5207
Гражданские

Гавриш (Охотская) Надежда Павловна

Родилась я в Молдавии, если быть точнее в Дубоссарах 26 ноября 1932 года. Но вскоре после моего рождения наша семья переехала в село Подоймица Каменского района, куда папу направили работать директором школы. А мама в этом же селе работала начальником почтового отделения.

Какие у вас остались общие впечатления о довоенной жизни?

Весьма отрывочные, я ведь была еще совсем ребенком. Но, конечно, кое-что помню. Собственного дома у нас не было, и мы жили при школе, где работал папа. А дедушка - мамин отец был ночным сторожем в Каменской школе, а бабушка в этой же школе работала уборщицей. Я же росла настоящим сорванцом, постоянно проказничала. Однажды мне купили новый сарафанчик, так я сразу же уселась в нем на моего любимого поросенка Леньку и попала с ним в лужу… Помню, как однажды к папе приехал ревизор, они сидели за столом, а потом послали меня в магазин за водкой. Сходила, но на обратном пути на дороге присыпала бутылку землей, стала ждать, и когда по ней проехала подвода, была очень довольна…

Как вы узнали о начале войны?

Услышали сообщение по радио и четко помню жуткое ощущение страха, потому что однажды ночью немцы с самолетов сбросили осветительные бомбы и стало светло как днем… В первые же дни войны папу вызвали в военкомат и выдали предписание – срочно выбираться в Сталинград, куда планировалось эвакуировать правительство Молдавии.

У меня была еще младшая сестра Галя, но на момент начала войны она оказалась у дедушки с бабушкой где-то на Украине. Ни района, ни названия села уже не вспомню. Там жили родители моего родного отца, которого я не знала. Дело в том, что мама с ним развелась, и нас растил и воспитывал мой отчим – Чебан Алексей Сафронович. А я была настолько наивной, что даже не задавалась вопросом, почему у меня фамилия не его, а Охотская. Родной отец жил в том же селе, что и мы, но у него была новая семья. Я его ни в чем не обвиняю, но он для меня чужой человек, а настоящим отцом я считаю Алексея Сафроновича.

В общем, Галя всю оккупацию провела у дедушки с бабушкой, а мы уехали в Сталинград. Отцу выделили две подводы, и мы на них проехали через полстраны. Такая дорога, конечно, оставила в моей памяти массу впечатлений, страхов и кошмаров…

Помню, добрались до Днепра, а на переправу не пропускают. Расположились прямо на берегу и спали под подводами, а немецкие самолеты постоянно летали и обстреливали. Однажды во время налета мама в кукурузе накрыла меня собой, и вокруг нас пули, пули, пули… А в другой раз немецкий летчик на бреющем полете так низко пролетел, что я увидела как он смеялся… Но у него то ли боеприпасы закончились, то ли он нас просто пожалел, во всяком случае не бомбил, а просто улетел… Но его смеющееся лицо до сих пор у меня перед глазами…

Случился в дороге и такой удивительный случай. В каком-то месте рядом с нами проезжали грузовые машины, в которых не сидели, а прямо битком стояли солдаты в фуражках с малиновым околышем. И вдруг одна машина останавливается, и из нее выбегает дядя Ваня – родной мамин брат, который служил в частях НКВД. И он попросил маму заехать и забрать его жену – тетю Олю и дочку Нелю. Мы, конечно, забрали их с собой, а сам дядя - Волошин Иван Дементьевич так и не вернулся с войны… Но сам факт, совершенно случайно встретиться в той неразберихе… Ведь, что тогда творилось на дорогах, это словами не передать. Массы людей, техники, скота, который тоже эвакуировали в глубокий тыл. Помню, эти недоенные коровы мычат и мама с другими женщинами выдаивали этих несчастных коров прямо в землю… Нет, на дорогах творился настоящий хаос, чему свидетельством является один просто таки удивительный эпизод. За нашим обозом увязалось много людей, фактически образовалась небольшая колонна, и в одном месте получилось так. Ночью мы стояли в лесопосадке между двумя дорогами, и слышали, как по одной в одну сторону шли наши войска, а по второй в другую сторону шли немцы…

По пути люди старались вам помогать или же относились равнодушно?

Насколько я помню, за помощью мы редко к кому обращались. Какой-то явной враждебности в моей памяти не отложилось, правда, очень мне не понравились калмыки. Мы ведь проезжали и через Калмыкию, и у меня осталось такое впечатление, что там ужасно злой народ. Конечно, перед выездом мы запаслись едой, но все имеет предел. А калмыки торговали молоком, сыром, но когда мама подходила к ним, они говорили так: «Дэнги ест – бири сир, дэнги нет – иды обратно…» И это при том, что вокруг стоят голодные люди, дети, поэтому на всю жизнь осталось очень неприятное впечатление.

Не опасно ли было в дороге? Некоторые люди вспоминают, что на беженцев в пути нападали разного рода бандиты, которые грабили их и даже убивали.

До самого Сталинграда мы добрались без всякого рода эксцессов. Помню, приехали, расположились, а подводы как цыгане накрыли коврами. И однажды утром просыпаемся, а на коврах снег лежит… Родители пошли в штаб, где главным был Герасим Яковлевич Рудь – председатель Совета Министров МССР. Но папа в пути очень тяжело заболел. Обе ноги у него покрылись экземой, он даже ходить не мог, поэтому нас направили в немецкое поселение Гусенбах, что неподалеку от Сталинграда. И вот только в Камышине, на пароходе по пути туда, нас обворовали до предела. Подробностей совершенно не помню, но мы остались почти без вещей.

В Гусенбахе немцев видимо подняли в одночасье, потому что в домах осталось много вещей. Но главное, на огороде осталось все: картошка, морковка, лук, что на первых порах нам очень помогло. А еще мы с другими детьми ходили в поля собирать колоски. Толкли их и варили кашу. Собирали лебеду и варили супы, так что жилось далеко не блестяще, хлебнули всего…

Жили мы в доме, где была всего одна комната, разделенная тонкой перегородкой. Посередине стоял большой котел, который отапливал дом. И еще была летняя кухня, такая пристроечка с печью, где мама с тетей Олей и тетей Любой, сестрой отца, пекли хлеб для комсостава части, что стояла неподалеку. До язв на руках месили тесто, но за это нам давали целую буханку хлеба. А когда закончилась Сталинградская битва, то маму, тетю Олю и тетю Любу мобилизовали на уборку трупов… Кроме того, помогали нам продуктами и два офицера, которые стояли у нас на постое. Помню, у меня был день рождения, я сидела на этой печке, а один из этих офицеров видно был родом откуда-то из Средней Азии, потому что он мне заплел много-много косичек, и кроме того подарил тюбетейку и ящичек халвы. Кстати, там же мне довелось увидеть Ворошилова, который приехал с инспекцией в эту часть. И как нам рассказали эти два офицера, первое, что он сделал – пошел на кухню, проверить, как кормят солдат.

Там вы в школе учились?

Да, ходила в нормальную школу. Но 1-й класс я ведь окончила в молдавской школе, а тут пришлось срочно учить русский, и папа, лежа в постели, меня по нему натаскивал. Зато 2-й класс окончила уже на отлично, и когда прибежала домой, то еще со двора начала кричать: «Мама, меня наградили бисом Надежды Константиновны Крупской!» Слова бюст я тогда еще просто не знала.

В это тяжелое время вы не помните у кого-либо из окружавших вас взрослых упаднических настроений?

Вот что особенно удивительно, я же малышка еще совсем была, но была твердо уверена, что мы победим. Слышать голос Сталина это было для меня нечто… Во мне все тряслось от гордости, от радости, от уверенности, что мы обязательно победим. И никто никогда не заводил разговоры, что мы можем проиграть. Помню, позже, уже в Бугуруслане на курсы приехал Василий Иванович Коханский, с которым мои родители очень подружились. Он попал туда после тяжелого ранения на фронте, одна рука у него была покалечена. (На сайте www.podvig-naroda.ru есть выдержка из наградного листа, по которому красноармеец Коханский Василий Иванович 1921 г.р. был награжден орденом «Славы» 3-й степени: «При защите города Невель в течение дня 16-го июля 1941 года танкисты 3-й танковой роты, 4-го батальона 48-й танковой дивизии в ожесточенных боях отразили пять танковых атак противника. Несмотря на ранение в голову тов.Коханский остался в строю и дрался до подхода частей Красной Армии. В этих боях экипаж тов.Коханского гусеницами своего танка раздавил три пулемета противника, одно орудие и захватил один исправный немецкий танк. При этом тов.Коханский лично убил пятерых немцев.

20-го августа 1941 г. в бою при обороне г.Великие Луки тов.Коханский из своего пулемета уничтожил восемь, и захватил в плен трех немцев. 21-го августа красноармеец Коханский был тяжело ранен в левую руку, а 48-я танковая дивизия оказалась в окружении. Несмотря на тяжелое ранение он с группой бойцов в течение 23-24 августа пробирался из окружения и 25-го августа их группа вышла в расположение наших войск. Впоследствии тяжелого ранения тов.Коханский остался инвалидом Отечественной войны»). Он часто беседовал с моими родителями, но никогда не выражал никаких сомнений, ни к руководству страны, ни в победе. Понимаете, другие ценности были в народе, другие стремления… Верили в людей, гордились ими… Хотя, конечно, и тогда попадались разные люди. Последние годы перед пенсией я работала в центральном статистическом управлении МССР, и там как-то ко мне пришла женщина, всего на два года старше меня, но «Ударник трудового фронта». Я ее спросила: «А чем вы занимались в войну?» Она мне стала нести всякую ересь, а я ведь тоже, как и она перед ранеными в госпитале выступала: и читала, и пела и танцевала. Раненые, кстати, были просто счастливы видеть детей. Даже писала им письма, потому что была шибко грамотная, но разве мне пришло в голову брать об этом справки? А она вот собрала и теперь числится… Так что были и такие люди, которые заранее собрали все бумажки, и что я могу сказать – молодцы! Зато мой муж на фронте был трижды легко ранен, но каждый раз оставался в строю, и теперь получается, что он не имеет ранений. А были и такие люди, которые на каждый чих заранее припасли справочку…

 

Вы упомянули Сталина, и мне бы хотелось узнать о вашем отношении к нему.

Мы с мужем до сих пор убежденные коммунисты. За 60 лет нашей совместной жизни я его видела плачущим лишь два раза. И первый раз он плакал, когда умер Сталин… Думаю, что этого вполне достаточно, чтобы вы поняли, как мы к нему относимся… Мы ведь жили в то время, так что имеем полное право сравнивать и оценивать, как жило подавляющее большинство людей тогда и сейчас. А всем его критикам я хочу задать лишь один вопрос - назовите мне хоть одного руководителя, который бы был идеалом и который совсем не допускал ошибок. О больших руководителях нужно судить не по красивым словам и обещаниям, а по реальным достижениям, так что за Сталина заступаться не нужно, за него уже все показала и доказала сама история…

В своем рассказе вы упомянули Бугуруслан.

Когда папа более-менее оправился от болезни, то пошел работать в школу. Но в 1943 году его и маму отправили на курсы в Бугуруслан, где заранее стали готовить кадры для освобожденной Молдавии. Приехали туда, а жить-то и негде, все переполнено эвакуированными беженцами. Поэтому пришлось снимать у одного татарина летнюю кухню. Фактически в этой клетушке жили аж девять человек… И с питанием там тоже было похуже.

На курсах слушателей кормили, так в первое время некоторые ухитрялись проводить в столовую детей, чтобы покормить их из своего обеда, но потом это дело строго-настрого запретили. Так я до сих пор помню как величайший праздник в моей жизни день, когда мы пошли на рынок и мне за какие-то деньги купили котлету из конины. Это был такой праздник, что сейчас этого просто не понять… Кроме того, у хозяина дома на втором этаже стояли бочки с протухшей мукой, так он нам ее продавал, и из нее родители ухитрялись печь лепешки.

В школе нам выдавали кусочек хлеба, посыпанного сахаром, а родители мне на целый день оставляли кусочек хлеба, политого репейным маслом. Заранее делили его, чтобы я им пообедала и поужинала, но куда там… Несмотря на горечь я за один присест все съедала, вкусно-невкусно, неважно. А однажды родителям выдали медовые пряники, и папа решил меня обрадовать. Ушел с занятий домой, а прямо перед этим недалеко от нас вырезали целую семью. Мужчина только вернулся с фронта, и в одну ночь зарезали и его, и жену, и двоих детей не пожалели… За что не знаю, но после этого случая я очень боялась, и дома мы закрывали даже ставни. Помню, сидела на печке в том закутке, тут стук в дверь. Спустилась, спросить кто, а папа решил пошутить, и грубым таким голосом говорит: «Ваша мать пришла, молочка принесла!» А я ведь не ожидала, что он так рано вернется, и свалилась в обморок… Пришлось выламывать двери и приводить меня в чувство.

А после этих курсов мама и папа получили направление на работу в Кишинев. Город был освобожден 24-го августа, но папа туда приехал уже в сентябре. А мы вначале остановились в Сороках, где на складах находилась база американских подарков, и нас там приодели и переобули. 1-го сентября я пошла в школу, но уже 10-го октября мы приехали в Кишинев, хотя город был очень разрушен, и то и дело взрывались неразорвавшиеся мины и боеприпасы. И я, например, помню, что при входе в наш двор была надпись: «Проверено, мин нет. Лейтенант Балтрамюк». (На сайте www.podvig-naroda.ru есть выдержка из наградного листа, по которому лейтенант Болтрамюк Кирилл Миронович 1922 г.р. был награжден орденом «Красной Звезды»: «При разминировании территории от р.Дунай до г.Вена взвод лейтенанта Болтрамюка с помощью миноискателей и собак разведал и обезвредил 5678 инженерных мин. Лично находчив, отважен. В районе г.Секешфехервар обезвредил 375 мин и 4 сложных сюрприза. При снятии сюрприза в местечке Замоль проявил мужество и самоотверженность» - прим.Н.Ч.)

Папа стал работать в Совете Министров МССР зампредсовмина по культуре, а маме он так сказал: «Ты всю войну пахала, и теперь тебе нужно немного отдохнуть и заниматься детьми».

Как вы узнали о Победе?

Я отлично помню тот день. О победе я услышала на углу Пушкина и Подольской, ныне Букурешть, как раз там, где сейчас находится румынское посольство. Вдруг кто-то крикнул «Победа!» Я бежала домой и кричала, это было что-то… Но на второй день весь наш двор оказался в трауре, потому что одной нашей соседке на мужа пришла похоронка… Как тетя Вера кричала и что с ней было это не передать словами… Ее аж перекосило от горя… Вот так получилось, что война закончилась, кругом все радуются, а у нас траур, потому что в нашем дворе мы жили одной семьей…

Дедушка с бабушкой вам что-то рассказывали о том, как они пережили оккупацию в Каменке?

Еще до войны я там подружилась с одной еврейской девочкой, Ева ее звали. Каменка ведь была весьма многонациональным местечком. Там жили и немецкие колонисты, наверху молдаване, с другой стороны украинцы, а в рыночной части евреи. Но во время оккупации в Каменке всех евреев собрали и утопили в Днестре… Уже после войны дедушка с бабушкой показывали мне дорогу, по которой румыны вели евреев на смерть. А вдоль дороги стояли люди, и из колонны Еву вытолкнули к моим дедушке с бабушкой. Наши мамы дружили, и видимо ее мама увидела дедушку с бабушкой, толкнула к ним Еву, и они ее прикрыли и спрятали. Но долго она у них не могла жить, потому что там школа, постоянно много народа, поэтому всю оккупацию Еву прятали у разных людей.

Обо всем об этом я узнала только в 7-м классе, когда заболела, и меня отправили в село, как тогда говорили «на молоко». Вот тогда мне дедушка с бабушкой это все рассказали, показывали, где они Еву прятали, где она спала. Но кто ее потом забрал, как сложилась ее судьба, я, к сожалению, ничего не знаю…

Как сложилась ваша послевоенная жизнь?

В 1951 году я окончила 2-ю женскую школу и поступила в Кишиневский Университет на историческое отделение историко-филологического факультета. Все время обучения из нас готовили научных работников, но за пару месяцев до выпуска выяснилось, что стране больше нужны учителя. Тринадцать лет работала преподавателем, потом меня пригласили на работу в Ленинский райком партии, а оттуда уговорили перейти на работу в центральное статистическое управление. Четырнадцать лет там отработала, из них десять лет состояла в коллегии, была секретарем партийного бюро. Постепенно доросла до должности начальника отдела кадров ЦСУ МССР, но когда началась эта чехарда, и пошли всякие безобразия, мириться с которыми я категорически не хотела, то сразу ушла на пенсию.

Воспитали с мужем двух прекрасных дочерей, есть два внука и совсем недавно родился первый правнук.

При слове война что сразу вспоминается?

Не могу сказать, что какие-то конкретные эпизоды, все в целом… Вот, например, совсем недавно вспоминала, как мы собирались выехать в Сталинград. Мне не сказали, но закололи моего любимого поросенка Леньку и наделали из него колбас в дорогу. А я взяла с собой любимого котенка, но когда мы заночевали в дороге, утром он у меня вырвался из рук и убежал в лес. Как только его не кричали, как ни искали, но так и не нашли, и это было для меня огромной трагедией…

Интервью и лит.обработка:Н.Чобану

Рекомендуем

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно - только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во...

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

Я дрался на Ил-2

Книга Артема Драбкина «Я дрался на Ил-2» разошлась огромными тиражами. Вся правда об одной из самых опасных воинских профессий. Не секрет, что в годы Великой Отечественной наиболее тяжелые потери несла именно штурмовая авиация – тогда как, согласно статистике, истребитель вступал в воздушный бой лишь в одном вылете из четырех (а то и реже), у летчиков-штурмовиков каждое задание приводило к прямому огневому контакту с противником. В этой книге о боевой работе рассказано в мельчайших подро...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus