связист канонерской лодки "Щорс" и шифровальщик штаба Краснознаменной ордена Ушакова первой степени Днепровской флотилии, 18 декабря 2009
- Где и когда вы родились, расскажите о своем детстве
- Родился я 13 января 1921 в Киеве, где мой отец служил в армии. В Киеве мы прожили до 1929 года, когда отец уволился в запас, и мы переехали в г. Тульчин Винницкой области, Украина. В семье было пятеро детей, двое умерло, а я был младший из оставшихся - на 10 лет младше своего брата. Жили мы хорошо, мать не работала, сидела с нами дома, голода в то время не помню. У нас был садик 12 соток, свой огород, сперва, сеяли рожь и пшеницу за городом, но потом колхоз эту землю забрал. Огород, конечно, спасал - были запасы на зиму. Я окончил 10 классов, был активным юношей - увлекался спортивной гимнастикой. Турника у меня не было, так я приспособил кусок трубы на акации и делал склепку, крутил солнце и через всю жизнь эту любовь пронес. Начал учиться в педагогическом училище, смешно вспоминать, почему пошел туда - мечтал стать летчиком, а они приобрели планер, я начал ходить туда и сделал несколько самостоятельных полетов - планер то был одноместный. Сдавали нормы ГТО - мне гимнастика помогала, учились ездить на лошадях - лошадей предоставлял военкомат. В 1940 году я был призван в армию, всех направляли на сборный пункт в Киев - как-то мы узнали, что всех будут записывать во флот. Я конечно просился в летчики, говорил, что занимался на планере, но тогда не такое время было, сказали, что в Киеве разберутся и запишут в летчики, но куда там, никого тогда не спрашивали - направили в Севастополь на Черноморский флот.
- Как проходила подготовка в учебном отряде?
- На Черном море я попал в учебный отряд, там готовили по разным специальностям, а я попал в отделение связи, причем меня выбрали в специальный отряд - шифровальщиков. Кроме азбуки Морзе, флажковой, световой связи. Но когда начали обучать на шифровальщика - это все как-то отпало, для этого есть радисты. Когда начали обучение, конечно провели беседу - сказали не болтать, держать язык за зубами, а так мы жили в вместе со всеми, кто там разберет связисты и связисты. Шифры других стран не изучали - это работа контрразведки. В конце учебы листок рукописного текста шифровали за 10 минут, были шифровальные таблицы. Всегда и на фронте старались сообщения шифровать, а если был режим радиомолчания, тогда брали пакет и везли или несли сами. В самом начале войны мой знакомый Володя поехал с таким сообщением и случайная бомба прямо на мосту его достала. Из вооружений изучали только винтовки - были походы со стрельбами, патронов не экономили, даже боевые гранаты метали - все же мы до войны подготовку проходили.
- Расскажите, пожалуйста, как для вас началась война.
- Война для нас началась неожиданно. Мы, конечно, знали, что немец по Европе шурует, но не думали, что на нас нападет. Собирались в увольнение, я тогда занимался в секции гимнастики и должен был идти на тренировку, но утром сыграли тревогу, приказали получить боезапас, мы не понимали зачем, а потом приехало начальство и объявило -началась война. Нас сразу направили на оборонные работы, копали траншеи, тогда же начали готовить штольни для подводных лодок - их было мало, лодки укрывать некуда было. Отбойный молоток я тогда здорово освоил. Мы делали над уровнем воды вход в тоннель, потом прорубали тоннель с выходом, а саперы потом бортики взрывали, и вода штольни заполняли. Кормили неплохо, всегда в целом, кроме Сталинграда, пожалуй, - там плохенько было. В конце 41-го нас направили вместе с пехотной дивизией эшелонами в Москву, но там видно без нас справились и нас направили в Царицын - в Сталинград. Там текла мирная жизнь, город красивейший, мы занимались сопровождением грузов по Волге, в основном нефтепродукты. Немцы активно грузы бомбили, ставили мины - в начале войны они нахальными были - прямо над водой летели, ничего не боялись. Мины магнитные были, ложились на дно, мы конечно с этим боролись - была специальная команда - размагничивали корабли, но насколько этого размагничивания хватит никто не знал - поэтому подрывались, конечно. После подрывов нефть разливалась, Волга горела - бороться с этим было нечем, поэтому просто ждали пока прогорит. Самолетов наших мало видел, они медленные были, конечно, сбивали их. Но потом мы стали корабли вооружать - ставить пулеметы, орудия на гражданские суда - это были, конечно, неприспособленные корабли, буксир, обшитый жестью - осколки пробивали насквозь, но стали грозным оружием. Я служил на канонерской лодке «Щорс». Мы их маскировали - рубили деревья, укрывали борта, палубу - со стороны плывет по реке островок, бывало, самолеты нас не замечали, старались, конечно, менять позицию почаще.
- Как вело себя гражданское население, что происходило в Сталинграде?
- Народ из Сталинграда не эвакуировали, а куда их везти? 23 августа, когда Сталинград подвергся одной из самых страшных бомбардировок - население бросилось к набережной, тогда все бросились к реке, давка была страшная, люди лезли по сходням, многих сталкивали в воду, мы все это видели - мы сами ждали отправки на восточный берег. Капитан катера, принимавшего беженцев, кричал в рупор «Принимаем детей и женщин, остальные потом», а на берегу были мужчины в гражданском, в этот момент один военный, вроде офицер побежал по сходням на катер, капитан ему орет про женщин и детей, а тот бежит вперед, какой-то чемоданчик в руке, ну капитан достал револьвер и убил его, тот в воду свалился, после этого мужчин на пристани стало меньше, а мы говорили «Вот, молодец командир, так и надо!»
- Какая стояла задача перед флотилией?
- Канонерские лодки и другие суда перевозили людей, оружие, провиант. Все под огнем, разницы не было, что днем, что ночью, город горел, осветительные ракеты над Волгой висели все время. Мы базировались на восточном берегу, наши корабли заходили в притоки Волги, оттуда вели огонь, постоянно приходилось перемещаться, выполняя приказы командования. Отряды НВКД работали, но с катеров уже куда убежишь, а как до нас пополнения доводили, не знаю. С оружием особенно вначале тяжело было, бывало, переправляли и безоружных солдат на тот берег, командиры говорили, что там оружия достаточно. Норма снарядов тоже была, старались бить наверняка. Среди моряков случаев дезертирства не знаю, был один матрос, расстреляли его перед строем, а так моряки сами в бой рвались.
- Всегда ли верили в победу или были сомнения?
- В победу в основном верили даже в самое тяжелое время, но были нытики, кто-то не верил, были сомнения. Уже в конце битвы у нас появились женские команды на тральщиках - полностью женщины, не хватало людей.
- Возвращаясь к военному времени, расскажите, пожалуйста, как и когда, при каких обстоятельствах вы впервые увидели пленных немцев, и каково было ваше отношение к ним?
- Пленных в большом количестве мы увидели после капитуляции армии Паулюса - они на вид были, страшно на них смотреть, все замотанные в тряпки, они до чего дошли - плели себе сапоги из соломы. Жалости не было, было непонимание - зачем пришли? Колонны шли, кто-то из них падал, машины их собирали, куда увозили не знаю, а кормить их чем, своих кормить нечем. Те, кто сдались пораньше - те лучше себя чувствовали, работали у нас в тылу.
- Как дальше сложилась военная судьба?
- После завершения разгрома немцев под Сталинградом, тральщики остались на местах, канонерские лодки направлялись на север и в Каспийское море, а я в составе группы из 12 сотрудников штаба, был направлен разведывать место для спуска бронекатеров на Днепр. Штук 50 бронекатеров были переправлены по железной дороге и помогали доставлять десанты и осуществлять снабжение в боях за Белоруссию вплоть до Бреста, Польшу, а потом и в самой Германии. Корабли нашей флотилии участвовали в форсировании Одера. На бронекатерах были башни от танков, даже реактивные установки «Катюша» на них ставили - нас ценили.
- Как складывались отношения с местным населением на освобожденных территориях?
- Местное население нас принимало по-разному, до Бреста нас встречали со слезами на глазах, кто-то из местных родные места освобождал, так их просто на руках носили. В Польше половина радовались, а половина смотрели с неприязнью. В спину не стреляли, но по одиночке ходить было запрещено. В Германии там все организовано было - сдались так сдались - очень многие ушли с отступающими немцами. Все говорили «Гитлер, капут!», но некоторые искренне, а другие не очень. Хотя многие немцы у нас в тылу в штабе работали. Случаев мщения со стороны наших солдат я лично не видел, дома стояли пустые, мы конечно в дома заходили, что-то брали, конечно. Очень у них аккуратно все, это понравилось очень.
- Чем занимались после войны?
- После войны я поступил в военную академию им. Фрунзе - где готовили специалистов по физподготовке для армии, всю жизнь работал, учил молодежь.
