На момент начала войны мне было десять лет. Жили мы тогда в Краснодаре. Наш дом находился в Угольном переулке, который выходит на Адыгейскую набережную. Вошли же фашисты в город 9-го августа 1942 года. Они входили через Яблоновский мост и через Пашковскую переправу. Там ужас, что творилось…
Защищать переправу отправили вчерашних выпускников. Ребята, которые только-только окончили 10-й класс, попали под мобилизацию и из военкомата их сразу направили на переправу. Уже после войны наш кубанский поэт Виталий Бакалдин написал стихотворение «Кубанская быль» про мальчишек, которые там погибли. Если бы я знала, что мы сегодня встретимся, то обязательно принесла вам его книгу. Между прочим, это мой первый учитель. Вернее, это я у него первая ученица. По окончании института он пришел работать в нашу 58-ю школу, и мы стали его первым выпуском. Вот он как раз в деталях описал оборону Пашковской переправы.
Черным было небо над Кубанью,
нефть клубила адскую пургу,
мальчики без воинского званья
бились на кубанском берегу.
С тощими (за хрупкими плечами)
собранными дома вещмешками,
в кепочках, в кургузых пиджачках,
с тяжкими винтовками в руках
раскаленным августовским днем
мальчики держались под огнем.
Не надев солдатских гимнастерок,
пареньки из краснодарских школ
по-солдатски вплавились в пригорок,
как велели честь и комсомол.
Не богатыри, не исполины,
под напором бешеных атак,
припадая к желтым склонам глины,
трое суток продержались так…
(Прибывшая 7-го августа в состав 56-й Армии 216-я стрелковая дивизия сосредоточилась в районе Энем Кошехабль на левом берегу Кубани. Но в связи с тем, что за время боев под Ростовом-на-Дону и при стремительном отступлении по Кубани дивизия понесла большие потери, на занятом рубеже она стала получать пополнение из краснодарского ополчения, состоящего из молодёжи 1924-25 г.р. и ветеранов 1886-87 г.р. Таким образом 56-я Армия значительно пополнилась за счёт необстрелянного молодого пополнения (16-17-летних юношей) и 55-56-летних дедов. Первая партия пополнения в количестве 921 человека была получена тем же утром 3-го августа - https://ru.wikipedia.org
Некоторые подробности о боях за переправу содержатся в книге Вильгельма Тике «Марш на Кавказ»: «9-го августа немецкое радио объявило: «Сегодня нашими войсками был захвачен Краснодар...» Но это соответствовало правде лишь наполовину. Восточный пригород Пашковская по-прежнему стойко обороняли советские части. Через предмостное укрепление продолжали проходить на другой берег многочисленные советские колонны. Ночью форсированным маршем подошел 308-й гренадерский полк 198-й пехотной дивизии. Ему была поставлена задача атаковать предмостное укрепление у Пашковской и захватить русский понтонный мост. Около полудня подготовка к наступлению была закончена. Ударной группе, созданной из 7-й роты 307-го полка, под командой лейтенанта Вича удалось вклиниться в оборону советских войск на восточной окраине Пашковской и закрепиться там, несмотря на сильные контратаки. Одновременно части 125-й пехотной дивизии атаковали Пашковскую с севера. В 17-00 к месту прорыва были подтянуты остальные подразделения 308-го гренадерского полка. Его командир полковник Шульц сам повел своих людей в атаку, а 3-й батальон полка был направлен в обход. Он почти уже пробился к понтонному мосту, но был остановлен яростными контратаками и вынужден был перейти к обороне.
11-го августа бои за понтонный мост возобновились с новой силой. К полудню майор Ортлиб со своим 1-м батальоном 421-го полка 125-й пехотной дивизии приблизился к мосту на расстояние прямой видимости. 2-я рота капитана Зецлера сделала еще один рывок, но в разгаре атаки погиб ее командир. Когда первым немецким солдатам оставалось пробежать до моста двадцать метров, он был взорван. Обломки моста крутились в воздухе, находившиеся на нем в момент взрыва русские автомобили пошли ко дну. Через некоторое время Пашковская оказалась полностью в руках 198-й пехотной дивизии. Лейтенант Вич и полковник Шульц были награждены Железными крестами. Вечером 125-я пехотная дивизия сменила в Пашковской 198-ю, которая затем двинулась снова в восточном направлении, чтобы переправиться через Кубань у устья реки Пшиш...» - прим.С.Г.)
А на Яблоновском мосту героем оказался майор Портянкин. Мост был заминирован заранее, но во время обстрела провод перебило, а немцы уже на подходе. И тогда он сам нашел обрыв, соединил провода, замкнул цепь, и мост был взорван. (Вот как описываются эти события в «Википедии»: «Деревянный, наплавной мост, заблаговременно был подготовлен к поджогу, поэтому во втором часу дня 9-го августа сапёры подожгли его. Краснодарскому истребительному батальону пришлось отступать на левый берег Кубани уже по горящему мосту. После поджога наплавного моста немецкие танки с десантом направились к железнодорожному мосту и предприняли попытку переправиться по нему на левый берег. Но с левого берега по танкам и автоматчикам открыли огонь зенитчики 57-го ОЗАД ПВО, уничтожив в скоротечном бою три танка противника и до взвода автоматчиков. Через несколько минут пролёты железнодорожного моста был взорваны советскими сапёрами и Яблоновская переправа была уничтожена» - прим.С.Г.)
Рядом же с моим домом, а именно на Ейской набережной был оставлен отряд, чтобы немцы с противоположной стороны не переправились. Мы сидели в траншее в саду, а бой шел целую ночь. И все бойцы погибли, только два человека остались в живых. Уже потом в газетах об этом случае писали. Но дело в том, что на этом месте, ни памятника не поставили, ничего, и я решила, что буду добиваться, чтобы там повесили мемориальную доску. Вот только ни одного имени я не знаю, и нужно определить, что за часть там сражалась.
Помните, как первых немцев увидели?
Сперва только одного увидела. Случилось это 9-го августа, примерно в шесть часов вечера. Мы с подружкой как раз сидели на заборе. Раньше они были сплошные, не такие, как сейчас. И вдруг взрывы, это наши отходили. Вдруг смотрим, со стороны Адыгейской набережной появился человек. Совершенно один на пустой улице. Прошел несколько метров, остановился и озирался по сторонам, смотрел. Видимо, боялся засады. Но форма-то на нем была не наша, и мы сразу догадались, что это немец. Тут мама с хворостиной нас с этого забора погнала в траншею, которая была выкопана в саду. А как раз с 9-го на 10-е случился бой неподалеку от нашего дома, после которого остались всего два наших бойца.
Уже на рассвете они подошли к маме, а я здесь же рядышком. Попросили воды напиться, а мама им предложила: «Немцы уже здесь! Давайте я вам дам папину одежду, хоть переоденетесь». Этот солдат отвечает: «Мы не можем переодеться. Нам необходимо вплавь преодолеть Кубань и доложить, что задание выполнено». Конечно, мама дала им там что-то с собой. Вот только так и не знаем, дошли они или нет? Единственное, что я запомнила, что у одного из них, по всей видимости, командира, говор был запоминающийся. До этого, когда они еще только к бою готовились, заборы валили, я слышала, как он проводил перекличку. «Окал» постоянно, видать, сибиряк или волжанин. Я даже в своей заметке в газете об этом упомянула. А написала я ее с расчетом на то, что кто-то из тех двух военных остался в живых и отзовется. И даже приписала там в конце, что если кто-то знает что-нибудь о них, пусть отзовутся. Увы, но, видать, уже не суждено этому случиться…
Как немцы себя вели в Краснодаре?
Вы знаете, я хочу сказать, что в том, что творили немцы, большая заслуга наших предателей. К примеру, у моей подружки, с которой мы с трех лет на одной улице жили через двор, дед пошел в старосты. Представьте, у него и зять на фронте, и два сына, и дочка воюет, а его, простите ради Бога, черти понесли в старосты. И как только он им стал, вот тут начались эти ночные обходы поквартирные. Вот ходят, ищут партизан, немцы же их очень боялись. Причем, до смешного доходило. У нас в доме, например, рылись даже в ящике с детскими игрушками… Этого деда после освобождения, конечно, арестовали, осудили на 10 лет, но домой он уже не вернулся.
Потом, недалеко от нашего дома находился Вишняковский скверик, он до сих пор есть, так там очень много людей повесили. В основном, молодых мужчин. И каждому на шею обязательно вешали доску с надписью «Партизан». А как повесят, оставляют висеть для устрашения других…
Улицы города опустели. Горожане покидали свои дома только при крайней необходимости, а детей и вовсе дальше порога не пускали. Видела я и трупы, сваленные в окопы, которые копала мама вместе с соседками. Видела и непонятные машины, ездившие по городу. Как уже потом мы узнали, это были «душегубки»… (В Советском Союзе о применении нацистами «душегубок» (нем.Gaswagen) впервые стало известно в 1943 году после суда над участниками преступлений против человечества, совершенных на территории Краснодарского края СССР, где около 6 700 человек гражданского населения были убиты путем отравления газом в «душегубках» или были замучены и расстреляны - ru.wikipedia.org) Но самое страшное другое. Помню, въезжает фура, брезентом покрытая. И из этой машины вываливаются человек тридцать-сорок в фашистской форме. И все разговаривают по-русски. Я не понимала, откуда у нас столько предателей? Случай помню.
Перед самым приходом немцев с вокзала уходил последний эшелон в эвакуацию. Но он успел доехать только до станции Кавказской, а там во время большого налета их сильно разбомбило, и кто остался жив, решили вернуться в город. Но Краснодар-то уже был занят немцами. Ну, кое-как, окольными путями добрались по домам. В том числе вернулся тогда и один из наших соседей. Он работал инженером на железной дороге, коммунист, так что вы думаете? Тот же самый дед моей подружки, про которого я уже упоминала, выдал его немцам. Только вернулся, хоп – за ним ночью пришли полицаи и забрали его в гестапо. А гестапо располагалось в огромных серых зданиях на нынешней улице Красноармейской, где и до и после НКВД находилось. Туда нашего соседа и привели. Жена, конечно, с ним попрощалась. И что вы думаете? Он вернулся домой! Позднее он рассказывал, что главный гестаповец, немец, русский язык знал. Плохо, наверное, но все же без переводчика с ним по-русски разговаривал. Наш сосед ему честно все рассказал насчет эвакуации и бомбежки. И добавил, что он коммунист. Ожидал, конечно, худшего, а немец вдруг ему говорит: «Нам очень нужны специалисты на железной дороге, идите к нам работать!» Сосед отвечает: «Я же коммунист, и сделать этого не могу!» Немец вновь спрашивает: «А семья какая?» А у соседа трое детей, старшему 11 лет, а младшему всего три годика. В итоге гестаповец говорит: «Так вот, иди и не оглядывайся, но если еще попадешь, назад уже не вернешься…» Вот, что это было? Это же самое настоящее чудо! И сосед рассказывал: «Пока до дому дошел, все время чувствовал, что вот сейчас сзади выстрелят…» А дома жена его спрятала в укрытие между домами, забросала, значит, ящиками, и по ночам кормила. И он там просидел, пока не пришли наши. Но когда Краснодар освободили, его, конечно, сразу же вызвали в органы. Там он все рассказал, но никаких притеснений ему не было, и человек снова вернулся на железную дорогу, где отработал еще долгие годы.
А ваш отец?
Папа был в армии. Он воевал еще в I-ю Мировую, даже побывал тогда в Персии. В Гражданскую воевал в Красной Армии. Так что ему было уже много лет, но когда немец напал, он вновь отправился на фронт.
А вы чем жили в оккупации? Чем питались?
Ой, чего мы только не ели в то время… И паслен, и кабачки, и лебеду. Даже борщ варили с этой лебеды. Еще у нас масложиркомбинат работал в городе. Тот самый, который сейчас угробили. Так там из жмыха делали плитки. Кстати, буквально вчера мы со своими коллегами-ветеранами вспоминали про это. Сами удивляемся, как же мы ели это? Ладно, когда жмых такой, что в нем и семечки попадались, но ведь зачастую в нем сплошная шелуха. Так мы же все равно это ели, и живы остались. Вот так вот жили... Но у кого-то наверняка были и запасы. Ведь когда фашисты совсем близко подошли к Краснодару, все предприятия горели. Народ же, не обращая никакого внимания на это, тащил все, что только можно. На масложиркомбинате еще и мыло же варили, так оттуда даже соду каустическую увели, представляете? Дым, зарево, взрывы, а люди же все тащат и тащат… А моя мама никуда и не ходила, такая трусиха была. Вот так и прожили в оккупации шесть месяцев.
День освобождения помните?
Всю ночь со стороны Пашковки слышалась очень сильная канонада. До самого утра мы с мамой прятались в подвале и так и не уснули. Боялись, что в дом попадет бомба. А утром увидели наших освободителей. Уставшие, перепачканные грязью солдаты... Но как оказалось, нас еще ждали страшные испытания…
Краснодар освободили 12-го февраля, но далеко немцев отогнать не смогли, застряли на «Голубой линии». И вот уже в начале апреля вдруг слышим звук немецких самолетов. У немецких же звук совсем не такой, как у наших. Небо такое уже было красивое, чисто голубое, смотрим в него, слышим этот звук, но никого не видим, а главное, тревоги никакой нет. Начинают стрелять зенитки, но только немецкие самолеты шли на очень большой высоте. Не достать было их. И вдруг, в небе появился немецкий самолет, а за ним дымовой след. Начертил им вроде как крест, а рядом две черты или линии. Еще немного покружил, сказал «до свидания» и улетел. Все смотрят, что это? Римская XII? Все гадают, думают, зачем он это сделал? Никто ничего понять не может. Посмотрели и забыли. Но вскоре наступает 12-е апреля, и ровно в полдень начинается налет на Краснодар…
В основном немцы бомбили железную дорогу, но досталось всем… На углу Ставропольской улицы и Лунного переулка у магазина как раз собралась огромная очередь. Несколько сотен человек там точно стояло, а скорее и больше. Ведь за хлебом занимали очередь еще с ночи. Мы с мамой тоже оказались там. День был пасмурный и вдруг из-за туч появляются самолеты, представляете?
И вот как только налет начался, мы рванули домой. Мама присела на корточки, дверь закрыла на крючок и сидит, держит его, чтобы дверь не открылась. А я в противоположном углу просто так вот присела. Бомба попала в соседний двор… Меня как подкинуло под потолок… Все разбило, а я кричу: «Мамочка, мы погибли!» И тут тебе раз, стена обваливается, и нас засыпает. Те, кто был в соседнем доме, конечно, погибли, а нас лишь взрывной волной накрыло. А у магазина творилось что-то страшное… Не исключаю, что там не одна бомба упала, и люди, кто там остались, погибли все… Там даже на проводах кишки висели… Столько лет уже прошло, а эта картина до сих пор перед моими глазами…
На противоположной стороне от нашего дома стояла воинская часть, и почему-то из нерусских она состояла. И вышло так, что во время налета они повыскакивали с этого садика и побежали к Кубани. Кто дал им такую команду? Так вы представляете, немцы их на бреющем полете покосили. Вся улица была трупами усеяна…
И поразительно, что наша вторая комната осталась целехонькой. Вся ободранная, конечно, но мы ее завешивали покрывалами и одеялами. Ну а эту стену, которая развалилась, тут же стали делать. Раньше как было – сосед пришел, и давай глину там и все что нужно. Дома-то в основном саманные были. Потом, конечно, все восстановили. Вот такое было детство у нас…
| Интервью - Артем Драбкин. | лит.обработка - С. Глебов |
