Узлов Михаил Арсентьевич

А.Б.: Михаил Арсентьевич, расскажите, пожалуйста, когда и где Вы родились?

М.А.У.: Родился я в Кырчанском районе, д. Беляки, Кировской области 22 февраля 1926 года.

А.Б.: Расскажите о Вашей семье и жизни до войны.

М.А.У.: Семья у нас была, жили с мамой, бабушкой. Были у меня 2 брата, младше меня, Андрей и Аркадий - вот, собственно, 5 человек. Отец был председателем колхоза; в 36-ом году Конституция-то СССР, было собрание колхозников в конторе. Вывесили лозунг "Да здравствует Сталинская Конституция"! А он заходит на собрание и болтанул: "Да здравствует сталинская контрибуция"! И дали ему 7 лет в 36-ом году. Во время войны ему бы только освобождаться, с 36-го по 41-ый; и оттуда взяли его на фронт.

С фронта он вернулся в 45-ом году после Победы, контуженный, раненый - привезли его с сопровождающим уже, домой-то сам он не мог. И в 47-ом году он помер, а я в то время был уже в армии. Меня отпустили в отпуск повидаться с ним в 47-ом году. Я приехал, он уже лежал, не двигался, стонал только да кричал. Ну что?! Дали 10 дней, а вон, с Дальнего Востока сюда пока ехал - повидался, только туда уехал. Отпуск у меня был в августе, а в сентябре он помер.

А.Б.: Рассказывал что-то про войну?

М.А.У.: Он? Он ничего уже не говорил. Просто только...

А.Б.: Братья младше Вас были?

М.А.У.: Я с 26-го, средний - 29-го, и младший - 32-го. Они уже тоже померли, а я вот до сих пор... Жену сбили "УАЗиком" на Некрасова, и она тоже померла, уже одиннадцатый год как померла.

А.Б.: Давайте про 41, 42-ой год поговорим. Как тогда люди в деревне жили?

М.А.У.: В деревне, конечно, только начали было подыматься колхозы - это 39-ый, 40-ой годы - жили более-менее. Сколько-то стали на трудодни получать, а как началась война - "Всё для фронта! Всё для Победы"! Всё отправляли: мясо сдавали, молоко, шерсть, яички, грибы, картошку.

А.Б.: Это Вы сейчас перечисляете обязательные налоги?

М.А.У.: Обязательные поставки, да. На трудодни уже ничего не давали, работали буквально за палочки. Трудодни начислялись - что столько-то трудодней он выработал, а подрасчёт осенью, собственно, ничего не получали. Всё жили за счёт своего огорода, подсобного хозяйства.

Когда я учился на тракториста, это в 41-ом году, у меня бабушка и младший братишка ходили сбирали - ходили по деревням и собирали милостыню, кусочки. Они насбирают этих кусочков,

(крутит рукой)

В котомку мне положат, я иду на курсы трактористов учиться.

А.Б.: То есть стипендии никакой у Вас не было?

М.А.У.: Ничего. Вот, всё на свою долю. Что вот, картошки с огорода, кусочков насобирают - так я и учился эти 4 месяца. Когда уже стал работать на тракторе, распределили весной. В мае уже выехали на поля - тогда нас уже кормили в колхозах. Есть какие продукты? Есть там мясо - кого-то прирежут, где на ферме волки задерут - овец обычно.

Один раз на ферму забрались - 37 овец сразу повалили в пригороде, им выбежать некуда было. Там перехватали всех, и нас этим мясом весь год кормили.

(со смехом)

Его засолили. В колхозах были пасеки, мёд. Был горох - варили из гороха, в общем, кормили неплохо. И оплачивали по 3 кг. на трудодень, платили зерном - рожью, овсом - что в колхозе оставалось от заготовок для фронта. А трактористам - по 3 кг. на трудодень. Это хорошо! Осенью я по несколько центнеров зарабатывал, по целой повозке привозил. И вот тогда уже наша семья встала на ноги. Очень трудные были годы военные.

А.Б.: В бригаде было 6 человек?

М.А.У.: Нет, было 6 трактористов, помощник бригадира, бригадир, заправщик - ещё кроме трактористов было 3 человека. В ноябре взяли на фронт.

А.Б.: С ремонтом как было?

М.А.У.: Всё - подручными, в МТС мастерская была. На зиму тракторы туда - у кого, какие неисправности - отправляли. Там и моторы перебирали, коробки скоростей, задние мосты - готовились опять к весенней посевной. Было холодно.

А.Б.: Мастерская не отапливалась?

М.А.У.: Что там печкой отапливается? Никакого там, ни нефтянки, ничего. Нефтянка была - движок, его утром заведут. Она станки крутила - кое-какие станки были и всё. А так печка на мастерскую, что там? Там в рукавицах и работали-то. Да я на ремонте-то ... у меня трактор мы отремонтировали осенью, перед уборочной. Перед тем, как комбайн таскать, подремонтировали. Он у меня был в исправности, я молотил всю зиму.

(взмахивает рукой)

В другом сельсовете, в этом же районе. В своём сельсовете мы всё сделали - было 3 колхоза, 6 деревень - их мы обслуживали. Вернее, 6 колхозов - в каждой деревне свой колхоз был. 3 трактора.

(с улыбкой)

А.Б.: С запчастями как было?

М.А.У.: Неважно, ничего, собственно, не было.

А.Б.: Как обходились?

М.А.У.: Кое-что, для моторов детали - там свою уж не выточишь. А для сеялок, культиваторов, борон - всё своё изготавливали. В МТС токарные станки были. За горючим ездили на нефтебазу, там же при МТС была своя нефтебаза. Керосин был.

Керосин экономили. Каждый килограмм керосина для страны имел какое-то значимое значение. Ну, так и получилось, что тракторы выпускались: вот бак для керосина.

(показывает расположение и размеры руками)

И рядышком малюсенький бак для воды - для того, чтобы когда мотор трактора прогрелся, набрал мощность - чуть-чуть убавить расход керосина, и чуть-чуть впрыснуть туда водички. На мощность двигателя это не влияло, он также тянул плуг, сеялку, комбайн. Что и было нужно. И вот этим кто мог пользоваться, он пользовался.

Некоторые - а раз он идёт, и идёт - он на керосине и работал всю дорогу. А я и некоторые, у меня был товарищ, он по родне ещё был, Хромцов Валентин из нашей же деревни, из Беляков; мы с ним этим пользовались. Вот поэтому у меня получалась хоть небольшая экономия, но за посевную 128 кг. керосина я сэкономил без ущерба для самого трактора. В общем, была такая возможность помочь фронту.

А.Б.: Как к этому ваш старший тракторист относился? Вы говорили, что на вашем тракторе работал ещё старше Вас товарищ?

М.А.У.: Нет, он у меня был в подчинении. Он был освобождён от воинской обязанности по здоровью, был такой хлипкий товарищ. Я собственно им и командовал, он был года на 2 постарше. Ведь тогда работали лишь бы выжить - пусть и здоровье у меня плохое, но я работаю для фронта.

Мы трактор передавали со смены на смену - если я работал в ночь, а он в день, следующую неделю он работал в ночь, я в день. Вот приехали мы на заправку заправиться, это уж у нас было так положено - чтобы трактор был протёрт. Пусть пыль на нём была с полей, но мы основные части трактора, мотора обязательно протирали.

А.Б.: Много ли в МТС женщин работало?

М.А.У.: Много, считай, на половину работали. Хотя на мужчин и была некоторая бронь, оставляли некоторых. Вот, допустим, бригадиров тракторных бригад оставляли по брони. В бригаде может быть одного мужчину по брони оставляли, а остальные женщины были.

А.Б.: У вас в бригаде?

М.А.У.: У нас в бригаде работали с товарищем женщина. У меня был мужчина - тракторист, а на двух других тракторах были женщины. Мужчина и женщина, мужчина и женщина. И помощник бригадира была женщина, бригадир тракторной бригады был мужчина. Заправщица тоже была женщина, которая поставляла с нефтебазы ... ну, на лошадях ездили, бочки с керосином она возила и заправляла. Где трактор работает, привозили на участок бочку керосина, заливали в баки.

А.Б.: Какие-то скидки по работе были им на то, что они женщины?

М.А.У.: Никаких не было, всё то же - трудодни были, им начисляли. Трактористу трудодень, и бригадиру с помощником - трудодень.

А.Б.: Мне рассказывали, что бывали такие колхозы, которые неохотно приглашали тракторы из МТС, потому что им надо было платить. Или Вы этого не касались, этим занимался только бригадир?

М.А.У.: Нет. Это я уж не знаю, какие колхозы такие? Крупные колхозы как в Кумёнах "Красный Октябрь" был, в Котельниче "Заря" или как там? Были уж такие самостоятельные колхозы, может быть.

У нас на счёт тракторов - наоборот, председатели колхозов старались ещё заполучить быстрее, чтобы трактор им дали. Пораньше посеять, убрать. Так что было у них, они приезжали, с бригадиром договаривались: вот, давайте к нам пораньше, мы питание вам получше сделаем, то-другое. Плохо было на счёт этого.

Ну что там? На лошадях пахать? Они все заморены были. Ведь фуража не было, только сено. А сена тоже всем не доставалось - сено овцам и коровам. А лошадям солому с крыш весной сымали и в корм пускали. Поднимали лошадей, на верёвках подвешивали.

(показывает руками как подвешивали)

Плохо было на счёт этого, тяжело жилось.

А.Б.: В 41 - 42-ом годах в деревне знали о наших потерях, поражениях на фронте?

М.А.У.: В наших деревнях не было радио в то время ещё, телефон был только в сельсовете, уже в колхозе телефона не было. Из сельсовета что узнаем - то и есть. О сводках-то узнавали, всех ведь интересовало - у каждого были мужья, сыновья на фронте. Узнавали от почтальона, по письмам, где как делается. Районная газета была "Стахановец полей", в ней сводки освещали.

А.Б.: Как к этим событиям относились?

М.А.У.: Конечно, первое время, когда подходили к Москве, было окружение Ленинграда, дошли до Сталинграда - паническое было. Ну, не то, что паническое, упадническое. Вот-вот, не дай Бог!

(потрясая у груди сжатыми вместе кулаками)

А потом уже там окружение, потом Курская дуга - тогда все воспрянули духом. Настроение поднялось.

А.Б.: А паническое в чём выражалось?

М.А.У.: Переживали о своих родных, но все надеялись, что Победа будет за нами. И мы ведь когда пошли в 43 году, мы пошли весёлые, с гармошкой, вплоть до Кирова. 120 вёрст шли пешком оттуда, котомочки у нас на сани погрузили, чтобы было чем в дороге подкрепиться. Что там насобирали, а мы пешком.

Вот у меня родился сын 1 ноября 43 года, а 9 ноября меня взяли. И я с таким весёлым настроением шёл - мы вернёмся, мы победим. Мать сына меня дождалась, я через 7 лет пришёл, женился на ней. Сына уже надо в школу отдавать, так его и отдали. Прожили с ней 56 лет вместе; если бы не эта авария, она, может быть, и сейчас со мной жила. Здоровье у неё было нормальное. Она тоже училась с нами на тракториста, только работала не в нашей бригаде, помощником бригадира тракторного отряда.

А.Б.: В МТС был политотдел?

М.А.У.: Был.

Почётная грамота тракториста Узлова

А.Б.: Как Вы оцените их работу?

М.А.У.: В МТС был старший агроном, начальник политотдела, директор МТС. Жена моя, пока мы учились, работала у директора секретарём, она закончила 10 классов. Она на 3 года старше меня.

А они только навещали нас - приедут на поля, узнают, как план выполняется, в чём нуждаемся. Вот награждали поздравлениями, грамотами.

(кивает на разложенные перед собой грамоты и фото)

Кто хорошо работает. Флажки на трактор передовикам ставили.

(улыбается и поднимает вверх правую руку)

Красные флажки. Кто в бригаде передовик был.

А.Б.: Польза от них была?

М.А.У.: Была польза. Были уполномоченные с района по всем колхозам, где работали тракторные бригады. Они опять следили, чтобы не разворовали, не разделили. Где-то по ведру на сотню, когда на гумне молотят, воровски себе ... Так вот они за этим следили!

А.Б.: Как следили? Прямо на гумне дежурили?

М.А.У.: Да нет! Всё равно, если в колхозе у нас 50 с лишним дворов было, то где-то кто-то проговорится, донесётся до них. Следили за тем, чтобы поставки соблюдались для фронта, для Победы, план выполнялся. Они с области приезжали, эти уполномоченные.

А.Б.: Среди колхозников какое отношение к этим поставкам было?

М.А.У.: Ну что отношение? Есть-нет, а план выполняй! План выполняли, а себе уж, что там с одворицы собрали. Как-нибудь протянем до весны, до подножного корма. Тогда щавель собирали на полях, кислинкой называли у нас, лук зелёный. Ходили собирать на луга за 20 - 30 км. в Медведок. Я же в 41 году до осени, пока не ушёл учиться, возил за 22 км. от нас. Нагрузят мешками телегу, а что там было - пятнадцатый, шестнадцатый год? И с мешками на Медведок отправляли по реке; так идёшь по сходням с мешком, сходня туда-сюда мотается, мешок мотается. Не знаешь, как туда дойти.

(показывает руками)

Ну, пацаны были, что?! Внизу из мешка высыпешь, к низу сыплется, а там уже нагружали на баржи, и по реке отправляли. Этим и питались.

А.Б.: Это Вы так щавель собирали?

М.А.У.: Да. А что попало - с ёлок кащицу собирали, ели. С сосны тоже кашу собирали, это на шишках такая кашица была мелкая.

А.Б.: Зиму 41 - 42 сильно голодали?

М.А.У.: Сильно голодали. И подать-то некому было. Я говорю, ходили по деревням, так бабушка у меня замерзала - на поле её нашли замерзающую. Зимой из деревни в деревню переходила, на поле упала, и случайно нашёл её тракторист тоже. Шёл из бригады к себе домой, и увидел её.

А.Б.: Когда Вас призвали в армию, Вашей семье хуже или лучше стало жить?

М.А.У.: Как меня призвали, я свой заработок оставил, осенью выдавали. Я его не получил полностью, только авансом несколько получил, а остальное они уже получали без меня. И меня на тракторе сменил мой брат средний - опять трактористом. Он был оставлен по брони.

А.Б.: Они благодаря ему выжили?

М.А.У.: Да. Жена у него работала учительницей - у нас в деревне был и сельсовет, и школа, и клуб перед войной. Был и агроном, и ветеринар, счетовод, председатель колхоза - всё как у людей было. А как война началась - мужчин всех забрали, молодёжь забрали.

А.Б.: После призыва, куда Вы попали служить?

М.А.У.: Дошли пешком до Кирова, сходили в баню. В Рязанцево ночевали несколько ночей, по дороге несколько раз останавливались. Потом распределили нас, посадили в поезд, это было уже числа 15, и по направлению на Дальний Восток повезли. Останавливались, продпайки получали. Вагоны были теплушки, не пассажирские, там была печка поставлена. На станциях останавливались, выбегали, посылали по несколько человек собирать уголь, воровали. Этим углём топили буржуйку, чтобы в теплушке было можно хоть переспать в тепле. На нарах все вповалку - были двухъярусные нары.

В Свердловске мы купили гармошку, отстали от поезда.

(улыбается)

3 человека, один москвич был у нас, шустрый паренёк - эвакуирован был к нам из Москвы. Собрали с вагона денег, на базар пошли, купили гармошку. Приходим, поезд ушёл. Куда? Нас в комендатуру, ждали следующего состава. Гармошку у нас отобрали, заставили разгружать капусту мороженую. На следующем составе мы догнали свою команду в Омске, по-моему. А, в Чите! Отдали там нам гармошку.

(смеётся)

И привезли в часть её. В Уссурийске нас выгрузили, и тогда мы узнали, что нас определили в артиллерию. До этого мы не знали, куда нас определят, кем мы будем. Там поместили в землянки, тоже двухъярусные топчаны. И там мы приняли присягу 23 февраля 44 года, тогда нас распределили по батареям. Часть называлась 11-ы отдельный зенитный артиллерийский дивизион.

В нашей батарее было 4 орудия, 4 трактора "Коминтерн".

(кивает на вырезку со схемой этого трактора из какой-то книги)

Одна машина была со спаренным пулемётом, 2 пулемётчика. 4 машины для подвоза снарядов на батарее, машина была для подвоза продовольствия. Она же отвозила в стирку бельё. Машины были ЗиС-5.

А.Б.: На вашем тракторе Вы один работали?

М.А.У.: Один, по одному трактористу и по командиру расчёта.

А.Б.: Орудие было семидесятишестимиллиметровое?

М.А.У.: 79, по-моему. Пушка зенитная и расчёт. Там был наводчик, заряжающий, подносчик снарядов - в общем, орудийный расчёт 7 человек. Были и дальномерщики на батарее, связь. У меня друг - 3 года назад он помер, подполковник, работал председателем обкома профсоюза строителей - служил там радистом.

Так ведь некогда нам было и пообщаться, из землянки в землянку перейти. Всё день и ночь начеку были, стояли от японской границы, что там, в 7 километрах. С сопок просматривались позиции японские в Манчжурии.

А.Б.: Вы говорили, что были вокруг Уссурийска в Сергеевке, Раздольном?

М.А.У.: Это во время войны. После войны мы вышли, были на Ханке озере, купались там, были в Краскино, выехали туда из Манчжурии. Победу мы встречали на станции Краскино, палили в воздух и пили спирт американский.

(рассмеялся)

Тогда уже "Студебекеры" были у нас.

А.Б.: А трактор ваш куда?

М.А.У.: Трактор у нас же был. С трактором мы расстались в котором году? Вышли из Краскино нас направили в Чугуевку, был районный центр. Из Чугуевки в Антоновку. Тогда сменился у нас командир дивизиона, вместо Легута стал майор Волков. А воевали мы с майором Легут, он был командиром отдельного дивизиона.

А.Б.: Расскажите о Ваших обязанностях в батарее?

М.А.У.: В батарее у нас отдельная землянка была, трактора все были закопаны в землю, замаскированы.

(машет над головой руками)

В землянке был установлен здоровый бак, днём и ночью в зимнее время в нём грелась вода и масло. Для того, чтобы во время тревоги быстро заливать кипяток в трактор, чтобы он завёлся. Трактор заводился уже со стартёра.

(покачивает сжатой в кулак правой рукой)

Была рукоятка, помогали. День и ночь воду эту грели, маскировали технику свою. Артиллеристы там свои орудия маскировали, а мы свои трактора в котлованах. Чистили их все: из каждой гусеницы, трака всё [доставали], даже насосом грязь и пыль удаляли. Стояли они как сейчас с завода, чистенькие.

Выезжали на учения, на полигоны. Таскали орудия, они стреляли - артиллеристы практиковались, а мы стояли в сторонке на тракторах до команды. Всё учения, учения. Матчасть изучали в землянке - командир отделения проводил там занятия. Дежурство несли, караул - склады охраняли и продуктовые, и с обмундированием ПФС и ОФС, склады со снарядами. Не давали залёживаться.

А.Б.: Как с питанием было?

М.А.У.: Жить можно было, выжили. Конечно, не доставало. Там тоже колхозы были, они сеяли, пахали. Сеяли там обычно фасоль, эту ... как горох-то ... ягодками такая, соя. Мы подкараулим, где они засевали, на ночь сеялку оставили. И вот в сеялке, сколько сои осталось, мы там баночку нагребём, и подпитывались. Ну, не хватало. Где-то на кукурузное поле сбегаешь, кукурузы наломаешь, ею подпитаешься.

Ну что, пайки были? Пайку дадут 200 г. хлеба.

А.Б.: Это в сутки давали?

М.А.У.: Да нет, по ломтю давали к обеду, к завтраку и этому. И суп из сои, разный, рыбный, картошку мёрзлую. Суп был, по черпушке.

(обозначает движение черпака раздатчика)

Чаю, сахару давали. Кто курит, тому давали махорку, а кто не курит, сахаром получали. Я вот не курил, мы с товарищем - я первое орудие таскал, он второе - с ним этот сахар складывали. Я даже домой посылал сынишке как бы вместо бандероли. Запакуешь, сам не съешь, а пошлёшь.

А.Б.: Расскажите о войне с Японией

М.А.У.: А собственно войну с Японией мы провели-то на колёсах. Пока туда заезжали, да пока там ... Один самолёт, правда, сбили из орудия нашей батареи. Так и то, он разведчик был, а, главное, самолёт-то наш. Он должен был опознавательные знаки [показать], покачиваться.

(имитирует покачивание крыльями самолёта)

Он не подал этих знаков, ну, и приземлили его. Наградили, всё равно, расчёт. Это на территории Манчжурии было.

А.Б.: По японцам Вы огонь не вели?

М.А.У.: Нет, мы же по самолётам. Наземный бой мы не вели, охраняли штаб. Мы и до войны как прибыли в Уссурийск, наш дивизион охранял штаб армии. И до войны, и во время войны следовали за ним.

А.Б.: Каковы Ваши впечатления о загранице, Манчжурии?

М.А.У.: А что мы там видели? Видели пленных только, не вылазили из кабин тракторов, машин. Несколько раз несли патрульную службу, так это уже когда выехали оттуда. В Краскино ходили по гарнизону, охраняли тоже, нет ли каких там шпионов.

А.Б.: Михаил Арсентьевич, каким было Ваше отношение к врагу?

М.А.У.:

(с улыбкой)

Ничего мы не знали в то время. Знали свою матчасть, свою батарею, врага мы не видели. Видели после войны, уже, когда были на хуторе Павловском. Там госпиталь был, и я уже электриком служил в другой части, не трактористом. Японцы пилили дрова для нашей столовой - вот тогда я и увидел японцев. Они нам ... нашему дивизиону, мы не встречались с ними, так что? Нам они не нанесли никакого вреда, мы им тоже.

А.Б.: А к немцам какое отношение?

М.А.У.: А немцев мы вообще не видели.

А.Б.: Если в целом оценивать?

М.А.У.: Конечно к немцам ... Не немцы виноваты, руководство было виновато. Солдаты что? Солдаты что с нашей стороны, что оттуда - мясо было. У них были потери большие, у нас большие. Мы их не видели, что там на Западе было. В общем, война для меня благополучно, прошла мимо меня. Часть наша участвовала в боях, а мы только один раз постреляли.

А.Б.: Что для Вас было самым страшным, тяжёлым на войне?

М.А.У.: Это до войны было - неважно кормили, впроголодь, но выжили. А в войну? Там быстро всё прошло. Кухня полевая у нас с собой была, кормили тогда уже - когда война началась с Японией именно - хорошо, обмундирование нормальное. Страна не обижала.

А.Б.: Многие из служивших на Дальнем Востоке от такой голодной жизни просились на фронт. У вас из дивизиона, батареи много туда отправили?

М.А.У.: Нет.

А.Б.: Почему? Как Вы объясняете? Ведь знали же, что на фронте лучше кормят, чем в тылу.

М.А.У.: Но ведь и здесь кому-то надо защищать, ведь мы ждали со дня на день выступления Японии. На Западе шла война, а ведь ось Берлин-Рим-Токио ... Ждали - вот-вот Япония объявит войну, а мы что, были ещё молодяшки, неопытные, и обучения как следует не прошли. Вот в этот момент учились, учились с утра до вечера. Там война кончилась, сразу здесь, через 3 месяца, в августе началась. Тогда уже подкрепления нам с Запада как попёрли, всё фронтовиков-то опытных ...

А.Б.: Фронтовиков к вам в дивизион прислали?

М.А.У.: Нет, дивизион как он был... потерь не было.

А.Б.: Что можете рассказать о взаимоотношениях солдат и офицеров в дивизионе?

М.А.У.: Исключительно были хорошими взаимоотношения. Вот слышишь сейчас про дедовщину - уважение тогда было к солдату офицерского, сержантского состава. Я ведь ещё солдатом, трактористом воевал, и то уж после войны присвоили сержанта, потом старшего сержанта. Исключительно. Жили как братовья друг с другом. Чувствовалась поддержка, пусть мы были и салаги, как говорится, но нами не пренебрегали, никто не ущемлял, не унижал. В армии тогда порядок был.

А.Б.: Как Вы относитесь к тем, кто Вас послал на войну сейчас? К власти?

М.А.У.: А как? Тогда всеобщая воинская обязанность была, надо было служить. Всех посылали, ведь не по выбору. Раз 17 лет - иди, где понадобишься, там и используют. Но, конечно, нас использовали не на Западе - двадцать пятый год ещё на Западе использовали - а уж к нам-то, когда переломный момент пошёл, относились бережно. Пока пушки не грохочут, послали: пусть они там немножко поживут, поучатся. Может, и будут вояки, если война начнётся. Так оно и получилось.

А.Б.: Как Вы относитесь к той войне теперь?

М.А.У.: Ни к чему та война была. Что добились в той войне те же немцы? Да ничего не добились! Зря это всё было. Наши ведь и договор заключили, было как по человечески. Надеялись, что будем жить в мире. Но, как и теперешним грузинам... кому-то же взбрело в голову, этому же Гитлеру покорить кого-то, чьё-то присвоить. Вот таки получилось. Молодцы наши, выстояли, хотя с большими потерями.