- Я родился в Ставропольском крае, в станице Барсуковской в 1914 году. В школу ходил в Ставрополе, а в 36 году окончил ветеринарно-зоотехнический институт в городе Новочеркасск около Ростова. В институте был у нас по штату военрук, у которого даже был военный кабинет. По желанию студенты могли в течении 5 лет обучаться военному делу, а при окончании института им присваивалось воинское звание. Я и еще полтора десятка студентов с нашего курса два часа в неделю ходили туда, в этот кабинет военный, и когда окончил институт, мне было присвоено звание военный врач 3-го ранга – шпалу в петлицу получил сразу. По распределению меня направили в Североосетинскую республику, где работал преподавателем в ветеринарной республиканской школе, которая выпускала младших ветеринарных фельдшеров. В 1938-ом школу расформировали, я вернулся в Ставрополь, где встретил однокурсника, который работал врачом в пригородном совхозе. Он сказал, что у них есть свободная должность ветеринарного врача. Совхоз занимался овцеводством поголовье насчитывало 55 00 овец. Кроме того имелось 100 лошадей и 300 свиней. Всем этим хозяйством правила фельдшер – врач уехал в другую область. Я обратился к директору, и он не отказал. Я там стал работать и там же я женился на дочери фельдшера – она была очень интересная. В 40-м году меня призвали в армию. Вызвали в ставропольский военкомат. Получил назначение врачом младшим в легко-артиллерийский полк 158-й стрелковой дивизии, квартировавший в станице Ленинградской, недалеко от Ростова
- Приехал я туда, а место занято – в полку служил мой однокурсник. Вопрос решили быстро – его перевели в тяжело-артиллерийский полк, а меня взяли на его место. У нас пушки были 76-мм калибра, а у них больше. Стал я служить… Это уже при советской власти станицу назвали Ленинградской, а раньше она называлась станица Уманская, там лагеря были царские, богатые, хорошо оборудованные. Все ставропольские и ростовские военнослужащие приезжали на учебу туда. Перед самой войной нас перевели в Кущевку.
В июне 41-го меня направили в Орловскую область за лошадьми для полка. Причем сказали, что когда я вернусь, полк будет уже в другом месте. Полк был укомплектован конским составом по штату мирного времени, а тут пришел приказ получить 50 лошадей – уже штат боевой готовности. Честно говоря мы не знали и не чувствовали, что надвигается война. Дали мне взвод солдат, приехали на место, погрузили лошадей в вагоны. Поехали к дому. На какой-то станции вдруг погасли огни и кричат, чтобы огни не разводили. Что такое? Никто не поймет… Приехали на свою станцию. Начали разгружаться. Лошади у нас разбежались – ловили по степи… Я поехал на туда, где должен быть полк – его там нет и не понятно куда он ушел. Что делать? Лошадей отвели в лесополосу, привязали, пошли в село, попросили косы, накосили траву, накормили их, ведрами натаскали воду – напоили. Пробыли двое суток. Солдат местные жители кормили, приходили, носили нам хлеб. Вдруг приезжает сержант и говорит: «Собирайтесь! Поехали!» Ехали целый день и только к вечеру догнали полк. Они далеко не ушли – пушку должны четыре лошади везти, а по штату было только две на орудие. Полк шел к Смоленску. Полная неразбериха – где наша дивизия никто не знает, распоряжений ни каких нет. Пока дошли до места назначения выяснилось, немцы забрали Смоленск. Дали нам место сосредоточения. Половина полка до места сосредоточения не дошло – дивизионы раздергало начальство. Приехали - артиллерии нет, приехал только штаб, подразделения обслуживания: разведка, санчасть, боепитание. Стояли наверное около недели и вдруг приказ срочно ночью уходить – немцы! Стали уходить и вышли к небольшой речке. Мост. Перед ним скопление войск. На другой стороне стояла зенитная батарея. А вскоре появились танки немецкие… В общем разбили нас там. Мы с одним фельдшером, который был призван, но еще был в гражданской одежде рванули через реку. Конь мой застрял – еле вытащили. Подъезжаем к селу, на встречу женщина идет за водой: «Куда вы претесь?! Полное село немцев! Танков полно еще со вчерашнего вечера». Мы обратно в лес. Уже измучились, кушать нечего, устали, не спали. Добрались до опушки, легли спать прямо около дороги. Вдруг едет какая-то женщина на повозке, увидела нас: «Немцы кругом! Что вы так лежите?!» Мы вскочили, смотрим, недалеко трасса, по ней идут немецкие танки. Перед трассой поле – крестьяне уже косят хлеб – август. Пошел к косарям. Выяснил, что за трассой лес. Ночью перебрались через дорогу и пошли. Натолкнулись на группу из 17-ти таких же солдат и уже со своими пошли. Все без оружия – только у одного винтовка. Среди них был парень с этой местности. Он предложил идти к ним в село. В селе стоял штаб, который собирал всех этих людей, вышедших из окружения. Документы мы спрятали при переходе дороги – думали, что вернемся. Фельдшер был партийный и свой партбилет засунул под стельку сапога - боялся, что если немцы поймают, то сразу убьют. Вот он достал его и сказал, что это наш врач, что выходил с ним вместе и вот доказательство – партийный билет. Нам приказали идти по дороге в лес на сборный пункт. Пришли, привезли кухню с едой, а у нас есть нечем. Те, кто уже там был вырезали из коры деревьев что-то вроде чашек и дали нам, чтобы мы смогли поесть. После этого я попал на формирование 161 стрелкового полка 95 стрелковой дивизии.
В январе 1943-го меня перевели в 231-го кавалерийского полка 83-й кавалерийской дивизии, который в последствии стал 50-м гвардейским кавалерийским полком 13 гвардейской кавалерийской дивизии.
|
Получилось так. Командир полка с начальником штаба ездили в какое-то село и оттуда наперегонки гнали лошадей, так гнали, что лошадь у командира полка от сильной гонки задохнулась, пала и получила воспаление легких. Было как раз собрание, комиссар полка собрал партийцев, я хоть не партийный, а комсомолец и офицер (тогда говорили командир), говорит: «Выступите, расскажите какие недостатки знаете в нашем полку, только говорите откровенно, мы коммунисты, мы должны говорить правду». Я думаю: «Раз такое произошло, раз командир полка лошадь загнал, могут другие так поступить». Я выступил и говорю, вот такой недостаток, командир полка с начальником штаба ездил, загнал лошадь, сейчас она в ветчасти, но она уже непригодна для службы это ненормальное дело. Но я же не знал, что комиссар передаст все это командиру полка. Командир полка сразу на меня положил зуб ругался на меня, матерился, такой был поганый человек, ужас. А вскоре пришел приказ о переводе меня в кавалерийский полк. Видимо командир полка решил от меня избавиться.
- Какова организация ветеринарной помощи в полку?
В кавалерийском полку больше 1000 лошадей. Поэтому было два врача – старший и младший и два фельдшера. У нас было две повозки, на которых размещались ящики с инструментом, лекарствами, спиртом.
Если мы останавливались в населенных пунктах, то тут же, вместе с остальными тыловыми службами, разворачивали ветпункт, ставили указатели от передовой, где он находится. Но конечно, прежде всего выясняли, не больны ли местные лошади, чтобы не заразить своих.
Раненых и больных лошадей мы лечили только на отдыхе. В наступлении мы просто забирали всех имевшихся лошадей у крестьян, а в обмен оставляли своих истощенных и раненных. Это входило в обязанности ветчасти. Лошадь лучше пустить на мясо, чем ее лечить.
|
|
Гречнев П. А. в центре |
- Монголки приходили?
- Нас монгольскими лошадьми к концу войны снабжать. Хорошие, крепкие, выносливые лошади. Если по высокой траве ехать, то солдата видно, а ее нет.
- Трофейных лошадей брали?
- Не часто. У них мало было кавалерийских частей, в основном у них была разведка.
- Какая порода лошадей наиболее приспособлена для конного полка?
- Там были все лошади. А самая лучшая лошадь- это хорошая обозная лошадь, она очень сильная, крепкая. Для кавалерии нужна кавалерийская лошадь, верховая, специальная порода, но во время войны какая попадется, такую и седлали, потому что не из чего выбирать. Солдат без лошади - это уже кавалерист. Лошадь была дороже человека. Человека ранили, перевязали и он остается в полку. Лошадь ранили, но она уже в полку не остается
- Видели атаки в конном строю?
- Несколько раз. Помню мы наступали, а немцы отходили. Немцы, наверное рота или больше, вышли на поляну, а наш полк ее уже окружил. Вот весь полк ринулся на них с саблями и начали их рубать. Порубали их всех, но и наших они много постреляли. Но это редкий случай, в основном в пешем строю.
- Корм для лошадей всегда был?
- Летом проще – трава везде растет. Зимой сложнее, приходилось у крестьян забирать сено. И потом лошадь, как и человек, сутки двое без питания может спокойно обходиться.
- Часто вам присылали централизованно лошадей?
- Наверное раза 3-4 не больше, а то все брали у людей. В одном месте мы заехали, стояли отборные чистокровные лошади в количестве 46 штук, в клуне, сарае со стропилами. Зашел я туда и думаю: «Какие лошади! Это же прелесть! Буду завтра пополнять полк!» Потом пробомбили нас рано утром, я пошел посмотреть, не попала ли бомба к лошадям, зашел - начало этого помещения развалено, а все эти 46 лошадей лежали как селедка друг на друге, как положили их на одну сторону, все спиной с одной стороны, ногами с другой мертвые. Взрывная волна их убила.
- Вы были ранены?
Нет. Один раз ногу сломал. Нужно было зимой через речушку перебраться. Она шириной-то метров десять, но простреливается. На льду подо мной лошадь убило, она упала мне на ногу, сломала мне лодыжку. Коновод, который был со мной, соскочил с лошади, бросился мне помогать, а поднять ее не может – придавила мне ногу. Я ему сказал брать за гриву и поднимать ее. Кое-как выдернул ногу. Чувствую болит, я сел на лошадь, и мы поехали, а потом когда к месту доехали у меня сильно начала болеть нога. Понял, что повреждение сустава или кости. В санчасть обратился, взяли в хозчасти ящики с продуктами, оторвали 4 доски и зафиксировали голень. Три недели потом я на лошадь не садился – в повозке ездил.
|
- Пристреливать приходилось?
- Приходилось одну. Жалко, такая хорошая лошадь, перебило ей ногу. Приказано идти дальше, а она одна осталась, начала прыгать за нами – наша лошадь, с ветчасти, так привыкли друг к другу, я вернулся с коноводом и в голову застрелил ее. а обычно мы, если лошадь работоспособная для крестьянин мы ничего не делали
- Кониной приходилось питаться?
- Бывало. Старались выбирать гражданских лошадей, но и своих иногда забивали на мясо. Оно очень вкусное. Раз взяли небольшое село. Мы расположились в одном доме. Одну их хозяйских лошадей убили и зажарили. У меня был солдат в ветчасти, он знал, как все делать, зажарил. Только собрались покушать, и вдруг немцы с танками. Мы все побросали и тикать в лес. Через некоторое время наша артиллерия отработала, пехота пошла в атаку и село отбила. Мы обратно в эту хату, а еда еще не успела остыть, так мы сели кушать.
| Интервью и лит. обработка: | А. Драбкин |
