Родился 21 июля 1918 года в деревне Рубицкая Пружанского района Брестской области (с 1920 по 1939 год — в составе Польши). В 1937-1939 годы проходил срочную службу в польской армии. Потом работал в сельском хозяйстве в деревне. До 1944 года находился в немецкой оккупации. Затем, в марте 1944 года, был призван в ряды Красной Армии. Служил в составе 180-й тяжелой гаубичной артиллерийской бригады 24-й артиллерийской дивизии прорыва Резерва Главного Командования (4-й Украинский фронт). Был награжден медалями «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг». После войны демобилизовался. Затем переехал в Эстонию — в город Кохтла-Ярве. Там же в настоящее время и проживает.
И.В. Для начала, Михаил Андреевич, расскажите о вашей довоенной жизни. Откуда вы сами родом вообще?
М.П. Я - с Западной Белоруссии: Брестская область, Шарашовский район, деревня Робица. Там я жил. А потом оттуда, уже после войны, переехал сюда и устроился здесь на работу. Работал здесь в цеху на заводе. На комбинат посылали нас на работу, а жили мы в деревне — здесь, знаете, вот было поселение такое. А нам не давали ничего. Так и жили, понимаете ли. Работать тут работаешь, а если говорить насчет жилья, то разговор был один: находи себе комнату, чтоб жить. Государство не обеспечивало ничем ничего. Особенно так не старалось чем-то обеспечивать людей.
И.В. Расскажите о ваших родителях.
М.П. А они хозяйством занимались. Поле было, огороды там были. Ходили, пахали, садили, лошадь была. Занимались так по-хозяйски, все было хорошее: капуста, огород, картошка, все такое было. Но мы же жили при Польше до 1939 года.
И.В. Семья большая у вас была?
М.П. Нет. Я и брат. Брат потом уехал куда-то заграницу. Так он и помер потом. Не помню, в какую местность он там уехал. А так у меня никого нету. Вот с хозяйкой сейчас здесь вдвоем живем.
И.В. Не могли бы вы рассказать о том, как вам жилось при Польше.
М.П. Ой, что там у нас творилось тогда в те годы! Мы же жили в деревне. Пружанский район, деревня Шарашово. Так мы когда там жили, то приезжали, знаете, всякие начальники и что-то забирали. Одни приедут, понимаете ли, и скажут, что они какое-то правительство там представляют. Они забирали всё. Бывает, приедут, заберут корову, вообще все позабирают, а после уедут. Все-таки люди жили крепко у нас: богато, в общем, жили люди. Поэтому много чего эти начальники позабирали у хозяев всякого. А потом их понаказывали за это. В общем, половили их. Были такие, знаете, вроде начальники, которые на самом деле никакие не начальники были. Вот они приезжают к тебе и говорят: «Ага, корова есть у тебя?» И забирают ее. Заберут, и - все. А на самом деле то, что забирают они у тебя, потом поедут и продадут где-то. Это никакие не правительственные были представители. Правительство не забирало у нас ничего. А вот такие проходимцы были. Приедут в деревню, бывает, и заберут всё. В деревне у нас много было в домов. Мы все-таки в районе жили: в Брестской области были как от Белоруссии. Так у нас через три, через четыре, через пять километров стояли дома. Деревни такие были большие, да и народу было очень много. А теперь куда этот народ делся? В деревне погорели дома все. Они деревянные все были. Попалили, в общем, эти все дома. Разрушили их все. Теперь ничего нету. Пусто! Я как-то ездил, туда раньше заезжал. Смотрю - всего два хозяина в деревне сидят, разбирают дома. Говорят: «А мы двое только. Остальные поуезжали в города. Работают везде. Деревню бросили, этот колхоз. Работать не стали, поуезжали кто куда». Вот так и жили, понимаете ли, мы до войны.
Так что это было такое, что у нас людей обирали всякие проходимцы. Вот приедут они, а если у тебя есть что-то — все, это у тебя заберут. Это были, знаете ли, не от правительства люди, а такие проходимцы. Приедут, оберут, продадут где-то, потом это всё пропьют. А начальство-то не знает. Ему говорят: «Так у нас забрали!» Оно отвечает: «А забрали не наши люди. Не государственные люди у вас это всё забрали». Вот так жили мы тогда в деревнях, что не дай Бог. Забирали всё подряд. Так жили несколько времени. А теперь деревни нашей нет. Там только живут два мужика.
И.В. Вы работали до войны?
М.П. У нас же, где мы проживали до войны, была Брестская область. Там совсем рядом Беловежская пуща такая находилась. Так у нас народ туда километров за четыре-пять ходил на работу. Польское правительство было такое, - вот на него и работали, получается, наши люди.
И.В. А как польские начальники относились к вам?
М.П. Да очень хорошо относились. Хорошие они были такие. Не так как русские, которые обманывали. Честно и справедливо относились. С этим у них было так: если эта работа стоит столько-то — то столько-то они тебе и заплатят. А наши ребята половину заплатят, половину — себе. Жульничали. Были у нас, помню, и помещики. Но потом их, когда советская власть пришла, посудили-повыгоняли.
И.В. Поляки, говорят, арестовывали тех, кто были коммунистами.
М.П. Да, они издевались над ними. Была у них такая жандармерия, как она называлась. Не поляки сами, а имена что жандармерия этим занимались. Польские жандармы - это не дай Бог. Приедут, заберут корову, запишут: налог плати. Наложат, знаете, этих всяких налогов. А были, знаете, я говорю, такие хулиганы у нас. Они на вас, на меня, на других наложат налогов, якобы они правительству все это подают. А правительство не знает их даже вообще. Вот они, значит, приедут, коров позабирают, лошадей позабирают. Так что это было, что все позабирали хулиганы эти. Ну а потом что стало с нашей деревней? Потом в деревне осталось всего несколько мужиков, а молодежь кто куда поуезжала в Брестскую область, в Пружаны и так далее... Был такой город в Брестской области - Пружаны. Так вот все поразъезжались туда. Я в свою деревню ездил два года тому назад. Так там два мужика только и осталось в деревне. Ведь в деревне дома деревянные у нас все построены были. Так вот, когда я приехал два года назад, там поразбирали и попалили всё. Ну а в деревне два мужика же только осталось. А остальные все в город убежали. В города поуезжали все. А деревни так и попропадали.
И.В. Польский язык учили?
М.П. А нет. Только детей заставляли учить, это да. В школу ходили и язык польский там, значит, учили. Русский и польский языки мы там учили. Ходили ребята когда в школу, так учили. А так что они, поляки, нам сделать могли там? Все были кругом в Белоруссии русские, а они, поляки, там только руководили. Ничего особенно плохого у нас с ними не было. Жили мы нормально. У нас жили хорошо. Лошадей, помню, держали, коров по нескольку штук тоже держали. В общем, богато жили. У нас налогов никаких не было, когда мы при Польше жили. Ни молока, ни мяса, ничего не сдавали государству. Бывает, наложат только налог за год сколько-то там заплатить: 30 или 40 деньгами, - вот это и был налог. Ну мы мало им платили. Ни молока, ни мяса, ничего не сдавали мы им. Как говориться, бери и продавай на базаре: куда хочешь, туда все это и девай. Этих яиц было и молока никому не нужного очень много. Так в Беловеж, километров за 10 от деревни, носили женщины от нас все продавать. А там жили рабочие, и они там покупали все это у нас. Так что жили нормально мы тогда.
И.В. Голода не было у вас до войны?
М.П. Нет, не было. А потом пропало все, позабирали всё, потому что понаезжали там другие представители к нам государств: поляки и другие. Там это все крутилось-вертелось. Ну это было в самом начале. А потом Россия установила свой порядок. Положение стояло такое, что войска проходили, у нас были, они стояли где-то от нас недалеко. Придут в деревню, покрутятся. Ну у нас их было по два, по три мужика военных. А советские войска когда пришли, тогда уже порядок и дисциплина у нас стали. Они порядок там везде наводили. Все, кто раньше у нас командовал, поуезжали, поутекали. А кого-то и забрали, поарестовывали. НКВД порядок наводило там быстро. Бывает, приду, заберут в квартирах всё...
Кстати, я хоть и маленький был, а помню, как Гражданская войны у нас была. Мы тогда уходили из дома. Отец собрал нас и увел. Тогда ведь военные ходили и стреляли по домам. А мы тогда малые были, когда была эта самая Гражданская война, как-то мало чувствовали ее. Это, наверное, был 1919-й или 1920-й год. Отец рассказывал, как это было так там. Говорил, что были от других правительств представители. Что не только поляки были, но что были и другие. Эти были станы, вместе которые с другими воевали, а как называлось это их общее объединение, я уже и не помню. Были не поляки, не русские, а другие какие-то государства, которые у нас там воевали. А потом наладилось, знаете, дело, и все, значит, хорошо стало у нас...В последнее время жили крепко. Коров держали: по две, по три коровы держали. Лошади были. Жили крепко. Лошадей я и сам, кстати, пас. Потом с братом лошадей вместе пасли. Он старше был меня намного. Лошадей было много в деревне. Коров было тоже много. Бывает, приедут к нам в деревню люди, наберут у хозяина молока, сыру. У нас делали даже, знаете, сыр такой из молока. Так вот, этого, бывает, понаберут и уедут. Но платили, давали деньги хозяевам за это. А что эти деньги польские были? Они никуда не ходили. Нам они ни на что не требовались.
И.В. В польской армии вы до войны успели послужить?
М.П. Да, там я послужить успел. 18 или 19 лет мне было, когда меня в армию взяли. В армии хорошо было служить. В польской, я имею в виду, армии.
И.В. Строгая вообще служба была?
М.П. Да нет: знаете, они, командиры там, особенно не очень нажимали на нас. Мы на заставе дежурили. А остальные, которые там были у нас начальники, все крутились, вертелись, гуляли. Приедут, бывает, в деревню, наберут там баранов, овец, нарежут мяса, жарят, парят. Ой, жили крепко у нас. Деревни же у нас вообще большие были. У нас деревни были построены так, что через километра два-три шла снова деревня. Наверное, пять или шесть было деревень в нашей округе. Жили так хуторами мы. И в каждой деревне было много людей. И по 50, и побольше семей жили в деревне. Одна деревня, помню, шла километра два-три, потом шла вторая деревня, после — третья деревня... Вот такие у нас были построены деревни. Жили у нас люди ничего так. А когда в армию забрали нас, я не помню уже — когда точно и сколько там мы были у них, то оказалось, что армия-то слабая у них была.
И.В. Оружие какое было у вас?
М.П. А оружия там не давали нам. Только команды поляки нам давали. А потом нас повыгоняли с армии. Не хотели русские служить. А потом поляки пропали куда-то там.
И.В. Польские офицеры как относились к вам?
М.П. А у нас были такие сержанты и еще были такие старшины. А высшие чины - нет, не обращались с нами. Но эти высшие органы ничего так: хорошо относились к нам.
И.В. А чем занимались в основном? Строевая подготовка у вас была?
М.П. А чем-то занимались, дежурили. У нас и раньше в деревнях так ночами приходили дежурить военные. У нас деревня была большая. Больше чем на километр она тянулась. Так, бывало, приедут военные так по два, по три человека. Приходили они, значит, ночами к нам. Вот ночь они дежурили в деревне. Вроде зачищали как бы деревню.
И.В. Сколько в польской армии вы прослужили?
М.П. В польской армии я был два года где-то.
И.В. Советские войска как входили помните?
М.П. Конечно, помню. Потом уже пришли к нам войска. Но это были польские войска сначала - мы же при Польше жили. А потом российская власть пришла. Но у нас не наказывали никого ничего, все было хорошо. Скота не забирали, ничего не забирали. Российское правительство вело себя хорошо у нас.
И.В. Колхоз успели в деревне организовать?
М.П. Сначала мы жили единолично все там. А потом - да, уже в последнее время колхоз уже у нас был. А как колхоз сделали, так в колхозе стали работать люди.
И.В. Председателем кого поставили? Из местных?
М.П. Местный был. Только вот не помню, как его была фамилия. Вообще такой мужик неважный он был. Суровый такой дядька был. Жила деревня ой Боже мой. У нас было скота сколько!!! Боже мой, сколько скота было. В деревне его выгоняли по нескольку стад. По две, по три коровы держали каждый хозяин. Хозяев-то много было у нас. Хозяев вообще по 100 человек было. Бывает, одни оставят скота, потом - вторые, третьи. Лошадей сколько было! А потом все это пропало, позабирали всё.
И.В. До того, как территория Белоруссии была оккупирована, вас не успели призвать в армию?
М.П. Нет, не успели. Я так и жил там. Жил и не уезжал никуда. Отец помер у меня и мать. Так отработал там сколько-то, отбивался немножко. В деревне был у нас старшие начальники. Работу давали, говорили: иди это сделай, то - сделай. Ну а платить нам платили ничего почти что. Только заставляли работать. Говорили: или помогай и делай работу! Тогда они запишут, что ты работал. Скажут: вот день-два отработай иди.
И.В. Немцы приходили к вам в деревню?
М.П. Были немцы, приходили. Но потом были бои с ними, и они потом что-то поушли.
И.В. В деревне они у вас не расстреливали никого?
М.П. Ой, знаете, они позабирали несколько человек у нас и поувозили куда-то. Потом еще мужиков куда-то забирали: или на работу, или куда-то там. После некоторые из них поприходили обратно, а некоторые попропадали, так и погибли где-то там. Несколько человек так у нас были забраны. Их после этого уже в деревне больше не было.
И.В. А партизаны были у вас?
М.П. Были. Ой, партизаны у нас были крепкие. Как вечером стемнеет, так они идут. А у нас Беловежская пуща рядом была. Километрах в трех от нашей деревни был этот лес. Такое бывало у нас, что вечерком они приходили по человек пять-шесть. Бывало, наберут молока, продуктов, и, значит, уходят обратно в лес. Вот так и жили они, вот так они там и были. Вот так несколько лет у нас было. А потом всё наладилось, государство, как говорят, навело свои порядки.
И.В. Немцы охотились за партизанами у вас?
М.П. О-о-о-о, это — да, было. Они прятались от этих немцев. Засаду сделают, нападут на них. Порасстреливали сколько потом их в деревне! Бои были, конечно...
И.В. Было ли у вас такое, что кто-то из деревни уходил в партизаны?
М.П. О-о-о-о, у нас много были кто в партизанах. Такие молодые хлопцы все пошли туда и организовались как партизаны. Был у них, значит, старший какой-то там. И было так: вот он, который старший, организует такой или по двадцать, или по десять, или по пятнадцать человек отряд. Несколько было таких разных людей в отрядах. Но у нас деревня большая была. Больше, наверное, чем километра два. И дома так часто строились вдоль улицы. Там было понастроено всё так: и там были дома, и тут, значит, тоже были дома. В середине улица, значит, была сделана, чтобы можно было ездить и ходить. Все красиво было сделано. Деревня большая была, длинная. Главное, что больше километра была деревня. Населения много. Кругом деревянные дома.
И.В. А вам не предлагали в партизаны уйти?
М.П. А нет, нет. Ходили туда только те, которые были постарше. А мы-то были малые совсем. А те, которые постарше были, ходили и организовались, значит, в партизанский отряд. Ну и они зачищали там всё. А потом, когда нас освободили. И я в армию попал уже нашу.
И.В. Как в Красную Армию призвали вас, помните?
М.П. А призвали меня уже в армию, когда к нам российские войска уже пришли. В деревню, значит, к нам нагнали очень много войск. Сказали: «Давайте в армию, давайте - в армию». И нас позабирали в армию. Там недалеко от нас, километрах в десяти или двенадцати от нас, лесничество какое-то было. Вот там мы и дежурили в лесу. А лес был Беловежская пуща, как эта местность тогда называлась. Вот там и дежурили, там и были мы. Ну там неплохо было, так хорошо мы там служили. Готовили нам кушать, кормили, всё нам давали. Охраняли там мы всё так по лесу и дежурили. Было так, что то там дежурили, то - там дежурили, и всё, значит, ходили по лесу. Граница там была близко польская. А мы с поляками не жили, уже в России находились. Поляки ходят, по границе, бывает, пройдут. Но ничего никогда не делали.
И.В. А на фронт как вы попали?
М.П. А на фронт нас позабирали оттуда потом. Я сколько я был там до этого в лесах? Год, наверное. Но когда меня туда направили, там меня забрал к себе один полковник. Был один такой полковник, значит. Он меня ординарцем к себе забрал. И так с тех пор я все время у него был. Вот я, знаете, дежурил у него. А у него комната была своя. Вот я дежурил все там у него.
И.В. Как фамилия его была, не помните?
М.П. А черт его знает. Я уже и не помню сейчас. Он был старший какой-то руководитель в армии. А он взял меня к себе, как бы сказать, сторожить за сторожа. Вот я, бывало, комнату у него убирал. Он одиноким на фронте жил — был без жены. Комната, значит, была у него своя. Вот я, бывает, подберу, подмету там у него. А так я ничего у него там не делал больше. Бывало, печку ему топил.
И.В. Кстати, а как так получилось, что вы попали в ординарцы к нему?
М.П. Ну я до этого сколько-то побыл на фронте. А потом разговорились мы с ним. Оказалось, что от нас он жил километра за три или четыре, где он жил. Поговорили, значит, мы с ним. А он подполковник или полковник был, - в общем, такой раньше деревенский был житель. Говорит: «Откудова ты?» Я говорю: «Там и там..». Такой хороший он был человек. Жил хорошо я там у них. Пойду, бывает, чего-то принесу. Например, схожу в столовую и обеды им, военным, поприношу им. Они же приходили все на обед домой, а жили они, знаешь, в доме. Вот я, бывало, пойду и то одному, то второму поприношу обед.
И.В. Стрелять приходилось вам на фронте?
М.П. Ой, нет. Дежурили вот только там мы. В деревне, значит, бывало, что поставят на дежурство. Так я, например, был в Австрии, в Румынии. Где-то еще я был, но уже сейчас не помню.
И.В. Местное население встречали в тех местах, где были?
М.П. А местные люди хорошие там были. Жили они в деревнях. Вот поставят нас там, допустим, дежурить. Мы зайдем к людям. А люди хорошие были там. Вот мы должны были там, значит, всё сторожить ночами.
И.В. Под бомбежки попадали?
М.П. Попадали, это было. Самолеты какие-то прилетали, но точно этого я уже сейчас и не помню. А еще или американские, или какие-то там самолеты мимо нас пролетали. Вроде это, значит, американские были самолеты.
И.В. Чем вы были вооружены на фронте?
М.П. Ну оружия вообще-то нам не давали. У нас было оно. Но его нам давали только тогда, когда нас на дежурство ставили. Там по три, по четыре человека нас на дежурство ставили. На фронте было так, что если эти придут, повесят свое оружие, то мы идем на дежурство. Было это, оружие нам давали — винтовки. Винтовки эти были длинные такие.
И.В. Страх испытывали на фронте?
М.П. Я-то на фронте на самом не был, я был немного подальше от фронта. Нас поставили в Беловежскую пущу, мы лес там охраняли. Многих позабирали, многие были далеко от нас в других государствах. Ходили в Австрию, Болгарию, - там были еще какие-то государства, где они были. Я не помню, куда мы еще ходили там. А ничего так мы дежурили. Ночью отдежурим, а днем свободные. Идем там к девкам этим, к полячкам. Там полячки были, потом встречались другие какие-то и австрийские женщины. Но я потом был уже ординарцем у полковника.
И.В. Насколько я понимаю, на фронте, получается, вы всего несколько дней побыли? То есть, перед тем, как полковник вас забрал к себе в ординарцы.
М.П. Да, очень недолго мы там побыли. А потом нас поставили дежурить. На фронте был я, наверное, вообще всего несколько дней. Но армия то наша там была. А у нас получилось, что там от нас был один знакомый мужик. Он нам и сказал: «Я вас пошлю дежурить, вы дежурить будете здесь. На передовую я не пошлю вас».
И.В.Вас награждали во время войны?
М.П. Награждения какие-то были во время войны: давали какие-то нам награды. У меня награды были. У меня было несколько штук таких наград. Их у меня было штук, наверное, шесть или семь. Награждали - это да, было. Но награждали нас за хорошую работу. А мы еще там дежурили хорошо. Все в порядке у нас было! И за это нас награждали, давали награды, значит. Медали, я знаю, были у меня. У меня их было штук шесть или восемь. Вот только не помню, где у меня они сейчас.
И.В. На фронте женщины встречались вам?
М.П. Ой, женщины были в армии. В военной форме и военные.
И.В. А жены командирские встречались вам?
М.П. Ну у некоторых были, у некоторых — не были. Некоторые жили там когда, так квартиры были у них еще. А некоторые молодые были, и у них не было квартир. Были такие, которые в общежитии где-то там находились. Но это было в Беловежской пуще.
И.В. Помните, как узнали об окончании войны?
М.П. Ой, а объявили как-то об этом, а как — этого я вот уж и не помню. Было это дело такое. А как было это? Значит, у нас все дежурят- дежурят. Потом говорят: «Ой, война, война закончилась!»
И.В. А потери были у вас? Вот в вашей части во время войны. скажем?
М.П. Когда мы в Австрии, да и в Румынии когда были, так боялись ходить там тоже. По два, по три человека там ходили. Опасно было ходить.
И.В. Как вас кормили в армии?
М.П. Ай, слабо нас кормили. Плохо было с этим. Положат, бывает, такие, как назывались они, не банки, а котелки с ручкою. Пойдешь, туда положат, набросают сколько-то тебе, значит, пищи, и говорят: иди. Повар там был такой у нас, который еду готовил. Вот пойдешь, бывает, тебе бросят так черпаком еды. Сколько положат в этот такой ящичек, столько и ешь. Так нас кормили, еду мы получали.
И.В. Сто грамм давали?
М.П. Нет, не давали.
И.В. Расскажите о вашем командире, который был полковником. Как он относился к вам?
М.П. А они, командиры, относились нормально так к нам. Хорошие были мужики. Я пойду, бывает, и принесу им еду. А от нашей деревни, я говорю, один из них жил за шесть или семь километров. Я его знал. Он мне говорит: «А ты с какой деревни?» Я говорю: «С такой деревни». Там один был командир, другой, третий, все трое в одной комнате жили. Я там убирал у них. Был как дежурный. Они приходили, значит, туда. Были хорошие такие они.
И.В. После войны служили в армии?
М.П. А нет, я не служил уже в армии после войны. Мне после войны же руку покалечило. Получилось, что я там где-то упал. Ехали мы на машине. И как въехали, так и заехали прямо в дерево В общем, зацепились там. Я упал: с дороги, короче говоря, прямо упал. И сломал после этого себе руку. И так с рукой я носился месяца два. У меня эта рука совсем негодная была. А просто тот водитель зацепился за кусты и в дерево, дурак, въехал. Трое сразу попадали там у них. После этого рука совсем повреждена у меня была.
И.В. Звание какое у вас было?
М.П. А какое звание? Рядовой солдат я был.
И.В. Расскажите о том, как сложилась ваша послевоенная жизнь.
М.П. После войны какая жизнь у меня была? Женился. Первая жена-то у меня померла. Такая красивая была моя дама. Но что-то заболела-заболела. Такая красивая была, и вдруг - померла. Потом со второй мы поженились. А потом посылали в Эстонию сюда меня на работу и давали жилье. И я, знаете, приехал сюда и тут всё работал. Сейчас мне 95 лет уже.
| Интервью и лит.обработка: | И. Вершинин |
