Воспоминания ветеранов Великой Отечественной Войны

Понимаете, я думаю, что истребитель – всё-таки более прочная машина, и если что-то повреждено, можно было долететь. Нам в крыло вот однажды снаряд практически попал, когда мы как раз с Ниной летели. Но просто из-за того, что там перкаль, снаряд просто через него прошёл и две большие дырки оставил (в верхнем и нижнем крыле). Всё было в ошмётках! Но если бы попали в мотор, то самолёт бы загорелся. Наше счастье состояло в том, что попадали в цель немцы редко, поскольку рассчитывали на другую скорость.

На передовой каждый день ты находишься под страшным огнём. В любой момент можно погибнуть. Даже другой раз не стреляешь, а прилетел откуда-то снаряд, и человека убивает. Сколько таких ребят... Я другой раз вспоминаю, я столько фамилий записываю, которые запомнил: тот так погиб, тот так. А кому я могу рассказывать?

Оттуда просматривали сторону, где проходила немецкая линия фронта. И видим, что немцы идут и какие-то координаты набрасывают. Я тогда вышел к ним из этого дерева, держа гранату, но еще кольцо не снял. Думал, что сейчас брошу и сразу за дерево спрячусь, чтобы меня осколками не задело. А тут – бух! В меня снайпер попал. Я не успел гранату бросить.

Вижу немцев, летящих в воздухе. Не заметил, как ко мне «Мессершмитт» подошел почти вплотную и начал: «та-та-та-та». Я не успел стрельнуть чуть-чуть. Он меня первым. Посмотрел опять справа и слева. Отсюда – «та-та-та-та» и отсюда – «та-та-та-та» в меня. А стрелок что-то не стреляет: он настолько испугался, что сознание потерял. Смотрю: черная туча. И пошел в это облако. Короче, ушел я от них.

В декабре 1944-го года меня перевели старшим летчиком в специальную эскадрилью в составе 957-го штурмового авиационного полка Московского военного округа по перегону штурмовиков Ил-2, затем Ил-10. Перегоняли их прямо с авиационных заводов на передовую. В составе этой эскадрильи я встретил Победу.

Пришедшие к нам немцы сразу же ввели очень жесткий режим, вскоре  начались расстрелы, так что уже в августе в наших лесах начали активно  действовать партизанские отряды, а мои родственники были как-то связаны с  партизанами. При этом каратели окружали каждый хутор и деревню,  выводили население на какое-либо открытое место, где расстреливали  коммунистов, комсомольцев, евреев и цыган. Учителя нашей Крутовской  средней школы Семен Абрамович, Соломон Абрамович и Елена Моисеевна  Станкевич – были расстреляны как евреи. Кстати, как только деревню  оккупировали в июле 1941 года, на всех евреев повесили знак Давида –  шестиконечную звезду. Это значило, что их могут расстрелять.

Я бы сказал, что очень редко болели. То ли это какое-то психическое состояние человека стрессовое, чрезвычайно напряжённое, сказывалось положительно. Редко-редко кто болел какими-то заболеваниями. Простудными почти никто не болел, потому что на улице всё время и зимой, и летом. Редко когда приходилось задержаться на длительный срок в населённом пункте, хорошо отдохнуть. Но бывало, что нас специально отводили в тыл на отдых. Устраивали баню, с вошебойкой. Вшей было полно, это даже говорить нечего. Это даже и у командного состава, даже старшего. Без вшей не ходили. Не часто, но выводили.

Подкалибрный снаряд, выпущенный в упор попал под нижний обрез башни. "Тигр" не загорелся, но экипаж попытался выскочить. Пулеметная очередь докончила дело...