Олейник Георгий Васильевич

- Георгий Васильевич, как и почему Вы попали в авиацию?

- Вопрос интересный. И на него однозначно ответить невозможно. Я деревенский хлопец, родился 21 января 1922 года в Хмельницкой области, окончил десятилетку. Мои родители были учителями. Поступил в Одесский сельхозинститут, до лета 41-го года окончил 3 курса. Сдали сессию на месяц раньше срока, с учетом, что нас пошлют на практику в колхозы: курс "Механизация сельского хозяйства" большой был, двухгодичный. Изучали трактора, автомобили, сеялки-веялки, комбайны и все такое прочее. Нас после этого послали в колхоз работать трактористами. Попал я в Себриковский район, где было много немцев. Попал не в немецкую колонию, конечно, в хохляцкий колхоз. Друг мой в соседний колхоз попал, с ним я связь держал. Послали сначала на сенокос - косилка косит, а потом нужно вилами сено сбрасывать. Как помашешь руками! Вечером упал, сутки после этого спал. Думаю: давайте мне трактор! Свободного трактора нет. Говорю: ставьте в смену! Мне сказали: на поле неисправный трактор стоит, исправишь - будешь работать. Я его исправил, вечером приехал. Все выскочили - откуда взялся трактор? Поработал месяц, началась война. Председатель колхоза говорит: свыше поступила команда, все, что можно, вывозить. Скот уводить, технику, остальное сжигать, подрывать, уничтожать, чтобы врагу ничего не осталось! К тракторам пригнали прицепы, такие громадные арбы, на них фураж погрузили, коровы будут идти за нами. Мне председатель говорит: вот тебе две арбы, уже комплектуют, кто будет на них ехать. Я говорю: постойте, я же должен явиться в военкомат, у нас военная кафедра была!

- Кого она готовила?

- Пехотинцев. Стреляли мы хорошо. Думаю: нет, нельзя! Я все-таки окончил 3 курса института, должен явиться в военкомат, а то посчитают дезертиром. Поехал к своему дружку-соседу. Он говорит: меня тоже посылают в тыл. Нет, друг, мы должны пробираться в Одессу и явиться в свой военкомат! Так мы и сделали. Одесса уже была окружена. Мы проскочили на станцию Одесса-Товарная, дальше поезд не пустили. Как попасть в город?

- Вы хотели попасть в Одессу, которая уже была в окружении?

- Да. Мы и попали туда, на эту станцию. На ней были сосредоточены грузы военного назначения. Два, три вагона подцепляли - и в город. Обратно пустой состав идет. И мы с этой станции попали в Одессу. Пришли в свой институт - там пусто: никого нет, все уже эвакуировались, всех уже распределили. Застал еще несколько студентов, которые не могли вырваться из окружения, в том числе и мою будущую жену. Переночевали мы там и утром в военкомат пошли. В военкомате говорят: сейчас будете проходить комиссию. Какая комиссия - понятия не имели. Сидит старший лейтенант, по одному принимает, спрашивает биографические данные, а потом такой вопрос задает: водку пьешь? - Бывает, конечно. Но не злоупотребляю. - Танцуешь? - Бывает, танцую. - У тебя, когда вальсируешь, голова кружится? - Нет. - Все, годишься. Следующий! Оказывается, это был отбор в авиаучилище.

- Неужели в осажденном городе еще и занимались тем, что отбирали в авиаучилища, а не дали мосинскую винтовку и не отправили...

- Военкомат работал, который распределял людей: например, тех студентов, которые останутся в подполье. Все было налажено заранее, кому куда. А нас нужно было отправить по училищам. Передо мной отправляли в артиллерийское училище, и их нужно было комплектовать.

- Буквально несколько вопросов старший лейтенант задал и все?

- Да. Какое здоровье? Что у тебя болит?- ничего не болит. Здоров. Короче говоря, нас отобрали и сказали: завтра явка в 6:00, и выступаем. Это июль месяц. Из Одессы пошли пешком до Херсона, а за нами ехала машина, полуторка ГАЗ-АА, которая везла провиант, бутерброды. Был еще какой-то командир, следил, чтобы мы ноги не натерли. Везти было не на чем. При выходе из Одессы, наверное, километров 10-15, как отошли, смотрим: ФЗУшники расстрелянные, мертвые, "мессера" их расстреляли. Пацанов тоже уводили из города. Не знаю, кто-нибудь в живых из них остался? Десятки лежали, и никто их не убирает, некому. Мы шли уже по последнему коридору, вырывались из окружения. Ужас, что было. Короче, дошли до Херсона.

- Какое было у вас в этот момент настроение? Не было такого - конец всему?

- Нет. Злость была на фашистов. Были так воспитаны - я ворошиловский стрелок первого разряда, черт возьми! Дайте мне винтовку, я пойду воевать!

- Предчувствовали войну? Знали, что воевать придется?

- После первого курса нам сняли стипендию. Только выдавались Сталинская, Молотовская и Ворошиловская стипендии. На нашем курсе где-то человек 60 было, стипендию получали всего 5 человек - только отличники.

- Чем отличались эти стипендии?

- По деньгам Сталинская выше, Молотовская ниже, Ворошиловская еще меньше. Мы работали на заводах, подрабатывали. Я работал на ремонтном заводе. Сочетать учебу с работой трудно, а еще молодость, с девушкой погулять надо. Кроме учебы и работы еще проблемы есть! Нам сочувствовали, шли навстречу, если заснул где-то на лекции, прогулял или проработал на заводе, утром проспал, на первую пару не попал...

Предчувствие войны было. Как я сказал, в связи с финской компанией с нас сняли стипендию. В 1939 году, когда с финнами воевали, государству нужны были средства. А государство еще не было настолько мощным, чтобы обеспечить все потребности людей, в том числе и стипендиями. Нам сказали: извините, учитесь на пятерки - будете получать стипендии. Нами очень хорошо пользовался морской порт - здоровые же хлопцы, - ну и местные предприятия. У меня друг один был охранником в булочной, сторожил. Приспосабливались, кто как мог.

- Шли ли разговоры о том, что скоро придется воевать с немцами?

- То, что с ними придется воевать, мы знали. Но то, что уже в 1941 году - нет.

- Такие разговоры пресекались, или на официальной политинформации вам говорили: ребята, будет война с немцами?

- Официально не говорили. Но неофициально, конечно, мы знали: если будет война, то с фашистской Германией. Мы знали. И на кафедре марксизма-ленинизма, чтобы было сказано прямо - не говорили. Не говорили лишь потому, чтобы не обострять отношения с Германией. Был пакт о ненападении, старались об этом особенно не болтать.

- Если вернуться к вашей эвакуации из Одессы в Херсон.

- Пришли в Херсон ночью, там нас покормили, где-то мы переночевали. Днем погрузили на теплоход. Притом очень много народу, но не беженцы, а организованные группы. В основном, молодые парни. Было нас столько, что боцман бегал и кричал: "Хлопцы, вы мне пароход перевернете!" Загнали нас в трюм и на палубу, и в каюты. Доехали до Днепропетровска на этом теплоходе. Потом нас перегрузили в теплушки, в них доехали до Ростова. Подробно рассказывать неинтересно.

- Немецкая авиация вас не бомбила?

- Нет. Все было спокойно. Доехали до Ростова, а там Батайское авиационное училище. Нам сказали: вот тут вы будете учиться. Начали устраиваться, таскать двухъярусные кровати. Потом нам сказали, где будут учебные классы. Но мы там мало пробыли: не успели устроиться, как немцы поперли на Кавказ. Им же нужна была каспийская нефть! Нас опять сняли и направили в Махачкалу, в Дагестан. В Махачкале мы уже начали первые полеты на УТ-2.

- На У-2 вас не сажали?

- Нет. Сразу на УТ-2.

- Вы до этого училища никакого отношения к авиации не имели?

- Абсолютно. Если бы мне сказали, что я буду летать, я бы не поверил. Что я, ненормальный? - какой из меня летчик?

- У вас подробная медкомиссия потом все же была?

- Да. Осмотр был подробный в Батайске. И в Махачкале уже самая настоящая комиссия, каждый врач по своей специальности определял пригодность. Не успел сделать 2-3 полета, как сказали грузиться. Подъем, собрать все вещи. Опять не говорят - куда. Привезли в Грузию, в Телави, училище перебазировалось туда. Образовалось 3 эскадрильи. Одна эскадрилья осталась в Телави, там аэродром уже был. А нас - в совхоз, в палаточный городок: новый аэродром подготовили. Тоже травка была засеяна. Резервный аэродром какой-то. И наша эскадрилья там начала летать.

- Сколько человек было в эскадрилье?

- Пять звеньев, в каждом звене было три инструктора и командир звена. У каждого инструктора 5-6 курсантов. Большая эскадрилья, где-то около 200 человек. Палатки стояли рядами. Там начали учиться. Конечно, я не проявил каких-то особых способностей - другие проявили способности лучше и попали в училище, где готовили боевых летчиков. А у нас была школа первоначального обучения.

- С какого по какое время вы там провели?

- В Ростов попали в конце августа, в Телави - зимой.

- Вас везли достаточно долго, по всем тупикам стояли?

- Да, конечно. Получилось так, что я очень поздно окончил училище. С первоначального обучения остался в Грузии на И-16. Кто лучше всех, тех отбирали, считали по головам, забирали на боевые истребители. Они уходили в училище под Саратов в Красный Кут. Они там проходили быстро курсы обучения на истребителях, на "Яках", и на фронт. А мы несколько позже, попал я под Тбилиси.

- Вы так и продолжали учиться на УТ-2? Какой налет к окончанию курса у вас был?

- Да, на УТ-2. Налет - не больше 30 часов, в сумме с вывозными. Потом Сигнахи, Грузия, на И-153, на "Чайках".

- Примерно когда это было?

- В 1942 году. Больше чем полгода прошло - постоянные перебазирования.

- В горючем не испытывали недостатка?

- Нет.

- Летом 1942 года вас отправили в Сигнахи?

- Да. Организовали учебные группы, по эскадрильям еще не распределяли. Надо было сначала самолет "Чайку" изучить и двигатель М-25. И-15 был для рулежки, а летать мы должны были на "Чайках". Я успел порулить на И-15. Но уже изучал двигатель М-22, он стоял на "Чайке", М-25 стоял на И-16. Успел порулить - тут приходит приказ расформировать училище.

- Как это училище называлось?

- Цнорис-Цхальское. Его расформировали, и кого куда. Моих друзей отправили за пределы Кавказа, они окончили другие училища. Я же попал под Тбилиси в Гурджаани.

- У Вас какие-то эмоции вызывало, что будете истребителем, а не бомбардировщиком, допустим? Спрашивали Ваше желание?

- Желания никто не спрашивал: шла война. Но я был очень доволен, что я истребитель. Это у меня зародились в Гурджаани, когда уже сел на УТИ-4. Сказали: забудь "Чайку", будем изучать И-16. Тут была совсем другая обстановка - все так перемешалось, ни одного моего друга, ни одного одессита. Но молодежь быстро находит общий язык, общие интересы. Инструктором был старший сержант Гриньков, на год моложе меня, такой очень серьезный, требовательный.

- Отношения с инструктором были товарищеские?

- Нет. Не было никакого товарищества, он был очень требовательный, такой рыжий, крепкий парень. Хорошо меня обучил. Я так влюбился в И-16! Как я могу существовать без И-16, больше нечего нет, такая любовь была! Дежурный на финише с флажками стоит, красным и белым: радиостанций не было, отмашки - флажками. Я говорю: буду приземляться точно там, где ты будешь стоять! Он мне: там "Т" есть! Я говорю: ни черта, я буду приземляться только около тебя! Он стоял не рядом с посадочным "Т", а чуть в стороне. Я приземляюсь точно около него. Вот, давай я шапку поставлю, пилотку, там впереди или сзади 5-10 метров? Точно приземлюсь! На пари уже. Поспорили, иду на посадку - точно! Подчеркиваю, так освоил И-16, полюбил эту машину, чувствовал ее, был единым организмом с ней.

- Сколько времени Вам на это потребовалось, что Вы почувствовали, что уже истребитель?

- И-16 очень лобастая машина. Чем было плохо в Грузии летать? - горизонта нет, горы. Нас все учили проводить мнимую линию горизонта. Потом начали пилотаж. Особенно трудно сделать правильный вираж. Замкнутая фигура точно в горизонтальной плоскости, ни выше, ни ниже, за минимальное время на определенной высоте. С оптимальным креном. На МиГ-15, к примеру - 71 градус, ни больше, ни меньше. Выдержи 71 градус! При нем минимальное время виража. Если будет больше или меньше крен, то время будет больше, надо все теоретически рассчитывать. Такой был случай, что я, когда выполнял "иммельман", из-за того, что горизонта не видно и лоб большой, всегда его делал с большим набором высоты. Выворачивал самолет. Я столько накрутил этих "иммельманов" - думаю: черт возьми, неужели не сделаю?!

- Вас за это ругали?

- Кто там наблюдает за этим? - в каждой зоне кто-то кувыркается! Фигуры, которые мне задали, я их выполнил, но с "иммельманом" у меня не получалось. Гриньков обучил очень хорошо, никто так не обучал. Потом на других типах было легко летать. В зону выходишь, выключай двигатель, делай переворот, иди на аэродром. Имитируй вынужденную посадку. Считай, у тебя двигатель заглох, надо идти на вынужденную. Он сразу этому обучал.

- Комплекс высшего пилотажа Вы там весь прошли?

- Да. Задания, которые Гриньков давал, все выполнил. Потом переворот, убрал газ и иду на аэродром. Потом думаю - я же не сделал четыре "бочки"! Вхожу в круг против шерсти, и кручу, а вокруг меня по кругу люди учатся. Шарахаюсь...

- За это ведь могли с Вас голову снять?!

- 5 суток гауптвахты. А у меня еще уши заложило, он мне кричит: "Ас!" Да какой я ас...

- Сколько примерно у вас было налета на И-16, когда вы закончили программу?

- Не знаю. Я в группе Гринькова был уже лучшим, хотя на УТ-2 был среди отстающих, что-то не получалось. Какой-то командир звена еще был зануда. Все были сержантами, а он лейтенант, что-то все время ворчал...

- Стрельбы не давали?

- Нет.

- Сколько по времени длилась подготовка на И-16?

- Везде приходилось все начинать с нуля. В Гурджаани не было аэродрома, землянки рыли. Негде жить было. Когда закончил И-16, уже был конец 1942 года.

- Зимой на лыжах летали?

- Снега не было, не попадал я на снег. Зимой проходили теорию, вообще не летали.

- Чем развлекались в свободное время? Давали увольнительные?

- Нет, не давали. Я любил в футбол гонять, проблема была только с мячом, что только ни делали.

- Все это у Вас закончилось к началу 1943 года?

- Да, на И-16 на фронт уже не посылают, это устаревшая техника. Меня направляют с группой курсантов в Руставское авиаучилище на ЛаГГ-3. Там же их выпускали. Бились на них курсанты - боже мой! То плоскость отвалится, то еще что-то...

- Почему?

- Эта дельта-древесина, из которой "ЛаГГи" делали, она же должна какую-то технологию пройти, чтобы она окрепла, там и клей, и дерево... Наверное, не соблюдалась технология. И лонжероны крыла не выдерживали при пилотаже, при нагрузках ломались прямо под корень!

- Вы сами выдели такие случаи?

- Да.

- Чем Вы там занимались, какая была программа?

- Опять начали все заново, и опять мне не везет, а война идет, уже середина войны! Формировал у нас боевой полк Герой Советского Союза, меня брали. Нас три человека пыталось на фронт улететь, а вместо этого на 15 суток на гауптвахту улетели.

- На "Дугласе" пытались улететь?

- Нет. Формировался полк на границе Грузии с Азербайджаном, был там большой канал. У этого канала электростанция, железобетонное здание. Она не работала, никаких там генераторов не было, а была громадная казарма для таких, как я. Двухэтажные нары, народищу тысячи - страшное дело! А ведь мы уже летчики. Я разговаривал с летчиками, теми, кто на этом аэродроме формировал полк, лично познакомился с некоторыми из них, которые уже на ЛаГГ-3 летали и шли на фронт.

- У Вас уже была практика на "ЛаГГе"?

- Ничего не было. Обкатаем там, говорят. Я уже потом убедился, что это возможно - к примеру, в 4-й воздушной армии был прекрасный учебный центр. У нас были потом в полку летчики, которые в жизни не летали на "Кобрах"! Он летал на У-2 в аэроклубе, потом был техником. Командир полка посылает его в этот учебный центр, и оттуда он уже готовый летчик на "Кобре" возвращается. Без всяких там промежуточных самолетов.

У меня еще такой был интересный случай, уже после войны. Мы сидели на аэродроме в Храброво, под Кенигсбергом, на берегу Балтийского моря. Прилетал из дивизии какой-то чинуша, не летчик - может быть, начальник штаба дивизии. Свои дела сделал, и его надо отправить в штаб дивизии обратно. Наш начальник штаба полка в выходной день пытается найти трезвого летчика, кто мог бы отправить начальника на У-2 в штаб дивизии. Находит лейтенанта Олейника трезвого - иди на аэродром, отвезешь полковника. Я говорю - на чем? А у нас в полку два У-2 для связи. Я говорю, не могу - на У-2 летал только ночью. Днем не имею права!

- Как так получилось?

- Перед тем, как ночью летать на боевых самолетах, на У-2 тренировался в закрытой кабине, а днем не летал. Начштаба адъютанту говорит: принеси его летную книжку! Посмотрел - правда.

- Просто анекдот!

- Ладно, а как мне дальше не везло! В этой казарме-электростанции - ужас, особенно зимой. Подружился я там с осетинами.

- Это тоже считалось училищем?

- Да. Не дали же нам и на "ЛаГГах" летать! Объявили: идут "Кобры", американцы дают, надо переучиваться. В общем, на "ЛаГГах" я не успел даже теорию изучить. Все ходили в караул, да еще гонял нас там пехотный капитан. Один осетин его застрелил. Были учебные стрельбы из пистолета, учили нас стрелять. "Курсант Олейник получил один боевой патрон, готов к стрельбе!" Он командует: "По мишени огонь!" Приходит очередь этого осетина: "Курсант Мезлихов получил один боевой патрон..". Команда "Огонь!" - и он в этого капитана стреляет...

- Что, он так его замучил?

- Да, шагистикой. Какие у меня ноги были, все в синяках: "Курсант Олейник, выше ногу!" От казармы до столовой заставлял идти строевым шагом - это же издевательство! Этот осетин не выдержал и его застрелил. Под трибунал - и в штрафную роту на фронт под Моздок. Через две недели после трибунала является с медалью "За отвагу" - и опять к нам!

- Вот чудеса...

- Да, это Мезлихов такой. А еще у меня был друг Бокалов, мы под двумя шинелями с ним спали: казарму зимой не обогревали, ужасно было. Вообще, осетины такие хорошие ребята, душевные. Все отдадут, нежадные, отзывчивые.

В общем, уже 1943 год, зима. Пришли "Кобры". Инструктор, который будет преподавать конструкцию двигателя, он же сам должен его изучить! Инструкции приходят на английском языке, а он сам его не знает. Берут переводчика, а он может бытовую речь переводить, но в авиационной терминологии совсем не разбирается. Сложности были страшные. Пока переучился преподавательский, инструкторский состав… А мы все так и жили в этой казарме, это был концлагерь.

- Как кормили?

- Очень плохо, какая там летная норма! На ужин, например, хвост селедки и кусочек хлеба граммов 50, и все. А человеку 19-20 лет! И, главное - там кругом степь. Если в других местах виноградники, сады - был подножный корм, то тут ничего нет, только каменистая, голая степь. Ладно, отмучались - начали отбирать в летные эскадрильи. Как отбирали? Сначала на турнике. Потом прыжок через "коня". Не все это могли, хотя много нашлось желающих. Потом поставили "козла". "Конь" да "козел" - кто перепрыгнет, тот в эскадрилью попадет. А кто не перепрыгнет - сиди дальше в этой казарме.

- Как ты летаешь, никого не интересовало?

- Да. Все-таки я перепрыгнул. Думаю: черт возьми, день и ночь буду прыгать, только бы не здесь оставаться, уйти и летать! Засели в учебных классах матчасть изучать. Пулеметы "Браунинги" были и 37-мм пушка, но не везде. Всю эту науку пока пройдешь, а еще и навигация, и аэродинамика, это же не на пузе ползать! Заняло несколько месяцев. В конце концов, уже под конец 1943 года, после этого всего, попали 25-й запасной полк.

- До момента, когда Вы попали в ЗАП, или уже когда были в ЗАПе, до вас доносили какой-то фронтовой опыт, именно то, что было на фронте? Фронтовые летчики к вам приезжали, что-то рассказывали?

- Были два инструктора в ЗАПе, которые были на фронте. Их отправляли на фронт, на стажировку, они вернулись. Фамилий не помню. Но они не могли нам что-то толком рассказать: как правило, месяц-два стажировались, не больше.

- Когда Вам дали звание младшего лейтенанта?

- Как пришел в ЗАП. Долгое время был курсантом, после И-16 дали старшего сержанта. Мы думали, что пошлют на фронт.

- Давайте вернемся к "Кобрам". Прошли Вы теоретическую часть на "Кобрах", наконец, Вас допустили до полетов...

- Да. Начались плановые полеты, у меня очень хорошо пошло.

- Первые впечатления от "Кобры" как от самолета?

- Ну, что Вы, конечно... Кабина - лимузин! Я же после "ишака" на нее сразу сел, причем после большого перерыва по времени.

- Вывозные давали на чем-нибудь, на том же УТ-2? После такого перерыва?

- На Як-7В, на вывозном двухместном. Несколько полетов дали и посадили на "Кобру". Интеллигентная машина по сравнению с нашими дубами.

- Прежде всего удобство работы летчика или летные данные тоже?

- Насчет летных данных - с ней надо было только на "вы" обращаться, это не какой-нибудь "Лавочкин". Не знаешь, как вывести из "штопора", - брось управление. Или тот же "ишак" возьми, или "Як". А этот - извините! И с двигателем, "Аллисоном" - не дай бог, перегреешь его, сразу шатуны полетят. С двигателем тоже осторожно надо было обращаться. Центровка задняя, двигатель сзади.

- "Кобру" очень многие хаяли и продолжают хаять за то, что двигатель был ненадежный, в пилотировании очень строгая, убивала летчиков. Это действительно так? Или хают ее те, кто недостаточно хорошо ее знал?

- Да. Она требовала хорошего обслуживания и грамотного летчика. Как с женщиной - надо было ее знать, как женщину и ухаживать за ней, как за женщиной, тогда она тебя тоже будет любить. "Кобра" - очень хорошая машина, ничего не скажешь.

В общем, попал в 25-й ЗАП. Прошли стрельбы, групповые полеты в составе эскадрильи, маневрирование эскадрильей. Бомбометание не изучали, только стрельбы. Били по "конусу".

- Сколько было примерно стрельб?

- "По конусу", наверное, две стрельбы и по земле столько же, и все. Это уже в конце 1944 года, зима. В итоге, попадаю в 57-й гвардейский истребительный полк. Западная Белоруссия, Бобруйск. Попали мы с запасного полка четыре человека: кроме меня Волков из Мурома, он потом служил в 3-м гвардейском полку в Орле после войны, Усошин, из Таганрога родом. Он был постарше меня. Фамилию четвертого не помню. Еще несколько человек попали в 101-й гвардейский полк, в том числе мой друг Вася Пожидаев.

Прибыли. Сразу командир полка Герой Советского Союза Беркутов решил проверить на пилотаж. 329-я дивизия, в которую входил полк, в Крыму воевала зиму и весну 1944 года, потом она летом занималась тем, что в Полтаве обеспечивала ПВО аэродрома, где садились американские "Крепости". Позже ее вывели на пополнение, как раз я и пришел. После этого дивизию отправили в Польшу, там уже мы участвовали в боях. Где мы были, фронт двинулся дальше, а мы немножко в тылу остались, пока передовые команды готовили аэродромы для нас. В общем, проверили нас, остались довольны нашим пилотажем и распределили по эскадрильям.

- Куда Вас распределили?

- В третью эскадрилью, старший летчик у меня был Яковлев.

- Кто комэск?

- Анатолий Макаров из Ленинграда. Сильный летчик, с хорошим боевым счетом, три "боевика" у него было. Он женился на одной из оружейниц. С женщинами интересная история. Был у нас уже после войны инженер полка капитан Гриднев. А мы, когда из Германии всей дивизией перелетели в Польшу, в Быдгощ - такое расслабление наступило, особенно когда Рокоссовский порядок навел.

- В каком плане?

- Закрепил отрасли народного хозяйства Польши за нашими войсками. Допустим, за танкистами тяжелую промышленность, а за 4-й воздушной армией - спиртоводочную промышленность (смеется). Когда мы прилетели, литр водки стоил 300-350 злотых, а когда перешла под начало наших войск, в нашем военторге водка стала стоить 30.

- За чем следили? Чтобы не было воровства, спекуляции?

- Не так - чтобы не стреляли друг друга.

- Вообще, в Польше какое было отношение местного населения?

- В Германии гораздо лучше было. Они знали: раз поражение и капитуляция - значит, дисциплина. У нас один летчик раз перепил, и где-то на обочине уснул. Его немецкие женщины взяли домой, почистили одежду. Утром просыпается - рядом лежит молодая фрау, а старая фрау варит ему кофе. Вот это капитуляция! А в Польше стреляли. Идешь вечерком в дом культуры на танцы - из кустов где-нибудь "тррры" из автомата! Раз, и убежал куда-нибудь во двор.

И так же было с промышленностью. Одна партия забирает завод, начинает его восстанавливать. Другая партия приходит, их расстреливает, ставит своих. Там были партии, которые своих били, были партии, которые только наших били, а некоторые били и своих, и наших. Рокоссовский повел очень жесткую политику, навел порядок. Водка стала стоить 30 злотых - мы, конечно, там все пили. Как-то командир дивизии вызвал командира полка, говорит: где же дисциплина, где боевая готовность? Летчики у Вас же пьют день и ночь! Беркутов отвечает: Не пьют. - А что они делают? - Похмеляются!

Командир дивизии объявил тревогу, наш полк выскочил со шлемофонами, с картами, как положено. Построились по эскадрильям, по звеньям: командир экипажа, за ним техник и так дальше. Управление полка на правом фланге. И стоит в шинели старший сержант, которая ведала самолетными формулярами у старшего инженера полка, сидела в каптерке. А это было лето. И командир полка говорит: "Ты почему в шинели?" Она молчит. Снять шинель! Не по форме одета! Выйти из строя, пять шагов вперед! Снять шинель! Она снимает шинель. А на ней только трусы, бюстгальтер и кирзовые сапоги. По тревоге выскочила! Все вытаращили глаза, тишина такая. Думаем, что командир будет делать - на гауптвахту ее? А он в этой тишине кричит: "Женюсь!" Оценил - стройная дивчина стоит. И он потом на ней женился. Он охранял ее, она в полку единственная девственница была. Хотя - нет, еще две было...

Вообще, в авиации много смешного бывает. Наша дивизия после войны в Пруссии входила в 11-й истребительный корпус. Тут полковнику Иванову, командиру корпуса, присваивают звание генерала. Он прилетает на АТ-6 на хорошем американском самолете, садится на нем и говорит: "Почему не летаете?" Командир дивизии докладывает: "После дождя очень мокро, аэродромчик ограниченный, трава скользкая. Подождем, пусть немножко подсохнет!" - "Тоже мне, истребители, подготовьте мне самолет!" Подготовили ему "Кобру". Он был с животиком - когда надевал парашют, было трудно застегнуть лямку. Когда техник надевал на него парашют, то упирался коленкой в живот. Все это знали. Он сел, запускает двигатель, взлетает - "Кобра" бежит, бежит, бежит, уже конец аэродрома, она не отрывается, пробуксовывает, скорости для отрыва нет. Что он делает? Подрывает ее. "Кобра", конечно, на нос - ногу ей сломал, винт трехлопастной в бараний рог согнул на глазах у всего полка. Генерал взлетает!

Аварийно убрали с аэродрома этот самолет. Он приходит: "Ну, летчики, где тут посуше, садись! А теперь я вам расскажу, как не надо летать!" Независимо - рядовой летчик или генерал, - это летчик, весь его авторитет в том, как он летает. Мы все летчики. Особенно позже в нашем 16-м полку, да и в 57-й полку такое же отношение было. Мы не знали, что такое строевой шаг, - у нас самодисциплина была. Все наставления выполняли, как следует, но взаимоотношения равные. И здесь генерал это продемонстрировал. С шутками, с прибаутками рассказал, как не надо летать.

- Вы прибыли в полк, вас натренировали в Белоруссии и пошли вы в Польшу. В воздушных боях участвовать приходилось?

- Самые интересные, насыщенные бои были на Мазовецкой операции. Штурмовики шли, "пешки" - их надо охранять. Тут бои были очень массовые, немцы кинули много авиации, "мессеров" и "фоккеров" много было. Особенно они старались поснимать штурмовиков. Если зазеваешься, и штурмовика собьют - ты виноват, что его сбили: плохо прикрывал!

- Чем это реально грозило?

- Лишали очередной награды.

- Это еще ничего. В 1941-1942 годах за это можно было...

- Нет. Это раньше было, тут другие времена.

- Первый воздушный бой запомнился?

- Конечно. Вылетели мы на барражирование звеном. Передали, что в это время обычно на наши передовые позиции вылетают бомбардировщики, особенно "лаптежники", Ю-87. Прошло какое-то время, другое наше звено вылетает - мы уходим на свой аэродром. И вот во время такого барражирования вместо бомбардировщиков, которых мы ждали, появились "мессера". Они так неожиданно появились, что мы их прозевали. Я, как ни старался смотреть вокруг, все же они нас первыми обнаружили и обстреляли. Конечно, нам тут нужно было выкручиваться. Ведущий, Николай Дубинин, закричал: "Держись!" Нужно было удержаться. Он уже выпутался, вышел из боя.

- Он был опытный летчик?

- Да. Что примечательно, у нас никто ни одной дырки не получил. Такой первый бой был.

- Когда Вы вернулись домой, приземлились, какие у Вас были ощущения? Не было такого ощущения, что я никудышный летчик, что я ничего не понял?

- Не было. Просто было ощущение, что я не имею опыта смотреть хорошо, головой крутить и все замечать. Нас все-таки четверка была, а их было восемь.

- Отличительные признаки раскраски "Кобр" полка Вы не помните?

-У нас было бог знает что нарисовано на них, очень мне нравилось. Приехали шефы - мы написали: "За слезы наших матерей!" Тигры были нарисованы - был один механик, у которого был трафарет, он по нему набивал. Коки были поэскадрильно раскрашены в три цвета - красный, синий, желтый. Сначала я был в третьей, а потом во второй эскадрилье.

- Кроме коков, дивизионные или полковые знаки различия были?

- Полковые - это бортовые номера. Каждый полк писал своим цветом.

- У Вас на машине были какие-то рисунки?

- Нет, ничего не было. Дали мне машину Q-15, потом Q-25. Очень хорошая машина, она мне больше нравилась. Не нравилась "Кингкобра" - более тяжелая, неповоротливая.

- Если сравнить Q-15 и Q-25, что скажете?

- На Q-25 был новый карбюратор на двигателе, подача горючего была более автоматизированная.

- Система шаг-газ? Шаг винта как менялся?

- Автоматически. Шагом винта никогда не управляли: сектор двинул, и он сам на другой шаг переходит.

- В некоторых полках почему-то снимали. Не всегда оптимальный режим автоматика подбирала.

- Где-то и маслорадиатор открывался тоже вручную, а у нас был только автоматически. Почему не верить автомату?

- Сколько за ВОВ совершили вылетов?

- 37 вылетов, из них примерно треть - с боями. Сбитые - два групповых.

- Как записывались сбитые в группе? - всем, кто стрелял по самолету? В Великую Отечественную были фотопулеметы?

- Были, но мы ими не пользовались. А как записывали... На разборе полетов. Например, мы в паре вели бой. Ведущий рассказывает, как вел себя ведомый. Подсказывал, где чего, что он видел, где предупреждал и так далее. Если вместе стреляли, ведущий говорит: мы стреляли вместе. Кто сбил, не ясно. А, например, в соседнем 66-м полку Камозин отдавал своих сбитых ведомому Юре Устюжанинову. У него был отец главным прокурором фронта, а мать - старший хирург. Так вот, Юрка получил два "боевика" за камозинские сбитые. Я с Юркой не одну чарку выпил, в 57-м полку холостяковали вместе - 29 лет, а все по казармам. Если бы не встретил тогда в осажденной Одессе будущую жену, то, может быть, и не женился бы. Когда уходил, она сказала, что будет меня ждать - и действительно, ждала, а я не торопился. В Корее Юрка добавил еще два "боевика". Я с ним случайно встретился - он был даже в другой дивизии. Их аэродром штурмовали, им дали наш как запасной, несколько человек сели у нас. Вышли, пока их заправляли, смотрю - Юрка.

Он мне и рассказал про наш 57-й полк. Сам же он в Корею попал просто в пополнение: потребовалось пополнение, и взяли летчиков не из Союза, а из Китая. В Китае генерал армии Москаленко всеми войсками командовал, в том числе и боевой авиацией. Мы носили китайскую форму, знаков отличия никаких. Так Москаленко всех называл "служивый". "Служивый, где штаб?".

- Вы не вместе с 57-м полком прибыли в Китай?

- В том то и дело, что нет. Когда мы готовили самолеты в Китай, отправили меня в отпуск. Я с женой поехал на Украину к родственникам. Оставил свои адреса, где я буду. Будучи в Киеве у друзей-приятелей, получаю телеграмму - срочно явиться в полк. Полк в Ельце. А у жены случился флюс, заплыл глаз - рта не может раскрыть, ее чуть ли не из пипетки кормили. Пошли в клинику к местному светиле. Посадил он жену, пощупал, посмотрел - рассказывает студентам, что вот вам пример злокачественной опухоли, рак. Немедленно ложитесь под нож! А у меня телеграмма, я говорю жене: оставайся здесь, лечись! Она: нет, поеду с тобой...

Приезжаем в полк, я докладываю, что прибыл. А тут все звезды с самолетов смывают - они в Китай вообще без опознавательных знаков. Это были МиГ-9. Думаю, что делать с женой? Отправил в медсанчасть, рассказал, что было в Киеве. Мне говорят: давай в городскую больницу; там посмотрели - подтверждают рак. Врач докладывает командиру полка. Командир полка говорит: никуда Олейник не поедет! Отнесся с пониманием. Хоть и пришлый был комполка, Герой Советского Союза, а не давал нас никого даже на повышение в другие полки - у нас опыт полетов на реактивных самолетах, да и вообще полк был сильный, собранный.

Полк убыл в Китай. И вот мы приезжаем из больницы. Хозяйка квартиры, у которой мы жили, говорит: иди, нарви с вишни почек, буду лечить твою жену. Принес. Потом дает мне ведро - иди на реку Сосну, набери песка. Нагрела песок, заварила почки. Стала жене вливать, чтобы она держала это во рту, песок греет... Полк еще до Китая не добрался, а у нее вся эта "раковая опухоль" прошла. В общем, ерунда этот научный светило - напугал только всех, никакой это был не рак, а воспаление железы и все. Тогда меня направили в Курск, там я переучился на МиГ-15.

- В каком полку?

- Создали новый полк, номер дали 380-й - от полка, который был расформирован после войны, и со всего Союза летчиков собрали. Там такой состав был, боже мой! - непонятно кто, непонятно откуда - сбор блатных и шайка нищих! Я не успел толком в этом полку послужить. Вызывают в штаб, дают предписание явиться в Инютино Калужской области. Выписал документы, жену оставил. Кроме меня еще двое: Толубенский и Селезнев. Толубенский после жил и умер в Евпатории, был комендантом космической станции слежения, со всеми космонавтами был знаком лично, с Валерием Быковским был в друзьях. Приехали мы в Инютино, а там что-то непонятное творится. Приказывают отослать свою форму куда угодно, идти на склад получать гражданскую одежду. Потом иди в политотдел - сдавай военный билет, партийный билет. На следующий день посадили всех в клубе - приехал генералитет с красными погонами нас напутствовать, маршал Жаворонков, Савицкий, из политбюро кто-то. Говорят: Родина вам доверяет выполнить важное задание. Какое задание, не говорят: иди туда, не знаешь куда, делай то, не знаешь что....

- Какой номер полка в Инютино?

- 16-й боевой правительственный, знаменитый полк. В войну они занимались сопровождением литерных эшелонов в составе 6-го истребительного корпуса ПВО. Кто-то из летчиков полка не прошел мандатную комиссию, и вместо них нас взяли из этого резервного 380-го полка. Мы там никого не знали, были знакомы только между собой трое.

- МиГ-15 Вы уже хорошо освоили?

- Довольно хорошо освоил в Курске, после МиГ-9 дело быстро пошло. Вообще, непонятно, кому они были нужны, на переплавку бы их все отправить!

- В Китай 16-й полк пошел вместе со своей матчастью?

- Нет. Приняли матчасть от кожедубовской дивизии вместе с их технарями. Они сдали нам матчать, а летный состав убыл. Перед убытием вместе побыли дней 10. Во-первых, Кожедуб и Пепеляев нам рассказали об особенностях воздушных боев, а кроме того, несколько раз слетали восьмеркой: четверка кожедубовская, четверка наша. Показывали район, да и в бой водили, немного понюхать.

Был интересный случай. Приехал главный ПВОшник Савицкий, привез нам двух Героев Советского Союза. Почему 16-й полк мало сбивает?

- Усилил полк?

- Нет, чтобы они показали, как надо драться. Забыл, обе фамилии начинаются на букву "С" - у одного украинская, у другого русская. Эти два Героя парой пошли в Корею. Сначала они полетели, когда было спокойно, "Сейбров" не было - они район посмотрели, вернулись. Второй раз пошли - а там уже "Сейбры" были. Через полчаса один прилетает, еще через 15 минут второй - они даже парой не смогли вернуться! Оба мокрые вышли, командир полка спрашивает: "Что это с вами?" Еле живы остались, но ни одной пробоины, молодцы.

Вообще, на аэродроме у нас чаще всего была первая готовность, редко когда вторая. Ракета, звонок звенит - выскакиваем. Мы бежим, а технари уже двигатели запускают. Первым долгом прыгаешь в парашют, парашют мы не вынимали, все время в кабине лежал. Парашюты вынимали укладчики - как срок приходит, они его вынимают, просушат, переложат и на место. У каждого лямки подогнаны, в парашют прыгнул, лямки застегнул, поясными ремнями пристегнулся - и на взлет. Насчет плечевых - все знали: Олейник плечевыми ремнями никогда не пользуется.

- Почему?

- А мне надо головой постоянно ворочать. Был бы я ведущий - другое дело, а я ведомый, мне надо противника искать.

- У кого Вы ведомым летали?

- Сначала я был в управлении полка. Комполка делает вылет четверкой, в ведомую пару ставит заместителя по воздушно-стрелковой службе Косикова и Олейника. И мне наказ - если с начальством что-то будет, не дай тебе бог! Уже в третьем-четвертом вылете я привез 8 попаданий в бронеспинку. Бронеспинка осталась целая, не пробили, а пробили фюзеляж. Он был, наверное, месяца два, не больше - подполковник Николай Федорович Кузнецов, командовал полком. Потом его отозвали, и он начал формировать космический центр, был там главным вначале. Почему сразу нельзя было поставить на космический центр? Он же не служил в этой дивизии раньше! Потом мы с ним встречались. В Великую Отечественную он воевал под Ленинградом, причем тоже на "Кобрах". Если так посмотреть, то в Корее воевали летчики, которые большей частью воевали на "Кобрах". Она, как и МиГ-15, была с носовой стойкой, поэтому с нее в первую очередь на "МиГи" переучивали...

Главное, что у меня из-за этого меньше боевых вылетов, чем у других. Полк взлетает, ведет командир полка Кузнецов. Заместитель сидит на СКП, руководит взлетом-посадкой. Потом заправились, второй вылет. Летит заместитель командира полка, а я уже не лечу. Как Кузнецов ушел, меня перевели в первую эскадрилью.

В другой раз меня подбили - привез 21 пробоину в правой плоскости. Причем меня после приземления сильно интересовало: правильно ли я пилотировал, чтобы меня не сбили? Посмотрел - в бронеспинку ни одного попадания, в турбину одно, фюзеляж целый, левая плоскость целая - значит, верно уходил из-под огня.

- Сколько у вас всего вылетов в Корее?

- 61.

- Сбитые есть?

- Тоже в группе, зафиксировано на пленке. Тоже два групповых.

- Боев сколько?

- Даже не знаю. Больше, чем вылетов - иногда в вылете по 2-3 боя было.

- Окраска на "МиГах" какая была?

- Сначала наши "МиГи" можно было увидеть километров, наверное, за 20 запросто - блестели, отполированный дюраль. А потом начали красить. Специально проверяли, взлетает четверка, одни крашеные, другие нет. Крашеных мы уже не видим, а эти блестят, как стеклянные - "Сейбрам" их искать одно удовольствие. Потом все перекрасили, за счет этого мы потеряли в скорости, но не очень заметно.

- Какой камуфляж был?

- Однотонный, серая такая дымка, ее как раз не видно.

- Отличительные признаки были? Носы красного цвета, "пилотки" на оперении - ничего такого не припомните?

- Самолеты мы как получили, так ничего и не перекрашивалось, я это знаю точно. Весь полк был однотонный, эскадрильи друг от друга никак не отличались, как это было в Отечественную войну.

- Бортовой номер своего самолета помните?

- 517 - это один, а потом я перешел в другую эскадрилью, там был 119. Это какие-то заводские номера, последние три цифры. Красного цвета.

- Своих ведущих бортовые номера помните?

- У меня ведущие менялись. Вот я, например, вылетел с командиром, потом перерыв. Потом где-то кого-то не хватает - Жора, давай туда!

- В каком звании были в Корее?

- Старший лейтенант, а потом уже там присвоили звание капитана.

- Опознавательные знаки на "МиГах" были корейские или китайские?

- Корейские. Красная звезда в белом круге. На нашем аэродроме еще стояла корейская дивизия, так у них были такие же знаки. Очень они хотели с нами летать. Всегда с нами ели, особенно ужинали, спрашивали: как, что. Пацаны, где-то в среднем 20 лет - ну куда же их посылать?

Как китайцев били, боже... Вот смотри, на моих глазах над Кореей летит четверка китайцев. Мы с земли смотрим. Два "Сейбра" заходят - раз, крайний падает, горит. Следом второй. А эти идут по прямой, никуда, хоть бы шевельнулись - не видят, что у них двух уже нет, все равно идут!!! "Сейбры" опять заходят - и этих двух сбивают. Зачем это мясо? А ведь китайцы считались подготовленными, но корейцы же еще хуже! Генерал Комбинезон, как мы его прозвали - как его по-корейски звали, и не выговорить - перелетел с Южной Кореи сюда и стал во главе корейской дивизии.

- Навел порядок?

- У, как он заходил в столовую! Больно важный был. А они, пацаны, все вскакивали, хотя по армейскому уставу в столовой не положено. Но во время Отечественной войны, допустим, когда заходит Герой Советского Союза - это уже неуставное, а как знак уважения. Например, Камозин заходил - мы все вскакивали: уважали. Капитан, носил две Звезды и медаль "За отвагу", больше никаких орденов.

- Хороший, говорят, летчик был, сильный?

- Да и мужик хороший, человек хороший. Простой очень. Помню, приехали военные корреспонденты из какой-то газеты 2-го Белорусского фронта, все в форме - капитаны, майоры. Он тоже капитан. Ему задают вопрос, а он из носа казюлину вытаскивает - оп, на улицу. Мне это так запомнилось, с каким пренебрежением он к ним относился.

- Он за это поплатился, война закончилась - его демобилизовали...

- Все-таки нога у него, хромой был после того, как подбили на Керченском полуострове. А после войны списали без пенсии. Я помню, тогда поговаривали, что когда бывший командующий 4-й воздушной армии Вершинин стал главкомом ВВС, Камозин пошел и перед штабом ВВС - без погон, конечно - сел на тротуар, снял фуражку и сидел милостыню просил... Чтобы видел Вершинин, что его бывший летчик, Дважды Герой, сидит и просит милостыню. Что же это такое?! Позор!

- Относительно вашей эскадрильи в Корее, у вас часто менялся летный состав, было такое?

- Нет, не часто, хотя и заменяли, конечно.

- Кто командовал эскадрильями?

- Торзудин командовал третьей эскадрильей, а замполитом эскадрильи был Бойцов. Командир второй эскадрильи Зинченко, а замом был Чиврагов. В первой эскадрилье комэск был Ендаков, потом он застрелил по пьянке одного ночника - их было четыре человека, отдельное звено дивизионного подчинения, а не полкового.

- Просто повздорили по пьянке, и он его застрелил?

- Да. Знаю, что под суд он не пошел, потому что у него брат был генерал милиции, у Ендакова, и он себя безобразно вел. На первые встречи ветеранов не являлся, а потом приехал - плакал, просил прощения у всех летчиков. Тот ночник такой человек хороший, спокойный, а этот пьяный, безобразно себя вел. Пистолет выхватил - а мы постоянно были с оружием - и выстрелил. Отправили его в Союз - не судили, ничего. После него до вывода из Китая комэском был Зенов. Вы упомянули Затыкина - Затыкин был в другом полку, очень опытный летчик.

- У полка специфика применения какая-то была?

- Не знаю, чем руководствовалось командование корпуса, но нас за все время, считай, за 10 месяцев войны, только один раз пустили на низы - все время стратосфера! Взлетел, дал газ, зажал ручку. Ведомому сказали: ни в коем случае газ не убирать! Хотя по инструкции на максимальных оборотах двигатель должен работать не более 5 минут, работал он час, а то и полтора, и ничего с ним не случалось. Двигатель был надежный, Климова надо целовать в задницу за такой двигатель! Я взлетаю, газ дал, зажал сектор газа, чтобы он не отходил, и все - на него внимание не обращаю, на приборы только посматриваю, когда есть время. Теперь, допустим, в полете ведущий убирает газ. Я, чтобы газ не убирать, обгоняю его и перехожу на другую сторону, хожу вокруг него змейкой. Он видит, что я перешел - сам газ добавит, знает, что ведомый газ не убирает от взлета и до посадки.

- На посадке били вас "Сейбры", нет?

- Да. Пару раз гоняли наших, но, слава богу, отделывались, уходили. А так нас, если они штурмуют, направляли на запасные аэродромы.

- Про Бойцова хотел спросить. Говорят, был такой случай... По количеству сбитых звездочки рисовали на самолете?

- Нет.

- Я про Бойцова слышал разговор, что ему зачли 6 самолетов, а он считал, что сбил 9 - нарисовал себе 9 звездочек, и командование приказало смыть... Такого не было?

- Никаких звездочек ему не рисовали.

- Как сбитые засчитывались? По пленке ФКП?

- Если "Сейбр" упал, неважно, в воду или на сушу, очевидцы всегда есть - китайцы, корейцы. Если подтвердила земля, сбитые точно подтверждались.

- То есть, одной пленки не хватало для подтверждения?

- Придирались, чтобы все было для того, чтобы засчитать - и пленка, и показания наземных свидетелей. У американцев, думаю, проще было. Вот смотрите: падает наш летчик Каздоба, его сбили на большой высоте над Кореей, он открыл парашют с испугу очень рано. Хорошо, что в парашюте тоже кислород был на сидушке. В кабине самолета автоматика работает так, что кислород идет, только когда вдыхаешь, а в парашютном кислородном приборе уже никакой автоматики нет, постоянная подача. Так вот, потом выяснилось, что в парашюте нет пробоин, "Сейбры" не стреляли, с одного только фотокинопулемета. Их было больше десятка - по очереди заходят и отваливают. Сфотографировал и уходит - получается, 10 человек привезли пленку, что каждый сбил по "МиГу".

- Возможно, просто не хотели убивать?

- Ну, конечно. Могли убить, но зачем убивать? Он говорил, что не стреляли, а фотографировали.

- Что вы чувствовали после этой командировки. Какое было отношение к американцам? Это ваша война, не ваша война, что вы там делали...

- Лично я на эту тему ни с кем не разговаривал, мы говорили о боях. Говорили о тактике, как ее менять, улучшать. Например, мы обсуждали, как уходить из-под атаки. Еще в Отечественную войну было - по тебе стреляют, как летчику легче уходить, вниз или вверх? Надо уходить под трассу. Почему? Ему труднее довернуть. И летчик, и самолет так устроены: самолет идет легче вверх, чем вниз, отрицательные перегрузки хуже воспринимаются. Идешь, видишь, как стреляют - значит, надо уходить так. Потом, как драться с "Сейбром". До высоты примерно 8000 метров ни в коем случае не делай никакой горизонтальный маневр, потому что они круче, механизация крыла у них была хорошая. А еще на пикировании без воли летчика сам самолет выходил из пикирования. Как число Маха достигает кого-то предела, самолет сам выходит, автомат стоял. Мы на вертикали примерно до 8000 равные, выше 8000 метров наши "МиГи" лучше. Ни черта "Сейбр" не сможет с тобой сделать, особенно если на неправильный маневр пойти. Почему-то у нас больше получалось уходить от них правой косой петлей, с наклоном. Когда так уходишь, он не сможет за тобой, зато ты его можешь достать. На левой петле почему то хуже получалось.

- По комплексу всех характеристик "Сейбр" и МиГ-15 - сравнимые самолеты?

- Где-то один получше, где-то другой. Подавляющего преимущества не было. Но мы свои самолеты различали, саратовские "МиГи" не хотели получать: "летать не будем, нам эти дубы не нужны", - давай нам куйбышевские, давай нам Комсомольск-на-Амуре, вот это самолеты!

- То есть, не было у вас такого: "американцы летают на хороших самолетах, а мы нет"?

- Наши "МиГи" все хорошие, кроме МиГ-9, да и сейчас лучшие в мире. МиГ-15 сначала был с РД-45 - бывало, сядет у нас китаец и считает лопатки. Им дали "МиГи" с РД-45, а у нас МиГ-15-бис.

- Сильно различались?

- Конечно. В скорости, высоте полета. Где южнее, где плотная атмосфера, мы 16 тысяч набирали, тут не наберешь, там другая плотность атмосферы.

- Ощущения такого не было - тяжелые бои, усталость, "что я здесь делаю, это не моя война"?

- Насчет "не моя война" - такого не было, а вот насчет усталости - да... Вот Зинченко - здоровый мужик, кубанский казак, крепкий. Как по утрам его сильно рвало!!! Еще некоторых тоже... Молодцов заболел гепатитом, ему шесть раз кровь меняли и списали, был он потом адъютантом эскадрильи в 16-м полку.

- За вашей дивизией числится несколько американских асов с известными именами: Уолтер Мэхьюрин, Джон Дэвис - которые еще во Вторую мировую неплохо себя проявили. К вам не привозили пленных американцев?

- Это лейтенант Иванов из дивизии Кожедуба сбил американского полковника Махьюрина. Тот сел на пляж, американцы хотели его вытащить. Но тут начался прилив, наступила ночь, а ночью уже наши его вытащили. Шутка такая еще тогда ходила: давай трактор ЧТЗ или 10 китайцев!

- К вам этот "Сейбр" на аэродром притаскивали, вы его изучали?

- Да, притаскивали, но толком мы не успели его изучить. Мы его все посмотрели, плоскости с него сняли - и в контейнер. Техник Козлов в тревожный чемоданчик положил газовых косынок, посадили его и еще одного механика-сержанта, и в Москву с этим контейнером - зеленая улица. В Москве он сдал эти косынки и купил "Москвич"...

- Как вам кабина "Сейбра" по сравнению с миговской?

- Более просторная. К примеру, Журавлев, наш командир полка, из "МиГа" катапультировался - ободрал плечи, не прошли плечи по габариту - здоровый мужик был.

- Приборное оборудование богаче было, чем на "МиГе"?

- Не знаю, трудно сразу сказать: смотришь - в футах все... Не такое расположение приборов, как у нас, конечно, у нас автоматически знаешь, что куда.

- Стало быть, самих американских летчиков вам не привозили?

- Нет. Единственное - когда велся бой, все переговоры в воздухе записывались на пленку, и наши, и американские. Что меня в связи с этим очень возмущало: ведь легко засечь радиостанцию с двух сторон, взять пеленг! Знаем, где сидит американец-наводчик, на какой сопке. Он сидит на этой сопке, видит наш аэродром, и все передает - сколько "МиГов" взлетает, с каким курсом пошли, какую набирают высоту. Ну почему не пойти, не кинуть пару бомб или группу туда выслать? Ни черта! Сколько летали, особист после привозит пленки, включает, мы слушаем, что говорят американцы, и переводчик нам переводит. Особенно интересно, когда ты в этом бою участвовал, очень интересно - это можно анализировать.

Еще интересный момент, с особистом связанный. Была на аэродроме обезьяна Яшка. Так вот - идем мы 50 человек, все в одинаковой форме, все одинаково одеты, так нет, Яшка подбегает, прыгает не на кого-то, а именно на него, срывает фуражку, подтирает ей задницу, и выкидывает!

- Китайцы и корейцы, которых Вы видели, они летали только на МиГ-15? Дело в том, что якобы над вашим аэродромом был бой корейцев на Ла-9...

- Не при нас, но что-то было такое. Кроме МиГ-15 я видел только аэродром, от которого ничего не осталось. Там было несколько "пешек", даже не "пешки", а Ту-2 раздолбанные, и Ил-10.

- Кимпхо, аэродром?

- Не помню. На корейской стороне. Ил-10, и больше я там ничего не видел, все перепахано, разбито - страшное дело. Вы представляете, эта несчастная Корея - ни одного живого населенного пункта не было, половину вообще сравняли с землей! 3 миллиона мирных жителей погибло! Представляете себе Корею? - сплошные горы, а где Корейский залив - узкая полоса, где одна шоссейная и одна железная дорога, там тоннели, две речушки, мосты через реку - бей по ним, сколько хочешь. И вот "Тандерджеты" и "Шутинг Стары" кружатся в заливе, пока "МиГи" там. "МиГи" ушли - они бьют. Нам в залив соваться запрещено, мы же засекречены. Однако, по-моему, Пепеляев все же шлепал их над морем.

- Сколько летчиков у вас в полку погибло? Имена погибших летчиков помните?

- Семь летчиков и 11 самолетов у нас потеряно. Очень нехорошо погиб Савинов. Его никто не сбивал - шел с большой высоты, отвесно спикировал и все. У него ведомым был Лева Морщихин с Орла - кричал ему, шел за ним, кружился. Он не реагировал, так и разбился. Еще один случай - летчик был такой упорный, настойчивый, фамилию забыл. Представляете, идет на скорости под тысячу километров в час, и американец под тысячу, и оба стреляют в лоб. Нашего сбивают, а в "Сейбре" - неизвестно, живой он остался или нет. Это единственный известный мне случай лобовой атаки. Вообще, молодых сразу подбивали - два человека в первых боях. Лева должен помнить, у него записи есть.

- Вы какие-то награды получали за Великую Отечественную, за Корею?

- И там, и там - по "Красной Звезде", и юбилейный орден Отечественной войны.

- Как вы ушли в запас?

- Дело в том, что я был ограниченно годен еще до Кореи. Из-за этого ограничения у меня не было роста по службе. Из этого ограничения я был вынужден построить эту хату. Тут был Таврический военный округ, тут стояла отдельная эскадрилья, они все строились. Они мне сказали - и ты стройся, бог с тобой. Я хату быстро построил, она нас спасла, можно было где-то приткнуться. Мы с женой до этого никакого жилья не имели, ни кола, ни двора. В 1958 году ушел в запас в звании капитана. Командир звена, исполняющий обязанности заместителя командира эскадрильи. Никакого продвижения не было. Особенно на Камчатке: я командир звена, капитан, летчик 1-го класса, обучаю майора 3-го класса, который в облака боится лезть, на спарке МиГ-15. Я не в обиде, такая судьба...

- Вы одновременно ушли с летной службы и из армии?

- Сначала с летной работы списали. Предлагали на Камчатке остаться - там, где и медведи не водятся, начальником поста, какой-то навигационной точки. Сказали: мы тебе сразу даем майора. Я сказал: нет, не хочу. Думаю: если летать нельзя - не буду служить в армии. Полетал и прослужил в армии 16 лет и 2 месяца.

- Как вы жили в Китае? Как кормили, как к вам относилось местное население? Досуг?

- Преферанс и коньяк. Когда туманом затянет аэродром, мы посидим до обеда в готовности, потом говорят - отбой - отдыхаем. Англичане коньяк делали в Китае, возили к себе - мы трофейный его пили. Наш коньяк лучше! Сядем играть в преферанс, поиграем, повспоминаем о доме и отдохнем одновременно.

Отношение китайцев... Наверное, никто так хорошо к русским в мире не относился, как китайцы! Дай бог, чтобы они и сейчас так относились. Только намекни - беспрекословно все выполняют, очень хорошо относились. Большей нищеты, чем в Китае, я не видел. Хотя я видел нищету в России, я видел, как крестьяне жили в российской деревне, но там ужасающая нищета! Но при всем при этом отдавали последнее. Китайская армия отдала ужин корейской армии - они питались два раза в день, притом армия не регулярная, а народная - с детьми, с женами. Винтовку кто как носил, кто штыком вниз, кто штыком вверх, кто через плечо.

Когда мы получали новые самолеты, с Комсомольска-на-Амуре приходили в Ляоян контейнеры, там их разгружали, собирали. Там же мы их облетывали, устраняли замечания и гнали на свой аэродром...

- Это один раз у вас было?

- Да.

- Вы отлетали на "подержанных" кожедубовских машинах и потом вам новые дали?

- Не все новые. Были и исправные хорошие самолеты.

- Кожедубовские тоже "бисы" были?

- Да, конечно. На Як-12 брали троих летчиков, везли в Ляоян, они там облетывали "МиГи" и гнали домой. Як-12 прилетает, везет следующих. А потом что-то забарахлил этот Як-12, а нашим технарям на "газоне" везти запчасти туда. Мне лететь - а не на чем, Як-12 нет. Я командиру говорю: разреши, поеду на этом "газоне"? Я все хотел посмотреть Китай, а с воздуха-то не видно особо, с 10-12 тысяч метров!

Едем, вижу, что китайские деревни от трассы километра два, не как у нас - у нас же прямо на трассе все города-села. Теперь, у грузовика запалил радиатор, шофер говорит: надо воды долить. Свернули, поехали в деревню - технари сидели в кабине, а я в кузове, я хотел больше видеть. Заехали мы туда. Сакли стоят глиняные - ужас, у некоторых потолков даже нет! Некоторые с потолками, плита стоит. Здесь топишь, дым идет вдоль всей стены по трубе до конца здания и выходит по наружной стене, чтобы тяга была больше. Больше в этом помещении ничего нет, только несколько циновок - там они и едят, и спят, и плодятся. Зато везде баскетбольные площадки и пинг-понг. Одежда интересная! У них очень рациональные трусы, сзади не зашиты, как сел - попа наружу. Одеваются все в одинаковое, курточка и брюки, все синее. На голове кепки. Если смотришь сзади, как отличить женщину от мужчины? По длине брюк! Брюки по щиколотку - женщина, если ниже - значит, мужик. Если в балахоне, как мешок, дырка только для головы - это проститутки, очень редкое явление. Около нашего гарнизона был рынок, мы его называли Шанхай. Прямо на улице идет торговля всем подряд и ходит эта проститутка. Если увидят кого-то русского, пацаны бегут - "капитана, капитана!" - тянут к этой проститутке.

- Не было таких случаев?

- Нет, за это дело и получить можно было. Но с эмигрантами общались, очень много эмигрантов было, некоторые там родились. Смешанные браки были русско-китайские, мы с ними общались. Например, магазин Чурина, самый богатый купец на Дальнем Востоке был. Когда в 1922 году его выгнали, он все свое имущество, все богатство перевел в Манчжурию, построил там много предприятий. В Мукдене или, как он называется сейчас, в Шеньяне, было четырехэтажное здание, его громадный магазин - все самые лучшие товары, мы там отоваривались. Я получал 2,5 миллиона юаней, был миллионером.

- Хорошие это были деньги?

- У них все зависело от риса, а не от золота. За чайную ложечку можно было купить десять газовых косынок...

- Ложечку риса?

- Нет, металла у них не было. Помните, при Мао Цзэдуне еще были доменные печи по дворам? Сейчас они молодцы, нашли путь, как им жить. Скоро будут перетягиваться с Бушем, кто кого.

Как питались? Столько было на столе, что локти не поставишь - все, что угодно! 100 грамм фронтовых каждый вечер, причем кто чего хочет: кто коньяк, кто водку или вино там. Василий Иванович, главный официант, родился в Ленинграде. Отец у него был шеф-поваром. Все официанты были китайцами, говорили по-русски плохо, а руководил ими Василий Иванович. Меню было хорошее, разнообразное, можно было выбрать. Официант подбегает - одна рука за спиной, на пальце другой тарелка крутится. Они все были фокусники.

- А кроме преферанса и коньяка что-то? Танцы были?

- Когда? В 3 часа ночи встаешь и в 23 часа приезжаешь с аэродрома, никаких выходных. Разве что только когда туманы были...

- Надолго туманы садились?

- Пару дней бывает, как с моря затянет, аэродром закроет.

- Радовались этому?

- Да. Пили за вечные туманы над Аньдунем - шутя, конечно. Отдохнуть-то нужно. Напряжение было и физическое, и моральное: что ни вылет, то бой, да еще из одного в другой... Все время в напряжении, все время лазили в этот мешок, не известно, хватит тебе горючки или нет.

- У американцев это называлось "Аллея "МиГов" - тот район, где шли воздушные бои.

- А мы называли "Аллея "Сейбров". Мы там встречались.

- Ненависти к американцам не было, как к немцам во время войны?

- У меня, например, какое отношение было? Воевало 17 стран на стороне южных! Австралия за всю свою историю от первобытного человека до сегодняшнего дня не воевала за свою территорию, зачем ей эскадрилью посылать? В чем провинились северные корейцы, что их нужно уничтожать? Турки не воевали во Вторую Мировую, а здесь эскадрилью послали!

- На чем?

- Не знаю, может, на "Тандерджетах", может, на "Сейбрах". Какая-то там Малайзия и то послала войска, я же говорю - 17 стран! Несколько лет тому назад приезжал сюда американец с русской дивчиной из Москвы, собирал материал по корейской войне, как-то меня нашел, был у меня. Я ему сказал: меня три раза подбивали, рассказал, за что мы воевали. Спросил: почему Джордж Буш-старший против нас? Он воевал со мной, только я был с севера, а он с юга, почему он хотел меня убить? За то, что я хотел Северной Корее свободной жизни, чтобы люди жили? Зачем вы 3 миллиона человек уничтожили мирных жителей, и 2 миллиона военных погибло за эти 3 года? Вот Вы американец, Вы ему задайте вопрос, почему он меня хотел убить? А теперь младший, его сыночек, продолжает начатое дело...