Пришли мы на место, где бои только шли, там была линия фронта. Место красивое, все зеленое вокруг. Вокруг - лежат убитые. Наши и немцы. На расстоянии 150 метров. Последние жертвы той войны. Ведь проживи ещё 10-15 минут, и они бы остались живы, как и мы! Они бы жили в мирное время! Вот такие были мысли…
Я орудие сам не заряжал, а готовил снаряды и заряды. У снаряда колпачок есть, если его в ствол вставить и выстрелить, не снимая колпачка, то снаряд этот до земли долетает, касаясь ее сразу не взрывается, проникая вглубь и там уже происходит взрыв. Это использовалось для того, чтобы бить по бетону, кирпичу и прочим твердым материалам, из которых делались вражеские укрепления. Таким взрывом разворачивало укрытие гораздо сильнее.
У Камышина простояли совсем недолго, нам дали направление идти до Казахстана. Шли долго, но дошли. Нам приходилось, вместе с мамой, ходить чистить и мыть крупнорогатый скот, который разместили в заранее подготовленных сараях. Сараи, честно говоря, были так себе. Волков там было очень много, эти твари по крышам даже могли пробраться и забраться внутрь. Бывало, придешь кормить, смотришь, а в сарае лежит коровка уже загрызенная.
Стало веселее идти нам, в стороне от дороги была масса разбитой немецкой техники. Здесь были пушки, танки, машины и очень много трупов немцев. Сначала на них было жутко смотреть – ведь убит человек, да ещё лежат в самых страшных позах, с открытыми глазами, перекошенными лицами, ртами, но потом привыкли и уже не обращали внимания. Оказывается, человек привыкает ко всему.
Конечно, эти бои запомнились! У нас от роты курсантов, 150 человек, после тех боев осталось 15 человек! Командный состав весь выбыл очень быстро – кого ранило, кого убило. Рыпалев стал ротой командовать, а какая тут рота, тут одно отделение осталось - 15 человек. Бои были очень сильные. Ходил я в атаку с нашими танками, а что кричали во время атаки… Да кто что, кто с матами, кто так просто орал…
Потом все-таки поняла, что голос то русский, дверь открыла и как упала головой мне на грудь, как заплакала, как зарыдала! Я не могу её оторвать от себя. Потом она взяла себя в руки и закричала в дом: «Мама, да это же наши солдаты!» Ее мать тоже выскочила из комнаты, накинув на себя что-то из одежды, ведь на улице стоял мороз. Это было, как сейчас помню, пятнадцатого января. Мать тоже заголосила: «О господи! Наконец-то!» А потом задумалась и спросила: «Да как же вы к нам попали, ведь у нас в селе немцы?»
24 июня 1945 года нас подняли в 4:00, покормили, и повезли на "Студебеккерах" бортовых к Красной площади. Разгрузили нас на пустыре, возле памятника Минину и Пожарскому. Мы стоим, все сонные, ждём, что дальше будет. Вдруг подъезжает колонна автобусов, и оттуда выходят лётчики-все молодые, красивые, на груди у каждого или Золотая Звезда Героя Советского Союза, или целый панцирь из орденов и медалей. Ну, мы рты разинули, смотрим, а они к нам, спрашивают кто мы, откуда.
Они были дикие, необъезженные. К ним сзади не подойдешь – брыкаются, а спереди – кусаются. Мы боялись этих «монголок», но еще сильнее боялись своего командира. Он кричал на нас, чтобы мы не убегали от своих лошадок, а занимались их чисткой. Они щетки боялись, а уж про скребок и вообще говорить нечего – чуть только дотронешься, сразу прыгать начинали, как сумасшедшие. Мы тогда все бросали и выскакивали наружу.
Больше историй
Последние комментарии