1926-го года рождения, из сельской местности Винницкой области. Родители – крестьяне. Три, по-моему, брата и сестры было...
В 1941-м Вам было 15 лет…
Я был дома, учился. И до войны успел закончить семь классов.
Как Вы узнали об её начале?
О, мы – сразу узнали. Винницкая область граничит с Румынией. И там до границы у нас недалеко было. Поэтому, когда всё зашумело – мы были в курсе. Ещё до объявления Молотова.
Тогда – было ощущение, что война будет долгой и тяжёлой? Или всё-таки казалось, что немца быстро разобьём?
Нет, этого мы не знали и не предполагали. Ну что мы тогда могли знать о войне? Попали под оккупацию…
Когда пришли немцы – сильно изменилась жизнь? У Вас в селе, например.
Нет. Дело в том, что эта наша местность по договору между Гитлером и Чаушеску… знаете такого – Чаушеску?..
Антонеску. Маршал Румынии.
…так вот, договорённость была, что Румыния выступает на стороне Германии – и получает часть площади Украины. Вот как раз эта наша область – она там граничила с Румынией. Как раз проходила, как будущая румынская территория. Поэтому у нас такого, знаете, оккупационного ужаса не было.
А румыны назначали у Вас свою администрацию? Полицаи, старосты?
Что-то там было, но для нас это было незаметно. И партизан у нас в районе не было, и до освобождения Винницкой области мы о том, что происходит на фронтах, не знали.
Когда к Вам вернулась Советская власть?
В начале 1944-го. И, как вернулась – меня буквально на следующий день взяли в армию. Мне даже ещё 18-ти лет не исполнилось. Направили в Калугу, в запасной полк, я так понял. Там, по-моему, была пехота. Мы там занимались по 12 часов в день. А потом нас погрузили в эшелон – и мы поехали. И стояли около Москвы длительное время. Почему? Надо было ехать, а все железные дороги были заняты. Они поставляли на фронт: вооружение, боеприпасы, продукты... Поэтому мы не могли тронуться с места.
Но наконец-то пути освободились немножко – и мы поехали. С Калуги – приехали в Лугу. Знаете? Под Ленинградом. Там нас разгрузили – и начали, как говорится, штурмовать. Мы там опять по 12 часов в день занимались.
Потом уже прошло какое-то время… видимо, уже считали нас подготовленными, погрузили в эшелон – и поехали мы на юг. И не знали, куда едем. На юг просто. Это была ранняя весна. И мы чувствовали, что всё теплее, теплее становится…
И так мы оказались во Львове. Там наш эшелон поставили – и мы стояли. Что, как, зачем – никто же никому не объясняет! А наш эшелон состоял – из собственно личного состава артиллерийского полка. Уже было отобрано там всё.
И – приходит эшелон: платформы, на платформах закреплены машины. Проволокой. Сразу нас направили, мы давай там рубить эти провода, которыми машины закреплены к платформам. И наши шофера садятся в эти машины – сгоняют их с платформ и на дороге в колонну ставят. Разгрузили. Продолжаем стоять там…
Через какое-то время второй эшелон приходит: с артиллерией. Гаубица 122-миллиметровая. Знаете такие?
Встречал.
На платформах закреплены гаубицы. Опять такими же проводами закручены. Сейчас же наши пошли – и давай эти провода рубить, освобождать эти гаубицы. А шофера, которые сгружали машины, «Студебеккеры», садятся на них, подъезжают задним ходом…
Там специально так было устроено, что можно подъехать на уровне этих платформ. Подъезжает туда, там поворачивает быстренько эту гаубицу и цепляет за машину. Шофёр потихоньку увозит эту гаубицу, потом следующий. И так разгрузили мы этот эшелон. Таким образом, уже наш полк стал вооружён. И всё!
А какой это полк был, куда он входил?
Полк куда входил – я даже не знаю. Это был артиллерийский полк.
Номер не помните?
По-моему, 1256.
Понятно. Вот Ваш полк вооружили. А дальше куда его направили?
Дальше – мы стояли там во Львове. Потом нас направили на Берлин.
Я помню, мы тогда подъехали к Берлину с гаубицами. Машины были – «Студебеккеры» американские. Тягач для гаубиц. Подтянули туда поближе эти гаубицы к Берлину – и ждали, как мы тогда говорили, «день Х», когда начнётся наступление на него.
И вот, помню, там какие-то деревца… Мы стояли на окраине этих деревьев – и тут же были расположены гаубицы.
И вот этот день наступил.
Ровно в четыре часа утра мы сразу зарядили гаубицы и начали стрелять по Берлину. Причём не только мы. Там подогнали столько артиллерии, что вот так над головой всё время свистели снаряды, которые летели на Берлин. Два часа мы вот так стреляли, с четырёх до шести. Ровно в шесть прекратили стрельбу. А я как-то вот почувствовал телом дрожание воздуха. Думаю: «Что такое? – неужели немцы какое-то новое оружие?..» Ходили слухи, что они могут использовать что-то ужасное. Думаю: «Неужели они…»???
Но спустя какое-то небольшое время я услышал шум летящих самолётов – и обратил внимание: это огромное количество самолётов-бомбардировщиков – с востока. Они все гружёные, медленно летят… А их охраняют со всех сторон истребители. По сравнению с бомбардировщиками это – маленькие самолётики. И вокруг этих бомбардировщиков летают эти истребители. И вот эта армада бомбардировщиков налетает над Берлином с востока, вот так разворачивается – и сыпет всё, что там у них было, сыпет на Берлин! Развернулась – и ушла.
Спустя какое-то время – опять дрожание воздуха. И теперь появляется такая же армада бомбардировщиков с запада. Опять над Берлином разворачивается, сыпет. Спустя какое-то время опять такая же армада с запада. С запада – это были американцы и англичане. Вот три таких налёта.
Потом я пытался пройти Берлин, город. Пройти было – невозможно. Все улицы засыпаны кирпичом. Старинные дома там в Берлине, у них стена была сантиметров 70 толщиной. И это всё сыпалось, понимаете, вниз. Ну, короче говоря, таким образом Берлин взяли.
Мы пошли дальше. Куда там мы пошли? На Прагу, в Чехословакию. А почему? В то время в Средиземное море вошли две эскадры: американцы и англичане, боевые корабли. А вот эти страны, которые на Средиземном море располагались – там Греция, Италия и другие – они все были оккупированы немцами. Но когда союзники начали входить в Средиземное море – эти оккупанты начали драпать к себе домой, в Германию. И в основном через Чехословакию. А чехи в это время подняли там восстание, изгнали всех оккупантов и хозяйничали уже сами. Но в это время от Средиземного моря пошла эта вторая волна немецкая, новые отступающие оккупанты. И они – через Чехословакию! Тогда – ближайший путь. А перед этим же изгнали чехи всех немцев! Так вот, эти, которые пришли новые – давай издеваться над этими чехами. И там они и расстреливали, и уничтожали. Чехи дают сигнал «СОС». Знаете такой сигнал? Это три буквы, означающие три слова: «спасите наши души». Чехи. И мы срочно двинулись в Чехословакию. Спасать же души надо! Вот, так что всё было нормально.
Известно, что в Чехословакии присутствовали «власовцы». Вы с ними не сталкивались?
Нет.
Какая у Вас была должность?
Я был вычислитель. Подробнее – готовил данные для стрельбы гаубиц. Так что у меня сперва были координаты этих гаубиц. Дальше мне давали координаты целей – и я готовил данные для стрельб.
А личное оружие у Вас какое было?
Обыкновенное. По-моему, автомат.
А Вам его приходилось использовать?
Нет.
Как кормили на фронте?
Как кормили… да вроде всё нормально было.
А «сто грамм» выдавали?
Нет. Сто грамм – я помню, был такой период. Но я же стопки не пил, поэтому старшине говорил: «Делай там, что хочешь»…
Каким был по составу Ваш полк? Средний возраст, национальности…
Национальности – я не знаю. Наверно, разные были национальности. А возраст – ну, что и мне было тогда, лет 18-19. И никаких проблем по национальному признаку – не было.
В частях Красной армии были замполиты. Какое было отношение к ним?
К замполитам – я даже не знаю, что там как… я же не вмешивался в командирскую работу. Я был вычислителем артиллерийского полка. Готовил данные для стрельбы – и всё.
Ваш полк находился на территории Германии. Какое было отношение к местному населению – и как местное население относилось к советским солдатам?
Местное население – нормально. Я помню, нас тогда кормили… кухня полевая. Но не все мы тогда эту кашу ели. Потому что там удавалось ещё где-то что-то найти. Так мы, как прибывает эта полевая столовая – начинаем выстраиваться и получать порцию этой каши. Но наши солдаты уже были сыты, так как где-то находили себе пищу получше. Поэтому им эта каша не нужна была. А рядом стояла очередь немок с мисочками, и та каша, которая оставалась – её раздавали немкам. Вот так.
У Вас трофеи с территории Германии – были?
А шут его знает. Оно мне нужно было? Мне – не нужно.
9 мая 1945-го года Вы встретили в Чехословакии…
Так это было тогда такое, знаете, не характерное 9 мая! Тогда ещё не было же этого праздника… Но вот – победа. Мы узнали о том, что – победа. Такое было чувство!
Такое… приятное, что наконец-то война кончилась.
И потом мы из Чехословакии перебрались в Венгрию. Это уже после окончания войны. Там у нас хорошая казарма была. А рядом – озеро Балатон. Мы купались в нём. Вода тёплая…
А почему нас там поселили? Сюда в Советский Союз возвращаться было некуда: всё было разрушено во время войны. И в конце концов через год, наверное, всё-таки мы приехали назад в СССР. Поселили нас где-то в районе города Белая Церковь. Там тоже какие-то казармы были, но уже такие заброшенные! И в них мы уже потихоньку приживались снова у себя на Родине. Вот так.
Спасибо, Фёдор Ефимович!
| Интервью: | Н. Аничкин |
| Лит. обработка: | А. Рыков |
