КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ. Родился в 1925 году в селе Доброе Добровского района Рязанской (Липецкой) области. Окончил ремесленное училище. В Красной Армии - с 1943 года. Службу проходил на Дальнем Востоке, в составе 204-й танковой бригады, в качестве стрелка-радиста. В составе бригады в августе-сентябре 1945 года участвовал в боях по освобождению Северной Кореи. Был награжден медалями "За победу над Японией" и "За освобождение Северной Кореи". В 1948 году демобилизовался. Затем - в Эстонии, в городе Кохтла-Ярве, работал на шахте "Кукрузе", затем, с 1952 по 1989 год, - на соанцеперерабатывающем комбинате имени В.И.Ленина, в должности инженера-электрика. За успехи был награжден медалью "За трудовую доблесть".
И.Вершинин. Нашу беседу мне бы хотелось начать с ваших воспоминаний о довоенном детстве. Что вы можете об этом рассказать?
С.Берников. Ну что сказать? Родился я в 1925 году в Рязанской области. Потом эта область стала Липецкой, одним словом, мы отошли к другой области. Была нас в семье четыре брата: Василий Иванович, Иван Иванович, Сергей Иванович и Николай Иванович. Ну и еще родители были. А когда я уже находился в армии в 1947 году, отец умер. А мать умерла еще раньше. Отец у меня на пекарне работал. Он сначала кондитером был, выпекал пряники и печенье, а потом, когда шоколада хорошего не стало, перешел работать на хлебозавод. Вот на хлебозаводе я отцу и помогал работать. Когда работал, понимал одно: надо было! В наше далекое время не спрашивали, тяжело или не тяжело работается, считали: раз надо - значит надо.
И.Вершинин. А какую именно работу вы выполняли?
С.Берников. Обычно я выпечкой хлеба занимался. Месили, засеку делали, и прочее-прочее. Помню такой случай. Как-то с батькой сидим, это было примерно в обед или чуть пораньше, как заходит какой-то полковник. Я-то в то время в армии не служил и понятия не имел, что это такое. Он заходит к отцу и говорит: "Отец, вот мне необходимо 1500 килограмм печеного хлеба! Сколько на это времени потребуется?" Отец ему стал объяснять: вот это надо, часа полтора, опару делать, пока она закиснет - на это уйдет часа так три. И примерно для 400 килограмм хлеба потребуется, как посчитал отец, 10 часов. "А пораньше, отец, сделать нельзя?" - спросил его тот полковник. "Ну если будут дрожжи, - сказал отец, - тогда же, можно сказать, половину времени работать придется".
И.Вершинин. Коллективизацию запомнили?
С.Берников. Мы, знаете ли, тогда молодежь были, и нас это как-то особенно и не интересовало.
И.Вершинин. В колхозе до войны не работали?
С.Берников. Нет-нет, отец у меня все время кондитером работал, и я ему в этом деле помогал. У меня и не было такой возможности! Ведь когда война началась, мне было всего 16 годков.
И.Вершинин. Деревня по размерам была большая?
С.Берников. Наша деревня была очень большая. Я не знаю, как там сейчас, но говорят, что до сих пор существует. У нас в деревне было когда-то пять церквей. Вы представляете, сколько это приходов? Это было такое село Доброе Добровского района, в 25 километрах от города оно находилось.
И.Вершинин. Было ли у вас перед войной, что вот-вот случится нападение?
С.Берников. Да нет, мы как-то даже и не думали об этом. Тема более, что мы были молодыми, и нам это было как-то неинтересно. Может быть, старики думали об этом и даже предчувствовали, но не мы.
И.Вершинин. День 22 июня запомнился?
С.Берников. Ой, даже и не могу ничего вам вспомнить, честно говорю.
И.Вершинин. Первое время после того, как объявили о войне, вы продолжали жить в деревне?
С.Берников. В деревне продолжал жить. Я же говорю, что когда началась война, мне было 16 лет только. Люди продолжали работать: как работали, так и продолжали работать. Все-таки от нас фронт находился далековато. Правда, лошадей всех со всех с колхозов и совхозов, которые были поблизости, забирали в армию. Это было такое! И люди работали вручную, так как механизации не было у нас в то время никакой. Я же продолжал помогать в работе отцу.
И.Вершинин. Когда и как началась ваша служба в армии?
С.Берников. В армию меня призвали в 1943 году в ноябре месяце, перед самым 7-м Ноября - Днем Октябрьской революции. С нашей деревни было забрано человек, наверное, 18 или 20. Нас посадили на машину и отвезли за 50 километров на станцию Раненбург. Там нас посадили в вагоны и повезли на Дальний Восток. Приехали мы на станцию Манзовка. Везли нас, наверное, где-то полмесяца в вагонах. На больших станциях, таких, как Новосибирск или Чита, нас водили в столовую и кормили. Там у нас солдатские столовой были. Обычно раз в неделю нас так кормили. Недели три мы где-то ехали до места назначения. Когда приехали на станцию Манзовка, я был направлен в механизированный корпус, в 204-ю танковую бригаду. Но в боевых действиях он участвовала только с 1945 года, в основном в боях по освобождению Северной Кореи. Не знаю, с год или сколько мы там находились. Может, даже побольше. Это было в районе города Пхеньяна.
И.Вершинин. Перед этим проходили какую-то подготовку?
С.Берников. Обязательно проходили, это заняло у нас где-то три или шесть месяцев, сколько и было положено. Солдатское обучение-то нужно было пройти!
И.Вершинин. А чему вас именно обучали?
С.Берников. Но обучали как? Строевую ходили, изучали устав, что положено было знать, то и изучяли, помню, учились стрелять.
И.Вершинин. А как танкистов вас дополнительно готовили?
С.Берников. Готовили, а когда учебу прошли, тогда и прибыли в танковое подразделение. Учили посадке, высадке, стрельбе, всему, что нужно было для танкистов. Сейчас вот некоторые говорят, что тяжело или прочее в армии служить. А с нас тогда не спрашивали, считали, что раз надо - значит, надо. Вот сейчас появилось такое понятие в армии: дедовщина. Раньше мы даже такого слова не знали. Я вот, например, семь лет прослужил в армии, с 1943 по 1947-й, и мы понятия не имели о том. Сейчас, когда это показывают, только удивляешься тому: как такое возможно? Ну так вот. У нас был первый батальон, в котором насчитывалось 20 танков Т-34. Я запомнил, что командиром нашего батальона был майор Полунин. Что о нем можно сказать? Простой мужик, колхозник, можно сказать, очень общительный. А командиром роты был старший лейтенант Жирняков. Командиром взвода, а во взводе три танка было, был старший лейтенант Сематоров. Он до этого, как к нам прибыл, нигде не участвовал в боях. Интересно, что он был подслеповатым, в очках ходил, а в танковые войска таких, как правило, не брали в то время.
И.Вершинин. Первый бой помните?
С.Берников. Я не могу точно вам рассказать и определить, какой бой был первым, а какой - последним. Но там, в Севернйо Корее, должен вам сказать, сильных боев не было, потому что, поймите сами, два таких больших государства, Россия и Америка, шли на такую маленькую Японию. Что там могло быть? И они поэтому скоро капитулировали. Мы приблизительно около двух месяцев находились там в боях. Много всякого интересного было! Помню, однажды, когда мы проезжали Маньчжурию, туда, уже ближе к Северной Корее, была дана команда оправиться: то есть, сходить по легкому и сделать прочие дела. Только вылезли из танков покурить да пошутить, как была дана команда: "К бою!" Еще подумал: "Что это такое? Еще не успели ничего сделать!" Заскочили обратно в машины, смотрим: оказывается, наш русский поп (там же наших поселений много было в Маньчжурии) и с ним человек 25, может быть, даже больше, встречает нас с крестом. Потом уже командующий ездил, выяснял, что за причина, что ему, этому попу, надо было. А он, оказывается, просто нас встречать приходил.
И.Вершинин. За время вашего участия в боях в Маньчжурии были ли у вас в бригаде потери?
С.Берников. Не знаю, может быть, в других батальонах потери и были, но в нашем не было. У нас же бригада была. Там был наш танковый батальон, потом батальон самоходок СУ-100, она была почти как Т-34, но только башня немного другого типа. То есть, если наша башня полукруглая была, то там квадратная. Так вот, может быть, там, где были эти СУ-100, имелись потери. Я же солдат был. А у нас не было потерь.
И.Вершинин. Какова численность была вашего экипажа?
С.Берников. Ну, командир танка, командир орудия, который, то есть, из пушки стрелял, механик-водитель, который вел машину, стрелок-радист, который рядом с ним находился, ну и заряжающий. Пять человек по штату было положено иметь в танке! Я был стрелком-радистом.
И.Вершинин. По каким целям вы стреляли?
С.Берников. Из танка можно было по любой цели стрелять. Мы просто по пехоте как бы стреляли.
И.Вершинин. У японцев позиции были укрепленные?
С.Берников. Нет, вот я даже этому и сам удивлялся. На этом фронте, в Прибалтике, были у немцев и фаустпатроны, и прочее-прочее. Там же, в Маньчжурии, у нас этого как-то не было. Честно признаюсь! Если стрельба начинается - два-три выстрела разрывных, и все становится спокойно, а мы продолжаем двигаться дальше.
И.Вершинин. А самих японцев встречали?
С.Берников. Да. Можете себе представить, вот в наше время это показалось бы странным, а тогда у каждого японца, абсолютно у каждого, были на руках часы. Не знаю, может быть, и не швейцарские, а самодельные, но были. А как же, встречали. И принимали их. Они же сдавались в плен, и оружие свое тоже нам сдавали.
И.Вершинин. Награждения у вас в бригаде были?
С.Берников. У меня были медали "За победу над Японией" и "За освобождение Северной Кореи", ну и остальные там - юбилейные медали. А так не награждали особенно.
И.Вершинин. У вас в бригаде были в основном ваши ровесники, оказавшиеся на фронте впервые, или же все-таки были фронтовики, которые после фронта попали к вам?
С.Берников. В 1945 году, когда мы пошли освобождать Северную Корею, к нам пришло пополнение, которое участвовало в боях. Потому что людей было не так много. Так что были.
И.Вершинин. Общались с местным населением?
С.Берников. Общались. Интересно, что у нас было свое хозяйство, мы даже часть отдавали местному населению... У нас же, когда мы прибыли после освобождения Северной Кореи, к нам приехали с воинской части и организовали фермы. И мы в этом участвовали. Потом, когда оставляли все это, тогда пришлось это оставлять корейцам, как бы сказать. А там были японские солдаты. Для них специальные коттеджи были построены. Офицеры жили в коттеджах, а мы в казармах, как говорится.
И.Вершинин. За техникой ухаживали?
С.Берников. А как же? Мы сами и ухаживали за своей техникой. Я точно не могу сказать, но каждую неделю был технический день, когда мы танк чистили, убирали, и делали все это дело. Смотрели за техникой, как и положено.
И.Вершинин. Машины красили?
С.Берников. Сами красили машины, это было все в наших руках.
И.Вершинин. Страх испытывали на войне?
С.Берников. Ну само собой разумеется, перед боем страх обязательно, как говорится, испытывали. Все ж таки шли не гулянку.
И.Вершинин. А кормили вас как на фронте?
С.Берников. На фронте кормили на убой. Вот у меня два сына, один и второй, так они удивляются, когда я им об этом рассказываю. Нас кормили на убой. Нам положено было 750 грамм хлеба в сутки, и три раза было питание. И суп, и каша, и все, что положено было, нам выдавалось.
И.Вершинин. 100 грамм выдавалось?
С.Берников. Давали. Не обязательно перед каждым боем, но иногда было такое.
И.Вершинин. А топлива много забирали ваши танки?
С.Берников. Ой, я даже и не могу сказать! У нас было в танке четыре бака: два спереди и два сзади, ну и еще были висячие такие баки-кругляши, две их штуки.
И.Вершинин. Как осуществлялось командование вашим танковым экипажем?
С.Берников. Ну как сказать? Через радио. Средства связи были нормальные. Мы даже, когда бывали на учениях, связывались с самолетами, которые над нами летали.
И.Вершинин. С танками японцев не сталкивались?
С.Берников. Нет, этого не было.
И.Вершинин. Дополнительные подготовки проводились в бригаде?
С.Берников. Проводились. Засиживаться нам некогда было. Сегодня одно занятие проводилось, а завтра - другое. В другой день проводился технический день.
И.Вершинин. Чем вам запомнилось окончание войны?
С.Берников. Ну как сказать? Сказали, что закончилась война. Ну закончилась - и закончилась.
И.Вершинин. Пленных японцев видели?
С.Берников. Да, видели. И даже делились с ними, они нам часы ручные давали, у нас же такого ничего не было.
И.Вершинин. Как вы оцениваете танки, на которых воевали?
С.Берников. Хорошая машина. Броня хорошая. И пушка очень хорошая, 85-миллиметровая, и два пулемета очень хорошие и большие на них были. И еще, если говорить о нашем оружии во время войны, нам с собой давали гранаты и прочее.
И.Вершинин. Танк не приходилось во время войны ремонтировать?
С.Берников. Нет. У нас же было так. У нас двигатель, который был на танке, ну мотор, как бы говорится, должен был отходить определенное количество часов, а вернее, 300 часов. А второй категории мотор должен был отходить 250 или 260. Потом того, как срок заканчивался, это все снималось и ставилось все новое. Занимались, если говорить о ремонте, мы только такими мелочами, если гусеницу надо было разобрать и почистить.
И.Вершинин. Насколько удобным был для вас танк?
С.Берников. Ну как сказать? Места нам хватало. Хотя экипаж редко когда полностью ездил, обычно по четыре человека.
И.Вершинин. Ездили в основном по пустыне?
С.Бернике. По пустыне, но не всегда, иногда приходилось и по населенным пунктам проезжать. Особенно когда всем батальоном на стрельбы ездили. Редко, правда, на стрельбы ездили.
И.Вершинин. Местность без проблем пересекали?
С.Берников. Без проблем, у нас же 60 километров в час танк по любой местности мог проходить.
И.Вершинин. Политработники были? Как к ним относились?
С.Берников. Да нормально было все с ними. Вот сейчас, я говорю, есть дедовщина. Тогда мы и слова такого не знали.
И.Вершинин. Что об особистах можете сказать?
С.Берников. Были у нас особисты. Как-то вызывал меня однажды один особист. Он просто поинтересовался, где родился , кто родители. Так поговорили-побеседовали, и на этом дело закончилось. Так что это все было!
И.Вершинин. Как к Сталину во время относились?
С.Берников. Это сейчас какую-то муть в отношении него мутят. Да причем он тогда был виноват? Может, в какой-то степени и был виноват. Но мы же солдаты были, наше дело было такое: выполнять приказания командования.
И.Вершинин. А писали на танках надписи "За Сталина"?
С.Берников. Да, да, такое было.
И.Вершинин. Чем в свободное время занимались?
С.Берников. В свободное время то нам политинформацию давали, то еще мы что-нибудь делали.
И.Вершинин. Как было с обмундированием?
С.Берников. Обмундирование было обыкновенным: нам давали сапоги-керзухи, и брюки, и гимнастерку, и бушлат такой.
И.Вершинин. После окончания войны продолжали служить в армии?
С.Берников. Конечно. Война закончилась в 1945 году, а я после этого еще три года служил. В этой же части. Но с Кореи нас перебросили на станцию Раздельная, что между Хабаровском и Владивостоком. Там раньше была армия Буденного, там были две казармы и столовая. Вот мы их и заняли. Их то, буденновцев, там тогда уже не было. Там мы все восстанавливали, все делали.
И.Вершинин. Как сложилась ваша судьба после демобилизации?
С.Берников. Ну как вам сказать? Родителей у меня уже не было. Мать умерла раньше, бабушка была с нами. Отец умер в 1947 году, когда я как раз находился в Северной Корее. И меня, конечно, никто оттуда не отпустил на похороны. А потом, в 1948 году, мне дали отпуск как, как говорится, уже заслуженному деятелю-солдату. 15 суток я получил без дороги! Ну куда ехать? А у меня был младший брат, Николай Иванович. Наш отец умер, Николай этот домик продал и завербовался на шахту Кукрузе в Эстонию, это рядом с городом Кохтла-Ярве. Вот я к нему сюда в отпуск и приезжал. И потом, после демобилизации, приехал сюда, так как больше ехать мне было некуда. Два года я сначала работал на шахте "Кукрузе" вместе с братаном, а потом, в 1952 году ,перешел работать на один комбинат. И так там до 1989 года, 40 с лишним лет, отработал электрослесарем. За труд был отмечен медалькой "За трудовую доблесть" и медалью к 100-летию со дня рождения Ленина. Наверное, хорошо работал, поэтому меня и наградили.
| Интервью и лит.обработка: | И. Вершинин |
