Реусов Владимир Алексеевич

- Представьтесь, пожалуйста.

Реусов Владимир Алексеевич.

- В каком году Вы родились, где?

В 1925-м, 5 июня. В городе Мерефа Харьковской области, в семье строителя.

- Владимир Алексеевич, вспомните предвоенные годы – 39-й и 41-й. Как население относилось к нормализации отношений СССР и Германии? Было ли чувство надвигающейся войны? Что Вы конкретно чувствовали в этот предвоенный период?

Тогда я учился в школе и особенно не чувствовал каких-то угроз, скорее, может быть, просто еще не все понимал. Но годы прошли в такой обстановке… достаточно интересной в смысле и образования, и окружения, и тех навыков или тех желаний, которые были в те годы.

В частности, у нас в Харькове в 1934-м году был создан Дворец пионеров, первый в Советском союзе, по инициативе тогдашнего секретаря Павла Петровича Постышева (прим. – Постышев П.П. (1887-1939)- советский государственный и партийный деятель). Школьники особенно были увлечены той работой, которая предстояла либо предлагалась в этом Дворце пионеров.

Это было огромное здание в центре города, там находилось 230 комнат, которые были оборудованы по различным направлениям жизнедеятельности. Там оборудовали свои мастерские заводы авиационные, тракторные, еще были различные кружки.

- Вы там занимались?

В частности, я занимался с детства рисованием и ходил в эти кружки. Много осталось впечатлений, поскольку в этом же здании проходили встречи с тогдашними героями-папанинцами – Осипенко, Гризодубовой. Это была очень интересная просветительная работа.

- Скажите, а как Вы узнали о начале войны 22 июня 1941-го года? Как она Вас застала?

Застала она меня интересно. В этот день, это воскресенье было, с утра, когда объявили, то у меня был билет в оперную студию. В здании, которое потом было разрушено в центре города, еще шла опера «Борис Годунов». И вот осталось в памяти, что уезжал трамваем уже в потухших освещениях, и в такой обстановке это было очень тревожно, мы еще не понимали, что нам грозит.

Но вскоре, к сожалению, пришлось испытать первые бомбардировки в городе Харькове. У нас в центре города школьники и я, в том числе, ездили на трамвае смотреть на первые разрушения, совершенные немецкими бомбардировщиками.

- А Вы помните речь Молотова и речь Сталина? Как к ним относились в обществе люди? Как они их восприняли?

Люди восприняли с большой тревогой и с большой надеждой, что все-таки советский народ справится с этим навалом фашистов.

- Первое время Красной армии пришлось отступать. Скажите, какие были в связи с этим чувства, настроения? Как к этому относились? К тому, что армия отступает, теряли территории…

Конечно, было очень больно, очень страшно. Уже вскоре начали прибывать в Харьков киевляне и другие беженцы, они рассказывали о тех ужасах, которые там уже совершались. Много людей было, и много погибло, и пострадало.

- Скажите, а были ли люди, которые сомневались в победе СССР над Германией в этот период?

Мне трудно сказать, мы еще были фактически детьми в это время.

- Вы что-нибудь знали осенью 1941-го года о положении под Москвой?

Да, конечно. Все знали и очень-очень переживали во всех смыслах. В это время я был с родными – с матерью, с сестрой, мы были в эвакуации далеко. Конечно же, было очень тяжело…

- Вы эвакуировались из Харькова?

Да, мы эвакуировались из Харькова. Попали в Алтайский край. Это была трудная дорога, страшная дорога, когда столько предприятий, людей сотни тысяч ехали в эвакуацию.

- А когда началось контрнаступление под Москвой, что вы чувствовали? Когда враг был отбит от Москвы.

Мы чувствовали радость, радость того, что столицу отстояли, было много отдано, но, тем не менее, все было хотя бы приостановлено – это уже движение.

- Как Вы были призваны в действующую армию?

В действующую армию я был уже призван в так называемой эвакуации, когда часть госпиталя, с которым мы выезжали в эвакуацию, приблизилась уже к фронту. Это был 1942-й год, весна. И вот часть госпиталя была направлена, и я, в том числе, поехал один, а мать и сестра оставались в Алтайском крае. Я с госпиталем уехал, поскольку вроде бы в свои 16 лет уже начал приобщаться к работе.

- Вам было 16 лет, когда попали в армию? Вы пошли добровольцем?

Нет, тогда я еще не попал. Я был в госпитале ближе к фронту, там я занимался аппаратурой, рентгенотехником работал – это, во-первых. Во-вторых, обучал арифметике бывших солдат, которые были в госпитале, инвалидов особенно.

И вот 5 января 1943-го года я был призван в армию.

Там я попал в Винницкое военно-пехотное училище, которое было расположено в Суздале. В этом училище нас начали обучать искусству боя, нас учили, как по-пластунски лазать, ползать, точнее, по снегу, по земле, как стрелять, как владеть минометами. Это была довольно такая сложная, напряженная учеба, поскольку все делалось достаточно быстро. Велись различные подготовки у нас, когда вот эти части минометов весом 16-20-30 килограмм носились за спиной, делались различные походы, броски. Вообще, обучали нас, юнцов, вот этому искусству полностью.

- А на фронт Вы когда попали?

На фронт в июле 1943 года нас отправили уже.

Я попал в часть, которая после Курской дуги освобождала Украину, вплоть до форсирования Днепра.

Когда мы дошли до Днепра… Конечно, форсирование Днепра было самым сложным, самым трудным и самым необходимым мероприятием в то время, когда готовили киевские операции.

- Расскажите один или несколько наиболее ярких боевых эпизодов, которые Вам запомнились.

Эпизоды главные.

Конец сентября 1943 года, холодная вода, Днепр… Надо было перебраться с плоского левого берега и вступить на берег крутой, и выбивать немцев там. Это было, конечно, самое сложное, самое трудное… Это самая памятная, так сказать, операция, в которой мне пришлось участвовать. Перебирались мы ночью на самых примитивных средствах переправы, лодок там было мало, плоты какие-то делались. Немцы обстреливали, не один десяток моих сверстников, моих товарищей уплыли и пропали в холодной воде. Когда мы перебрались, то выбили немцев, но не очень далеко, и уже на рассвете эти немецкие части зашевелились так, что было очень трудно удержаться. Мы заняли оборону за пригорком. Потом их танки были, наверное, это были тигры.

Довольно страшно все это было, необычно, мы все еще были очень-очень молоды, сразу же понесли большие потери.

Когда начался их обстрел, стреляли они и разрывными пулями, и просто минами, тут свершилось то, чего не хотелось. Когда вступали в бой, думалось о том, чтобы не поранило голову, не обезобразило, не сделало инвалидом, так сказать, всерьез.

А тут получилось так, что снаряд разорвался рядом и мне попал. В это время я был в окопе, и чувство все-таки какой-то опасности, какой-то близости этих немцев заставило меня в окопе спрятать комсомольский билет – не знаю, как повернется, потому что нас было мало, а немцы были рядышком. А когда ранило меня, то я к этому времени перебежал уже в другой окоп, но после ранения я немножко пришел в себя, вернулся и забрал комсомольский билет, который хранится до сей поры у меня.

- Скажите, какие Вы имеете боевые награды, и какая для Вас наиболее дорога?

Это, наверное, Орден Красной Звезды – первая моя награда и самая дорогая.

- За что Вы его получили?

За форсирование Днепра и получил.

- А какие у Вас есть трудовые награды?

Трудовые награды – это результат послевоенной моей деятельности, когда я занимался строительством в Харькове.

Вернувшись уже после госпиталя и учебы в институте, я попал в органы партийные, которые руководили восстановлением и развитием Харькова. Вот за эти труды, за мое участие и какой-то эффект в восстановлении, в развитии, в улучшении быта харьковчан, обеспечении водой, канализацией, газификацией и прочими делами я был награжден трижды Орденом Трудового Красного Знамени, Орденом Дружбы Народов, Орденом украинским «За заслуги», медалью «За трудовую доблесть», отмечен лауреатскими званиями премии Совета министров дважды (в 1977 и в 1987 годах).

- Вы также Почетный гражданин города Харькова.

Да, Почетный гражданин города Харькова вот уже 10 лет.

- Владимир Алексеевич, вернемся к войне. Расскажите что-нибудь о своих боевых командирах, как они Вам запомнились?

Я был в отделении артиллерийской разведки. Запомнился мне командир отделения разведки, фамилия его была Хасанов, который уже прошел часть войны и воспитывал нас многим-многим, так сказать, мудростям этой борьбы. Были люди замечательные, которые и руководили хорошо, и заботились достойно о своих подопечных, и это, конечно, отложило теплый отпечаток.

- А какие разговоры в армии ходили о высшем командном составе – о генералах? Кого, может, любили, уважали, кого критиковали? К кому как относились, можете сказать что-нибудь?

Это вопрос очень такой... Знали мы, что у нас был командир танковой армии Рыбалко, мы его любили, хоть и не знали лично, не общались лично, но, по крайней мере, это было знаменательно для молодежи.

- На фронте было много разных национальностей. Как Вы считаете, многонациональность на фронте – это плюс или минус?

А мы тогда не считались с этим! Воевали все, мы не считались с тем, кто, откуда и какой.

- Конфликтов не было национальных?

Нет, никаких конфликтов не было. Я скажу, что была великая заслуга Советского Союза в этом.

- Ваше участие в войне как-то повлияло на отношение к религии?

Нет, никак.

- А что Вам наиболее запомнилось из встреч с населением во время наступления к Днепру? Как вас встречало население?

О чем речь вести?! Это были теплые радостные минуты для них и для нас. Для нас, что мы освобождали, а для них, что их освобождали. Это было вполне закономерно.

- Владимир Алексеевич, а что для Вас был враг? Как Вы его видели, как воспринимали? Как бы Вы охарактеризовали образ врага? Кто был врагом во время войны?

Гитлер.

- То есть лично Гитлер?

В первую очередь, это эсэсовцы и вся остальная верхушка.

- А обычные немецкие солдаты, скажите, в них как-то просматривался человек какой-то?

Просматривался и очень часто просматривался. Когда приходилось общаться с ними, то многие из них были нормальными людьми, но под влиянием такого психоза они вынуждены были так действовать… Это мы видим и сейчас на примерах той же Германии, что немцы совсем не такие плохие люди.

- Скажите, а Вы делили во время войны противников на разные национальности – на немцев, румын, итальянцев, болгар и прочих союзников Германии?

Я с таким не сталкивался.

- Вы лично не сталкивались.

Да, просто не сталкивался.

- А доводилось ли слышать на фронте о заградотрядах, о штрафных батальона, лично с ними пересекаться, встречаться? Со штрафниками, может быть.

Нет, не слышал. Лично не встречался.

- Скажите, есть такое мнение, его озвучивают некоторые, что во время войны на передовой никто не кричал «За Родину! За Сталина!», что это вымысел, пропаганда. Правда ли это?

Нет, неправда.

- Кричали, да?

Может быть, не все и не всегда, но такое бывало.

- А что представляло во время войны наибольшую сложность в быту? Что являлось наиболее трудным? Когда, может быть, легче воевать – зимой или летом?

Я не знаю по поводу зимы, но летом тоже были свои трудности. Конечно, были перебои с обеспечением, но передвигались на автомашинах, на грузовиках, сложности там с горючим были, как везде и всегда.

- На ваш взгляд, советская и немецкая военная техника, в техническом плане - чья сильнее? У кого были какие преимущества?

Были сильны и те, и другие. Но были, конечно же, по некоторым позициям преимущества советские, но они проявились уже во второй половине войны в тех же танковых войсках, бронетехники, еще были «Катюши». Если бы этого не было, было бы гораздо сложнее нам.

- Владимир Алексеевич, а минуты отдыха во время войны как проводили, если они были у Вас?

Спали, отдыхали, старались что-нибудь вкусного поесть. Я вспоминаю маленький эпизод: был август или сентябрь, когда кукуруза созревала. Так хотелось скушать этой самой кукурузы, пшеничку! Мы это делали, это было очень приятно, детвора еще была.

- А фронтовые песни, военные бригады как-то поднимали боевой дух армии, когда выступали с концертами?

Мне не доводилось их услышать.

- Как Вы можете охарактеризовать отношения между мужчинами и женщинами на войне? Как они строились?

Я тогда был еще не мужчиной, поэтому мне трудно рассказывать. Могу сказать одно, что в госпиталях женщины были просто уникальными!

Я сейчас вспоминаю, что еще даже до фронта, когда я работал в госпитале, у нас были медсестры, персонал, это были изумительные люди – женщины, которые отдавали все, что могли, чтобы как-то помочь раненым, облегчить им жизнь. Они были молоденькими, а мне тогда казалось, что они уже о-го-го – целых 22 года.

- Владимир Алексеевич, а вот водка и спирт, они на фронте, как Вы считаете, помогали или мешали?

Не могу сказать, не приходилось.

- Вы не употребляли?

Нет, просто не было такого. Может быть, не было таких больших боев, в которых надо было с чем-то помогать.

- Ваш боевой путь закончился за Днепром, вы были ранены в 1943 году. Расскажите об этом ранении поподробнее.

А что рассказать? Осколок попал в глаз, остался на всю жизнь у меня в виске, вот и все. Ранение тяжелое.

- Помните, как Вам оказали помощь?

Помню, это было сложно. Когда я после ранения еле добрался до берега, там до ночи пролежал, потом как-то переправили меня через Днепр, дальше уже пошел санбатальон. Там уже нас как-то перевязывали, как-то приготовили, но поскольку у меня было ранение в голову, дали мне такой бланк с красной полосой. Вот я уже лежал в ожидании отправления машиной или чем-то, вдруг сестричка прибегает и кричит: «У кого ранение в голову?». Я назвался, и меня взяли и посадили в самолет.

А дело было в том, что в самолете (это кукурузник был санитарный) лежал на носилках лейтенант 1921 года, у которого было ранение пяти разрывных пуль в поясницу, он лежал, а было еще сидячее место, вот меня посадили в этот самолет. Где-нибудь часа через четыре этот самолет со скоростью, как я там подсматривал в спидометр, в 120 километров в час довез до города Сумы, там я уже попал в госпиталь, где меня оперировали и все остальное.

- Владимир Алексеевич, а Вы знали что-нибудь о союзниках СССР в этой войне? Как Вы считаете, оказывали ли они какую-то реальную помощь нам? Вам доводилось пользоваться вещами, техникой, продуктами, может быть?

Да, конечно, пользовались, но это было уже позже.

- Где Вы встретили 9 мая 45-го года?

На площади Советской (тогда это была Дзержинская) в городе Харькове. После ранения я служил в частях в Харькове, так сложилось, что я работал в госпитале в Волчанске, а приезжал сюда в город. В этот день я был в Харькове, жил у своих родственников, а на рассвете поднялась стрельба над всем городом – трассирующие пули, снаряды, весь город наутро собрался на площади Дзержинского.

- Что Вы чувствовали в это время?

Чувствовал, конечно же, радость.

- Владимир Алексеевич, как Вы считаете, какие фильмы о войне наиболее правдоподобно отражают происходившие события? Какие из них наиболее достоверны? Какие можно посмотреть и молодежи порекомендовать сегодня?

Затрудняюсь ответить, но могу сказать, что фильмы во время войны выпускались очень содержательные и патриотично настроенные, и актеры исполняли роль великолепные. Много фильмов было, да и послевоенных тоже много.

- А что Вы можете сказать о современных фильмах? Они достоверны?

Думаю, что да, много было так и было.

- Владимир Алексеевич, и напоследок, что бы Вы хотели пожелать сегодняшней молодежи, какое бы напутствие ей дали? Как она должна относиться к войне, к прошедшим событиям?

Я думаю, что главная задача молодежи и ее воспитателей – привить любовь к своему Отечеству, и считать, что рождение человека как на Украине, так и в России – это большой дар для того, чтобы славно прожить свою жизнь и сделать много пользы для Родины. Мне думается, что молодежь должна воспринимать, как это правильно было отмечено при праздновании 65-летия Победы (прим. – интервью 2010 года), понимать подвиг людей на фронте, в тылу, которые практически отдавали все, что можно было, вплоть до своей жизни, для освобождения Родины, для восстановления ее в будущем. Мы должны жить в большой дружбе, в уважении со всеми людьми.

- Спасибо Вам больше, Владимир Алексеевич, долгих Вам лет жизни. Спасибо за нашу победу.

Спасибо.

Реусов Владимир Алексеевич (5 июня 1925, Мерефа, Харьковская область — 4 апреля, 2011, Харьков) — академик Академии строительства и архитектуры, член-корреспондент Инженерной академии Украины. Заслуженный строитель Украинской ССР. Почётный гражданин города Харькова.

Дважды лауреат премии Совета Министров СССР, Кавалер трех орденов Трудового Красного знамени, Дружбы народов, за доблестный труд, Ярослава мудрого и др.

Один из ключевых участников процесса восстановления послевоенного Харькова, в 1968-1985 г.г. заведующий отделом строительства обкома партии. Идейный вдохновитель и руководитель строительства ККЗ "Украина", дворца "Пионер", Салтовского, Алексеевского и Роганского жилого массивов города Харькова, Краснопавловского водохранилища. Один из инициаторов и руководителей строительства Харьковского метрополитена.