Валентина Ивановна, расскажите, пожалуйста, о ваших родителях? Кем они были?
Я родилась в Таганском районе города Москвы. Семья наша проживала на улице Калитниковская, там до сих пор стоит больница. Недалеко от нее проходила улица Нижняя Радищевская, рядом был птичий рынок. Называлось это место Конная площадь.
Родители мои: Борченков Иван Иванович (1911-1976) и Елена Ивановна Фокина (1911-1992) были из крестьян, родом из Малосердобенской волости Петровского уезда Саратовской губернии.
Отец, Иван Иванович был единственным ребенком в семье, а у мамы было еще две сестры, мои тёти - Маша 1920 г.р. и Тоня 1924 г.р.
Родители были родом из одной деревни. Они были одногодки и, в общем, были знакомы с детства.
Семья Фокиных считалась очень аккуратной и все три девочки были на хорошем счету. Всегда опрятно одетые, ухоженные и воспитанные. Фокины всегда славились трудолюбием, у них был хороший дом и подсобное хозяйство, включая корову.
Когда начались коллективизация и гонения на зажиточных крестьян, мамину семью признали кулацкой и сослали в Среднюю Азию. Было это в начале 30-х годов. Политика того времени - всё нажитое отнять, уравнять. Вот их и записали в кулаки.
По дороге в ссылку родители мамы заболели и умерли, а двух младших сестрёнок, которые были с ними, отдали в детдом. Но, моя мама, по каким-то причинам, осталась в деревне. Но, несмотря на те репрессии, Сталин до сих пор в нашей стране пользуется популярностью.
В тот год в Поволжье стоял голод, и, как рассказывала мама, жили они на подножном корму, собирая даже речные ракушки и пуская их содержимое в еду.
Вскоре мои родители решили перебираться в Москву. А, что в Москве их ждало? Знакомых нет, родственников - тем более, поэтому поначалу жили на вокзале, где их сразу же обворовали. К счастью, вскоре им удалось устроиться на какое-то строительство. В районе Дорогомиловской улицы стояли бараки, где им выделили угол в комнатке, в которой помимо них проживали еще такие же, как они ребята. Причем комнату разделяли какие-то занавески, но это никого не смущало. Жили в тесноте, да не в обиде! Вскоре все передружились со своими соседями и потом долгие годы общались, встречались, не забывали друг друга.
У сестренок моей мамы, моих тетушек, судьба сложились по-разному.
Тетя Маруся после детдома, повзрослев, отправилась работать на Балхашстрой. Около 15 лет она прожила на озере Балхаш. Сначала ее приняли в ремесленное училище, а потом, как специалист, она пошла работать на завод. У неё родились две дочки, которые сейчас живут в Белгороде и Оренбурге.
Тётя Тоня была младшей и её удочерила одна, как потом оказалась, хорошая семья из города Барнаул. Она жила там до войны, а в 1941 году приехала в Москву к нам. Там же её, видимо, и призвали на фронт. Во время войны она служила в хозяйственной части, где-то под Киевом. (По данным «Подвиг народа». Анастасия Ивановна Фокина 1924 г.р., награждена в 1985 году орденом ОВ II степени). О себе она всегда говорила: «Я ничего не помню про себя: когда я родилась и где. Только мои близкие могут помнить». Но, действительно, никто так и не знал толком, когда она родилась. Я помню, что у тети Тони было много фронтовых фотографий, но её муж, он ревнивый был, взял, да уничтожил их все. И еще помню, что у нее и награды были, но какие именно, сказать не могу. В браке у нее родилось два сына, одного звали Геннадий. Он сейчас жив, ему 62 года.
А папа до войны где работал?
Папа работал до войны на автобазе.
Первый день войны помните?
Нет, не помню. Но хорошо запомнила, когда папа уходил на войну, я ему говорила: «Папа, ты на войне закройся фанеркой и тебя не убьёт!»
 |
Вы помните авианалеты на Москву?
В тот период мне было 4 года, а младшей сестренке Рае 2 годика. Мама собирала узелочек, сестренку брала на руки, а мне давала чайник с водой. Я помню, как мы шли вдоль забора, в районе 1-й автобазы, к новому кирпичному дому, где в подвале было организовано бомбоубежище.
Хорошо помню, что мне было очень тяжело нести этот чайник – это было самое яркое воспоминание тех дней. А, вот как нас эвакуировали я не помню. Случилось это в августе 1941 года, когда немцы уже начали активно бомбить город. Уехали мы к бабушке (папиной маме) в Саратовскую область, в город Петровск.
Бабушка жила в старом многоквартирном доме, где у нее была небольшая комната. Помню, что в ней стоял фикус без листьев, который занимал, как мне тогда казалось, полкомнаты. Бабушку звали Александра Никитична Борченкова (1885-1970), а как дедушку звали, я не знала. Раньше у него была своя артель, хозяйство, корова, огород и когда всех раскулачивали, видимо его, как кулака осудили и отправили в Сибирь, где он и пропал без вести (по данным «Мемориала» Борченков Иван Филиппович осужден 16 декабря 1937 года за антисоветскую деятельность на 10 лет, реабилитирован в 1989 году). Из деревни бабушку выселили, и она подалась в город.
Во время войны, конечно, было трудно, и хотя мы не видели ее по-настоящему, порой приходилось очень тяжело.
В Петровск перевезли военный завод, который производил торпеды для подводных лодок и все взрослое население города работало на этом заводе.
Мама работала в школе, техничкой. Иногда ей удавалось приносить тыквенную кашу, ведь в школе были какие никакие завтраки.
Маме выделили от работы участок на огороде, и мы даже завели козу. Это нас, конечно, очень выручало. Но, однажды случилось несчастье - козу украли! Однако, мы не унывали, потому что соседи у нас были как родные.
Бабушка тогда уже не работала и постоянно пропадала на огороде. По характеру она была очень веселая, заводная, песни пела, помногу ходила пешком. У бабушки была родная сестра, звали ее Васёна. Проживала она в селе Теплое, до которого было 25 км, и бабушка часто ходила пешком к ней погостить. У сестры было большое хозяйство и даже пчелы. А когда родственники приезжали в город торговать медом на базаре, после продажи оставались соты, которые доставались нам с сестрой. Мы по этому поводу с сестрой устраивали концерт: «Мы матрёшечки, мы кругляшечки!».
Конечно, с питанием было тяжело, мы не знали, что такое фрукты, но у нас была картошка! Бабушки даже умудрялась поститься. Иногда покупали кусочек мяса и варили суп. Это был праздник для нас.
Дом у нас был холодный и надо было часто ходить за хворостом, который не мог заменить дров. Недалеко была дубрава и зимой бабушка и мама ходили туда за хворостом, а мы с сестрой сидели и плакали, ожидая их. Печка-голландка была не очень хорошая, а плита небольшая.
 |
Как я уже сказала, у нас были теплые дружеские отношения с соседям. И когда наступали православные праздники, мы ходили колядовали, славили Христа. Колядовали мы втроем - с нами был еще один мальчик. Однажды нам дали 3 рубля, а мы были очень умными детьми и поэтому решили разделить поровну - на троих разорвали эту бумажку. Любимым местом для игр был заброшенный храм, который еще до войны сломали, там мы могли пропадать часами.
Во время войны жили мы нормально, как все. Трудности были, но мы не были в оккупации, а это очень большая разница, конечно.
Валентина Ивановна, были ли налеты на ваш город?
Не было. Проходили воинские части, мы их встречали. В деревне, кстати, тоже стояла какая-то часть.
Пленных не видели, а вот потом в Москве видели. Первый раз, когда мы вернулись обратно в 1946 году. Мне было в 8 лет, и я уже пошла в школу. Первую четверть отучилась там, в Петровске, а когда папа вернулся домой в январе 1946, то мы сразу же отправились обратно в Москву. Было это уже после Нового года. Когда я приехала в Москву, меня попросили на уроке прочитать что-нибудь на последней странице в букваре. Я бойко прочитала, учительница поставила мне 5 и за все четыре последующих года у меня были одни пятерки. Учительницей у нас была Евгения Климентьева, а мы ее звали Евгентики Климентики.
Дураки мы были тогда, что не сохранили табели успеваемости.
Валентина Ивановна, много вы встречали фронтовиков после войны?
Я не помню, чтобы их было много, скорее мало. Женщины жили одинокие. Наша семья отличалась от многих, ведь папа вернулся целым и невредимым. Отец работал на стройке, в Черемушках на большой машине. Говорил: «Скоро вам настроят такую Москву!»
Никогда не болел, но, к сожалению, в результате инфаркта умер в возрасте 65 лет. Он уже вышел на пенсию и работал дежурным в гараже.
Ваш дом сохранился сейчас?
Нашего дома там уже нет. А тот дом, куда в убежище бегали, тот стоит. И барака уже нет. Барак был от автобазы. Мы выросли на этой автобазе. Играли там среди кузовов и машин, обливались из шлангов.
Отец вспоминал войну?
Мы были дети, нам тогда было это ни к чему. Не отложилось как-то. До Берлина он не дошел, насколько я помню. К сожалению, мы не особенно его расспрашивали.
Какие-то трофеи были у отца?
Да, были какие-то. Помню, что привез кожаный портфель. Так, вот он перешил его для меня и с ним я пошла в школу. Хотя, мне важней было, чтобы он был модный. Но отец говорил, что это кожа натуральная и ему сносу не будет. Чтобы пойти в школу в первый класс в какой-нибудь форме, мама перешила для меня свою кофточку и покрасила ее в коричневый цвет. В школе я стала отличницей. Вот такие воспоминания! Были трудности, но сказать, что плохо это время прожили не могу. Нам тогда казалось, что это нормально, ведь все так кругом жили! Люди в войну голодали, ели лебеду, не видели фруктов, сладостей, ну и что? Зато была картошка!
Ваши соседи воевали?
Дядя Костя воевал, два года про него ничего не знали, но он вернулся. Мужчин было мало, а в деревне были одни бабушки, дети, внуки, да и только.
Отец приезжал на побывку?
Нет, все четыре года мы не видели его. К сожалению, письма папины не сохранились, родители были малограмотные, не придавали значения этим письмам. Я помню, когда мама писала отцу, она просила нас руки свои обвести на листах бумаги и клала их в эти письма.
Когда вернулся отец, вы его узнали?
Не могу сказать, что я сразу узнала. Когда он вернулся, я была в школе, а сестра сидели дома с бабой Саней.
Бабушка всегда говорила, что как только придет наш отец, она упадет на колени, заплачет, и это значит - ваш отец вернулся! Так и получилось! Входит он в дом, бабушка упала на колени и зарыдала. Рая и поняла, что это отец вернулся. Он принес нам конфетки и угощает, а Рая застеснялась и взять неудобно, но ведь это папа, а от него уже отвыкли. Эта встреча была без меня. Мне в школе сообщили: «Валя, скорей собирайся – твой папа пришел!». А, я не знаю, как и быть, тоже стесняюсь, ведь четыре года его не видели!
Помните День Победы?
Кругом народ говорил, везде, но что именно не помню, бабушка плакала.
Как сложилась ваша послевоенная жизнь?
В январе 1946 года было сыро, а потом подморозило. Мы приехали на площадь трех вокзалов. До Конной площади ходил 45-й трамвай. Нам тогда Москва показалась просто сказочной - такая иллюминация после нашей деревни. Мы ничего подобного не видели, у нас даже не было электричества, только лампа керосиновая. А тут на улице огни, просто какая-то сказка! Рассматривали восхищенно, несмотря на то, что валенки промерзли.
Вот так вот вернулись в Москву. Жили у соседей, потому что комната наша была уже занята, единственное богатство было сундук, на котором первое время спали с сестрой.
Папа пошёл снова шофером работать на автобазу, а мама гардеробщицей. А мы с сестрой ходили в школу. До 1957 года жили в бараке, довольно долго, но жили дружно. Танцы, радиола, никакие трудности нас не пугали, молодежь есть молодежь. Потом, когда подросли, стали славными девушками, дружно жили и, так получилось, что всех ребят, с которыми росли, сверстников наших, уже нет в живых. Так, что ребята не жалуйтесь на жизнь, слава богу вы живы, здоровы и это хорошо! Тем более сейчас вы путешествуете, мир смотрите, хорошо одеваетесь. У нас этого не было, но мы не горевали, не унывали, все нормально было!
