Получилось так, что командир пулемётной роты старший лейтенант Николай Иванович Блонский в первые годы войны письма домой не писал. Его довоенная служба проходила в городке Немирове Винницкой области, всего в каких-то 140 километрах от родного села Фурманки Уманского района. В те годы это была Киевская область, сейчас же - Черкасская. Проще было съездить домой. А с июня 1941 года события завертелись такой кутерьмой, что стало не до писем.
В первый же день войны 159-ю стрелковую дивизию перебросили в район местечка Магерув Львовской области для усиления наших войск, сражавшихся в Рава-Русском укрепрайоне. Здесь 25 июня 1941 года в районе села Потелич противник дважды пытался окружить пулемётную роту, в которой служил Николай Иванович. Рота, умело маневрируя огнем пулеметов, контратаковала противника и, прорвав кольцо окружения, нанесла ему большие потери.
Затем с тяжелыми боями дивизия отходила на восток. Все ближе и ближе родное село Фурманка. Здесь Блонский родился и вырос. Здесь оставались его мать, два брата, пять сестер.
Заглянуть домой на часок-другой ему помог случай. Командир полка полковник Вишневский как раз инспектировал пулеметчиков (Иван Иванович Вишневский при прорыве из Уманского котла попал в плен, освобождён). Настроением и боеготовностью воинов комполка остался доволен. Он дал некоторые советы, указания, похвалил за стойкость и находчивость в боях. Задержавшись с командиром роты, поинтересовался его личными делами. Тут Блонский и поделился с ним откровенно своими тревогами.
— Наш долг — помнить о матерях, — вздохнул полковник. — И моя, поди, тоже места себе не находит...
На следующий день Вишневский вызвал Блонского в свой блиндаж.
— Вот вам отпускная на двое суток. Постарайтесь справиться...— Он показал на карте предполагаемое местонахождение командного пункта. Пожав Блонскому руку, полковник улыбнулся и добавил:
— Привет сердечный передайте и от меня.
— Спасибо!, — только и сказал растерявшийся комроты.
В родное село Николай добирался меньше суток. Дома же побыл всего несколько часов. Короткий рассказ родным и односельчанам о приграничных боях, об отступлении, и уже он собирается в обратный путь. Провожали его далеко за околицу села. В полк Н. И. Блонский прибыл своевременно. Коротко доложил командиру о проведенном отпуске, угостил всех домашней колбасой, поделился впечатлениями об увиденном и услышанном.
И снова отступление. Окружение в начале августа в Уманском котле, в родных местах Николая Ивановича, прорыв из него. Затем во второй половине сентября 1941 года 159-я стрелковая дивизия попала в очередной, уже Киевский котёл. Под Новыми Санжарами Полтавской области старший лейтенант Н. И. Блонский, к тому времени командир стрелкового батальона, остался прикрывать отступление своего полка. Он установил пулемет возле какой-то хаты. Короткими очередями (экономя патроны) сёк вражескую пехоту. И вдруг — взрыв. Артиллерийский снаряд попал и хату, и, рухнув, она погребла под собой пулемётчика. Николай Иванович почувствовал пронзительную боль во всем теле и, задыхаясь от известковой пыли, потерял сознание.
Израненного, окровавленного, местные жители извлекли его из-под развалин только через трое суток. Нетрудно представить, в каком он был состоянии. Но лейтенант выжил, его выходили, поставили на ноги. Здесь Николай Иванович, как это сделало множество уроженцев Украины, оказавшихся в окружении в степных районах, остался жить. Как это тогда было принято говорить – «пишов у прымакы».
С приходом Красной Армии его призвали, зачислив простым красноармейцем в 25-й отдельный штурмовой стрелковый батальон. Для командиров Красной Армии, оставшихся в окружении и не примкнувших к подполью и партизанам, это была общая довольно обычная судьба – как правило, их зачисляли в штурмовые подразделения, смертность в которых была повышенной. Тем более, что Николай Иванович по неизвестным причинам попал в город Сталино (современный Донецк), где, видимо, проходил так называемую очистку в фильтрационных лагерях НКВД.
Николаю Ивановичу повезло, его новое подразделение наступало через родное село, и ему удалось снова повидать родных. И радостной и грустной была эта встреча. Сестёр Марию и Люду угнали в Германию. Братья воевали с гитлеровцами. Семья голодала, но радость освобождения от фашистской оккупации придавала всем небывалые силы. Оставшиеся в селе старики, женщины, подростки готовились к посевной: фронту нужен был хлеб. После этого Николай Иванович успел написать домой с фронта всего несколько писем.
ПИСЬМО РОДНЫМ
8 августа 1944 года.
Здравствуйте, мама, Катя, Шура!
Я здоров. Почему-то не получал ответа на свои письма. Что случилось? Пришлось по командировке побывать на Полтавщине, но заехать к вам не смог. Нельзя было...
Движемся на Запад, к тем местам, где воевал в июле 41-го года.
Скоро войне конец. Разгромим ненавистный фашизм. Тогда и встретимся.
Живите спокойно. Восстанавливайте разрушенное фашистами, помогайте фронту.
Катя, сообщи, где находится брат Василий.
Пишите, жду.
До свидания. Коля».
ПИСЬМО РОДНЫМ*
20 декабря 1944 года.
«Привет с фронта, из окопа! Здравствуйте, родные!
Пишу в траншее. Нахожусь от вас далеко, в 70 километрах северо-восточнее Варшавы. Фашистов громим беспощадно. Война скоро закончится нашей победой.
Дописываю письмо уже в землянке. Здесь горит маленький костер для обогрева людей. Мороз градусов десять, снега нет, но песка хватает. Пишу, а снаряды летят прямо над головой, с шумом рвутся мины.
Сообщите о Васе.
Пока до свидания. Коля».
* Это письмо написано на небольшом газетном листе, в интервалах между печатными строчками.
ПИСЬМО РОДНЫМ
29 декабря 1944 года.
«Пишу письмо в окопе. Поздравляю с Новым, 1945 годом!
Пока жив. Идут ожесточенные бои.
Скоро освободим Марусю и Люсю. Очень печально, что Вася погиб. Жаль, очень жаль. Война! Миллионы погибли по вине фашизма, погибли, чтобы избавиться от него.
Обо мне не беспокойтесь. Война скоро закончится, и я вернусь, если, конечно, останусь жив.
До свидания. С приветом. Коля».
В. И. Блонский, брат Николая, 1926 г. рождения. В начале войны строил оборонительные сооружения, потом стал солдатом. В звании сержанта погиб в 1944 г. под Кишинёвом. Награждён орденом Славы III-й степени.
Сам Н. И. Блонский погиб в наступлении 14 января 1945 года в районе деревни Тшепово, Варшавского воеводства. С сёстрами, томившимися в фашистской неволе и вскоре освобождёнными из неё, ему увидеться так и не удалось.
Из воспоминаний Людмилы Ивановны Блонской:
«Нас, после многих унижений, отправили в Баварию, на деревообделочную фабрику. Вот здесь-то мы сполна испытали на себе, что несет человечеству «новый порядок».
Мы знали, что обозначает слово «капитализм», но только по книгам. Теперь нас поселили в бараках с трехъярусными нарами. Почти не кормили. Посылки из дому разрешалось получать весом не более 200 граммов раз в месяц. На работу и с работы водили под конвоем эсэсовцев с собаками. Работали на фабрике по 14—16 часов в сутки. Малейший протест — побои, карцер, отправка в концентрационные лагеря. Рабочие умирали как мухи.
Мария дома была, что называется, кровь с молоком. А тут стала угасать. Силы оставляли ее, кашляла кровью. «Русише швайн, от работы увиливаешь! — сказал ей «врач». — Иди, работай, свинья!»
И она работала. Знала: ведь еще хуже будет. Попадешь в концлагерь — не выживешь».
Три страшных года рабства... Молодые 16-20 летние парни и девушки за несколько месяцев изнурительной работы и недоедания превращались в глубоких стариков и умирали один за другим. После капитуляции гитлеровской Германии Бавария попала в американскую зону. Только после многократных настойчивых требований и протестов сёстрам Блонским, наконец, разрешили вернуться на Родину. Здесь вскоре Мария умерла.
Незадолго до смерти она написала в письме:
«Пусть молодое поколение никогда не испытает тех ужасов, которые выпали на долю моих братьев и нашу. Пусть всегда над ним будет чистое мирное небо, а в семьях — достаток и дружба».
Алексей Стаценко
