Я родился в 1926 году в Норхе. Отец до войны был пекарем, а старший брат работал инженер-техником на мельнице. Когда началась война отца и брата призвали, отец на фронте был тяжело ранен и его парализовало, а старший брат погиб 9 апреля 1945 года в Кенигсберге.
До войны я окончил 7 классов армянской школы и ремесленное училище по специальности инструментальщик. Работал на заводе Найри.
После начала войны мы с моим другом Самсоном пошли в военкомат, но нам сказали – вы еще молодые. Но мы решили, что все равно попадем на фронт. У моей матери родители в Баку жили и мы поехали туда, я только сестре сказал об этом и попросил, чтобы она матери не говорила. Добрались до Баку, а тогда привезли моего контуженного дядю, и родичи стали нас уговаривать не идти на фронт. Но, раз мы решили – значит должны быть.
Мы с Самсоном залезли в эшелон и поехали на фронт и в пути я его где-то потерял. В Грозном, кажется, меня поймали: «Откуда? Чего?» А я наврал, сказал, что с Краснодара. Там тогда много молодежи было с Краснодара, Кавказа и я попал в эту группу. Нас там обмундировали, обучили стрелять, а мы все рвались на фронт. В этой группе один земляк мой был, тоже бакинский, но армянин, старшина, он нам все говорил: «Не торопитесь, попадете еще. Но только не бойтесь. Бояться не надо».
Наконец нас отправили на фронт, и вот мы на фронт едем, а на встречу нам эшелоны с раненными. Я смотрю – знакомый, наш нортовский парень, он раненый. Он говорит: «Володя, ты что? Где ты? Откуда? Как же ты?» Я его просил ничего не говорить обо мне и пожелал выздоровления.
Наконец мы добрались до Шепетовки, и там нас направили по частям. Я попал 1010-й гаубичный полк 241-й стрелковой дивизии. В этом полку меня еще около месяца готовили в бой я вступил только к освобождению Киева.
У нас на Украине был случай. Пушки тянули лошадьми и вот к нам как-то пришли с батареи, я сам артразведчиком был: «Ребята помогите». Лошадь, оказывается, не может тянуть – раненая или больная, или что? А пушку надо тянуть. А там дома, частные дома, собственные, и ребята с батареи говорят – мы видели, там есть лошади, но не дают. Мы автоматы взяли и мы пошли – зараз будет все. Взяли там лошадь тяжелую, рабочую. Это нормально было.
И еще случай был. В полку был такой дядя Миша, который ходил за языком. И вот мы пошли как-то за языком и нашли немецкий провод. Перерезали его и думаем – сейчас придет ихний связист, наладит, а мы его возьмем. Смотрим – идет, вот тут дядя Миша его хопнул и они стали бороться. Я автомат взял и заехал этого немца-фашиста. Хороший язык оказался, нас за него поблагодарило командование. А потом дядя Миша говорит, ты меня ударил сильно. Оказывается, я его ударил.
Я прошел всю Западную Украину, вышли к Карпатам, освободили город Новый Астрала, вошли в Словакию, нас там цветами встречали.
В Чехословакии я и встретил Победу. Нашу дивизию из Чехословакии отвели обратно в Шепетовку и мы думали, что нас отпустят домой. Какой там, оказывается мой возраст только призваться должен был.
Я моряком хотел быть, и меня из дивизии направили на Балтийский флот. Переодели в морскую форму и в учебный экипаж. Показали подводные лодки, все хотят на них служить, а у меня зубы клацают – лучше на надводных. Так вот 5 лет после войны на надводных и прослужил, боцманом тральщика.
В 1946 году мне дали первый отпуск, я приехал домой мать говорит: «Ну, ты, действительно, твои слова сбылись. Ты сказал, Гитлера ты будешь добивать. Все кончено».
Когда на флоте служил, мог поступить в военно-морское училище, меня как фронтовика брали без экзаменов, однако попал в плохую компанию и меня отчислили.
-Спасибо, Владимир Иванович.
| Интервью и лит.обработка: | А. Драбкин, Н. Аничкин |
