Климов Николай Васильевич

Климов Николай Васильевич. Полковник в отставке. Родился 29-го апреля 1923-го года. в городе Кузнецке Пензенской области. Ну, что? Окончил среднюю школу, десять классов. После окончания этой школы направлен был в Саратов, в танковое техническое училище, которое закончил 1-го февраля 43-го года.

– Возвращаясь в 41-й год. Как узнали, что война началась?

- Весной к нам как-то в город приезжал один танкист, а у них тогда форма была красивая, кожаные куртки, и вот я решил стать танкистом. 14-го июня сдавали последний экзамен в школе. К этому времени у меня уже было направление на учебу в Саратовское танковое училище – ведь заявление пишут раньше получения аттестата. Приехал в училище накануне начала войны. Прошел медицинскую и мандатную комиссии. Мы готовились сдавать экзамены в училище, но когда объявили о начале войны, нас зачислили без экзаменов. Как нам сообщили о начале войны? Вы знаете… Что-то не припомню, как нам сообщили… Кажется после завтрака было построение и вот здесь объявили. С каким настроением восприняли это известие? Мы ещё были молоды – легко его восприняли.

- Какую материальную часть изучали?

- БТ, Т-26. В 42-ом году начали Т-34. Нам, техникам, давали конструкцию агрегатов и танков. А у разных танков механизмы не очень сильно отличаются. Есть двигатель, есть коробка, бортовые фрикционы. Поэтому мы могли трудиться на всех видах танков.

– Как воспринималось отступление? Какие разговоры шли?

- Разговоры шли о том, что, скорее надо закончить учёбу и скорее на фронт. Разумеется война чувствовалась и у нас. В 42-м немец бомбил нефтеперегонный завод в Саратове. Мы дежурили на крышах на случай бомбежки, чтобы тушить зажигалки. После этих налетов нас гоняли на восстановительные работы.

- Вам давали вождение?

- Да, конечно! Мы не только технику изучали, но и вождение и стреляли! Даже тактическая подготовка была…

- Голодно было?

- Нет! Но, конечно, есть всегда хотелось.

– Парад в Москве 7-го ноября как-то вам транслировали? Не помните?

- В 41-ом году 7-го ноября у нас был парад в городе и мы прошли строем. Это очень вдохновляло – парад в такое тяжелое время.

Из училища был направлен в распоряжение Горьковского автобронетанкового центра, а там уже попал в 244-ый танковый полк, который формировался в Сормово, на должность танкового техника. В средине февраля получили американские танки М3 Ли. На полигоне в Гороховецких лагерях отрабатывали сколачивание взводов и рот (полк был ротного состава). Ну, что об этих танках сказать… Эти танки были примерно равны по скорости и маневренности Т-34. Управление им было несколько проще и физически легче.

Но если у тебя хорошие навыки в управлении 34-кой, то ты даже и без выжимания главного фрикциона, подобрав обороты двигателя мог скорости переключать. У американцев был планетарный механизм поворота. Танки, конечно, высокие, на резино-металлических гусеницах. Эта гусеница бесшумная почти, но как гололёд или замёрзший грунт – всё, танк буксует и раскачивается. Вторым недостатком был бензиновый двигатель, работавший на бензине М-70 с добавкой этиловой жидкости – легко танки горели. Ну, а так машина более менее комфортная, внутри обделана белым поролоном, который на вид красивый, но горючий. Запах от него ужасный.

Где-то 15-го марта пришёл приказ на погрузку. За день до погрузки в эшелон механика-водителя танка командира первой роты, в которой я служил танковым техником, отправили в госпиталь. Утром приходит приказ на погрузку, а вести танк некому. Командование полка назначает меня механиком-водителем на этот танк. Мало того, что мне танки обслуживать, так еще и водить надо. В конце 20-тых числах марта мы прибыли на Северо-Кавказский фронт. Автомобильная техника разгрузились в Краснодаре, а эшелон с танками прошли ближе к линии фронта и разгрузились на станции Убинская – это где-то, 5-6 километров от передовой. Сразу же, поротно стали выдвигаться к фронту. Командиры проводили, разумеется, рекогносцировку местности, ну, а мы занимались обслуживанием танков - чтоб все исправно было, чтоб бензином заправлены были и так далее. Полк вел бои за станицу Крымская, сейчас это город Крымск.

Немцы её не хотели сдавать. Несколько раз мы ходили в атаку – не получалось, потому что пехоту отрезали от танков, а танки без пехоты – это, знаете мишень. В этих боях наш танк был подбит. Попали нам в борт, пробили бензобак. Мы были оглушены. Потом видим – танк горит! Бензин же! Начали выбираться. Только на несколько метров отползли, как начали рваться снаряды боекомплекта. А тут еще немец обстреливает! Досталось нам. Я был легко ранен и контужен. Вскоре нас подобрали санитары.

- С танками пришли комплекты формы?

Нет! Может быть, где-то по дороге ее растащили.

– Долго осваивали технику?

- Нет! Довольно быстро.

– Вы сказали, что были проблемы с гусеницей, а шипы наваривали на гусеницу?

- Нет! Ничего не наваривали!

– Первый свой экипаж помните?

- Командиром был Сачугов Вася, в башенном орудии сидел по-моему Кичигин, заряжающим Фадеев, а механиком до меня был Пермяков. Они все были с Урала.

– Первый свой бой помните?

- После выхода на исходные позиции мой командир, мне, как механику, определил направление движения. В триплекс мало что видно, поэтому командир определял ориентиры, по которым я вел машину. Была проведена артиллерийская подготовка, и мы пошли в атаку. Стрельбу вели с коротких остановок. Задача механика как можно более плавно остановить машину, чтобы танк не раскачивался после остановки и так же плавно и быстро тронуться. Стоять нельзя – тебя подобьют. Первый бой особых впечатлений не произвёл. Мы стреляли и в нас стреляли. Вот когда подбили нас, тут уже были впечатления.

– Покидать М-3 легко было?

- Да, у меня был впереди свой люк. Более того тренировались покидать танк.

– В бою его приоткрывали или держали закрытым?

- Он закрытый! Открывать нельзя! А вдруг снаряд?!

- При попадании звук сильный?

- Когда снаряд ударяет в башню звук неприятный. В М3 окалины не было – он весь обит был поглощающим материалом.

– Что-то ломалось у М3?

- Машина была надежная, но постоянно приходилось регулировать механизм бортовой передачи, поскольку тормозные ленты изнашиваются.

- Как танкисты относились к М3?

- Неважно…

Около месяца я пролежал в госпитале. После выписки меня направили в резервный полк.

- После госпиталя хотелось на фронт или уже навоевались?

- Как это не хотелось?! Хотелось, конечно!

Мне и еще одному старшему лейтенанту, командиру танкового взвода, дали в подчинение группу механиков-водителей и командиров орудий и направили в Нижний Тагил. Там мы этот личный состав сдали для формирования частей, а сами получили предписание на второй Украинский фронт. Из штаба фронта меня отправили в 116-ую танковую бригаду, воевавшую в составе 8-го механизированного корпуса, которая в то время находилась под Александрией. Здесь я был назначен танковым техником первой роты первого батальона. Батальоном командовал тогда капитан Брык, а бригадой подполковник Юревич. Бригада имела на вооружении танки Т-34. На основе 116-ой танковой бригады из частей 8-го механизированного корпуса была сформирована подвижная группа, которая была отправлена в рейд по тылам противника. В ночь на 10-ое января 1944-го года по проходу, проделанному саперами пошла в направление Марьяновки. Когда подходили к этой Марьяновке, всё было тихо спокойно. Разведка определила, что у каждого дома стоят машины, в том числе и с радиостанциями и тихо: «Часовые», - говорят, - «спокойны». На большой скорости ворвались в эту Марьяновку. Немцы выбегали почти в одних подштанниках, потому что они же в тылу, в 70 километрах от линии фронта. Командование узнало от местных жителей, что недалеко, в районе Малой Виски находится аэродром противника. Одна работница сахарного завода, я не помню сейчас ее фамилии, взялась провести часть подвижной группы к Малым Вискам. Подавили они там самолеты, зенитки. Уничтожили два или три тяжёлых танка. Там были склады с горючим, с боеприпасами – всё взорвали. Когда на вторую ночь уходили зарево все еще было далеко видно. Немцы, разумеется очухались и нас прижали. В общем, начали сгущаться тучи над нами. Надо было собираться и уходить.

В район Малых Висок прилетел самолёт У-2, привёз приказ: готовиться к выходу. На третий день с подбитых танков слили горючее, загрузили оставшиеся боеприпасы и начали уходить. С боями пробились к своим и 13-го числа утром, мы уже вышли из этого котла.

– Какова в этих боях ваша роль? Где вы находились?

- Наша роль, танковых техников, незавидная. Места в танке технику нету. Приспосабливались мы где-то на броне заднего танка в ротной колонне. Когда танки вступают в бой, то мы спешиваемся и держимся ближе к штабу батальона. В конце 43-го года стали для технических работников выделять тягач или танк со снятой башней. Тогда уже легче стало техникам. Можно было и ехать на ней и подбитые танки ночью вытаскивать.

После поев под Кировоградом бригаду вывели на переформировку. Стояли в селе Лелековка – это где-то в двух-трех километрах от города. Пару месяцев мы там, в общем, отдыхали. Танков у нас не было, только машины и немного личного состава. Летом нас перебросили под Минск. Приехали, сделали себе землянки. Пришли новые танки М4А2 «Шерман». Везло мне на американскую технику. Вот с этими танкам мы вступили в бой на втором белорусском фронте. В январе началось наступление в Польше. Тяжелые бои были за город Хойниц. Это был большой транспортный узел. Там погиб наш комбат, майор Брык, другие офицеры. Я сам был ранен в ногу. Дело было ночью. Начался обстрел. Я забрался в какую-то канаву, а нога осталась сверху, ну, вот, её и прихватило осколком снаряда. После того, как пал Кёнигсберг, уже стало легче. Бои были уже не сильные, и мы хорошими темпами вошли в Германию. Второго мая остановились в Файтлюбы, и на этом для нас война закончилась.

- Какие-то приметы, предчувствия были на фронте?

- Нет. О том вернусь я или нет, я не думал.

- В свободное время, о чём шли разговоры?

- Скорей бы кончилась война и скорей домой. Хотелось учиться. После войны Я дважды пытался поступить в академию. Первый раз по математике получил неуд, а со второго раза поступил. Все же десять лет перерыв между школой и поступлением – это много.

- Актировать подбитые танки приходилось?

- Нет, это не моя задача. Этим занимались в батальоне и выше.

- Не сталкивались со случаями умышленного выведения танка из строя?

- Нет.

- У 34-ок подкручивали обороты двигателя. У вас так делали?

- Только после войны на соревнованиях по вождению, чтобы других обогнать.

- В чем заключаются обязанности техника роты?

- Главное, чтоб его машины были всегда в исправности, чтобы все механизмы были отрегулированы, небольшие поломки устранены. С большими поломками он не справится - у него только руки – всё. В батальоне, там уже мастерская, небольшая бригада ремонтников, а в полку или бригаде отдельная рота обслуживания.

- Инструктаж механиков-водителей – это ваша задача?

- Да. Опытным механикам-водителям я нотаций не читал, а с неопытными приходилось заниматься, учить регулировать приводы управления, чтобы он сам мог небольшую неисправность устранить. Их учили-то всего три месяца. За это время научить трогаться с места и водить по прямой можно, но обслуживать машину, водить по сложной местности – нужен опыт. Вот я его передавал молодым. Опытных механиков-водителей держали в резерве батальона. Придет пополнение с танками. Неопытных механиков ссаживают, а на их место опытных, а тех обратно за танками посылают. Командиры рот, батальонов те себе всегда механиков подбирали. Ведь механик – это главное лицо в танке, от которого зависит движение танка.

- С кем вы дружили во время войны?

- С командирами рот, взводов. Вместе жили при формировании.

- Курили?

- Да, курил. Помню давали табак или папиросы.

- У Вас в подчинении кто-то был?

- Нет, никого. Это я был в подчинении у зампотеха батальона или полка

- В этих боях сто грамм давали?

- Сто грамм? Конечно! Но это в перерывах между боями, а когда шли в атаку, то давали сухой паёк: консервы, сухари, галеты.

- Из тех танков, с которыми приходилось сталкиваться М3, Т-34 и М4А2 – кого бы вы предпочли?

- Я б, конечно, отдал предпочтение нашей 34ке. Почему? Во-первых сила привычки – своя машина, во-вторых она в обслуживании проще, в-третьих она ниже. «Шермана» они высокие как и М3, они иногда переворачивались, а с Т-34 такого быть не могло. Конечно они более комфортные, но воевать на них не сахар.

- Гусеницу натянуть – у кого проще?

- У нас проще всех! Тросом ее зацепил и за ведущее колесо и пошёл крутить. И она, видите что, резиново-металлическая гусеница, гусеница, если изношен палец, то её не выбьешь.

- Когда пересаживались с 34-ки на «шермана», как танкисты к этому отнеслись?

- Ничего, нормально.

- Вши были?

- Много. Мы обмундирование опускали в бочки с бензином. Потом сушили. Пахло оно конечно неприятно, но когда водой прополоскаешь, то нормально.

- У вас в части были женщины?

-Женщины? Вы знаете, что, у нас была, по-моему, одна девчонка водитель полуторки.

- Как вообще отношение к женщинам было на фронте?

- Своих не трогали, конечно.

А к чужим в перерывах между боями ходили.

- К немцам какое отношение было?

- Отношение к ним было как к врагам. Когда вошли на территорию Германии гражданских мы не трогали. В городе Фейтлюбы, где нас застал конец войны, мы жили в домах. На первом этаже мы размещались, на втором – они. Отношения были нормальные, но единичные случаи насилия в бригаде все же были. Наказывали. Кроме того помню, что один сержант что-то там мухлевал с денежным довольствием – его тоже судили.

В основном же после войны к немкам ходили на таких… мирных основах… за еду. Тогда в Германии голодно было.

- Вспышки венерических заболеваний не было?

- Это я не скажу. У меня не было. И у моих друзей, с которыми я служил – ни у кого не было.

- Посылки посылали?

- Да. Что-то собирали сами по брошенным домам. Из тыла нам тоже посылки присылали. Помню, когда стояли под Александрией, то к новому 1944-ому году нам присылали посылки. В них были печенье, конфеты, варежки тёплые, носки.

- За войну награды какие у вас?

- Значит, три ордена Красной звезды, орден Отечественной войны второй степени и медаль за Боевые заслуги. Ну, и этих, юбилейных штук двадцать.

После войны я был направлен в Казанскую высшую офицерскую танковую школу, после окончания которой служил в Германии, в 14-й дивизии заместителем командира роты по технической части. в 51-ом году поступил в Бронетанковую Академию. Служил в Уральском округе начальником бронетанковой мастерской 34-ой дивизии. Потом был главным механиком военного завода, заместителем начальника базы, которой руководил Сергей Андреевич Отрощенков. После этого возглавлял кафедру эксплуатации и вождения автобронетанковой техники в Высшем военно-политическом танково-артиллерийском училище. Уволился с должности начальника цикла технической подготовки военной кафедры Уральского политехнического института.