиосвязь, я посмотрел на часы и в темноте еле увидел стрелки часов: шел первый час ночи 20 августа 1943 года.
Командир полка разговором с генерал-майором Травниковым был доволен, хотя он этого и не показывал.
Августовские ночи на Украине короткие. Пока связывались, разговаривали, затем снимали антенну, так как решили уйти на другое место, стало рассветать.
Подполковник Яценко и я пошли искать новое, подходящее место для штаба и КП. Радисты остались на месте, приказав им окопаться.
Подойдя к полотну железной дороги, мы увидели за речкой небольшую рощу на гребне возвышенности. Оттуда противнику хорошо было видно нас. Недалеко от нас стоял добротный кирпичный дом. Сначала мы решили перейти сюда, но затем сразу же отказались. Так, проходив и ничего не найдя подходящего, мы возвратились к старому месту. Радисты окопались и ждали нашего возвращения.
Подполковник Яценко, не спавший вторые сутки, сказал, что пойдет в сарай с сеном и немного отдохнет. Я сказал, что пойду в батальоны к радистам, проверю состояние радиостанций и дам нужные указания по дальнейшей радиосвязи.
Придя в батальон, где начальником радиостанции был Санников, и, поздоровавшись с радистами, я поинтересовался, как идет обучение вновь зачисленного в радиовзвод Ивана Чехова. Санников, уже немолодой, в прошлом учитель, ответил, что ученик старательный, осваивает радиостанцию успешно.
Возвратившись из батальона, радисты доложили мне, что выходили на связь. Новых указаний не поступило. Предложил им поочередно отдыхать. Сам же пошел еще раз посмотреть и подобрать подходящее место для укрытия радиостанции. Но, когда стал переходить дорогу, сзади меня разорвалась фашистская мина. Я сразу упал и почувствовал удар в ногу. Оглянулся и не увидел своих радистов. Меня охватило беспокойство. Но в то же время сам не могу встать и пошевелить правой ногой: оказывается, я ранен в ногу. Еще раз оглянулся и вижу своих радистов. Кто-то ко мне подбежал и стал помогать встать. Завели за дом.
В это время подошел подполковник Яценко. Спросил, куда ранили и не повреждена ли кость, он пожелал скорейшего выздоровления и возвращения в полк. Это были последние слова Яценко, которые я слышал и которого видел в последний раз.
После освобождения Харькова в боях за город Люботин Яценко, руководя боем, погиб вместе с двумя радистами.
С августа до декабря 1943 г. я находился в госпитале на излечении по случаю полученного ранения. После выздоровления возвратился в свою часть.
Имена отдавших свои жизни за наш народ, за Родину, живут не только в наших сердцах, но и в названиях улиц, площадей, школ, колхозов, совхозов и т.п.
Может быть найдется в Пересечном небольшая улочка, которую можно было бы назвать именем Яценко или того колхоза, по полям которого в августовскую ночь сорок третьего под градом пуль и снарядов шагал вместе с солдатами и как солдат командир 958 стрелкового полка подполковник Яценко. Шагал для того, чтобы на этом поле никогда больше не ступала нога кованого сапога, не разрывались бы снаряды, не свистели пули. Шагал и для того, чтобы жители Пересечного никогда не видели ужасов войны, жили мирно под мирным небом и вели мирную борьбу за высокие урожаи на этом поле.
Командир взвода радиосвязи 958 стрелкового полка 299 Харьковской дивизии А.И. Мазанов.
Воспоминания прислала Виктория Юдина
