Павличенко Александр Александрович

- В.А. Когда вы начали служить?

Я начал в звании лейтенанта в 210-м ББАПе, а потом в октябре 1941 года стал старшим лейтенантом, командиром третей эскадрильи. Войну закончил майором заместителем командира 108 ГШАП. Прибыл в свой первый полк летчиком, но потом учитывая опыт, большой налет, умение летать на многих самолетах стал командиром звена. 210-ый перевооружался на Су-2 и мы группой поехали на заводской аэродром. Познакомились с самолетом, и начали перегонять самолеты Су-2 в полк. Машина была новая, только поступила в армию, мне пришлось одновременно перегонять партии самолетов с Харькова и одновременно обучать летный состав, многие прибыли в полк в неравных условиях: некоторые только летную школу закончили, а другие были уже бывалыми летчиками.

- В.А. А специфика для вас в этом самолете была?

3 эскадрилья 210 ББАП Октябрь 1941 Аэродром Ровеньки. Группа летчиков и штурманов 3./210 ББАП на занятиях.

Специфика была большая, потому что до этого на севере летал на ТБ-3 а у него были неубирающиеся шасси, а это уже была современная боевая машина. На заводе летчики-испытатели меня проверяли, допустили меня к полетам, видят что делать со мной им нечего, я умею все, сразу быстро освоил, но я уже успел полетать на самолетах с убирающимися шасси. Окончил курсы высшей летной подготовки в Минводах, это еще до войны в Аэрофлоте, И летал на гражданских СБ, потому времени это был тоже современный самолет. А СУ-2 ближний бомбардировщик он во многом опережал бомбардировщика-разведчика СБ по скорости, высоте, по условиям маневренности. Машина была очень маневренная, очень хорошо управляемая. Но пилотажем не увлекались. Хотя некоторые и пытались. Бомбардировщику не положено выполнять пилотаж, вот глубокие виражи, спирали можно было делать, Су-2 для высшее пилотажа не приспособлен. Машина тяжеловата, двух-трех местная, летчик и наблюдатель (штурман).

- В.А. Как вы оцениваете стрелка-летнаба на Су-2?

Стрелки появились только на штурмовиках и специфика его только одно знать пулемет, хорошо стрелять, отражать атаку. А штурман как на Су-2, он отвечает и за бомбометание, и за расчеты и за маршрут полетов, разведку ведет, фотографирует, в Су-2 было несколько фотоаппаратов. И вместе с тем знает вооружение, если нападают, то пулемет разворачивал и в дело вступал опять таки летнаб. Летчик сидел впереди и тоже мел мощное вооружение - четыре пулемета вперед. Самолет был приспособлен уже для полетов в сложный метеоусловиях. Аппаратура стояла хорошая, авиагоризонт, радиовысотомер, ГПК. У летчика был полный комплект приборов. Но и приборная доска была и у штурмана. Сзади был штурвал, который откидывался в сторону в кабине и закреплялся. Если что-то случиться с летчиком, то летчик мог подсказать летнабу и тот мог управлять своим штурвалом. Так и было однажды со мной. Мне руку пробило пулей на вылет, рука повисла, я управлял левой рукой, а Саша Пахомов мой летнаб мне помогал. Шнуром перетянул выше локтя как мог но все равно чуть сознание не потерял. Но эта машина во многом опережала по конструкции другие самолеты. Конструкция самолета такова: двигатель, АШ-88 - 1100 лошадиных сил, двухрядная звездочка. А крылья - металлические, и металлическое их покрытие. Фюзеляж деревянной конструкции, это только считается что деревянной, потому что все шпангоуты и лонжероны были из дельты-древесины. Крепчайший материал, который делается из дерева, но не уступал по прочности металлу.

- В.А. Интересны ваши воспоминания о первом дне войны.

Это было так. Воскресенье. 22 июня. Мы не знали ничего, перед этим был очень сильный дождь. Мы находились на аэродроме под Первомайском, станция Пандурка. Полевой аэродром. Потом вдруг разбудили и немедленно построение. Построились и в 12 часов включили выступление Молотова по радио, объявили, что на нас внезапно, без объявления войны, напали немцы. Мы видели, что какие-то самолеты летают на большой высоте, но кто это мы не знали, немецкие бомбардировщики ходили через наш аэродром. Объявлена была боевая тревога. Самолеты разрулили во все места. Но полк не был готов к боевому вылету, не было бомбодержателей, самих бомб, не заправлены самолеты боеприпасами. Начальство куда-то поехало и после их возвращения самолеты немедленно заправили. И единственную первую 9-ку послали к границе, я в этой девятке вел второе звено, командир эскадрильи первое, Геращенко третье. Прилетели на полевой аэродром Софиевка, это в 70 километрах от границы. Но только к вечеру привезли нам бомбодержатели и бомбы и в 18 часов 46 минут мы нанесли удар, девяткой по железнодорожному узлу в Румынии, Яссы. На территории противника. Они разгружали вагоны - больше 40 эшелонов, наглым образом. Они нас не ждали, так как считали что авиацию они подавили в ближайшие часы. Масса народа вокруг эшелонов. Мы с небольшой высоты, подошли на высоте 900 метров, зенитка начала стрелять, вспышки были. Мы даже в первый раз в жизни увидели разрывы зенитных снарядов, легли на боевой курс и открыли бомболюки. А сбрасывание бомб осуществлялось так: бомбы полетели по команде ведущего мы смотрели на створки его бомболюка. Потом мы развернулись и ушли на свой аэродром, прилетаем туда а наших истребителей там уже нет, остались только отдельные самолеты. Нам немедленно приказали улетать с аэродрома, уже наступал вечер, заправили сколько могли, прилетели на другой аэродром, под Вознесенском. Вот так вот первый боевой вылет осуществился. Вечером нас собирал командир полка Кожемякин, он объявил - Вам повезло, вы вернулись без потерь.

- В.А. А вас не атаковали истребители над целью?

Нет. Только била зенитка. Пошли на снижение и ушли на свою территорию. Не вернулось из 45-й смешанной дивизии 27 самолетов. Но в большинстве случаев - это СБ. Они летали бомбить разные цели. И на Яссы, летали впереди нас. Бои состоялись, истребители ушли. Из этих 27 не все были сбиты в воздухе, кого подбили, садился на свою территорию, потом выяснилось что некоторые вернулись, но 12 экипажей дивизия потеряла. Таким было начало войны для 210 полка, а потом планомерно ежедневно начали летать, посылают в разведку, находят цели, прилетают с разведки, а уже готовые к вылету, прилетают и начинают бомбить, мы таким образом пытались, что могли то и делали, нас фактически до самого Днепра гнали, меняли аэродромы, а потом на левой стороне Днепра садились, вышли под Днепропетровск. Меняли аэродромы часто. Но разведка играла колоссальную роль. Вот почему, когда мы привозили сведения, немедленно их передавали по данным разведки, это было очень эффективно. Немцы поняли, что разведчики шныряют, они бросались на нас, были случаи, когда нас сопровождали истребители, но очень редко, а в основном мы летели несколько летчиком крепких, и Ваня Карабут, и Раубе. Они умели летать в облаках. Мы что делаем? К осени, облачность часто, идем в облаках, вынырнул с облака, посмотрел где что и обратно. Если нужна разведка, развернемся, сфотографируем и снова в облака. Поймать, чтобы засекли редко бывает. Но были случаи сбивали.

- В.А. А как осуществлялось бомбометание?

Вот линия фронта, мы подлетаем и уже видим, штурман и я вижу. Там опозать ечего, зимой тем более хорошо все видно, зенитка стреляет, артиллерия стреляет, с нашей высоты 700-1000 метров хорошо видно. Су-2 для штурмовок не были предназначены. Он предназначен был как ближний разведчик, бомбардировщик, а их использовали на любой высоте и для любых целей, и мы вынуждены были штурмовать четырьмя пулеметами. Увидели начинаем стрелять, к примеру по батареи какой-нибудь, направил самолет и четырьмя пулеметами по батареи, немцы прекращали стрелять конечно но и самим нам доставалось. Если говорить, сколько потеряли. Потеряли очень много самолетов. У меня есть книжечка, сколько потерял полк за время войны и тем более самолетов СУ-2, к концу декабря фактически оставалось 8 самолетов с полка.

- В.А. А сколько было?

42. Потом подбрасывали самолеты с ремонта, приходилось переучивать новых летчиков, выходили из строя чаще всего, конечно, молодые, потому что когда идет в строю замыкающим, здесь к нему охотно подходили на близкое расстояние немцы и все одновременно ведут огонь, а если немец вперед проскочил, тут четыре пулемета у каждого - только не прозевай, бывали случаи мы сбивали истребителей этим огнем

- В.А. А у вас были случаи, когда вы кого-нибудь из немецких самолетов сбивали, когда ходили эскадрильей?

3./210 ББАП аэродром Буденовка. После первого боевого вылета(28/12/1941) МлЛейтенант Сивков Григорий.

Были случаи. С Сашей Пахомовым, у него было несколько сбитых самолетов, штурман был он отличный и стрелок хороший. Были случаи. 41-й год был самым тяжелым. Почему? Немцы наступали, мы теряли территорию. Сведения есть, в первые дни войны мы потеряли 1000 самолетов на земле, они бомбили аэродромы.

- В.А. А сколько обычно вылетов было за день?

По 5, 4, а по три как правило. Я был командиром эскадрильи, как ведущий, всегда собираешь группу, а потом, когда нас стало меньше, мы стали меняться, стали летать не 9-ми, а 5-ми, 6-ми. Васильев первый, я второй, потом менялись. Не хватало самолетов. Это уже октябрь. Эпизод интересный произошел со мной, в районе, я его описывал. Я шел на разведку, а сидели мы на аэродроме между Бердянским и Мелитополем, Пологи есть такой пункт, махновское гнездо там раньше во время гражданской было, полевой аэродром между посадкам сельчан и полем, мы спрятали самолет между посадками, когда последний боевой вылет сделали и вдруг к нам приезжают колхозники и говорят немецкие танки и машины на дороге недалеко от вас. Говорят, что дальше от Мелитополя на Бердянск двигается огромная колонна, 4 октября 1941 года. Наша площадка, где мы сидели находилась в трех километрах. Потом мы стали двигаться, колонна была большая, взлетела один самолет, другой, третий, видимость была плохая. Я зашел, смотрю колонна, отбомбились, отстрелялись. И задание было выходить на Донбасс сразу на другой аэродром. Я хорошо знал этот район потому что летал тут до войны в гражданской авиации. Так и разлетелись по одному. Я когда ушел, думаю, где же я? …а вылетали в одиночку. Прилетай на заданный аэродром там и собираемся. Обстановка была страшная, я когда вылетел, отбомбился, отстрелялся и ухожу в сторону и в это время над нами прошел Ме-110 и обстрелял нас, один. Открыл огонь и ушел, и я нырнул в облака, взял курс на Бердянск, когда пролетели 40-50 километров подлетаю туда, вижу аэропорт, надо сесть, в кабине появился запах бензина, где-то что в нас попало, но хорошо что не горит, ничего, выхожу на посадку, смотрю стоит солдат в шинеле и платочек держит показывает нам направление ветра для удачной посадки и рядом с ним бронетранспортер, я как глянул, на броне транспортера кресты, немцы, я сразу шасси убираю, полный газ, разворот, и к морю, они стали стрелять, я ушел в сторону моря для вынужденной, бензином все время пахло, Там же между Бердянским и Мариуполем, расстояние небольшое 78 километров, я морем на малой высоте стал подходить к Мариуполю стал смотреть, что там, летают чайки и наши истребители И-16, немцев там нет. Сходу хорошо знал подход, решил садиться и сел и когда сел пламенем окутался мотор, я затормозил, выскочил и начался сильный пожар двигателя. Потом узнали что там пробиты были трубопроводы, карбюратор. Медленно бензин выходил, пары были. Горит мотор и все. Подъехали пожарные, чем могли забросали, но вобщем все это выгорело. В Мариуполе на аэродроме. Что делать? Оттащили обгоревший самолет. Переночевали мы там, и вдруг в 4 часа утра на аэродроме, тревога, немцы подошли вплотную. Приезжает на аэродром машина легковая, полковник какой-то наш, орет нам вы что сидите? 6 километров немцы от нас. Немедленно собирайтесь и покидайте. Начали собираться. Сжигать самолеты. Но опыта не было. Как сжечь самолет? Приказали сжечь и все. Но потом технари нам помогли. Бочки с бензином открывали и прямо катили под самолет. Бензин льется, факел бросят, две бочки подбросили туда, мы все так и сделали и поехали в штаб дивизии просить чтоб дали документ что остался без самолета без всего. Нам дали справку и мы вместе с каким-то экипажем эвакуировались, это меня и спасло, когда Мариуполь покидали, там такое столпотворение было через мост, потрясающее, мы на машине на полуторке ехали, потом увидели пробку, соскочили с машины добирались как-то как мог…Перебежали туда на ту сторону и схватился за борт первой попавшейся машины, солдаты стали бить сапогами мне по рукам. Я одной рукой выхватил пистолет и пригрозил им. Так и добирались со стрелком до своих. Оказалось что в этой машине. Доблестная наша милиция уезжала, везли документы и оправдывались - нам запрещено, нам не видно было кто вы и что хотите. Добирались до Таганрога.

Командир 3./210 ББАП Ст. Лейтенант Павличенко А. и штурман-стрелок Лейтенант Пахомов А. Начало марта 1942. (скоро их собьют). Аэродром Буденовка.

- В.А. А полк как нашли?

В Таганроге я пошел, сразу же в комендатуру и нам сообщили, что выезжайте в Красный луч. Там была ремонтная база и там наши самолеты ремонтировались. На аэродроме было много народу и У-2 прилетали со всех концов. И вдруг появился самолет с нашего полка радости было!!! Полк после перелета разбросало на многих аэродромах, а потом мы все снова собрались. Мы собрались и перелетели на аэродром полка. Нас уже успели похоронить. Никто ничего не знал. Да это было приключение. Потом нас спас этот документ. А так бы судили за потерю самолета. Период был неприятный для нас. Потом перелетели в Равенки, потом в Гуково, в Донбассе, под Ворошиловград, в Буденовку, потом 14 марта я шел в разведку, немцы прорвали здесь нашу оборону. линия фронта от Красного Луча была рядом. Вот тут меня и сбили истребители. Когда падал горящим, у меня бензобак, а еще основной бак - вот здесь, рядом с приборной доской, меня прострелили снизу и загорелся бензобак, горел он не сразу, он был протектирован. Сашу летнаба ранили, он свалился в кабину, я целый невредимый, вижу, что прошли линию фронта, своя территория в районе Красного Луча в Донбассе, надо выбирать площадку, потому что горим, баки взорвались, когда я снижался, Когда меня атаковали, вижу, что продолжают атаковать, всегда уходил от атак, загоном самолет в глубокую спираль, они от меня отстали, думали все я сбит, а я увидел площадку в 12-ти километров от линии фронта недалеко от города Красный луч, перелетел площадку и стал снова заходить на нее, чтобы сесть, выключил мотор, пытаюсь вывести самолет из крена а он не выходит, шасси я не выпускал, снег был очень глубокий, мог перевернуться даже при посадке. Случилось так, что я задел крылом землю, ударилась левым крылом, потом правым, это крыло горящее отлетело, но при ударе сильный удар скорость большая отлетел весь мотор, а самолет перевернулся вверх колесами, как говорят, прополз метров двести в снегу, а меня подмяло под приборную доску, я потерял сознание. Это потом уже в госпитале, когда приехал капитан, который увидел падающий самолет, он от начала до конца видел, как он падал и разрушался, потом они отцепили пушку от гусеничного трактор и с тросами подъехал, слышит кто-то криит а стрелка прижало, еще и ноги ранены, кроме 4 ранений в живот. Я молчал без сознания был. Когда его вытащили, он кричит: Командира спасайте. Пока добрались до кабины, перевернули фюзеляж, и вытащили меня, погрузили на сани и на ближайшую станцию, а там погрузили на машину и доставили в госпиталь, только в 2 часа ночи пришел в себя. В гипс уже заковали, накололи лекарств. Подошел доктор, сестричка. Видит, что пришел в сознание. Все в порядке. А на самом деле был перелом позвоночника ноги отнялись. Это был 128-й боевой вылет. Но меня не хочу употреблять плохие слова эксплуатировали, нужно было, не отказывался, перегонять - перегонял, переучивать - переучивал. Из 128 боевых вылетов - 57 раз летал на разведку без сопровождения.

- В.А. Вы Дважды героя Советского Союза Сивкова хорошо помните в 210-м полку?

Сивков прибыл к нам в полк в мою эскадрилью уже в район Буденовки, под Ворошиловградом, но выпускать его было нельзя. Я слетал с ним, посмотрел, он цепко держится, но опыта никакого, да и тем более самолетов не было. Летал он на 15-й машине а я на 14-й. Потом мы пошли на боевое задание, 28 декабря 1941 года. Он первый боевой вылет сделал. После вылета отмечали это событие. Еще отмечали 100-й боевой вылет, остальные уже считались обыденно. И мне отмечали мой 100 вылет. Но бывало и так, что ждут летчика с 100-м боевым вылетом, а он не возвращается. Были и такие варианты. В нашем полку были летчики, совершившие и больше вылетов, чем я. Они в колее были. Мне часто в Харькове самолеты принимать и перегонять приходилось... туда 4-5 дней, обратно столько же, переучивал молодежь на самолет. Туда-сюда, времени отрывало много. Поэтому не очень много у меня боевых вылетов. Я всегда встречался с 210-м полком, все встречи были в основном в Москве, Сивков был дважды героем, он организовывал там встречи. Я присутствовал на всех встречах.

- В.А. Я слышал, может быть, это байка, шутка, когда летали на Ил-2, в 108-м полку принесли в заборнике маслорадиатора … попали части туда немецкого солдата, настолько низко летали, что их затянуло.

Не знаю, надо ли об этом опубликовывать. Взыскание получили многие за это. У меня был в эскадрилье Вася Морозов, отличный летчик, но… его прозвали Вася-Крещеный, а в чем дело? Бьют его немцы в вылете а он не горит. Пристроился Ме-109, крылом к крылу, штурман у Василия убит, а немец открывает кабину и показывает пальцем, один или два захода, а Василий ему грозил уходи. Пытался столкнуться. Истребитель то маневренный, отходил. Отойдет, даст очередь, а потом что. Отошел еще раз, и показывает с кабины, да же лицо его видно. Показывает вот так, крестись. Морозов вытащил пистолет и хотел стрелять с пистолета, но немец опять отвалил в сторону. Вася обозлился мол что тебе надо, на-на-на и стал креститься. И вдруг немец раз и ушел. Под горячую руку прилетел он и рассказал все лоб об этом эпизоде и его прозвали Вася-крещеный. Немцы настолько издевались и преимущество у них было, они что хотели то и делали, это было в 210 полку в конце 41-го года. На Су-2, а на Ил-2 эпизод у него был другой. Один летчик когда его подбили, низко-низко рубанул по колонне, маслорадиатор на Ил-2 другой чем на Су-2, так вот вскочили туда ошметки тела.

Экипаж 3./210 ББАП Василий"Крещенный" Морозов (слева) и штурман Иван Корень Ноябрь 1941 Аэродром Белая Калитва.

- В.А. На какой высоте летел?

Два три метра от земли. Когда прилетел все нормально, отстрелялся, а потом механик прибегает и говорит, там голова, какая голова? Действительно голова. Какой-то умник нашелся насадили эту голову на шест и поставили на краю аэродрома чтобы немцев отпугивать… Его за это дело крепко наказали. … Вот такие эпизоды были.

- В.А. Были среди летчиков в 210-м полку перед вылетом ритуал?

Приметы - трудно сказать. Были такие моменты, когда пригнали самолет 13 номер со Сталинграда, а летчики взяли да и отказались летать. Это невезение, то другое. Меня обязательно истребители собьют, 13 номер нет не будем. А мне деваться некуда, пошел на разведку на 13-м номер сам. А когда вернулся на аэродром номер этот закрасили и нарисовали 14-й номер, это на память. Каждый своего боялся. Были такие моменты, подхожу к летчикам, спрашиваю как у них дела а один отзывает в сторонку и говорит - я хочу поговорить, я не трус, но сегодня не могу лететь, не знаю, что со мной, не могу. Никогда в жизни мы не нарушали дисциплину и командиры это понимали. И ко мне приходили, обращались, душа подсказывает что не может он сегодня лететь. Были случаи что приказывали все равно лететь, а он не вернулся и это остается на твоей совести. Такое было состояние. Считались с этим положением. А так настолько напряжение было большое. Каждый день потери, кровь. Список погибших. …. я выборку делал не однажды - 220 человек погибло в полку, не только летчики и штурманы и воздушные стрелки. Сведения собрали. У нас был хороший офицер в штабе, он живой сейчас. Петров Владимир Владимирович. Мы сделали музей 210 ШАП бывшего нашего 210 ББАП Полк 42 самолета за войну потерял и 220 человек летного состава. 108 полк потерял за войну 117 человек.

Командование 108 ГШАП 12 апреля 1945 Германия. До Берлина 120 км.

- В.А. Расскажите о 108 ГШАП куда вы попали после ранения став заместителем командира по ВСС.

На Ил-2 я попал в 43-м году в декабре месяце, зам. командиром полка и до конца войны прослужил в этом полку. За это время в полку было два переформирования, получали самолеты, переучивались, перегоняли, а потом еще раз переучивались на ИЛ-10. По этому полку что характерно, он очень хороший, боевой полк, гвардейским стал… Дело в том, что здесь сыграло роль на каких участках сражался полк. Тяжелые участки. Помню такой эпизод: 1 мая 1944 года мы стояли на аэродрома Кайдаки под Днепропетровском, собирают нас сказал что будет митинг. И вот приезжает из Запорожья делегация, много девушек. И на митинге нам объявили, что запорожцы области и города на свои средства закупили 42 самолета и подрали нашему полку. Удивительно. Мы очень гордились этим. За всю войну дарили и звенья, одиночные самолеты, эскадрильи, а вот чтоб 42 самолета подарить - редкость! Они написали на фюзеляже - "Полина Осипенко". С этой надписью и воевали. Потом со временем надпись стерли, номера другие поставили. Но все время помнили что такая надпись была! Потом был Днепропетровск, Днестр, Львов, Польша, Берлин и Будапешт. В конце октября 1944 года мы поехали получать ИЛ-10, единственный полк в нашей воздушной армии был удостоен чести испытывать этот новый штурмовик. Мне довелось первому в армии лидировать первую группу Ил-10 на фронт.

Сейчас Александр Александрович в свои 87 лет часто вспоминает прошедший боевой период своей жизни. И ему есть что вспомнить. Начав свою боевую карьеру во время войны с Финляндией в составе сводной авиагруппы Водопьянова, пройдя Великую отечественную он успел застать и войну в Корее, когда его транспортный самолет пытались атаковать американские Сейбры. он и сейчас частый гость на страницах газет и журналов. Несколько лет назад Александр Александрович написал свои мемуары о своей жизни о встречи с Горьким и Макаренко, о военных буднях, о Екатерине Зеленко и маршале Пстыго, и о том что около 20 лет отдал делу обучения студентов факультета МАИ при УВЗ им. Камова. Трижды его представляли к званию Герой Советского Союза, но... так складывалось, что бумаги где-то терялись по штабам. Но Александр Александрович не теряет надежду, что если найдутся спонсоры или просто заинтересованные люди и помогут издать эту книгу - то еще одна страница истории не будет забыта.