Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны

Сейчас в газетах и по телевидению часто задают такой вопрос: кто выиграл войну? Я считаю, что в первую очередь своим самопожертвованием ее выиграли младшие лейтенанты. И я, когда об этом говорю, ничуть не преувеличиваю. Наш пехотинец воевал полчаса, танкист жил две-три атаки, а летчик выдерживал не больше семи вылетов. Наши потери во время войны были ужасные. Все эти данные сейчас опубликованы. Но нет данных о том, какой процент младших лейтенантов погибал во время войны.

Надо сказать, ситуация на нашем участке в то время складывалась крайне неспокойная. Японцы пытались взять у нас живого «языка». В ходе битвы мы старались сделать все от себя зависящее, чтобы не потерять людей, и упорно копали, как я уже говорил, пески для землянок и окопов. Очень берегли пули. Огонь открывали только по приказу и самовольно не имели права по японцам стрелять.

У меня война началась на второй день.… У нас выпускной бал в субботу был, а воскресенье нам говорят: «Началась война». Уже в понедельник нас, комсомольцев, это 10-й класс был, погрузили в целый эшелон со всего региона, и отправляют, но не говорят куда. Так только сказали: «Всем на фронт, на фронт, на фронт»…

А утром вызывают командиров танков, не нас, не экипажа, а командиров танков, и начинается рекогносцировка, им рассказали. «Что на горе деревня, и ее надо взять, все это рассказали командирам, приказали развернуться и время от времени стрелять «куда стрелять-куда попадешь».

Охраняли военный завод в городе Дзержинск. На нем производили боеприпасы, начиная от винтовочных патронов и заканчивая двухтонными бомбами в 28 цехах. Надо сказать, что один цех незадолго до нашего приезда разбомбили подчистую. Поступил приказ Сталина отдать виновных в том, что немецкие самолеты свободно подлетели к заводу, под суд военного трибунала. Орудий тогда полным-полно навезли, нас привезли в качестве пополнения. Меня поставили на 85-мм зенитное орудие, которое стояло в центре заводе. А всего натыкали столько зениток вокруг, что и не сосчитать.

Каждый день был связан с трагическими событиями – уходом товарищей и боевых друзей на тот свет. Трудно в этой круговерти выделить какой-то запоминающийся бой. На передовой на то и бой, чтобы сражаться. В голове сегодня все смешалось. Вспоминается только стрельба, стрельба, стрельба…

Отступая, наткнулись на наш заслон – они отобрали все продовольствие:  «Вы идете в тыл на формирование, там вас обеспечат». Потом добрались до  Курской дуги, село Графовка. Там нас начали опять пополнять, потому что  почти ничего не осталось – например, в моем дивизионе осталась всего  одна пушка. Никаких репрессий за утрату материальной части не  последовало, Бог миловал. Дивизию пополнили и снова вернули на фронт.

И вот, на второй день, когда мы «бостоны» прикрывали, немцы большую  группу наших окружили, в том числе кавалерийский полк, который на моей  родине, в Моздоке, формировался. Они прорываться начали, вышли к линии  фронта, бомбардировщики уже отработали, начали уходить, и тут выскочил  один «мессер», какой-то ас, попал мне в крыло, повредил бензобак,  проводку. Я попробовал – моторы не тянут. Прямо по горизонту лес, я  снижаюсь, а мне еще надо долететь до линии фронта, не хочется у немцев  садиться. Я дотянул до линии фронта, а у меня высота метров 450-500, не  больше, на парашюте выбрасываться нельзя, не раскроется. Смотрю,  небольшая поляна в лесу, сел на эту поляну, надо мной «мессеры» ходят.

Я знаю, что когда началась операция «Багратион», немцы очень жестоко  поплатились за те зверства, которые они делали в Белоруссии. Их  настолько сильно били, что Беловежская пуща была покрыта теми солдатами и  офицерами, которые пытались уйти на Запад. Те немцы, которые проходили  через территорию партизанского отряда, их, вполне естественно,  блокировали, забирали у них документы, делали все необходимое для того,  чтобы определиться, что и как, а потом посылали одного из партизан  следом, который их расстреливал вдалеке от партизанского отряда, скажем,  в 400 или 500 метрах.

Система ПВО устроена была так. Москва же имеет кольцевое строение, структуру улиц - как круги и круги эти пересекаются радиусами-проспектами. Вот и система ПВО кругами устроена: первой зоной зенитной артиллерии стало первое кольцо, Бульварное то есть, и на улицах и площадях были установлены орудия, там где площади позволяли и застройка не мешала зенитчикам стрелять. Центр был прикрыт этими зенитными батареями. Предполагалось, что и ночью будем защищать город, потому что основные бомбардировки шли ночью, днем только разведывательные вылеты были, а что это значит? Что прожектора нужны!

Ночью вышли на полотно. Под тол надо было выкопать яму в мёрзлой земле. Установили шнур длиною около 200 метров, вставили взрыватель, и уползли в сторону. Стали ждать поезд. Но партизанское чутьё подсказывало, что что-то не так. Командир принял решение идти в разведку. В то время среди партизанских отрядов существовала система паролей. Цифровой код давался на неделю. Например, если код "100", то пароль может быть "30", а отзыв - "70", но чтобы в сумме была сотня. В ходе разведки обнаружили другую группу, сказали пароль. Оказалось, что это соседний отряд тоже вышел на подрыв. Договорились, что если поезд будет идти с нашей стороны - взрываем мы, а если с их - взрывают они.

Потом меня перевели из группы конной разведки в подрывники, там мне довелось участвовать в подрыве моста. Дело было так: мы подкрались к объекту, тихо-тихо, как кот к мышам подкрадывается, у нас были финки, автоматы, гранаты, нас хорошо на задание вооружили, и видим двух часовых, понаблюдали, и решили снять их в тот момент, когда они проходили в конец моста. Порезали их, подложили две мины, и очень удачно мост взорвали, будто и не было его здесь. Всего же мост охраняло 6 человек, остальных мы побили в будке сонных.

У меня сначала была винтовка, спрятанная моим дядей, который тоже вышел из окружения. Мы с моей женой с одной деревни. Уже близко знали друг друга. В отряд ушел. Хотелось встретиться. Надо на свидание сходить. Километров 15-20. Надо же какой-то предлог найти. Командир отряда - Короленко тогда был. Говорю: "Мне надо в деревню, забрать винтовку." - "Потом возьмешь". Пошел к Лобанку. Лобанка все называли Володей, он был более гуманным и демократичным: "Володя, мне надо сходить в деревню". - "А что там?" - "Взять винтовку. А винтовка какого цвета: светленькая или темненькая?" - "Светленькая!" - "К утру придешь?" - "Приду". - "Смотри. Придешь, доложишь".