Тимофеев Александр Филиппович

Б.А.В. - Назовите, пожалуйста, как Вас зовут?

Т.А.Ф. - Тимофеев Александр Филиппович.

Б.А.В. - Чем Вы занимались до войны?

Тимофеев Александр Филиппович ( далее по тексту Т.А.Ф.) - Закончил лесотехническую академию в Ленинграде, ну сейчас Санкт - Петербург. Конечно, все ждали, что вот-вот война будет. Вот, понимаете, плохого ждать, может еще не будет, не в этом году, через несколько лет. Вдруг, она началась. Вот, третий курс. Практика учебная кончилась уже, все. Зачет сдавали уже в бою. В Лисине, это шестьдесят километров от Ленинграда, ну я по старому буду называть, Санкт - Петербург. Уже объявили войну. На следующий день приехали в Ленинград. На всех сразу на оборонные работы. Месяц, наверно, работал на оборонных работах, на этом, на перешейке, севернее Ленинграда. Потом нас вызвали в военкомат и, вот, направили меня в третье артиллерийское училище.

Бровцин Александр Викторович (далее по тексту Б.А.В.) - Третье Ленинградское артиллерийское училище.

Т.А.Ф. - Вот, сорок первый год я весь учился, не воевал. Правда, в августе нас эвакуировали в Кострому. И я кончал училище уже в Костроме. К Новому году сорок второму нам присвоили звания младшего лейтенанта и направили в Главное артиллерийское управление, ГАУ. В Москву. Оттуда нас постепенно брали на разные фронта. Нас было человек двести с чем-то. А вот нас, по каким-то соображениям, человек пятьдесят - шестьдесят, взяли в новые части. Тогда название "Катюша" еще не было. Даже сейчас не знаю, почему "Катюша" назвали. Но были новые гвардейские минометные части. Названий у них особо не было. БМ-13 называли. Вот я туда попал командиром взвода. Огневого. Сначала воевал, потом получил ранение, направлен на второе, но это же, такой же, тоже на "Катюшу", только другую, дивизион отдельный был. Вот в этом дивизионе и воевал до конца войны. Правда, еще был дважды ранен, ну вдогонку уже и…

Ну, нас бросали на разные фронта: Западный, Брянский, Карельский. То есть, нас бросали туда, где наступление планировалось. Ну, а потом, снова Западный фронт, Польша, Одер, Берлин. Ну и закончил, как в песне поется, в Берлине. Сначала командиром взвода, потом начальником разведки дивизиона, потом командиром батареи был. Что Вам еще больше рассказать?

Б.А.В. - Вас так послушаешь, так вся война как бы вот…

Т.А.Ф. - А погодите, война! Конечно, ведь мы старались все, я не ухожу, все мы старались делать как можно лучше. От этого зависела и жизнь наша. Вот в чем дело. Ну, как, если я был начальником разведки дивизиона, как я своих разведчиков буду обучать там смелости и. а сам буду сзади сидеть их, да? Это же понятно.

Б.А.В. - Ну хорошо. Тогда давайте по вопросам пойдем. Александр Филиппович. Расскажите поподробнее об учебе в училище. Какую матчасть Вы изучали?

Т.А.Ф. - Ой, это артиллерийское училище. Мы изучали только конечно не "Катюшу".

Б.А.В. - А что Вы изучали ?

Т.А.Ф. - Изучали, в основном, ствольную артиллерию. Ну, правила стрельбы, их использование, значит, разных орудий. В основном, они же все стреляют, есть определенные правила стрельбы для них всех, для всех орудий одинаковые - для "Катюш", там, для всех. Поэтому, конечно, учились. И раньше учились три года. Нас учили шесть месяцев. Ну, это понятно, почему. И знаний давали, мы все старались, вообще я не могу сказать, нас, сколько было человек - двести с чем-то у нас выпуск был. Я не могу сказать, что вот такие-то относились плохо, не хотели там. Таких я не знаю. Мы понимали, что пойдем на фронт, а там многое зависит от того, знаешь ты или не знаешь.

Б.А.В. - А, в училище у Вас какие орудия были, на которых вы занимались?

Т.А.Ф. - А, ствольная артиллерия, различные там были. Различного диаметра, различные ствола…

Б.А.В. - Сто пятьдесят два миллиметра были?

Т.А.Ф. - Были.

Б.А.В. - Были тоже ?

Т.А.Ф. - Да. "Катюш" не было.

Б.А.В. - А самый маленький калибр - 57;45?

Т.А.Ф. - Я не помню сейчас уже. Не помню. В общем, были большие.

Б.А.В. - То есть, сто двадцать два?

Т.А.Ф. - Да, примерно так вот.

Б.А.В. - И семьдесят шесть миллиметров тоже были?

Т.А.Ф. - Да, да. Были. Тоже были.

Б.А.В. - А как много Вам пришлось стрелять там, в училище?

Т.А.Ф. - А вот это было очень мало. Мы стреляли очень мало. Снарядов то были, уже мало.

Б.А.В. - Ну, и как Вы тренировались?

Т.А.Ф. - Практически, нет. Но это, правило стрельбы, это мы наизусть учили. Все равно учились там, стреляли.

Б.А.В. - Кого-то из преподавателей помните?

Т.А.Ф. - Признаться Вам по совести, я сейчас забыл уже. Фамилии забыл их.

Б.А.В. - А какие были бытовые условия в училище?

Т.А.Ф. - Если считать, что военное время, то бытовые условия были хорошими. Мы все голодными не сидели, все накормлены хорошо. Но жили мы, правда, когда эвакуировали из Ленинграда, в Костроме, там, возле Костромы, там возле вокзала, там была специальная военная минная школа, вот там мы жили. Но, все хорошо, нары были двухэтажные там. Ну, в общем, сказать что плохо, трудности - это не могу. И питались хорошо, нас кормили хорошо. Я не могу обижаться.

Б.А.В. - Какие настроения среди курсантов были во время битвы под Москвой?

Т.А.Ф. - А мы ждали только одного, что нас бросят под Москву. Нас не бросили. Мы командиром, офицером быть не могли, командиром орудия, заряжающим, это все могли быть. Но нас не бросили.

Б.А.В. - То есть, вообще никого из училища не отправили?

Т.А.Ф. - Нет, никого не взяли, абсолютно. А взяли, к новому году, когда мы закончили, нам присвоили звания, и тогда. А мы ожидали, что нас в Москву бросят. Ну, командирами орудий, не офицерами. Все думали мы, ждали этого . Но этого не получилось.

Б.А.В. - А что Вы можете сказать о жизни гражданских людей, там. В Костроме?

Т.А.Ф. - А знаете, мы мало знаем, вообще то. На не пускали никуда.

Б.А.В. - То есть, вы не ходили туда, в город?

Т.А.Ф. - Не ходили. Но, тогда то еще жили так, голодными не сидели, насколько мне известно. Так сказать, неплохо тогда жили еще. Но вот потом уже похуже было. А это сорок первый год ведь был, так что всего хватало. Там, сколько надо? Вот тут я Вам точно не могу сказать. Нас не пускали, не отпускали никуда.

Б.А.В. - То есть, вы в увольнения ни разу не ходили?

Т.А.Ф. - Нет, нет, нет.

Б.А.В. - И на заготовки там?

Т.А.Ф. - Так некуда, некуда было. И нас не отпускали.

Б.А.В. - А по сколько в день часов занятия были?

Т.А.Ф. - Ой, по многу. Часов по двенадцать, наверное, были занятия. А потом еще самостоятельная работа.

Б.А.В. - Подготовка.

Т.А.Ф. - Тоже подготовка, тоже по расписанию там. По расписанию все двадцать четыре часа были расписаны. Вы в армии участвовали, так ведь?

Б.А.В. - Да, я служил, еще даже в Советской армии. Я представляю.

Т.А.Ф. - Да, там тем более.

Б.А.В. - Я представляю, что это такое. А скажите, Александр Филиппович, оценивая с точки зрения фронтового опыта, как Вы считаете, Вас в училище хорошо подготовили?

Т.А.Ф. - Я читаю что не плохо. И мы старались, я говорю не только о себе, а все старались, потому что знали, что нужны знания. И преподаватели с нами работали. Вот, я фамилию не назову, не могу сказать, что такой-то плохой был! Нет. Все старались, и всегда, в любое время, на любой вопрос. И вообще, все нам давали. И сами пример показывали, и в дисциплине, и во всем. Я не могу ни одного назвать преподавателя, который такой был.

Б.А.В. - Как Вас встретили в первой части, в дивизионе минометном?

Т.А.Ф. - Привели меня в отдельный дивизион, командиром огневого взвода. Вот я сейчас даже не помню так хорошо все, нормально все.

Б.А.В. - А взвод это две установки, да?

Т.А.Ф. - Четыре. Два взвода - батарея. Да, четыре, восемь установок, вот так вот.

Б.А.В. - То есть, батарея - два взвода. Во взводе - четыре установки. А в дивизионе сколько батарей?

Т.А.Ф. - Три. Погодите, дайте не напутать. В дивизионе было две батареи, восемь "Катюш". В батарее четыре "Катюши". А взвод один в батарее был огневой и взвод управления.

Б.А.В. - А, понятно, правильно, точно.

Т.А.Ф. - И взвод управления.

Б.А.В. - Как проходило обучение специальности минометчика? Все таки, вас же не к этому готовили, да?

Т.А.Ф. - Так это уже потто, когда уже "Катюши" то. Так знаете, что? Их устройство очень простое. И мне очень помог старший сержант, как бы зам, мой пом командира взвода. Он все очень хорошо знал и мне содержание все рассказал. Потом было руководство. Я прочитал. Оно устройство простое, а правила стрельбы те же самые.

Б.А.В. - Артиллерийские, да?

Т.А.Ф. - Те же самые, да.

Б.А.В. - Расскажите о Ваших обязанностях, как командира взвода огневого?

Т.А.Ф. - Так, как сказать? Обязанность одна - со всеми быть, любить, хорошие отношения, всех обучать и, когда нужно, и требовать. Чтобы все работали как можно лучше, задание выполнять - так, все чтобы были.

Б.А.В. - Как командир взвода, Вы участвовали в выборе огневой позиции?

Т.А.Ф. - Нет.

Б.А.В. - А кто этим занимался?

Т.А.Ф. - А это , потом, когда был уже начальником разведки, тогда я уже выбирал.

Б.А.В. - Позиции, как раз?

Т.А.Ф. - Да, да. Я там был только полгода, а там уже стало управление. Вот тогда это моя обязанность была. А утверждал сам командир дивизиона.

Б.А.В. - Расскажите, каковы были обязанности бойцов Вашего взвода?

Т.А.Ф. - Да как, обязанность у всех разные, там были: командир орудия, его помощник, заряжающие, наводчики. Они должны были знать орудие и знать его, как им пользоваться.

Б.А.В. - А сколько человек в расчете было?

Т.А.Ф. - Полный шесть человек. Небольшой расчет был.

Б.А.В. - То есть, не семь, не восемь?

Т.А.Ф. - Нет, даже меньше. Командир орудия, его, наводчик, его зам, и четыре заряжающих. Все.

Б.А.В. - Я так понял, что у Вас были БМ-13, да?

Т.А.Ф. - Сначала были БМ-8 маленькие. А потом вот, когда я, после ранения, меня послали в другую часть, там были БМ-13. Вот, на них я воевал уже до конца.

Б.А.В. - Войны, да?

Т.А.Ф. - Да. Сначала на БМ-8, потом на БМ-13. Ну, они одинаковы в устройстве. Различия есть, но…

Б.А.В. - А какие различия?

Т.А.Ф. - Ну, снаряды другие там, количество снарядов другое, а так все одинаково.

Б.А.В. - На каких грузовиках были вот эти установки у вас смонтированы?

Т.А.Ф. - Ой, первые то я не помню. Погоди, эти, Горьковского завода, как они назывались?

Б.А.В. - Харьковского?

Т.А.Ф. - Нет, Горьковского.

Б.А.В. - А, Горьковского! Ну, ГАЗ.

Т.А.Ф. - ГАЗ, да. А потом "Студебаккеры" были у нас. Американские.

Б.А.В. - "Студебеккеры", да?

Т.А.Ф. - Да, "Студебеккеры". На них хорошо воевать.

Б.А.В. - На "Студебеккерах"? ГАЗ хуже?

Т.А.Ф. - У них проходимость хорошая.

Б.А.В. - А вот, у ГАЗ, какие-то преимущества и недостатки, какие были?

Т.А.Ф. - Ой, я Вам этого не могу сказать.

Б.А.В. - То есть, Вы этим не занимались, да?

Т.А.Ф. - Нет, так у нас все ездили все нормально, все старались все выполнять. Там, наверно, замечали специалисты какие-то недостатки, но я Вам не могу сказать об этом. Да и думать не хочу.

Б.А.В. - Александр Филиппович, вот если о боевых действиях говорить, сколько позиций было? Вот была исходная позиция и огневая, да?

Т.А.Ф. - Как, исходная?

Б.А.В. - Ну, где вот вы сосредотачиваетесь…

Т.А.Ф. - Нет, это огневая позиция, где стоят орудия.

Б.А.В. - Да. И откуда она ведет огонь, да?

Т.А.Ф. - Но, откуда ведут огонь, откуда? Они были, наши огневые позиции обычно стояли всегда, они были два - три километра, а то и больше. Дальность стрельбы - девять километров. Так ближе двух километров обычно они не подъезжали. Огневые позиции. Наши. Тем более в первый год. Ну, сорок первого не знаю, в сорок втором. Как только стрельба, мы сразу уезжали. Это сорок второй год. А потом специально. Самолеты прилетали, они стрельбу, артиллеристы открывали немцы по нам. Поэтому, мы даже меняли позиции. Но это только сорок второй год. Ну, сорок первый. Я не воевал, не знаю. Наверно, тоже также было. А, начиная с сорок третьего года, мы уже стояли, не уезжали.

Б.А.В. - Не уезжали?

Т.А.Ф. - На других позициях. Не меняли. Чтобы быстро дали и уехали. Этого не было. Это только было, ну, вероятно, весь сорок первый год был такой, у нас было мало, я не воевал тогда, потом сорок второй год. Так это было. Стрельнем и уедем.

Б.А.В. - А, получается, ну если про сорок второй год говорить, что для одного залпа надо было каждый раз новую позицию выбирать, да?

Т.А.Ф. - Да, это получалось так. А потом нет. В сорок третьем.

Б.А.В. - А скажите, как располагались, как выбирались эти новые позиции?

Т.А.Ф. - Так разные. Чтобы было как и где, чтобы стрелять можно было. Чтобы ничего не мешало.

Б.А.В. - Ну, а сколько их? Их же тоже заранее, по сути дела, надо выбирать, да?

Т.А.Ф. - Ну, в какой то степени надо было. Но если временно стояли, то можно было даже определить сразу, что вот отсюда огонь вести я могу. И постоянно выбирали, конечно там уже.

Б.А.В. - Вот если про сорок второй год говорить, какие цели у вас были наиболее характерные? Наиболее частые?

Т.А.Ф. - Как, какие цели?

Б.А.В. - Ну, танки, скопления пехоты…

Т.А.Ф. - А! В этом отношении. Так сорок второй год, нам давали, я же был командиром взвода, по сути дела, нам давали, а я не видал противника то.

Б.А.В. - А! То есть Вам просто…

Т.А.Ф. - А вот уже с сорок третьего года, когда я стал уже командиром разведывательного управления, начальником дивизионной разведки, я стал уже, мог и я выбирать цели, наблюдал за целями. А, когда они стреляют, они же даже противника не видят и не знают.

Б.А.В. - Что такое и…

Т.А.Ф. - Данные дают им и они по готовым данным, там дальность, какое направление, там дальность, прицел…

Б.А.В. - Ну а потом вот, начиная с сорок третьего и до конца, какие цели для Вас были наиболее характерны?

Т.А.Ф. &ndas;А разные были цели.

Б.А.В. - Разные, то есть,нельзя сказать, что вот что то было характерное?

Т.А.Ф. - Особенно, что если было, так сказать, где. Что, если, допустим, готовилось наше наступление, то мы тогда несколько залпов давали по противникам. А, если где они наступали, то, конечно, тогда приходилось нам и по танкам, и по противнику, и …

Б.А.В. - По пехоте, да?

Т.А.Ф. - По пехоте, когда их много. По одному стреляли. У нас был один недостаток - большое рассеивание.

Б.А.В. - Сколько было рассеивание? Какая величина?

Т.А.Ф. - Вообще то, я Вам не скажу, но большое рассеивание. Больше, чем у ствольной артиллерии. Поэтому стрелять по одному танку, по одному орудию - малая вероятность, что попадешь. Не потому, что плохо наводишь, а рассеивание большое.

Б.А.В. - Получается, что больше всего стреляли по площадям, да?

Т.А.Ф. - По площадям. Когда, действительно, большие площади, много танков, не один, а несколько. Или пехота наступает. И тогда было много таких случаев, когда наш залп останавливал атаку или контратаку танков противника. Такие случаи были.

Б.А.В. - То есть, по танкам Вам тоже приходилось стрелять?

Т.А.Ф. - А как же!

Б.А.В. - Довольно таки часто, да?

Т.А.Ф. - Там же прицел различный. По танкам один, по пехоте другой. Вот так.

Б.А.В. - Входило ли в Вашу задачу бороться с немецкими реактивными минометами?

Т.А.Ф. - Так нет, специально, нет.

Б.А.В. - Знаете, вот у них же были шестиствольные, десятиствольные…

Т.А.Ф. - "Ванюша".

Б.А.В. - Да, да.

Т.А.Ф. - Ну так, нет, конечно! Специально это не делалось, но если было, что они стреляют, то обязательно. Вот, Андрей Аверьянович, начальник разведки был, обязательно устанавливал, давал мне показания, откуда стреляют. Все чтобы. А как же!

Б.А.В. - То есть, они никаким приоритетом не пользовались, да? Среди других целей? Их не старались определить?

Т.А.Ф. - Нет, особо, они как обычно входили. Тем более, если там одно - два орудия, так стрелять мало толку от нас. Когда полк - другое дело.

Б.А.В. - приходилось ли Вам стрелять прямой наводкой?

Т.А.Ф. - К, сожалению, приходилось.

Б.А.В. - Как часто? Расскажите об этих случаях.

Т.А.Ф. - Во время Курской битвы, сорок третий год. Там.

Б.А.В. - Это Вы на Брянском фронте были?

Т.А.Ф. - На Брянском, да. Сначала Западный, потом Брянский фронт. Вот так приходилось.

Б.А.В. - Это, наверно, одиннадцатая гвардейская армия там, да? Или где Вы были там?

Т.А.Ф. - Нет, мы были в разных армиях, потому что нас перебрасывали. Я даже не помню…

Б.А.В. - Где это было, да?

Т.А.Ф. - Да. Ну, где я помню, но, в какой был, я не… Мы в разных армиях были. Я об этом даже и не думал в то время. Какое мое дело, в каком подчинении мой дивизион! Мне то что! Мне надо, чтобы правильно все делалось.

Б.А.В. - Не могли бы Вы об этих случаях по подробнее рассказать, когда Вам прямой наводкой приходилось стрелять?

Т.А.Ф. - Так это неожиданно получается ведь, когда не ждешь. Контратака противника. Наши - раз, и отступили. А ты остался. Что делать? Или уезжать, заводить машины, или стрелять. Одно из двух.

Б.А.В. - А было ли у вас, специально, только для вас, зенитное прикрытие?

Т.А.Ф. - Что?

Б.А.В. - Зенитное прикрытие, вот, для вас только.

Т.А.Ф. - Нет.

Б.А.В. - Не было, никогда, да?

Т.А.Ф. - Не было, я не помню этого дела. Этого не было.

Б.А.В. - Какой был промежуток времени между зарядкой, между залпами "Катюш"?

Т.А.Ф. - Это зависело от того, как нужно стрелять. Если сразу, обычно все, как только залп дали, сразу все орудия заряжаются. Заново.

Б.А.В. - Ну вот, за сколько…

Т.А.Ф. - А если второй залп нужно давать, это уже зависело от тех, кто заряжает.

Б.А.В. - Ну вот, самое быстрое, как могли перезарядить?

Т.А.Ф. - Вот, считайте: шестнадцать снарядов, по сорок два килограмма каждый, какое время нужно, чтобы…

Б.А.В. - Так, я не знаю.

Т.А.Ф. - А, вот.

Б.А.В. - Так я спрашиваю, мне интересно.

Т.А.Ф. - Несколько минут надо, конечно.

Б.А.В. - Минут пять, да? Можно за пять минут?

Т.А.Ф. - Да. А, может быть даже, побыстрее можно.

Б.А.В. - Можно и побыстрее даже?

Т.А.Ф. - Да. Ну, там зависит, от тех людей. Которые заряжают. Они уже знали, как, чтобы быстро это делать.

Б.А.В. - Наверно, разные расчеты, и, даже, разные дивизионы, по-разному стреляли, да?

Т.А.Ф. - Может, в какой-то степени.

Б.А.В. - Я знаю, что на полковых минометах, восьмидесяти двух миллиметровых, там были расчеты, которые за минуту сто двадцать мин могли выпустить.

Т.А.Ф. - Так бывает, это, конечно, много зависит от человека, от команды, как заряжают. Но они все старались. На фронте это обычно, не надо подгонять людей. Сама обстановка подгоняла.

Б.А.В. - Как Вы можете оценить потери в Ваших частях, вот где Вы воевали?

Т.А.Ф. - В наших частях потери были небольшие.

Б.А.В. - Ну вот, за месяц, сколько? По ранению, или по смерти?

Т.А.Ф. - Ой, я не знаю. Даже Вам не скажу. Но было не много. Второе дело, если, допустим, дивизион, ну попадали там, во время приближения - это другое дело. А так, потери были небольшие. Вот, после войны, здесь нас было четверо. Так они все умерли. Все прошли, и даже ранения не получали.

Б.А.В. - Ни разу даже, да? А, вот, раз уж Вы сами об этом заговорили…

Т.А.Ф. - Я то, видите, я был в разведке, я же с пехотой ходил вместе все равно. Три ранения, но я же с пехотой ходил. А вот это ошибка была. На Курской дуге. Осенью было. Мы наступали, севернее. Ну, потом, поэтому мы на юг наступали. Первый день наступления, сорок третий год. Осенью, неудачное наступление. А нас ведь на второй день собрали, три дивизиона, весь полк. В районный центр Ульяново. Село Ульяново. И, пока не получили новое направление, там стояли. Вот это была ошибка нашего руководства.

Б.А.В. - Вас там накрыли?

Т.А.Ф. - Им, конечно, сказали, и нас там самолеты.

Б.А.В. - Разбомбили, да?

Т.А.Ф. - Всего две установки повредили тогда наших. Мы выехали сразу, но…Это была просто ошибка. Не надо было там сосредотачиваться нам, нужно было отдельно. Мы бы могли отдельно стоять где-то дивизионом. А нас собрали всех в одно село. А они та где-то, наверно, сидели. Может быть, даже там они и остались. Только что оно там было занято нами, они там были, немцы. Может быть, они та остались, сразу и передали.

Б.А.В. - Это там, на Брянском фронте было, да?

Т.А.Ф. - Нет, это Западный фронт. Западный фронт был, тогда Брянского фронта еще не было. А оттуда стали наступать на юг.

Б.А.В. - А получается, что к тому временивс уже в полк включили, да? А как полк назывался, номер не помните?

Т.А.Ф. - А зачем Вам он?

Б.А.В. - Ну, требуется, чтобы я номера частей тоже указывал.

Т.А.Ф. - Ну, пятьдесят девятый. Можно сказать уже.

Б.А.В. - Пятьдесят девятый гвардейский минометный полк, да?

Т.А.Ф. - ГМП.

Б.А.В. - Александр Филиппович, опишите, пожалуйста, как осуществлялся марш, передвижение с одного места на другое?

Т.А.Ф. - Да, причем тут марш? Двигались туда, куда нужно было.

Б.А.В. - Нет, а как это организовывалось? Маскировка, какая была?

Т.А.Ф. - Так, если ночью, вы имеете в виду?

Б.А.В. - Ну, так вот я и спрашиваю. Вы только ночью двигались?

Т.А.Ф. - Нет.

Б.А.В. - Бывало, что и днем.

Т.А.Ф. - И днем бывало.

Б.А.В. - А как вот?

Т.А.Ф. - Это же не на самой передовой!

Б.А.В. - Я понимаю.

Т.А.Ф. - Там было три, четыре, пять километров до передовой.

Б.А.В. - Я понимаю.

Т.А.Ф. - Старались, днем старались не двигаться. Или незаметно. В основном, ночью двигались. Свет был, но старались без света, чтобы нас не засекли. Вот так. Конечно, сложности были.

Б.А.В. - А днем как добивались скрытности и незаметности ?

Т.А.Ф. - Ну, если можно, как обычно. Не знаю, что даже ответить Вам. Как обычно едет?

Б.А.В. - А какие Вы имеете награды?

Т.А.Ф. -Ну вот, орден Красной Звезды, это мы просто контратаку немецких танков остановили.

Б.А.В. - Вас послушаешь, так плевое дело - контратаку немецких танков отбить.

Т.А.Ф. - Почему плевое. Я бы не сказал. Ну ладно. Пошли в контратаку. Продвинулись километра на три-четыре. Наши все бегут. Пошли на высотку, где мой наблюдательный пункт был. Я сразу подготовил данные и дал залп, в основном по себе. Ну, рядышком были. Четыре танка загорелось, остальные остановились. Разошлись. Раз они разошлись, пусто. Раз они разошлись, ствольная артиллерия отступила. Атака захлебнулась.

Б.А.В. - Это Красной звезды, да?

Т.А.Ф. - Да. А второй получил второй степени - это пленные. Я был начальником разведки - пошли и сцепили. Пока, если немцы остались где-то, группа. Наши то ушли где-то правее, а мы тут вступили в рукопашный бой. Двух пленных взяли.

Б.А.В. - А сколько человек их было?

Т.А.Ф. - Ну, их я не знаю, сколько было. Нас то было всего шесть человек. Нас. Но их, сколько было, не могу сказать. Много. Но они не ожидали. Вступили в бой, вот двух пленных взяли. Вот за это наградили.

Б.А.В. - Вот, Вы были командиром взвода разведки, да?

Т.А.Ф. - Да.

Б.А.В. - Я так понял, что Вы выбирали огневые позиции и цели?

Т.А.Ф. - Ну, не все, но в основном. В основном я выбирал.

Б.А.В. - А какая у Вас связь была? У Вас была рация или Вы по телефону?

Т.А.Ф. - Была рация. Ну, не рация, а телефонная связь. Телефон. А потом рация. Со мной радисты ходили. Два радиста. Правда, они менялись.

Б.А.В. - А как глубоко на передний край Вы заходили? Прямо к траншее или на наблюдательном пункте?

Т.А.Ф. - Если я на обороне, то прямо к передовой, на передовой сидели там, вместе с пехотой. А в бою - так там по-разному бывает.

Б.А.В. - По всякому бывает.

Т.А.Ф. - По всякому бывает. Единственное, что я Вам скажу, пока наши не займут первую линию окопов, я должен был сидеть в траншее и следить.

Б.А.В. - Чтобы контратаки не было?

Т.А.Ф. - Чтобы контратаки не было. Как только они из траншеи, так я должен идти.

Б.А.В. - Вперед.

Т.А.Ф. - Вперед. Вслед за ними. Вот так. А так, всякое было.

Б.А.В. - А расскажите, пожалуйста, в Берлине, чем бои запомнились?

Т.А.Ф. - Ну, понимаете, в городе - это особое условие стрельбы. Там сложности вот в чем: не всегда можно прямо стрелять, бывает также…

Б.А.В. - Здания мешают.

Т.А.Ф. - Здания мешают. Всякое бывает. Трудности есть, поэтому выбрать позиции и стрелять все это, особенности есть, всегда много. Все особенности такие, которые надо как-то все равно избежать. Выбрать огневую позицию. Конечно, где, более такое, без высоких домов, место. Чтобы оттуда стрелять можно было из орудий.

Б.А.В. - А за что орден Александра Невского Вы получили?

Т.А.Ф. - Так вот, за бои в Берлине.

Б.А.В. - То есть это за все бои, как бы, не за какой-то бой?

Т.А.Ф. - Конечно.

Б.А.В. - То есть это, можно сказать, благодаря зам командующего артиллерии фронта, да?

Т.А.Ф. - Ну, может быть, в какой то степени, да.

Б.А.В. - Который в полк приехал, да?

Т.А.Ф. - В какой то степени, да. Потому что у нас командир полка был, он думал только о себе. Он на нас на всех плевал.

Б.А.В. - Ну, вот видите, видите как? А он был кадровый артиллерист?

Т.А.Ф. - Нет, он был не кадровый. Ну, как-то, перед войной что ли, он служил. А, не знаю.

Б.А.В. - Потому, что, кто вот так вот резко о старших и средних командирах пишет, они говорят, что такие, как правило, были из кадровых военных.

Т.А.Ф. - Ну, как правило, да.

Б.А.В. - То есть, они так, на передовой не очень любили появляться, а почести и …

Т.А.Ф. - Но, кадровые то наоборот, любили. Они должны были.

Б.А.В. - Должны были, но… Я, просто, читал воспоминания такие, такой Мухин есть, артиллерист. Вот, он тоже там: командиром взвода был, командиром батареи, дивизиона. Он говорит, что вот всю войну с этим сталкивался. Страдал, говорит, чуть не погиб из-за этого.

Т.А.Ф. - Всякие были командиры, и бойцы разные были.

Б.А.В. - Ну, я так понял, что на командиров полка и дивизиона ему очень плохо везло.

Т.А.Ф. - Нет, были хорошие.

Б.А.В. - Я не спорю.

Т.А.Ф. - Но были и… Ведь понимаете, в чем дело, вот Вы уже сейчас большой чин имеете, должность, так ведь?

Б.А.В. - Ну, это спорный вопрос.

Т.А.Ф. - Но все равно. Ведь многое зависит от Вас самих, как на войне. Если будете только думать о себе, а на остальных всех наплевать, это одно, если думать будете о себе и о других - это совсем другое. Ну, Вы поняли меня. Я, может, не совсем удачно выразился, но Вы поняли.

Б.А.В. - Я понял. И еще вопрос: как вы относились к политрукам и комиссарам на войне?

Т.А.Ф. - Понимаете, это очень такой сложный вопрос. А ведь тоже, разные бывают. И были такие разные, были. Вот, у нас политрук дивизионный был, зам командира дивизиона по политчасти. Он был очень хороший человек. Он со всеми солдатами, со всеми, все дружил, и заботился и о питании, все обо всем заботился. А потом я встретился с заместителем командира полка..

Б.А.В. - По политчасти, да?

Т.А.Ф. - По полит части… Та что, разные. Сказать, что все плохие были, я не могу.

Б.А.В. - Я понимаю.

ТАФ. - Но сказать, что это не нужно было, знаете…

Б.А.В. - То есть, Вы считаете, что они нужны были тогда на войне, да?

Т.А.Ф. - Нужны были…

Б.А.В. - А, разве вот, просто власти командира недостаточно для этого было? Чтобы о солдатах заботиться, чтобы порядок был?

Т.А.Ф. - Нет, не то, что недостаточно, заботы то больше должно быть.

Б.А.В. - Еще больше, да?

Т.А.Ф. - Да. И у них свои особенности, понимаете? Командир, любой командир - не важно там, дивизиона, батареи, прежде всего, отвечал за боевые действия.

Б.А.В. - Понятно.

Т.А.Ф. - А все люд, с ними нужно же работать.

Б.А.В. - И, вот, замполит то с ними и работал, да?

Т.А.Ф. - Это его обязанность была. Поэтому, многое зависит, что за человек политработник был. Если плохой, он не нужен. Были такие, а в основном, вот дивизион, я не могу плохого сказать, только хорошее. Политработник. Зам по полит части.

Б.А.В. - Александр Филиппович, а что вы думаете о наших, которые попали в плен к врагу?

Т.А.Ф. - А что о них думать?

Б.А.В. -Ну, вот, допустим, тогда, я знаю, считалось: кто попал в плен - это предатель.

Т.А.Ф. - Нет.

Б.А.В. - И судьба их после войны была незавидная.

Т.А.Ф. - Понимаете, тут тоже может быть. Может быть, и как предатель. Может, просто, сдался сам. Но бывает, такие условия были, когда неминуемо в плен попадает. И потом, были и такие, которые освобождались и воевали, и неплохо воевали. Поэтому, всех обвинять в том, что вот они в плену были, такие сякие они, и плохие - это, знаете. Так сказать нельзя. Другое дело, что среди них были те, которые не до конца выполняли свои обязанности, это другой вопрос. Были такие и такие. Но обвинять все в том, что, о! Пленные- это негодяи, изменники! Я бы так ни за что не сказал.

Б.А.В. - Но ведь было же такое тогда?

Т.А.Ф. - Ну, отдельное мнение, а так ничего особого то не было ведь. Я не помню, чтобы так относились. И, вот, на войне, я помню, и в нашей части воевали те, которые в плену были. К ним отношение было нормальное. И после войны. Вот, недавно похоронили, об этом даже писали. Столбов - Вы слыхали такую фамилию?

Б.А.В. - Нет, не слыхал.

Т.А.Ф. - Сначала был директор Учхоза, потом как доцент работал у нас, умер.

Б.А.В. - Вот он был в плену?

Т.А.Ф. - В плену был. Сказать, что-то плохого о нем, я знал его, когда он уже работал здесь, сказать что плохого - плохой директор был или доцент был никуда негодный - нельзя так сказать. Так что, пленные разные. Один, действительно, может быть, мужества не хватило, сдался. А многих просто окружили, вот в сорок первом году. Их всех обвинять?

Б.А.В. - Так, было же такое.

Т.А.Ф. - Ну, так, официально то этого не было. Отношение. Так отношение складывается. Это много, вот Вы историк, многое зависит. Историки могут по-разному передать. Так ведь?

Б.А.В. - Можно, да.

Т.А.Ф. - Вот, Карамзин - историк! У! Он этого ничего не знает, а пишет только прочее, прочее. Как на него посмотрите после этого?

Б.А.В. - Карамзин Николай это, да?

Т.А.Ф. - Да.

Б.А.В. - Ну, как? Это ведь классика русской истории.

Т.А.Ф. - Ну это я знаю. Шуткой, не по настоящему сказал. Из истории нужно брать то, что хорошее

Б.А.В. - Конечно. Еще вопросы, Александр Филиппович. Какие чувства Вы испытывали в боевой обстановке?

Т.А.Ф. - Ой, тут даже боюсь ответить, какие чувства.

Б.А.В. - Возбуждение, страх?

Т.А.Ф. - Так и все было, и страх, только надо было бороться с ним. Не показывать. А это понятно, что нам грозит смерть. Какие вот?

Б.А.В. - Люди же разные.

Т.А.Ф. - Так ведь нет, так ведь это, долг был. Ну, что я, бежать должен куда-нибудь?

Б.А.В. - Ну, некоторые же бежали.

Т.А.Ф. - Ну, это, знаете, таких было мало. И там, куда убежишь?

Б.А.В. - Ну, я знаю, что людей это не останавливало.

Т.А.Ф. - Да?

Б.А.В. - Ну, я знаю, что, допустим, на передовой, людей это не останавливало. Целые роты вылезали из окопов и бежали.

Т.А.Ф. - Не знаю. Я таких случаев не знаю.

Б.А.В. - Как Вы относились тогда к немцам?

Т.А.Ф. - Какое отношение к врагу может быть?

Б.А.В. - Я не знаю.

Т.А.Ф. - Как, не знаете?!

Б.А.В. - Ну, Александр Филиппович…

Т.А.Ф. - Я на Вас, вот, замахиваюсь!

Б.А.В. - Александр Филиппович, ну Вы же сами ученый. Вы понимаете, что я просто выполняю свою работу.

Т.А.Ф. - Это вот и дело. Может быть, вот что важно. Я говорил, что все удивляются одному: как такие умные люди, как немцы, у них все же в науке, есть так сказать. Вот. Так поверили Гитлеру. Вот этому многие удивляются, в том числе и я.

Б.А.В. - То есть, ненависти у Вас не было?

Т.А.Ф. - Нет, такой ненависти. Но, вот как они могли это сделать? Так это доказывает, когда мы дошли. У нас никто ведь немецких женщин не стрелял, не расстреливал. Пленных тоже не расстреливали. Так что, отношение ко всему немецкому народу, я бы не сказал, что оно было какое то плохое.

Б.А.В. - А к власовцам? К власовцам какое у Вас отношение было?

Т.А.Ф. - Ну, к власовцам. О Власове говорить не надо. Это изменник.

Б.А.В. - Просто я знаю, что на Западном фронте, на Брянском, их довольно таки много было. То есть, они даже непосредственно на передовой воевали.

Т.А.Ф. - Так было мы, так и отношение было плохое, это изменник. Какое отношение к изменнику может быть? К ним отношение было хуже, чем к немцам.

Б.А.В. - Ну, сейчас же некоторые говорят, что они были патриоты, что они воевали за Россию, но без большевиков?

Т.А.Ф. - Так, слушайте, можно сказать все, что угодно. Да как же так, за какую Россию они воевали против нас вместе с немцами? И факт, это факт.

Б.А.В. - Они Вам попадались?

Т.А.Ф. - Я даже и не помню. Может, попадались, так. Но я лично не брал в плен их. Понимаете в чем дело? Это отношение тут у всех такое, я Вам прямо говорю. Отношение ко всем власовцам такое было всегда. Преступники.

Б.А.В. - Как Вы можете вспомнить отношения с нашими русскими людьми, там вот, в местах, где Вы освобождали и воевали?

Т.А.Ф. - После освобождения? А что? Я не понимаю вопроса.

Б.А.В. - Как Вы вспомните, они рады были, что снова Советская власть вернулась?

Т.А.Ф. - В основном, рады.

Б.А.В. - А почему?

Т.А.Ф. - А потому, что в окружении много трудностей перенесли. Сложностей, трудностей много. И я не помню, чтобы мы вот когда восстанавливали все, отношение было к нам плохое. Я это сказать не могу. И поляки встречали нас хорошо. Правда, потом, как-то с Польшей не получилось.

Б.А.В. - Вы имеете в виду уже после войны?

Т.А.Ф. - После войны. Наших убивали, даже, вот те же немцы. Вот, я полтора года еще служил в Германии после войны, ни одного суая не было, что где-то нашего солдата убили после войны. Даже такой случай могу привести. Я дежурным по гарнизону был. Меня вызывают, я выхожу - два немца, но уже пожилые. На плащ палатке принесли нашего солдата. Он спит. Они говорят, что он пьяный был, напился и заснул. Они его принесли на плащ палатке. Ну, правда, из другой части. Я позвонил в другую часть, его взяли, что там с ним сделали, я не знаю, но факт то, что они его принесли. А он даже и не проснулся. Пьяный. Они могли бы его убить, и никто бы знать не знал. Вот отношение. Вот, после победы, когда я в Германии служил, у нас не было ни одного случая, что бы вот так. А вот в Польше, поляки, такое было. А в Германии этого не было.

Б.А.В. - А какое было Ваше отношение к религии во время войны?

Т.А.Ф. - К чему?

Б.А.В. - К религии.

Т.А.Ф. - А это почему Вас интересует?

Б.А.В. - Потому, что сейчас это изучается. Это так называемые социально - психологические характеристики участников войны.

Т.А.Ф. - Ну как Вам ответить? Я вырос в простой крестьянской семье. Отец у меня был истинно верующий. И меня обучал этому. Я сам читал Евангелие - От Луки, От Иоанна, От Марка, от Матфея, Ветхий Завет, Новый Завет, другие книги. Я это все знал. И, на позициях марксизма - ленинизма проходил, когда учился, в основном, в девятом классе. Причем, очень болезненный переход был. Так что отношение к религии, я считаю так, что истинно верующий человек, христианская вера, это вера хорошая, истинно верующий человек, он должен обладать хорошими свойствами, только у нас таких мало. Показать, что ты верующий, это одно. А истинно верующий - это другое. Вот. Ну, сейчас я не верующий.

Б.А.В. - А на фронте были моменты, когда Вы снова про религию вспоминали?

Т.А.Ф. - Нет. Такого не было. Таких моментов у меня не было. Я не помню и у других. У моих друзей, у солдат, не было.

Б.А.В. - А знаете, было, некоторые говорят, что на фронте люди свои приметы стали придумывать?

Т.А.Ф. - Что придумывать?

Б.А.В. - Приметы. Соблюдение которых позволяло им выжить.

Т.А.Ф. - Нет.

Б.А.В. - Не было у Вас такого?

Т.А.Ф. - Нет. Этого я не знаю. Этого я не знаю и ничего не могу Вам сказать.

Б.А.В. - А как можете оценить отношения солдат и офицеров в ваших частях?

Т.А.Ф. - Ой, господи. В то время, в войну и после войны - самые хорошие отношения. Ничего такого не было. Мне же нельзя, как же, если я с ними воюю. У меня были всегда хорошие отношения, у меня и личные, со всеми солдатами.

Б.А.В. - У меня просто, так как я изучаю это, я сталкивался, что офицеры были разные. Особенно, старшие офицеры - от командира полка и выше. Очень часто, даже в артиллерийских частях, люди сталкивались просто с элементарной некомпетентностью.

Т.А.Ф. - Были. Были, были, были.

Б.А.В. - И безответственность.

Т.А.Ф. - Это были.

Б.А.В. - Вот, что я имею в виду.

Т.А.Ф. - Да, но, понимаете, может быть это… Ну, кто его знает. Но я знаю и другие, которые были полковники, подполковники, и хорошие отношения были. А на фронте так же нельзя.

Б.А.В. - Вот я читал, что были такие и на фронте. То есть, полк воюет, у него командир полка вот такой, он начальник, а дело страдает.

Т.А.Ф. - Не знаю. Ну, таких начальников, конечно, они были, но таких снимали. Это уже после войны появились такие.

Б.А.В. - Как Вы относились к присутствию женщин на войне?

Т.А.Ф. - А у нас в полку, я помню, в дивизионе, только одна женщина. Медик. Одна - единственная и все.

Б.А.В. - Как к ней относились?

Т.А.Ф. - Все к ней относились хорошо, все хорошо, да. И ничего не могу о ней плохого сказать. Потом на ней женился, после войны женился, командир батареи одной. Ну, они видно там… Ничего не могу плохого сказать, а больше женщин у нас не было. А то, что вот в медсанбате я лежал, так там, господи! Дай бог, чтобы таких женщин было побольше. Хороший уход, все, такое отношение. Вот это на раненых очень сильно влияет. Так что, о тех женщинах, которых я встречал, мало я их встречал в войну, но о тех, которых встречал, ничего плохого не могу сказать. Что такая, такая была там…

Б.А.В. - То есть, ППЖ эти Вас не волновали там?

Т.А.Ф. - Нет.

Б.А.В. - Как отдыхали, развлекались на войне?

Т.А.Ф. - О, господи! Я даже не знаю. Не могу Вам ответить.

Б.А.В. - Не было отдыха? Не было развлечений?

Т.А.Ф. - Когда, только вот, допустим, наши установки ремонтировали, там, в Москве. Мы, где то в Подмосковье жили, там месяц, ну сколько. Ну, вот тогда, ну что там? Учеба, ну все, как обычно. Жизнь была. А так то у нас какой отдых? Все. В развлечениях особых никто и не нуждался. Отдых, конечно, был. Все было.

Б.А.В. - Ну, а как вот, что любили? Поспать, поесть, поплясать?

Т.А.Ф. - Ну, поспать, посидеть, полежать, конечно. А как? Я не знаю вашего вопроса, в чем суть его?

Б.А.В. - Ну, понимаете, меня интересует не лакированная эта картинка, меня интересует, как люди жили там, на войне. Вот поэтому я такие вопросы задаю.

Т.А.Ф. - Так жили, так как жили то? Все равно, жизнь то остается, жизнь.

Б.А.В. - Так вот, я про то. Жизнь как без отдыха, без развлечений представить?

Т.А.Ф. - Ну, нет. Отдых есть. А развлечений никаких не было.

Б.А.В. - Ну, кино не приезжало?

Т.А.Ф. - Нет. И на передовой этого не было. Вот когда в тылу, тогда другое, отдыхали там.

Б.А.В. - Бывало дело, все-таки?

Т.А.Ф. - Да.

Б.А.В. - Артисты приезжали?

Т.А.Ф. - Я не помню. К нам не приезжали. Слышали, что куда-то приезжали, но у нас ни разу не было.

Б.А.В. - Как Вас встречали на Родине после войны?

Т.А.Ф. - Где это, на Родине?

Б.А.В. - Ну, Вы учиться дальше продолжали, Вы закончили академию?

Т.А.Ф. - Закончил. Так это уже прошло, я полтора года в Германии, в ноябре месяце демобилизовался. В мае сорок шестого года мне дали отпуск, и я из Германии приехал. Домой, в Курганскую область.

Б.А.В. - Курганская область, да?

Т.А.Ф. - Да, я из Курганской области. Там все село, деревня. Домой я приехал к маме и к отцу. Там набежала полная изба женщин, смеются и плачут все. Смеются, потому что я приехал, радуются за мать. А плачут, потому что у каждой кто-то, то муж погиб, то отец, то брат, то сын. Погибло очень много. Конечно.

Б.А.В. - А как Вы помните? Как Вам дался переход от военной жизни к мирной? Вот Вас сны о войне мучили?

Т.А.Ф. - А почему меня должны мучить?

Б.А.В. - А потому, что некоторые рассказывают.

Т.А.Ф. - Я же ничего плохого не делал в войну. Я воевал. Трудности были. Ну, какие то сны были, наверное. Но я не помню, не могу Вам сказать. А что бы еще и мучили, нет.

Б.А.В. - Не запомнили?

Т.А.Ф. - Нет.

Б.А.В. - Как Вы относитесь к этой войне сейчас?

Т.А.Ф. - Так сейчас войны то нет.

Б.А.В. - А вот конкретно о той войне?

Т.А.Ф. - А чего тут?

Б.А.В. - Ну, сейчас многие говорят, что та война была не просто горем, она была еще и несправедливой, незаслуженной. Что мы защищали тут неправильную власть Советскую. И коммунисты - это люди, в данном случае, которые утопили наш русский народ в крови, для того, чтобы сохранить свою власть.

Т.А.Ф. - Вы знаете, что. Вы, тем более, историк - так же сказали?

Б.А.В. - Да.

Т.А.Ф. - Знаете, что я Вам скажу? Изолгать историю - это очень легко.

Б.А.В. - А Вы что думаете про это? Мне Ваше мнение интересно.

Т.А.Ф. - А что думать то? На нас напали, мы должны были воевать, защищать свою землю, отстаивать свою Родину.

Б.А.В. - Ну, допустим, вот мои студенты, когда я с ним про это говорю, я им говорю: "Вам воевать скоро придется". Они надо мной смеются. Они мне не верят. И они не хотят воевать. Я Вам говорю. Вот студенты, которых я учу.

Т.А.Ф. - Ну, это такое воспитание сейчас. Очень плохое.

Б.А.В. - Так ведь на них тоже нападут!

Т.А.Ф. - Ну, хорошо. Конечно, я там сам читал, можно обвинять и Сталина, что там он неправильную политику вел. Но дело тут даже не в Сталине, и не в руководстве.

Б.А.В. - А в чем?

Т.А.Ф. - А в Гитлере. Он же там поставил на мировое господство, задачу. И к этому стремился. Та что, как не воевать? Я не знаю. Я считаю, что все верно. А сейчас тоже надо защищать. Как же страну не защищать?

Б.А.В. - Ну, вот так они, как то… как-то к этому легкомысленно относятся. Непонятно.

Т.А.Ф. - Нет, не понятно.

Б.А.В. - Я тоже не понимаю.

Т.А.Ф. - Я тоже не понимаю. Как же так?

Б.А.В. - Спасибо, Александр Филиппович. Давайте на этом закончим.

Т.А.Ф. - Пожалуйста.