Соловьев Анатолий Андреевич

Я родился в августе 1927 года, в деревне Новопокровка, Ермаковского района, Красноярского края, ныне Шушенский район ( 25км от п.Шушенское). Мой отец родился там же в 1899 году, мать с 1902 года рождения (в девичестве Горева), деревня Калы, Бейского района в Хакасии. Река Енисей разделяет Хакасию и Красноярский край, деревня Новопокровка была почти на берегу реки. У семьи было 12 гектар земли, 3 лошади,3 коровы, а также занимались рыбалкой. В июне 1931 года произошло раскулачивание, за то, что в 1925 году отец приболел и пришлось нанять работника для того, чтобы убрать урожай, так мы попали в кулаки И всю нашу семью (деда, бабушку, отца, мать и четверо детей) под конвоем на телегах, а потом на пароходе, отправили в ссылку в тайгу, в Тегульдетский район Томской области, в район реки Чулым. Моя бабушка (по материнской линии) Анастасия Горева, когда узнала, отправила своего сына Демида (1906 года рождения) вслед за нами, чтобы  нашел нас. Он искал два месяца, когда проезжал мимо станции Суслово, это около г.Мариинска, спросил на лесозаводе, если я своих родных найду, возьмёте их на работу, ему сказали люди нам нужны. Демид нашел нас в тайге, в трёх днях пути от реки Чулым. Был конец января 1932 года. В этом месте было несколько бараков и дом с охраной. Приехал он вечером, а утром взял закуски, самогона и пошёл договариваться  к охране. Зашёл к ним и говорит: «Меня мать послала за сестрой и её семьей».К тому времени мой дед, бабушка со стороны отца и младшая сестренка Лена (2 годика), умерли. Мать только что родила сестру Зину, так как отправилась в ссылку, будучи беременной. Из детей остались Лида (1923год), Порфирий (1925год), я (1927год) и Зина (1932год). Моя мать успела взять с собой мешок сухарей и теплую одежду, хотя раскулаченным говорили: не берите с собой ничего, вам всё дадут, но на самом деле ничем их не обеспечивали.

Выпили , закусили и сговорились с охраной, что отпустят всю семью, на следующий день с документами, для работы на лесозаводе. Когда  Демид пришёл и сказал, что договорился, тогда женщины с двух других семей, с которыми там держались вместе, заплакали и говорят, что мы здесь все умрём, помоги нам. Пришлось ему на следующий день опять с самогоном и закуской идти и договариваться, начальник охраны сказал, забирай и их тоже, всё равно помрут здесь. Ещё через день  с готовыми документами все три семьи и один охранник, ему нужно было в город, отправились в путь.

Демид привез с собой два полушубка, валенки. Всех ребятишек посадили на двое саней, а взрослые пошли пешком и набрался  21 человек. Демид вез с собой и сено, и овес для лошадей и даже обрез у него имелся, прятал его в санях. Через 7 месяцев ссылки, мы из тайги, отправились на лесопильный завод, находящийся на станции Суслово. Там  пробыли 8 месяцев и после попали в посёлок Центральный, Тисульского района, Кемеровской области, где добывали золото, там все три семьи и обосновались до марта 1950 года.

В 1942 году Демид Горев погиб на фронте, его мать, мою бабушку Анастасию, убили из-за золота в 1944 году, так говорили, ей было за 80 лет.

Расскажите про своего отца.

Мой отец, Андрей Васильевич, до 1919 года жил со своим отцом Василием Григорьевичем и матерью Татьяной Дмитриевной. В марте 1919 года по  мобилизации попал в армию адмирала Колчака. Так как он был грамотный (начальная школа), его взяли в дальнобойную артиллерию. Служил в г.Томске, в г.Перми и близ г.Мариинска. Их батарея подчинялась напрямую Колчаку и была у него в резерве, он её берёг и держал в запасе. Когда Красная армия Колчака погнала, их отправили из г.Перми в Сибирь, под г.Мариинск (Кемеровская область). Жили там на какой то станции, командир  показывался редко, жил отдельно у бабенки, а они квартировали у мельника. Со снабжением проблем не было, всё привозили. В один из декабрьских дней ближе к вечеру, на ж/д станции началась пальба и орудийные выстрелы, меньше чем через час всё закончилось. Они находились на краю населенного пункта и в перестрелке не участвовали.

Весь взвод решил уйти в ночь, в тайгу, к утру все замерзли и вернулись обратно, но сначала пустили одного, чтобы проверил, нет ли «красных». И когда убедились, что никого нет, то вернулись. Посоветовавшись, решили идти по домам. Забрали продукты, деньги, какие были, винтовки оставили и все двинулись по железной дороге на г.Мариинск, дальше на г.Ачинск, потом с  частью группы на г.Абакан. От него шли уже вдвоём, после п.Шушенского последние 25 км до своей деревни отец шёл один. Так что за месяц он добрался до дома, был январь 1920 года, десять месяцев службы у Колчака закончились.

Дома он побыл три месяца и был мобилизован в Красную армию. Сначала отправили в г.Красноярск, где он случайно встретил своего бывшего командира батареи по г. Томску, теперь он тоже был в РККА и командиром. Он предложил ему, как грамотного,  отправить в школу младших командиров, но отец отказался. Попал служить под Новосибирск(тогда назывался  Новониколаевск), в г.Бердск. Место где были казармы, теперь затоплено Обским водохранилищем.

Через 10 месяцев службы он вернулся домой, больной ревматизмом и бабушка потом целый год его лечила. В отличие от  Колчака, в Красной армии он наголодался. В 1921 году отец женился , на Марии Федоровне Горевой. На следующий год у них родился сын Виктор, который вскоре умер.

До июня 1931 года отец вел единоличное хозяйство вместе с моим дедом.

Где прошло ваше детство?

Детство, которое я хорошо помню, прошло в посёлке Центральный, Красноярского края, на границе с Кемеровской областью. Отец работал в шахте, однажды опрокинулась вагонетка и его зацепило кусками руды, но тогда он быстро из больницы вышел, а во второй раз попал под завал и его вытаскивали. После этого он уже в шахте не работал, стал сначала плотником, а потом бригадиром в этой же бригаде. Поначалу даже сознание терял, прямо на работе .Со временем оправился от травмы головы, но по этой причине во время войны его в армию не взяли. Всего отец проработал на шахте два года, а кто в шахте больше работал, потом заболевали силикозом (цементация лёгких), респираторов раньше не было. Голова у отца была пробита и часто болела особенно с возрастом, по-видимому это и сказалось на ранней смерти, в августе 1967 года. В 1950 году родители получили паспорта и выехали жить в г.Минусинск, а затем в г.Абакан, где построили дом. Мать пережила отца на восемь лет.

Летом к нам на рудник ездили машины и всё необходимое завозили, потому что зимой путь по нашим горам был отрезан из-за больших снегов. Зимой только самолет прилетал, примерно три раза в неделю,  привозил газеты, почту, а обратно с золотом улетал. У нас была обогатительная фабрика и там обжигали золото. До ближайшей железнодорожной станции Тяжинский было 60 километров, а летом самолет редко прилетал.

Помните день, когда началась война?

Да, хорошо помню, об этом объявили по местному радио. Народ сразу в магазине все, что можно скупил, спички, мыло, крупы и сахар. За два дня до этого в семье случилось горе, погиб мой старший брат Порфирий 1925 года рождения. Во время дождя он стоял под высоким деревом, прислонившись к нему, я в это время был недалеко вместе с матерью, мы прятались от дождя под низкими деревьями. Молния вошла ему в  голову, кепку разорвало и вышла через сапог. Пытались помочь ему, зарывали в землю (так раньше делали), но конечно ничего уже нельзя было сделать. Стояла жара, его тело раздуло и пришлось похоронить на следующий день. Наш посёлок был в горах и от молнии погибали нередко, моему однокласснику шаровая молния влетела в дом во время обеда и приземлилась на сковороду со взрывом и у него на груди и животе был ожог.

Когда вас призвали в армию?

В августе 1944 года мне исполнилось 17 лет и в ноябре меня и ещё примерно 20 призывников, на санях повезли на ж/д станцию. Я попал в учебный полк в г.Ачинск, он насчитывал 5000 человек. Так как я закончил 7 классов, меня взяли в артиллерию и учили на младшего командира. Нас, артиллеристов, было 4 взвода, в первом взводе были самые высокие, я был 162 см и относился к третьему взводу. Наш набор был в основном из небольших населенных пунктов и сельской местности. У многих в школе не было даже физической подготовки. В отличие от них у нас на руднике физической и военной подготовке уделяли большое внимание. Я занимался лыжами и в спортзале, всем выдавалась военная форма.

Расскажите, как проходила учёба?

Конечно, в начале обучения давали много теории, а потом начались стрельбы из 45-мм пушки с длинным стволом и со стрелкового оружия, стреляли с так называемой «трехлинейки». В снарядах и патронах недостатка не было. На полигоне постоянно жил обслуживающий персонал в землянках, были даже макеты движущихся танков. После завтрака мы шли туда, полигон был в трёх километрах от казармы. За время обучения до мая 1945 года , нас научили хорошо стрелять. В расчете была полная взаимозаменяемость так, как все учились одному и тому же.

Какие бытовые условия были в тот период?

Нас разместили в старых, царских летних казармах и отопление там не было предусмотрено, только у старшины в комнате стояла «буржуйка», когда я стал писарем, у меня была возможность там погреться, пока я переписывал разные документы. А так, даже ночью нельзя было шинелью укрываться поверх одеяла, потому что не по уставу.

В январе попал с легким обморожением в госпиталь. Мы тогда были на выезде, а температура быстро опустилась до -52 градусов, так всем отделением и попали. В госпитале насмотрелся на обмороженных, в основном среди них были маленького роста, больше похожие на пацанов. Военкоматы старались план выполнять по призыву, и брали даже тех, кого по весу нельзя было брать. Потом многих из госпиталя домой отправили.

А  что такое обмотки?

Это такая ткань шириной около 10 см и длиной примерно 2 метра, из очень прочной ткани. Их выдавали с ботинками  и портянками, носков не было. Портянки торчали из ботинок и обмотками их приматывали к ноге. Если где-то в воду провалишься и быстро выскочишь, то в ботинках мокро, а под обмотками сухо, сразу воду не пропускали. Как-то у меня, был такой случай, когда в г.Ачинске учились. Отправили меня за дровами на санях, запряжённых лошадью. Дрова находились за 25 км, там у нас были заготовлены бревна, длиной по 2 метра. Приехал я туда, нагрузил сани и поехал, пока по ровному ехал, всё нормально было, а потом пошёл затяжной подъём примерно в два километра и веревки на оглоблях начали рваться. Уже к тому времени ночь наступила, луна светит, мороз крепчает. А я с веревками гнилыми мучаюсь, привяжу, тронусь, веревка порвётся,  да ещё полозья стали примерзать. Когда вязать уже было нечего, я сел на дрова и думаю, чем бы привязать, вдруг взгляд упал на обмотки. Я их снял, привязал оглобли, раскачал сани, чтобы полозья отодрать от снега, лошадь потихоньку пошла, я за ней. Поддал ей больше, она побежала, я за ней, разогрелся, мне уже хорошо стало, прыгнул на дрова и часа через четыре доехал. Ребята мне обед оставили, суп замерз, а кашу я съел, хоть и на зубах  хрустела. Только спать лёг, а тут уже и подъём, на занятия надо идти.

А если бы вы отцепили лошадь и на ней прискакали?

Мне бы тогда здорово попало. Тогда так было, никто слушать не будет, почему не сделал, проявляй солдатскую смекалку, потому, что приказ должен быть выполнен.

Расскажите, как вы стали писарем?

Это в феврале было, в воскресенье. Стою в казарме, подходит старшина и говорит, чтобы я шёл за ним. Заводит меня к себе в комнату и предлагает переписать абзац из газеты. Я переписал, он посмотрел и говорит : «Давно я искал человека с таким почерком, будешь у меня писарем». Через два дня выдал мне и ещё двум курсантам новую форму. Мы ходили в форме, уже бывшей в употреблении и снимать её надо было очень аккуратно, иначе прямо в руках могла порваться. Я уже и не знал, как её штопать. И вот, когда я в новое оделся, он посмотрел и говорит: «Вот теперь я вижу, что ты писарь, а то каком то тряпье ходишь». Он редко новую форму выдавал, это надо было, чтоб совсем расползлась. Жмот был ещё тот, я подозреваю, что он приторговывал обмундированием. Во время войны всё ценилось и форма, и обувь армейская, а продукты особенно. Ему было лет тридцать и баба у него была, наша повариха, на фронте он никогда не был.

Наши командиры взводов все были фронтовиками и все калеки. У нашего что-то с рукой было, плохо работала. На вид ему было 22-23 года, в звании старшего лейтенанта. Никогда курсанту не откажет в папироске, всё раздаст, а потом самокрутку крутит из махорки. А вот сержанты, которые перед нами закончили учиться, и их оставили нас учить, уже так никогда не делали. Тыловики и фронтовики это были совсем разные люди.

И все-таки мне стало легче служить, когда я стал писарем. Вечером я переписывал в его комнате разные документы, там было тепло. На вечернюю поверку я не ходил и всегда слышал, когда мою фамилию выкрикивали, тут же кто-нибудь кричал «писарь» и поверка продолжалась дальше. Иногда даже от занятий освобождали, если что-то срочное нужно было писать, но утром, как все, вставал с подъёмом. Авторитет среди товарищей поднялся, некоторые даже стали побаиваться меня, больше чем командира отделения,  раньше в армии быть писарем было почётно. Даже командир взвода ко мне по-другому стал относиться.

Перед первым мая, старшина вызвал меня и говорит: «Возьми по два человека с каждого взвода, поедете на  базу, грузить продукты». Заготовили два маленьких вагона, колбасой, консервами, хлебом, сухарями. Сами объелись и ещё каждый в свой взвод принёс, всем хватило. Ребята оставили нам еду со столовой, но мы к ней и не притронулись. Всё, что принесли - поделили, были у нас там делильщики, они хлеб в столовой делили. Хлеб специально резался не ровно, потом один отворачивался, а другой брал кусок и спрашивал «кому», и первый называл фамилию. Мы их потом разоблачили, у них сигналы разные были и они ими пользовались.

Когда вас отправили на Дальний восток?

Второго мая погрузились по вагонам (теплушки) и повезли нас на восток.

Курсы младших командиров мы не успели закончить. Перед отъездом нам выдали новое обмундирование, шинели были из английского сукна, темно-зелёного цвета. Ткань была качественней, чем наша серая, но кажется, что не такая теплая, как наша, уже было тепло и трудно было определить. Остальное обмундирование было отечественное.

В Иркутске нас водили в баню и столовую. День победы , 9 мая встретили на станции Шилка, это за оз.Байкал, народ гулял, был митинг, потом тронулись дальше. Одиннадцатого мая прибыли на место, станцию не помню, но рядом был поселок Пантелеймоновка, в Приморском крае. Нас встретил генерал-лейтенант Крылов, герой Советского союза, после японской войны он получил вторую звезду. Стал расспрашивать, как доехали, хорошо ли кормили? Мы пожаловались, сказали, что с кормежкой было плохо. Стали разбираться и обнаружилось, что из двух вагонов продовольствия съели только один, а второй вагон оказался нетронутым. Это старшина, у которого я был писарем, решил с молодым старшим лейтенантом его налево пустить, оба тыловики. Как говорится, для кого война, а для кого мать родна. Начальнику поезда ничего не сделали, а их поставили перед строем и офицер, сопровождающий генерала, снял с них погоны. Больше мы их не видели, наверное под трибунал и по десятке им дали, уже мирное время было.

Помните номер своей части?

Мы влились в 5-ю армию, 124 дивизию, 262 полк, они были переброшены из-под Кенигсберга ещё в апреле. Нас разместили подальше от границы примерно в 100 км, потом наша армия вошла в состав 2-го Дальневосточного фронта. Там мы жили в землянках с крышами из брёвен, материал для строительства брали тут же в лесу. Сделали нары, но матрацы, простыни и одеяла нам давали. Пока строили, жили в палатках, ходили на дневные и ночные стрельбы. Когда на дневные, то хорошо, а на ночные тяжеловато было, зато эта подготовка нам во время войны здорово помогла. Ночные стрельбы это значит учились окапываться вместе с орудием, потом немного давали отдыхать, кормили, а с рассветом отстреляемся и учимся наступать, марш-бросок 15 км. А если дневные стрельбы, значит подымают рано, кормят и стрельбы, а потом марш-бросок. Ещё учили преодолевать водные препятствия и днём, и ночью. Делали плоты для пушек и снарядов. Первый раз когда переплавляли пушку, через реку, так чуть не утопили её. Забрались все на плот, он и стал тонуть вместе с пушкой, сержант дал команду: «Все в воду», тогда плот всплыл. Многие ведь не умели плавать. Нам разрешалось только держаться в воде за плот, чтобы его не разворачивало.

Какое у вас было оружие?

У ездового был карабин, а у остальных в расчёте, были автоматы ППШ и пушка 45-мм калибра с длинным стволом, весом 1200 кг, тянули её трофейные немецкие лошади, тяжеловозы.

Случай был у нас такой, в соседнем расчёте, солдат ехал на лафете, пушка наехала на пенёк, его подбросило и колесом проехала ему по животу. Его сразу увезли в госпиталь, в часть он больше не вернулся.

Часто несчастные случаи были?

Один раз помню, но это уже в Маньчжурии было на марше. Пехотный капитан стоял на дороге и придавило его бортами нашего грузовика и встречного, хотя он после боевых действий потом вернулся. А вообще войну можно назвать одним большим несчастным случаем.

Когда наши войска подошли к китайской границе?

С утра восьмого августа, нам сказали написать письма домой и потом на машинах повезли к границе. В ночь на 9 августа, с рассветом войска перешли границу в районе п. Пограничный, нас оставили заниматься расширением дороги через ручей. Потом догнали своих и шли во втором эшелоне до г.Мулен. К городу подошли кажется на третий день войны, японцы здесь оказали сильное сопротивление. Наш полк как раз подходил, когда налетели штурмовики и отбомбились по своим, нам тоже пришлось залечь, так как осколки долетали и до нас. А получилось так, город переходил из рук в руки в течение суток, запросили авиацию, пока ждали, подошли свежие силы и сходу японцев выбили. В это время налетели штурмовики и отбомбились по своим.

Самолетов было очень много, наша авиация господствовала в воздухе, я только в начале видел один японский самолёт и тот наверное был разведчик. От  той бомбежки, погибло много наших, такая новость быстро разнеслась по армии, говорили, что  многие тогда лишились своих должностей. Я потом на встрече ветеранов, в Новосибирске, случайно познакомился с одним лётчиком. Он мне и сознался: «Так это мы, по вам отбомбились, приказ такой был».

Фамилии командиров помните?

Командир дивизии был генерал-майор, Городовиков, после войны его заменили на полковника, его фамилию не помню. Этот генерал был молодой, его потом на повышение отправили. А полком командовал майор Старцев.

Как события разворачивались после г.Мулен?

После г.Мулен мы уже шли в первом эшелоне, тогда и начались стычки за мелкие населенные пункты, но такого сопротивления, как за г.Мулен уже не было . Хотя несколько раз, наша пехота и отступала через нас, но это кратковременно  было, а нам отступать нельзя было, пушку-то не бросишь, вот и стреляли, потом смотришь возвращаются пехотинцы.

Танки у японцев были?

На нашем направлении только танкетки с пулемётами были. Если снаряд под башню попадал, то она отлетала, а так насквозь пробивали. В отличие от нас японцы при атаке пускали вперёд пехоту, а по флангам сзади танкетки.

Какой рельеф местности был?

В начале горы и тайга, а после г.Муданцзяна, поменьше леса стало. Хорошо, когда по дороге двигались, а если наперерез отправляют, то так намучаешься. Как-то отправили нас через горы с пушкой, чтобы японцев обогнать и завязать бой до подхода главных сил, а мы прокопались и они нас опередили. Китайцы помогали нам всегда, показывали, где японцы прячутся или короткую дорогу. Часто на дорогах видели убитых голых японцев, потом догадались, это китайцы с них всю одежду и обувь снимали и брали себе. Они нас хорошо встречали, все босиком и взрослые и дети, много русских попадалось, те, кто после гражданской войны ушёл в Маньчжурию и их дети, которые повырастали к тому времени. Благодаря этим русским многие китайцы наш язык немного понимали.

Вы участвовали во взятии г.Муданцзян?

Нет, наш полк не успел, мы подошли сразу после его взятия. Японцы оказали в этом месте сильное сопротивление. После взятия этого города, нам дали сутки отдыха. Потому что мы спали по 2-3 часа за ночь и двигаться в таком темпе уже было трудно. На следующий день мне исполнилось 18 лет, но я об этом смог вспомнить только, когда всё закончилось и я писал письмо. Недалеко от нас была бахча, большое поле, полное созревшими арбузами. Дадим очередь с автомата по арбузу, он развалится, а мы едим. Потом решили пойти посмотреть на склады недалеко, я остался у входа, а несколько вошли в склад, забитый какими-то тюками. Увидели наверху японца со штыком, хотел прыгнуть, полоснули по нему с автоматов и бежать, попали, не попали, не знаю, темно было в складе. Перед этим был случай в нашем полку: солдаты, которые еще с немцами воевали, решили поживиться. На марше приметили склады и когда остановились все на привал, решили втроём съездить туда на подводе, примерно за 10 км. Они по-видимому кого-то предупредили, куда поехали и нет их и нет. Командир отправил туда танк, там их и нашли у склада, убитых. «Старички» они эту войну и за войну-то не считали после немцев. Солдаты-то они хорошие были, но бдительность потеряли и в результате погибли. Полк конечно не ждал, двинулся вперёд, потом командир догнал нас и похоронили их.

Часто меняли позиции при стрельбе из пушки?

Ездовой только пушку отцепит и сразу лошадей в укрытие, чтоб не поубивало. А мы стреляем через пехоту, смотришь далеко ушли, снова подцепляем пушку и догоняем. В наступлении всегда так. Стрелять из пушки мы хорошо научились, если близко, то с первого раз попадали, если далеко, то недолёт, перелёт, а третий снаряд точно в цель ляжет.

Какие танки у нас были?

Я видел только  Т-34  и САУ-100.

Японцы ожидали, что будут воевать с нами?

Они готовились к этому всегда, но не ожидали, что так будет. У них был план, что в случае нашего нападения треть Квантунской армии будет давать отпор на границах Маньчжурии и измотает противника. После этого основные силы должны подойти и добить нас. Но они просчитались. У нашей армии, был высокий дух, много вооружения, опыт, наша авиация господствовала в воздухе. После каждого боя они отступали, штурмовики их преследовали, заставляли разбегаться. Все это очень сильно сломило японский дух. Хотя сначала они очень сильно сопротивлялись. Эта армия у них считалась элитной, туда кого попало не брали. Служили солдаты по семь лет и были хорошо подготовлены. Японцы возлагали на неё большие надежды, японский министр говорил, что в Маньчжурии мы можем воевать хоть 100 лет.

Как дальше развивались события после взятия г.Муданцзян?

После уже боёв не было, японцы отступали, а мы догоняли. Последний город,  который мы освободили, был Дуньхуа. Японцы успели только запалить склады и заминировать площадь, при помощи местного населения, наши разведчики поймали их, а саперы разминировали. Был митинг на площади, после чего полк развернул боевые порядки за городом, но пришёл приказ остановиться. Кажется, было 19 августа, а через два дня нам объявили, что война закончилась.  Хотя после этого ещё долго ходили на прочёску лесов и пленение японцев. А кто не сдавался, тех уничтожали. Когда нами пополнили полк и командиры узнали, что мы не доучились на младших командиров, то стали уговаривать: если пойдёте в пехоту, то сразу получите сержантов. У нас в Ачинске был в первом взводе мой однофамилец, здоровый такой, так он согласился, а я нет. И стал он помощником командира взвода, так он и отвоевал. А когда уже после боевых действий, на прочёску пошли, его и убили. Взвод отправили в разведку, зашли в какое-то село, японцы пропустили их в центр и  снайпер застрелил командира взвода, рядом была большая авиаворонка, в неё все и попрятались. Мой однофамилиц решил погеройствовать, отдаёт команду приготовиться к атаке, не зная обстановки вокруг, выскакивает первым, получает пулю и падает обратно в воронку. А как потом оказалось, их было примерно 250 солдат. Когда стрельба началась, наши были рядом на привале и минут через десять подошли и окружили село, танками, самоходками, пулемётами, они хотели вырваться, но никто не ушёл, местных жителей в деревне не было.

Какие ещё помните случаи?

Вот случай мне рассказывали, но не в нашей дивизии: шёл полк на марше по лесу ночью. Остановились на короткий привал, майор отошёл по нужде, а его японец заколол, но он успел крикнуть. Командир полка приказал это место окружить и попались примерно 20 японцев. Связали их, набрали сухих сучьев, обложили ими японцев и подпалили, так живыми и сгорели. Тот майор, наверное,  другом был командиру полка.

Нам солдаты «старички», которые с немцами воевали, рассказывали - всякое было, когда границу Пруссии перешли, потом командование приказ издало, за издевательство вплоть до расстрела. Изнасилование и за преступление не считалось, если не убил конечно.Мы молодые были, неопытные, а «старички» и в Китае себе позволяли. Как-то один схватил китаянку на плечо и потащил в сарай, а оказалось - это пацан молоденький. Они одинаково все одевались, брюки, куртка, шляпа и босиком, попробуй отличи, грудь у женщин маленькая. Пацан, когда понял, зачем он его тащит, давай кричать: «Капитано, капитано, я жеребесо», китайцы всех наших военных так называли. В конце концов он понял и отпустил пацана, так над ним потом долго смеялись и вспоминали ему.

А вот ещё случай был со мной на прочёске, за день до того, как моего однофамильца убило. Сидим обедаем в лесу, вдруг граната взрывается, и мне осколком попадает  в голову и ещё нескольких солдат задело, но по мелочи. Череп не пробило, наверное граната была наступательная, осколок убрали, голову забинтовали и всё. А этого самурая так и не поймали.

Однажды на марше, уже ночь наступила, темно и вдруг наш ездовой останавливается, какая-то у него заминка вышла с упряжью, полк-то и ушёл потихоньку, остались мы одни. Пока с полком идёшь, всё нормально, никто тебя не тронет. А тут один расчёт, а кругом ночь и недобитые японцы бродят. Заняли круговую оборону, а наш сержант был здоровый, но трусливый сильно, давай напирать на ездового, он с 1904 года рождения, с немцами повоевал. У него из-за этого ещё хуже получается, а он грозится, что застрелит его, если быстро не справится. Тут один из нашего расчёта, он постарше нас был, уже брился, подходит к сержанту и говорит: «Я тебя сейчас сам пристрелю», тут и мы осмелели, на него наперли, заодно напомнили ему, как он в Ачинске издевался. Он сразу и сник, а «старичок» наш успокоился, видит, что его защищают и быстро всё сделал. Своих потом догнали, а ездовой невесёлый сидит, я его спрашиваю, ты что такой, а он оказывается в темноте положил карабин на землю и из-за этой заварухи забыл его взять, а это серьёзное дело, оружие потерять. Ладно, говорит, завтра будет бой и оружие будет тогда. А назавтра боя-то и не было. И следующей ночью, он пошёл оружие добывать, только нам сказал, а  командир и сержант не знали, и только через сутки он вернулся, но не с карабином, а с автоматом. А мы всё это время двигались, но он нас нашёл.

Какие-то трофеи попадались?

Да какие трофеи, военная техника японская? У них даже пушки ещё были на деревянных колёсах. Помню, в одном месте было много брошенных лошадей с уздой, с седлами, они в руки давались хорошо, так мы на них скачки устраивали наперегонки.

Когда увидели первого японца, помните?

Да в самом начале войны, смотрю идут вдоль леса вдвоем с винтовками, метров до них 400-500 было, в бинокль хорошо было видно, идут руками размахивают, разговаривают. Они нам не мешают наступать, мы им не мешаем отступать, идём параллельными курсами.

Какие награды у вас имеются?

Мы когда у своих командиров спрашивали после войны, а нам медали дадут - они нам отвечали: «Сопляки ещё медали получать». Хотя потом всех наградили медалью «За победу над Японией». В 1948 году получил медаль в честь 30-летия Советской армии и флота. А в 1953 году китайский орден, похожий на нашу медаль, красненький такой, в честь Советско-Китайской дружбы. И конечно, юбилейные полученные после войны, вместе с орденом «Отечественной войны». Но в наличие остались не все.

Когда вы вернулись в Советский Союз?

К 6 ноября нас вывели из Китая, в  Приморский край, в военный городок г.Лесозаводска. За зиму наш полк был расформирован и я попал служить в укрепленный район на границе, в приморье. Закончил школу младших командиров и стал командиром отделения связи. В 1951 году закончил военное училище связи, учился чуть больше года, получил звание «лейтенант». Сначала командовал учебным взводом (в учебной роте), при полку ПВО в г.Уссурийске, а затем (по моей инициативе) командир полка направил меня на границу командиром взвода. Взвод состоял из 4-х постов воздушного наблюдения и оповещения связи (ВНОС). Посты располагались по линии границы друг от друга через 10-15 км, а жил я в деревне в 45 км от г.Уссурийска. За 10 дней объезжал все посты, у меня была лошадь, а потом 5 дней жил дома (руководил взводом по телефону).

Когда вы поехали в Китай?

В сентябре 1952 года, был переведен в организующийся полк ПВО в г.Дальний (Далянь) Китай. Это рядом с Порт-Артуром на Квантунском полуострове, потому и японская армия так называлась. Командовать этим полком назначили нашего комполка, у которого я служил в учебном взводе, ему разрешили взять 10 офицеров по его усмотрению. Так я попал почти на три года снова в Китай. Мы занимались обнаружением воздушного противника и направляли свои самолёты на самолёты противника (американцев). Тогда шла война между севером и югом Кореи. Мы помогали северянам, а американцы южанам. После того как Китай направил на север Кореи своих  добровольцев, американцы начали бомбить полуостров и в частности международный порт Дальний (Далянь). Мао-Це-Дун попросил Сталина создать полк ПВО в г.Дальнем, Сталин помог ему. Один из моих постов находился на даче атамана Семёнова в пригороде у моря, того, который служил у Колчака. Эта дача выглядела, как 2-х этажный дом с большим полукруглым балконом, где он любил проводить свои совещания. Когда в 1945 году наши войска пришли в г.Дальний, атамана почти месяц искали наши службы. В конечном счёте всё равно арестовали и его соратников тоже. У атамана в городе и его окрестностях было пять домов. Его бывшая прислуга так и жила на этой даче. В 1954 году многие русские уехали на родину, они рассказывали, что китайцы их раньше притесняли, особенно в смысле устройства на работу. В присутствии наших войск всё поменялось и они также стали поступать с китайцами.

В Порт-Артуре стоял большой японский памятник в честь победы в войне 1905 года. Японцы предлагали деньги, только, чтобы мы его не сносили, но наши заложили взрывчатку под него и снесли.

Когда вы снова вернулись в Советский Союз?

Когда  корейская война закончилась, мы ещё оставались, так как самолёты американцев делали попытки нарушать воздушные границы полуострова. Когда всё нормализовалось, то весь военный контингент и наш полк были выведены из Китая. Перед Новым 1955 годом в Китае была разоблачена группа диверсантов, в задачу которой входило подрывать наши воинские эшелоны, идущие в СССР, в группе было 60 человек. Всех их возили на платформах машин, с табличками на груди «Враги народа»  по всему полуострову, а потом расстреляли в парке Труда г.Дальнего. Через 3 дня все трупы свалили в яму и зарыли бульдозером. Правительство Китая обязалось, что мы без потерь выведем свои войска и сдержало обещание. На всём протяжении железной дороги стояли китайские солдаты, в шахматном порядке через 25 метров. Три месяца воинские эшелоны шли со всем скарбом, военнослужащими и семьями офицеров. Наш эшелон полка, последним пересек границу в ночь на первое июня 1955 года, второго июня мы прибыли на 2-ю речку г.Владивостока.

Как сложилась ваша судьба в дальнейшем?

Кто-то уехал служить на новое место службы, а я и многие офицеры по собственному желанию демобилизовались, тогда началось первое сокращение армии, при Хрущеве (500 тыс. человек). Приказ о демобилизации пришёл через два месяца. После чего разъехались кто куда. В конце концов в 1956 году я с семьёй осел в г.Новосибирске. Поступил работать на завод имени «Коминтерна», закончил радиотехнический техникум, работал начальником техбюро цеха и инженером технологом,  в 1989 году ушёл на пенсию, после этого ещё 4-е года подрабатывал вахтёром в гараже. От двух браков имею двух сыновей и дочь.