Букчин Семен Зиновьевич

- Г.К. Расскажите о своей семье, о Вашем пути в авиацию?

- Родился в мае 1922 года, в Молдавии, но в 1930 году наша семья переехала в Крым, в Зуйский район.Отец был простым рабочим, человек религиозный.

Мой старший брат Александр, родился в 1912 году, был секретарем райкома, погиб в партизанском отряде в Крымских горах в 1942 году.Средний брат Михаил был в 25 лет директором школы в райцентре, в войну моряк Волжской флотилии.

Рос я, как и большинство моих сверстников,идейным комсомольцем, и когда в 10-м классе к нам в школу приехал инструктор Качинского летного училища, набирать курсантов, я сразу стал проситься «в летчики». Нас отобрали 4 человека, и так и не закончив десятилетку, мы уехали в Симферополь, и следующие 5 месяцев занимались в аэроклубе. Здесь я совершил свои первые полеты на самолете У-2. В конце апреля 1941 года нас зачислили курсантами в училище.

Наш набор был -250 человек, большинство из Крыма.

- Г.К. Качинское училище считалось «кремлевским». Ведь в нем до войны учились сыновья многих партийных деятелей и даже Василий Сталин, сын «отца народов». Что Вы об этом помните?

- На старших курсах были Василий Сталин, сыновья Микояна, Тимур Фрунзе, сын Ярославского, да и первые Дважды Герои Советского Союза Смушкевич и Кравченко учились в Качинской летной школе.

Никто особо данный факт не подчеркивал. Рассказывали, что Василий Сталин на первом году обучения жил на отдельной квартире и с ним инструктора занимались индивидуально, да и повар был личный. Для его обучения выделили звено из трех самолетов. Но вскоре Иосиф Виссарионович об этом узнал, моментально прикрыл «санаторий» и пошел Вася в общую казарму. Парень он, по рассказам,был неплохой, но такие вещи как кросс, зарядка или помочь заправить техникам самолет -игнорировал начисто.Сын Микояна был со мной на одном курсе, просто и скромный человек.Дисциплина в училище была железная.Национальный состав был однородный -славяне, помню только еще еврея по фамилии Миронов и несколько крымских татар.Часто над ними неудачно подшучивали. Ребята придут в столовую, а кто-то из курсантов им кричит -«На обед свинина». Так они отказывались обедать.Отношения между курсантами были дружественными, никаких особых происшествий не припомню.

Да и времени свободного у нас было минут двадцать в день! Мы были страшно горды, что являемся курсантами - летчиками и все трудности казались мелочами.

Когда после окончания аэроклуба, мне дали отпуск домой, я приезжаю, а отец ушел молиться. Захожу в синагогу и заявляю отцу и его товарищам -«Нет вашего Бога!, Сколько раз летал а его не видел!»...Отец страдал от этих слов.

В те годы стать пилотом была высшая честь...

- Г.К. Как Вы встретили войну?

- Собрали курсантов, объявили о немецком нападении, сразу перевели училище на военное положение. Смутно помню тот период.Уже в августе 1941 года нас перекинули в Саратовскую область,в город Красный Кут. Это территория бывшей Республики Немцев Поволжья.Как мы там жили и голодали почитайте в воспоминаниях моего одноклассника Григория Кривошеева.Без обмундирования, на скуднейшей тыловой норме питания, замерзая в землянках. Без малейшего представления о нашей дальнейшей судьбе, а тем более о участи наших родных в оккупированном немцами Крыму. Когда вышел приказ № 227, известный как «Ни шагу назад!», мы обнимались и плакали, вот, думали, наконец то перестанем отступать, освободим родных и уничтожим проклятых немцев! Там же в училище, летом 1942 года, я вступил в партию..Что сказать о подготовке?.. Сделали для курсантов несколько полетов на УТ-2, УТИ-4, и кто неплохо держал биплан в воздухе, были выделены в отдельную группу, для ускоренной подготовки на фронт. Нас, таких счастливчиков было всего пара десятков со всего курса. А остальные...Кто подал рапорт и ушел в пехоту, кому-то удалось уйти на переподготовку на ИЛ-2, но основная масса закончила учебу уже к концу войны.Почти все рвались на фронт, были искренними патриотами, но судьба распоряжалась по своему.

Бензина на полеты выделяли мизер, самолетов,поначалу кроме «этажерок», не было, позже пригнали И-16 и несколько «Харрикейнов». За все время обучения не было ни одной учебной стрельбы, даже по «конусу». Групповой пилотаж не отрабатывался. Если говорить честно, то готовили просто кандитатов в покойники, по принципу « взлет-посадка». Ко времени выпуска у меня набралось чуть больше 20 часов полетов, но как истребитель я к настоящим боям готов не был. Вот вам еще пример. Ни разу в училище мы не совершили прыжков с парашютом!. Многим это потом вспомнилось с горечью...Самостоятельно я сделал всего 4 вылета. Осенью 1942 года, нас 10 человек, выпустили в звании сержантов из училища и направили в 22 ЗАП - запасной авиационный полк в город Иваново.

Выдали черные матросcкие шинели, на них мы нашили летные петлицы и в таком виде поехали навстречу войне.

- Г.К. Как Вы попали на фронт из ЗАПа?

- В Иваново к этому времени были собраны несколько сотен летчиков, как «желторотых» новичков, так и пилотов уже понюхавших пороха, в основном вернувшихся в строй после госпиталей. Самолетов не было.Дошло до того, что нас, «безлошадных» летчиков, использовали на хозработах. Приходили остатки полков с фронта на переформировку, набирали пилотов из ЗАП, по мере поступления техники формировали эскадрильи, проводили 10-20 учебных полетов и снова на фронт. Но из запасного полка отбирали как правило уже побывавших в боях, а мы молодежь с отчаянием ждали, когда же придет наш счастливый день. Рядом тренировалась эскадрилья «Нормандия -Неман», но не к французам же идти просить о зачислении!

Как всегда не было достаточно горючего, и за все 7 месяцев проведенных в запасном полку, мне удалось совершить всего несколько полетов на самолете «Киттихаук». В Иваново был расположен один из трех центров подготовки летчиков для полетов на американской и английской технике поступавшей по ленд-лизу.Уже с весны 1943 года стали приходить « Аэрокобры»,самолеты Белл Р-39, и здесь их собирали.Летом на аэродром прибыл на переформировку 27 ИАП под командованием подполковника Боброва. Этот полк в 1941 году участвовал в боях под Москвой, хлебнул лиха под Сталинградом, но особенно прославился в боях под Курском. Полк летал на МИГ-3,ЯК-1, а с весны 1943 года сражался на «Аэрокобрах». Из летчиков 1941 года к тому времени никого уже в живых не осталось. В составе полка летал старший лейтенант Гулаев, сбивший к тому времени 16 немецких самолетов, из них два таранными ударами.Гулаев уже был представлен на звание Героя.

И когда кадровик дал мне направление в эту часть, не было счастливей меня человека на земле.

- Как Вас встретили в полку?

- Весьма скверно. Гулаев, когда узнал., что меня назначили его ведомым, начал «разоряться»-«Зачем мне жида дали!!!». Да и комполка Бобров, мог себе позволить называть меня «Абрам», вместо звания и фамилии. Но оставим антисемитизм на его совести, может его Смушкевич в Испании к Герою не представил.. А с Гулаевым мы стали настоящими друзьями, и не раз спасали друг другу жизни. Кстати, он, лично в моем присутствии ни разу не позволил сказать вслух какую нибудь антисемитскую чушь. Если воюешь как надо, то всем плевать -еврей ты или русский.Но в начале... Друзья мои ко мне подходили и говорили- « Семен, зачем тебе надо это жлобство терпеть. Перейди в другой полк и всего делов то..» А перейти в другой полк означало еще месяцы ожидания отправки на фронт. Короче, я остался, а потом уже злобы ни на кого не держал. Позже к нам в полк попал еще один летчик, еврей по фамилии Фрид, воевал он неплохо и вскоре даже анекдотов на «нашу» тему не стало слышно.Это уже при Брежневе перестали принимать евреев в летные училища, а в войну в истребительной авиации было немало летчиков-асов евреев.Ривкин, Горхивер,Рейдель, Верников, Хасин, Левитан, Пейсахович, Нихомин...

Полк формировался из 15 летчиков старого состава и 20 новичков. Начали отрабатывать групповой пилотаж, имитацию воздушного боя, воздушную стрельбу, слетанность в паре, ориентацию в в воздухе. Сделали по 10-15 тренировочных полетов, и осенью1943 года полк убыл на 2-ой Украинский Фронт в район Кировограда.Тогда же нашему полку было присвоено звание гвардейского и он стал наименоваться 129 ГИАП.

- Г.К. Расскажите о своих первых боях.

- Первые вылеты не принесли побед, напротив, 2 раза я садился на вынужденную посадку на изрешеченном пулями самолете. Хорошо, хоть на своей территории. Гулаев, мой ведущий, пускал меня в бой вперед, а на земле терпеливо объяснял мои ошибки. Вообще к молодым летчикам в полку относились бережно. Гулаев был прекрасный ас, только летчики поймут то, что я сейчас скажу.

Он с расстояния в километр, одним залпом сбил на моих глазах немецкий бомбардировщик. А сбивать в одном бою по несколько немцев! Гулаев делал это неоднократно. А четыре тарана за войну! Николай был смелый бескомпромиссный воздушный боец.и если бы ни «его школа», вряд ли бы я выжил...

- Г.К. Расскажите как Вы спасли жизнь Гулаеву?

- Начнем с того, что для меня страшней смерти, была мысль,. что если Гулаева собьют, как я оправдаюсь перед лицом товарищей, что не уберег великого аса.Да и сам бы я себе этого не простил. Поэтому в бою, моя задача была «прикрывать спину « Гулаева, и не мешать его «сольному исполнению».

Был бой против 12 немецких бомбардировщиков Ю-87, сопровождаемых шестеркой истребителей Ме-109, мы называли их «худыми».Коля завалил двоих, на пара «мессеров» пристроилась ему в хвост и стала расстреливать почти в упор. Я кинулся под пули и прикрыл самолет ведущего, ну а Николай получил несколько драгоценных секунд и набрав высоту ушел от преследователей. На мое счастье все таки я, подбитый, дотянул до аэродрома. С тех пор наша дружба с Гулаевым стала крепкой на долгие годы.

Свой первый самолет я сбил только в декабре 1943 года.Это был «ФОКЕР»ФВ-189, ненавистная всем фронтовикам «рама», самолет разведчик. «Фокер» летел под прикрытием четвертки «мессеров», нас тоже было четыре самолета. Гулаев «врезал «по «раме», и немец резко снижаясь начал уходить к себе в тыл, в это время истребители сопровождения завязали с нам бой. И тут Гулаев по рации командует мне - «Семен, добей эту б...». А немец уже дымил слегка. Короче, «срубил « я его, и это была моя первая групповая победа. Через 2 дня мне вновь удача улыбнулась, сбил в одном бою 2-х «гансов», Ю-87 и Ме-109.

«Худого» сбил в лобовой атаке, он в последнюю секунду отвернул, нервы сдали.

Одним словом, повезло. Большинство немцев имели нервы, как канаты стальные.

Вот так началась моя настоящая война.

- Г.К. Сколько Вы сбили немецких самолетов за войну, сколько провели воздушных боев и какие награды заслужили?

- На декабрь 1944 года, было у меня 144 боевых вылета, проведено 44 воздушных боя, сбито лично 12 самолетов и в группе 4 самолета. Общий налет 352 часа. Обеспечил, как ведомый, сбитие 41 самолета противника. Это я вам зачитываю текст из боевой характеристики. За войну имею 2 ордена Боевого Красного Знамени, орден Отечественной Войны первой степени и орден Красной Звезды.Войну закончил лейтенантом, командиром звена. Уже после войны я получил ордена Красной Звезды и третий орден Боевого Красного знамени. Но высшая для меня награда была-участие в Параде Победы в 1945 году. Из нашего полка отобрали на парад 3-х летчиков, Колю Глотова, Михаила Лусто и меня.Даже при отборе «простили» мой невысокий рост.Уже в Москве встретились с Гулаевым, он тогда учился в академии.

Минуты, когда наш сводный батальон печатал шаг по брусчатке Красной Площади,одни из самых дорогих мгновений в моей жизни.

- Г.К. Расскажите о жизни пилотов на войне, с кем Вы дружили?

- Дружил с Гуровым, Гулаевым, Кошельковым, с Жорой Ремезом.Да все мы были как одна семья. Даже не знаю могу ли выделить кого-нибудь особо.

О бытие и быте летчиков на фронтовых аэродромах уже столько написано, что стоит ли повторять. Даже суеверия в многих полках были идентичны, не бриться и не фотографироваться в день полетов, не брать вещи погибших летчиков. Я. например, летал с маленькой куколкой в кабине. Моя будущая жена была радисткой в штабе дивизии и подарила мне эту куколку как талисман.

- Г.К. Расскажите о случаях, которые в виду своей исключительности, никогда бы не вошли в сборники воспоминаний, изданных лет 20 тому назад. То, что теперь называют «горькая правда войны». Были ли случаи приписки сбитых самолетов? Были ли трусы в полку?Случаи уклонения от боя?

- Я могу вам поведать историю как летчик Герой Союза избил тылового генерала, или кто и когда летал в бой пьяным. Или рассказать о такой «легендарной» личности как Бобров.Только зачем вам нужна эта «чернуха»? Что бы кто- то прочтя этот текст ехидно похихикал? Вот, мол «герои»....

Воевали люди, а не ангелы. Нас сейчас на земле,осталось два человека из летного состава полка, так что вы желаете, что бы я «травил байки» о людях, уже покинувших этот мир? Если кому-то интересна тема о войне в воздухе, так надо о героизме летчиков говорить, о том, как люди не щадя себя, каждый день на смерть шли.Давайте сейчас оставим разговоры о морали и нравственности летчиков в стороне.Никто в нашем полку не стрелял по немцам, выбросившихся на парашютах, после сбития. У нас в полку садистов не было. Принято было, если немец подбитый, сел на вынужденную на его территории, добить самолет, но целенаправленно в пилота никто не стрелял.А вот немцы, особенно в начале войны, наших пилотов расстреливали часто.

По поводу трусов. В полку был летчик, этакий «рубаха-парень». Так у него на каждом втором вылете, то мотор барахлит, то пулемет заклинит, то живот заболит. Когда эскадрильей взлетали, он мог еще в воздух подняться, но в паре или в четвертке - сразу «смертельно болен». Мало того что он своими бреднями про отказ мотора техников под «штрафную» подводил... Особистам его комполка на «съедение» не отдал, все надеялся перевоспитать. В конце концов перевели этого летчика в тыловую часть, и там, по слухам, он погиб в какой-то бытовой ситуации. Кроме этого единственного случая я не припомню подобных инцидентов. Про штрафные эскадрильи тоже ничего не помню. Но например, пришел к нам из соседней дивизии летчик, разжалованный в сержанты за происшествие не связанное с полетами, так он за год стал Героем Советского Союза и дошел до звания капитана.

По поводу учета сбитых самолетов противника. Хоть и стояли на «аэрокобрах» фотопулеметы, никто их не заряжал,(только когда летали на разведку). Поэтому было 2 критерия - подтверждение с земли, плюс подтверждение участников воздушной схватки. Если не было доказано, что немец врезался в землю, или сгорел в воздухе-победа не засчитывалась.Вел учет сбитых адъютант эскадрильи, он же передавал данные в штаб полка. Но например у Архипенко, в 1943 году, 10 личных побед вписали в групповые. У меня лично незасчитанных побед нет. А вот у того же Гулаева, наберется самолетов 8-10 за войну неучтенных. Победы он не дарил другим летчикам, в нашем полку «химию» не разрешали.Хотя две свои победы записанные как личные, я бы отнес к групповым, сбитым вместе с Гулаевым. В покрышкинской дивизии это явление было, кого до звания Героя подтянуть, кого до второй Звезды.Но чтобы записывать победы в обмен на унты или новенький реглан - это брехня.Или россказни как по указке политотдела все сбитые записывали на одного пилота, чтоб был свой Герой в полку,-не выдерживают никакой критики.

- Г.К. Сейчас, документально подтверждено, что Покрышкин сбил больше ста самолетов, а на официальном счету записано чуть больше половины. Или писали про Федорова, что сбил 140 немцев и испанцев, но по всем архивным данным нашли только подтверждение на 15 поверженных самолетов противника. У Сафонова записано 30 сбитых, а по документам архива фигурируют всего 8 побед. Может в высоких штабах корректировали данные собранные на полковом уровне?

- В сторону уменьшения заслуг вряд ли. Особенно в авиации. Мой 129 ГИАП, во время ВОВ уничтожил 546 немецких самолетов, и я думаю, что эта цифра достоверная. Наш полк по результативности вошел, как сейчас говорят «по рейтингу», в первую семерку истребительных полков Красной Армии.

Комиссары, особисты, финчасть, прочие штабные соглядатаи у нас строго следили за количеством сбитых немецких самолетов и приписки были невозможны. Причем здесь финчасть?..Так нам платили за сбитые. Если я не ошибаюсь, за истребитель давали 1000 рублей, за бомбардировщик 1500 рублей.

Эти премии мы переводили в фонд обороны.

- Г.К. Правда ли, что летом 1944 года был подписан указ о присвоении Гулаеву звания Трижды Героя Советского Союза, аннулированный через два дня после издания, якобы за пьяный дебош в московском ресторане? Известно ли Вам об этом что-нибудь?

- Я знаю другую версию происшедшего в Москве. Указа не было. Группа летчиков получила в Кремле звезды Дважды Героев СССР. После вручения был банкет, по завершении которого наши асы вернулись в гостиницу.На своих ногах, хоть и крепко «поддавшие».

Перепутали этаж, заходят в номер, а там сидят несколько турок в фесках и кофе пьют. Наши герои от такой наглости одурели, выкинули турецких «товарищей» в коридор и только потом поняли, что их номера находятся этажом ниже.

Инцидент замять не удалось,турки были из состава дипломатической миссии.Последовала жалоба в наркомат иностранных дел, Молотов доложил Сталину, ну а вождь приказал примерно наказать «отличившихся». Всех участников банкета вызвали к маршалу авиации Новикову.

Построили по ранжиру, и Новиков начал громогласно раздавать обещания послать всех в штрафбаты и в Сибирь. Подошел к Гулаеву и спросил -«Сколько сбитых на счету?». Гулаев отвечает -«57 сбитых, товарищ маршал»

Новиков в ответ -«Пока я жив, ты третью Звезду Героя не получишь!», -или сказал что такое в подобном духе. Но все обошлось, никаких репрессивных мер к ним принято не было. А Гулаев вообще остался в Москве, учиться в академии.

Других вариантов этой истории я не слышал.

- Г.К. Какую роль играл особый отдел в Вашей части, какое было отношение к особистам?

- Боялись их... Это точно...Если ты сбит над вражеской территории и вышел к своим не попав в плен,то трясли в особом отделе недолго, даже обходилось без отправки в фильтрационный лагерь. Если кто попал в плен, а потом сбежал -тем занимались вплотную.И неважно успел ты попартизанить или нет. Например,наш летчик Ремез бежал из плена, и буквально через месяц был возвращен в строй. Другой летчик Лебедев, после побега от немцев, еще несколько месяцев ждал разрешения на полеты. В конце войны проверки стали более жесткие, если не сказать жестокие.

Летчиков освобожденных из концлагерей вообще в армию не возвращали.

Мне рассказывали, что только в Дальней Авиации, по просьбе генерала Голованова, Сталин разрешил летчиков, сбитых над немецкой территорией и вышедших к своим, возвращать в строй без особых проверок.

Хотя хватает примеров, что летчики бежавшие из плена, такие как Лавриненков,Драченко получили звание Героя и т.д.

А так, особист гулял по аэродрому, но летчиков не «профилактировал». Если кто лишнее болтал, то сразу был «его клиент». Перелетов к врагу на моей памяти не было.Но командира нашей дивизии Немцевича, по прозвищу «Батя», сняли после одной истории.Его жена, служила начальником связи в нашей дивизии, в звании подполковника, и на самолете ПО-2 по ошибке села у немцев. На допросе она выдала все, что знала. Жора Ремез сидел у немцев в соседней камере и был в курсе происходящего.Через несколько недель Жора сбежал, перешел линию фронта.На «фильтре» в особом отделе, он поделился с чекистами услышанной информацией. После этого Немцевича перевели служить в тыловой округ, а что стало с его женой, я достоверно не знаю.

- Г.К. Приходилась ли Вам встречать на земле сбитых Вами немецких пилотов?

Нет, не доводилось. На моем боевом счету есть и две победы над румынскими летчиками, но их, после пленения к нам на «знакомство» не привезли.Кстати, румыны летали очень прилично и в бою не пасовали, что бы там сейчас о них в мемуарах не писали.. Это, я, только в кинохронике видел, летчик Гольдберг сбивает германского аса над аэродромом дивизии Покрышкина и немец просит показать победителя. Но один забавный случай хочу поведать. Наш полк прикрывала зенитная батарея. Все зенитчики были в возрасте примерно 35-40 лет и мы называли их «деды». Так они умудрились сбить американский бомбардировщик, кажется «Б-17», который после бомбардировки румынского порта Констанца, шел на посадку на советский аэродром. Союзник шел с подбитым мотором, на малой высоте, ну и наши «деды» по нему успешно поупражнялись. Потом оправдывались, мол силуэт незнакомый и так далее.Хорошо что американский экипаж успел выброситься с парашютами и все благополучно приземлились.Вот этих,«товарищей по оружию»,привезли к нам на аэродром. Английского в полку никто не знал, но с американским штурманом, немного поговорили на идише. Напоили и накормили союзников как в «лучших домах»,а на утро их увезли.И что самое примечательное, наших зенитчиков не наказали за «братскую встречу».

- Г.К. В Вашем полку было принято украшать самолеты лозунгами? Помните ли вы свои позывные, номера самолетов на которых летали?

- Позывные уже не припомню, обычно называли в воздухе друг друга по номерам самолетов, а в бою по имени. А вот прозвища некоторые в памяти сохранились. Голованов -«Юрик», Лусто -«Пупок», Бургонов -«Цыган», Никифоров -«Перепуг». Летал я первое время на «Кобре» №14, потом на №13 и №22. Номера наносились «серебрянной» краской, согласно нумерации по эскадрильям.Самолетов с лозунгами было в полку несколько, дарственные от рабочих и колхозников. У Гулаева такой был точно, а что там написано было уже не помню..Но драконов на бортах или пятнистый камуфляж- не рисовали, замполит не разрешал.

Количество сбитых отмечали на фюзеляже звездочками,с левой от пилота стороны, рисовали их по трафарету.Сбитые в групповом бою тоже. Одно время была мода красить коки самолетов в красный цвет.Командиры эскадрилий свои самолеты не выделяли нарисованными полосами или эмблемами.

- Г.К. Расскажите о сильных и слабых сторонах «Аэрокобры»?

- Об этом уже столько написано! В штопор самолет переходил легко, чуть ручку перетянешь и «привет». Центровка была нарушена. Многие по началу боялись использовать в полете фигуры высшего пилотажа из за опасности свалиться в штопор. Хотя в бою выжимали из машины максимум.. Еще одна неприятная вещь -стрельба «шатунами» Что добавить к уже известным фактам? Покидать самолет с парашютом было непросто. На «кобре» нажатием рычага левая дверь кабины сбрасывалась и при прыжке летчик часто погибал от удара о стабилизатор. В нашем полку так погиб, на моих глазах, Сергей Акиньшин.

Часто рули заклинивало.Во всех полках было принято переводить оружие на одну гашетку, но у нас крыльевые пулеметы не снимали. Боекомплект к пушке М-4 был 30 снарядов, к пулеметам синхронным по 200 патронов, к крыльевым по 1000 патронов. Одного точного залпа хватало, чтоб сбить самолет врага. Стреляли как правило наверняка, иначе боекомплекта и на 3 минуты боя не хватит

А вообще самолет очень комфортабельный. Представьте, даже писсуар был!

По боевым характеристикам « кобра» ничем не уступала отечественным истребителям. Но это мое личное мнение. Хотелось бы напомнить такой факт,что немало советских асов летало на Р-39. Покрышкин, Амет-хан, Речкалов, Глинка,Гулаев. Список впечатляющий и его можно продолжать.

- Г.К. Расскажите о воздушном бое 30 мая 1944 года под Яссами..Печальная и героическая страница Вашего полка и лично Ваша....

- Вылетели шесть летчиков из нашей 2-ой эскадрильи во главе с Гулаевым

Над линией фронта встретили 30 самолетов Ю-87 под прикрытием восьмерки «мессеров».Завязался бой, потом еще 16 немецких МЕ-109 подошло. Гулаев сбил 4-х немцев, я двоих, остальные ребята еще 5 «юнкерсов», но и нас всех посбивали.Гулаев,раненый, дотянул до аэродрома, Громов и Акиньшин погибли. Алексей Козинов, Леонтий Задирака и я, на парашютах выбросились над своей территорией.

Все трое с ранениями. Я покидал самолет на высоте 3 тысячи метров.Моя «кобра» горела, да еще мне кисть правой руки перебило, кровь хлещет.Выпал из самолета, рванул левой рукой кольцо, а парашют не раскрывается.Лечу к земле камнем, а в голове одна мысль, о том что родители плакать будут узнав о моей гибели..Меня в воздухе крутануло пару раз и на счастье парашют раскрылся, где то на высоте 700 метров. Как потом выяснилось,семь строп были перебиты пулями. Свои меня подобрали, отправили в госпиталь, а через неделю, с загипсованной рукой, я сбежал обратно в полк. Прилетел ПО-2, привез раненого летчика из соседнего полка. Ну я и уговорил пилота, потом выкрал свое обмундирование в кладовой госпиталя и вернулся в 129 ГИАП

Больше меня не сбивали, Бог хранил....

- Г.К. Потери в Вашем полку были большие?

- На последнем этапе войны, в 1945 году истребители гибли сравнительно редко.Последняя потеря у нас была 8 мая, за день до Победы.Немецкий реактивный МЕ-262 сбил летчика Степанова. Это у штурмовиков, до самого конца войны каждый вылет был как последний.Вот вам пример. В боях на Курской дуге, каждый летчик нашего полка делал в среднем по 5-7 вылетов.На каждого сбитого немца тогда приходился один наш сбитый летчик.В середине 1944 года полк терял один самолет на каждые пять немецких, нами сбитых.

При этом в 129 ГИАП почти не было полетов на «свободную охоту».Было много вылетов на сопровождение штурмовиков.На разведку мы летали парой. Помню как сами сделали 5 вылетов на штурмовку,прикрывая танковую армию Ротмистрова......Тяжело вспоминать о военном лихолетье. Победили мы, заплатив страшную цену. Но выстояли....Наш 129 ГИАП дрался геройски и хотелось чтобы помнили о летчиках моего полка, погибших за Родину.