Родился 7 декабря 1925 года село Мурзицы, татарское название Сеченовского района Горьковской области, (тогда теплостанский район) в русской крестьянской семье, многодетной. Было нас детей 11 человек. Мать совершенно неграмотная, отец мой 8 лет воевал: 4 года в Первую Мировую, 4 года в Гражданскую. Где-то научился грамоте во время службы в армии. По слогам читал. Я до войны окончил 8 классов Мурзицкой средней школы. Из 9 класса был призван в ряды Красной Армии. Мне исполнилось 17 лет, это было 11 января 1943 года. Служил я в стрелковом полку в качестве пулемётчика. 4 месяца я был готов к отправке на фронт. Но на фронт я не попал, не судьба, видимо. Меня направили в 10-ю Ивановскую учебную бригаду. Готовила она младший командный (сержантский) состав. Все мои земляки отправились на фронт и, в основном, погибли. Из 32 человек одногодок из моего села в живых осталось 6. Закончил я курс стрелка. Собирался на фронт. Гороховецкие лагеря. Учили строевой подготовке, какая-то тактическая подготовка. Изучали оружие. Я — пулемётчик пулемёта Максима. Когда закончили курс обучения стрелка, нас собирались отправлять на фронт. Звание присвоили, но отделения пока не было. И в это время меня направили на службу в Московский кремль. Туда отправили двоих из роты, меня и Сергея Морозова, тоже Мурзицкого. Вызвал командир роты и говорит: вы должны явиться в такую-то землянку (номер землянки). В этой землянке нас набралось человек 100. В такой землянке целая рота располагалась. Оказалось, что к нам приехали представители управления коменданта Московского Кремля для отбора службы в Московский кремль. Мы жили отдельно. Уже всех отправили на фронт, лагеря опустели, а нас недели две держали в землянке. В ноябре 1943 года нас в количестве примерно 20 человек (остальных отправили не знаю, куда) привезли в Московский Кремль.
Что нас туда отправили, мы поняли только тогда, когда на грузовых машинах привезли с вокзала через Боровицкие ворота. Нам объявили, что будем служить в Кремле.
Были мы грязные, вшивые и потому не верилось, что нас туда направили. В первую очередь нас поместили в тире под землёй. К нам подошли сержанты, офицеры и там уже объявили, что будем охранять правительство. Тут же помылись мы в бане в кремлёвской. Нас покормили, а затем отправили в кремлёвский лагерь по Ногинской трассе около села ??? В нём мы прожили месяц. Нас обмундировали, как положено, в кремлёвскую форму, подкормили и через месяц приезжает заместитель коменданта Кремля генерал-майор Косыгин. Нас выстроили, нас он осмотрел и говорит: вот теперь вы похожи на «кремлёвцев». По машинам. Нас привезли в Кремль на постоянное место жительства. Меня, как сержанта зачислили опять в школу сержантского состава, но уже кремлёвскую, но зачислили рядовым курсантом, сказав, что в условиях Кремля вы командовать никем и ничем не можете, поэтому мы зачисляем в свою школу. В ней я проучился 10 месяцев. В этой школе нас было порядка 120 человек. А звания по выпуску присвоили только 7-м. Мне присвоили звание ефрейтора и дали мне командование отделение. Так началась моя настоящая кремлёвская жизнь. Меня оставили командиром отделения в этой же школе сержантского состава. В ней я прослужил 5 лет. Там я был секретарем партийной организации школы. Там же я закончил партийную школу.
В кремле моя служба пошла удачно. Моя фотография не сходила с полковой доски почёта. Во-вторых я рос по службе. Сначала я был командиром отделения. В кремле я вступил в Партию, что было не так просто. Потом присвоили звание сержанта, старшего сержанта, потом окончил партийную школу и, как мне кажется, меня впоследствии готовили партийного работника. Я избирался секретарём первичной комсомольской организации. После вступления партии избрали секретарем партийной организации роты. Мне доверялись очень ответственные посты. А уже впоследствии я ходил не просто часовым, а начальником группы. Сейчас мне это кажется очень значимым. Когда выезжал Сталин, к примеру, в Большой театр, там, например, были заседания партактива на годовщина Революции. Мы брали Театр под охрану. Мне доверяли верхний и нижний трюмы — сразу под сценой и ещё ниже трюм. Там стояло 8 часовых, а я — начальник этого сектора. На сцене сидел, в том числе, в президиуме, и Сталин. Мне, человеку неотесанному, деревенскому, доверялся такой ответственный пост. Я сопровождал Сталина на торжественные мероприятия, например, на стадион Динамо, где было празднование 800-летие празднования. Стоял в 5-10 шагах от Сталина. В длительную поездку я сопровождал его в Сочи в 1946 году, когда он ездил отдыхать на дачу №4: Сочи, Новая Мацеста. Рядом была и Старая Мацеста. Мы охраняли дачу. Расположена она в лесу, она была обнесена высоким деревянным забором. Мы в лесу оцепляли в несколько цепей. Мышь не проскочит. Мы охраняли побережье Чёрного моря, а она выходит прямо на побережье, там дорога асфальтированное. Там наши солдаты стояли в гражданской форме, то есть чёрный костюм, брюки, ботинки, а внутри в военной форме. Стояли при этом в пределах видимости.
Нас сопровождало в Сочи, по моим представлением, 6 ж/д эшелонов. Уже потом я читал, что Сталина сопровождали 4 эшелона. Но я насчитал их 6, так как все они стояли на остановке в тупике в Старой Мацесте. Я там проходил, эти эшелоны были нашими. Везли нас уже не паровозы, а американские тепловозы. Сталин там отдыхал 4 месяца, потом мы сопровождали его обратно в Кремль. Ехали в пассажирских вагонах новой какой-то модификации, как сейчас плацкартные. В нашем эшелоне ехала вся школа, человек 120. Это только военных.
Как охранялся московский Кремль? Охрану возглавлял Комендант. Это был в тов време г/л Спиридонов. В охрану входили полк спец.назначения, в котором я служил. На погонах было ПСП. В полку 4 батальона и полковая школа. Жили мы в двух зданиях: здания УКНК — управление коменданта московского кремля, сразу от Спасской башни вдоль стены около Мавзолея. Его видно за Мавзолеем. И ещё в третьем корпусе — тоже четырёхэтажное здание, сейчас его снесли, там сейчас Дворец Съездов. В нашем распоряжение и здание Арсенала. Там мы не жили, использовали его как складское помещение. Службу несли только внутри Кремля. Осуществляли внутри кремля. За стенами был только один пост — Пост №1 Мавзолей Ленина. В Мавзолей я ходил, но не в качестве внешней охраны, а в качестве внутренней охране, когда туда допускались люди. Тогда из Кремля выделялся для охраны внутри Мавзолея специальный наряд. Туда бывало, что я входил. Наша задача — стояли при каждом переходе. Мы оглядывали, осматривали каждого проходящего, рассказывали, как куда пройти, куда выйти.
Нас обучали и владению стрелковым оружием. Но я как был пулемётчиком, так и остался пулемётчик. Мы — чекисты. Пели песню «Чекисты мы, нам партия доверила беречь родной кремл1вский дом. Вперёд за Сталина ведёт нас Берия, мы к зорям будущего уверенно идём... Родной семье народов нужен чекистов острый зоркий взгляд.»
Вся чекистская работа заключалась в охране правительства.
Как охранялось правительство? В основном охранялся, конечно, Сталин. Даже в Кремле Сталин ходил с личной охраной. Например, однажды наткнулся на Сталина лицом к лицу. Я ходил в конце службы не просто часовым, но заместителем начальника заставы. В кремле не караульное помещение, а заставы. Однажды начальник говорит: «Морозов, сходи-ка проверь посты». Был вечер. Темнело. Дело было зимой. Я проверил посты, выхожу из Тайницкого сада. Там можно было по дороге войти, а можно по лестнице. Там крутая гора к Москве и я пошёл по деревянной лестнице выйти на кремлёвскую площадь .Выхожу, а она настолько была крутая, что на самом верху встретился со Сталиным. Идёт Сталин. Не один, а с ним сопровождающий. Он от него отойти, как я понял, не может и подбежать ко мне. А сзади метрах в 10 и спереди — охранник. Который шёл впереди — он меня ещё не видел. А который сзади — видел. А я вышел прямо на Сталина. А тот, что сзади летит ко мне и говорит: «ты откуда?»
- Посты проверял
- Подожди немного.
Я подождал, Сталин прошёл, я пошёл своей дорогой. Так охранялся Сталин. А остальные высокопоставленные люди не охранялись личной охраной. Встречался с Молотовым. Он шёл один на работу. Встречался с Калининым. Тоже шёл один.
Внутри Кремля были те, кого мы называли «жуками». Они ходили в гражданском. Это офицеры. Особая охрана. Они имели свой участок. Когда идёт Сталин или ещё кто-то они под его надзором. Мы, солдаты, стояли только в дальней охране.
Светлана Сталина была девчонка, рыженькая. Бегала...ну как бегала? Редко она приходила к Сталину, но когда приходила — по пропуску проходила через посты. Все члены Политбюро проходили по пропускам. Но членов Правительства мы знали в лицо, лично видели. И если член Политбюро идёт через пост — мы пропускали без пропуска. Но если часовой засомневался — имел право потребовать пропуск. Но это считалось минусом по службе.
Кроме нашего полка в Кремле располагался Особый Офицерский батальон. Я с ними не жил. Это офицеры. Если солдаты — призывники, то там служили только офицеры, уже не мобилизованные, а профессионалы. Они стояли на более ответственных постах, чем мы. Они стояли при входах в Кремль, Боровицкие ворота. Никольские ворота, Троицкие ворота. Но в то время допуска людей не было. В Кремль было пройти только по пропуску. Там работало, кроме нас военных, много гражданских. Скажем, связисты и прочие. Девчонки, с которыми мы дружили. Кроме этого у Сталина была и личная охрана. Начальник охраны - генерал Власик, которого потом расстреляли, как вредителя.
Как меня уволили из кремля? В одно время, в 1948 году меня вызывает комполка и говорит: у нас есть мнение присвоить офицерское звание. Но офицерское звание без моего согласия присвоить нельзя. Я, конечно, был рад и согласился. Потому что в Кремль я был влюблён. Через две недели меня вызывают в Особый отдел. Там всё очень вежливо, культурно. Начальник посадил меня и спрашивает.
«К нам поступило мнение присвоить звание офицера»
Я говорю: да, мне командир полка говорил.
А где у Вас брат Константин?
А мой брат Константин пропал и не знаю, где. Он служил в армии. Началась война. Он отступал, как нам писал, от границы. Из-под Смоленска писал. Последнее письмо — 23 октября 1941 года. Дальше мы о нём ничего не знали. Наши чекисты о нас знали все мелочи. Знали, где моя бабушка, не дворянка ли моя и так далее.
Я говорю: мы не знаем.
Он говорит: вот и мы не знаем и потому не можем присвоить звание офицера.
Я говорю: спасибо за беседу.
Он меня отпустил.
Я от него — и прямо к старшине. Давай-ка мне вещи собирать.
Мне не говорили, что отчислят. Но мне было недоверие, а кому выразили недоверие — не держали. Вдруг я обижусь, около меня Сталин ходит, а я с пистолетом, когда на службе. Сутки — на службе, трое суток отдыхаем. Поттом опять.
Старшина говорит — да ладно, иди. Я пошёл в расположение роты. Захожу в казарму, а сердце стучит. Через 10 минут дневальный орёт: старший сержант Морозов — к старшине. Я сразу понял, зачем. Он говорит: завтра в 10 часов ты должен покинуть кремль. Ночь давалась на сборы, где чего должен, в библиотеку рассчитаться. На другой день утром я выхожу к перешму проходу в Спасских воротах. Не успел пройти 5 шагов — кремлёвские часы отбивают 10 часов. Я остановился, повернулся к часам лицом и вслух говорю: ну уж такой-то точности мне не увидеть нигде. Сказали «покинуть в 10 часов» - выпустили именно в 10 часов. Отправили в Москву в оргстрой отдел. Я прихожу, распечатали пакет с личным делом — а там одни благодарности. Есть благодарность от своего Берии. Мне говорят: куда хочешь? Можем в Москве оставить, можем в Прибалтику, в Западной Украине. Мне показалось всё это обидным и я отказался остаться в Москве. Так я и я оказался на Кавказе. Там я прослужил ещё два года . Там я стал уже в почёте. Там таких солдат, как в кремлёвских не много. Там я понял, что такое чекисты. В кремле-то мы никого не арестовывали. А на Кавказе такие дела творили — не приведи бог. Чечено-Ингушскую республику выселили всех...но всех не выселишь. Они разбежались. Потом на Кавказе чёрт ногу сломает в национальностях, в принадлежности. Кто за Советскую власть, кто против. Выселяли выборочно, скажем такой-то фамилии...
Вот я приехал в Тбилиси в мае месяце 1948 года. Вот один эпизод. Происходит выборочное выселение по всему Кавказу. Это 1948 год. Июнь месяц. Я участвовал в Тбилиси. Во-первых, располагался 8 мсп. Выселяли тысячи людей. К нам приезжают с Украины, из Прибалтики, Москвичи. Часть располагалась на окраине и все забито было всё этими войсками. Мы сразу поняли: что-то не так. В одно прекрасное время по всем учреждениям, где есть какие-то машины даётся распоряжение: всем машинам на техосмотр. Осмотр проводится по адресу:... Они едут на техосмотр, и там стоит регулировщик и к нам в часть. В 10 часов вечера меня вызывают, как и всех.
-Товарищ Морозов. Вы будете принимать участие в населении. Вы подчиняетесь офицеру. Он всё знает. Вы выполняете его распоряжения беспрекословно. Развозят нас по Тбилиси.
Знакомимся к офицером. Будете как вооружённая сила. С нами вместе пойдут двое гражданских из советско0партийного актива. Собираемся по группам в школе. Таких групп нас много. За 10 минут до полуночи подходит офицер и говорит: пошли.
Говорит: выселять будем семью, по адресу такому-то. Там проживают тот-то и тот-то. В комнате 1 дверь, два окна. Твоя задача — стоять у двери, как вооружённое лицо и в случае чего побег — расстрел. Я иду с 4 людьми. Ровно в 12.00 стучит в квартиру. Старуха, лет 70, как я понял, полная такая. Гражданские садятся на скамью, а я стою — держу под прицелом (с карабином) выселяемых. Офицер: Именем Союза Советских Социалистических республик ваша семья подлежит выселению. Старуха бах — в обморок и валяется. Девочка лет 15 кричит: май ми!- моя мама!
А офицер читает. Лицо каменное.
- Вы имеете право взять продуктов питания на 3 дня. Ваше имущество будет описано.... В общем, постановление. Она лежит, а ему плевать на это. Через час к подъезду подходит грузовая машина. Двое гражданских описывают имущество. А мы с офицером сажаем бабушку и девочку сажаем в грузовую машину и везём на станцию. Не вокзал, а какой-то тупик. 12 часов, первый час, а весь Тбилиси на ногах — мало из какого дома не выселяют.
Сдаём бабушку и девочку ж/д войска госбезопасности. В пульмановские вагоны не одну сотню — четыре эшелона. Одна ночь, один Тбилиси. Кого выселяли? Не наше дело.
Их сдали, а сами в оцеплении. Никого не пускаем. А весь Тбилиси знает, куда бежать. Ломятся — пустите, нам хоть... бабушке-дедушке буханку хлеба дать. Мы их не пускаем. В 12 часов дня один за другим эшелоны поехали. У нас в Водоватове был в школе был шофёр.Может, ещё кто , но я знаю только о нём. Потом его реабилитировали. Его выселяли из Водоватово в Сибирь. Шуштанов его фамилия. В моём селе — троих.
Потом демобилизовался в мае месяце 1950-го.
