Первый бой воздушного стрелка Колбасникова.
- Никакими героическими поступками мне отличиться не удалось. В качестве рядового солдата довелось пройти три войны: финскую, отечественную и японскую. Под ружьем проходил семь лет.
Родом я из Смоленской области. Мой отец Дмитрий Трофимович Колбасников в гражданскую воевал где-то на юге за красных в 28-й армии, потом работал в кустарной мастерской по покраске сукна. После войны у отца осталось незалеченным серьезное ранение, из-за которого он и умер в 1928 году. С матерью остался я, и моя сестренка, которая была чуть постарше. Время тогда было тяжелое. До окончания средней школы мне пришлось жить у тетки в Дорогобуже. Поскольку мама материально не могла осилить мою учебу в высшей школе, мне удалось окончить только десятимесячные курсы подготовки сельских учителей. После курсов я был направлен на работу в Калужскую область в район города Кондрово, и до призыва в армию преподавал физику сельским ребятишкам.
В армию призвали меня в канун финской войны осенью 39-го. Тогда как раз еще прошли польские события. Как вы знаете, Германия и Россия ввели в Польшу свои войска и… Но я в этом деле не участвовал, а попал уже на финскую.
Хочу заметить, что до войны с финнами сельских учителей не призывали, а тут вдруг разом загребли всех подряд. Я попал в 63-й резервный авиационный полк, из которого меня, как более образованного, направили учиться на курсы воздушных стрелков-радистов.
Воздушный стрелок - это такой воздушный воин, который сидит в бомбардировщике и летит задом наперед, обороняя самолет, себя и жизнь экипажа. Он ничем не защищен, сидит под прозрачным колпаком, как воробей на блюдечке. И вся его защита – скорострельный пулемет, которым он должен отбиваться от нападающих истребителей.
Обучение на курсах завершилось через два месяца 1 декабря, как раз к началу войны. По какой-то случайности я попал в экипаж самолета-разведчика СБ.
- Какие ощущения остались от первого вылета?
- Первый вылет? Давайте я попробую описать Вам первый бой, а первый вылет не был особо интересным – просто безопасное фотографирование объектов.
Поступили сведения, что в Финляндию через порты нейтральной Норвегии под видом гуманитарной помощи из других европейских государств поступают грузы военного назначения: оружие, боеприпасы, военная техника. И нашему экипажу поручили выяснить, в какие норвежские порты поступают данные грузы, и каким путем попадают к финнам. Было намечено обследовать несколько портов Норвегии. Начать решили с северного - Киркенеса.
Страшно ли это? Не знаю. Тогда страшно не было. В то время ведь какие были средства обнаружения? На слух и на глаз. Поэтому мы старались летать на большой высоте, в пасмурную погоду, чтоб не было звезд и луны.
Дали нам перед вылетом полдня отдыха. Но какой тут отдых, когда на душе тревожно. Что тебя ожидает в таком дальнем рейсе почти на 1000 километров?
Затемно пришли на аэродром, там техники уже прогревают моторы, гоняют их на разных режимах. Расселись по своим местам, ждем команды на вылет. Фыркнула в небо зеленая ракета. Самолет дернулся и, разгоняясь, побежал по взлетной полосе. Плавный отрыв, набор высоты. С земли два раза мигает красный огонек. По коду это означает - «Счастливого пути».
Самолет плавно покачивает, иногда он легонько проваливается. Наверху холодно, а на душе по-прежнему тревожно. Летчик встал на курс, прошли линию фронта, которая светилась различными огнями разрывов и выстрелов.
Киркенес обследовали спокойно, без приключений. В гавани стояло несколько судов небольшого размера: какие-то рыболовецкие лайбы и шаланды. Мы развернулись и ушли на юг. А вот в следующем порту - ты уж меня прости, забыл его название – уже стоял крупный транспортный корабль. Производилась разгрузка судна. Так как это нейтральная страна, все было в ярких огнях. Решили это дело сфотографировать, и чтобы снимки получились более крупные, мы снизились на высоту порядка пятисот метров. Сделали один заход, другой, третий. Вдруг появились барашки разрывов, это начала работать зенитная артиллерия. Уход от зениток осуществляем посредством снижения. Такой маневр делается для того, чтобы уменьшить угол обстрела с земли – самолет быстро скрывается за линией горизонта. (Самый северный порт Норвегии - Хаммерфест. Достигнуть полной ясности по маршруту не удалось. Прим. – С.С.)
Штурман посчитал, что пары снимков будет достаточно. Возвращаться решили по предполагаемому пути доставки грузов в Финляндию. Когда перелетели территорию Швеции и пошли над Финляндией, сзади в небе появились три точки…
Эти пятнышки постепенно стали увеличиваться в размерах. Сомнения отпали - это истребители, и они идут за нами! Не знаю кто, первый увидел истребителей. Обычно летчик по внутреннему переговорному устройству предупреждает, что появились самолеты противника.
Тут уже спасение - только вверх. Летчик начал искать облачность. Двигатели заработали на предельном режиме, СБ изменил курс, стал плавно набирать высоту. Это, конечно очень страшно... Точки неуклонно увеличивались, и наконец, превратились в четко различимые силуэты истребителей. Они медленно, но верно догоняли нас, и так же как мы упрямо лезли вверх.
Первый начал заходить. Летчик пытается не подставляться (под атаку), моментально реагирует, меняет курс, делает падение на крыло, уходит вверх, чтобы не попасть на направление полета (атакующего самолета)...
Когда он (истребитель противника) летит рядом, это не страшно. И тут полная возможность для стрелка-радиста… Обычно стрелять приходится на 300-400 метров. Нашим вооружением тогда были пулемёты ШКАС, Шпитальный-Комарницкий-авиационный-скорострельный... Это тысяча выстрелов (в минуту). Винтовочные патроны, которые снаряжались в определенной последовательности: осколочные, бронебойные, зажигательные и трассирующие... Запас на две-три минуты стрельбы. Но в воздухе приходится стрелять буквально пару секунд.
Мне удалось подбить самолет противника. Он задымил и ушёл в сторону. Второй самолет, видя, что его товарищ потерпел неудачу, начал заходить с носа. Там его начал обстреливать штурман. Подбитый мною истребитель продолжал нас обстреливать. Он повредил нам стабилизатор рулевого управления. Потом меня ранило осколком. Залило левый глаз. Помнится, ощупал голову. Часть шлема срезало вместе с кожей и волосами. Левый глаз залило кровью…
Третий летчик так и не предпринял ни единой попытки атаковать нас. Мы потом для себя решили, что это был иностранный инструктор, обучавший финских летчиков.
Ну что? Санитаров в воздухе нет. Но это не страшно. Оказывать помощь самому себе нас обучили даже раньше, чем стрельбе. Кое-как накрутил бинт, успокоился. Осматриваюсь по сторонам. Оказалось, пока я занимался самолечением, командир нашел облачка, стал прятаться из одного в другой, и таким способом удрал от финнов.
Нашей базой было Лодейное поле в Ленинградской области. Но ввиду того, что самолет плохо слушался рулей, пилот решил посадить самолет в Карелии. Кое-как приземлились на запасной аэродром в Мончегорске.
Уже когда сели, и когда ступил на твердую землю, меня вдруг догнал страх. Повело как-то вбок, ноги стали ватными. Толи от напряжения, то ли от того, что долго находился в сидячем положении, или же до меня дошло, что все это могло закончиться моей смертью. Не знаю…
Надо сказать, ведь тогда стрелков хватало на пару-тройку вылетов, а потом они были либо убиты, либо ранены. А мне, видишь ли, повезло. Так сложился мой первый бой.
Потом были еще вылеты. Но без таких перипетий, это уже была как бы такая «военная работа». А 1 марта закончилась война.
Потом военная комиссия забраковала меня. Посчитали, что от удара в голову была контузия, а отсюда и все мои головокружения, и слабости. Короче, отстранили меня от полетов...
- Вы не помните фамилию летчика, командира вашего экипажа?
- По-моему Брызгалов. Хотя могу ошибаться.
- Какой был тип истребителей у финнов?
- В памяти осталось, что это были Харрикейны. Нам показывали силуэты самолетов вероятного противника.
- Сможете описать атакующих?
- У них дверка была сбоку как у такси.
- Бипланы?
- Нет, обычные истребители, с одним крылом.
- Чему учили на курсах стрелков?
- Прежде всего, стрелять! Обучали тактике воздушного боя, оказанию медицинской помощи, и самое главное уверенности в себе!
- В том бою Вы брали упреждение во время стрельбы по истребителям?
- Почти нет. Стрельбу можно корректировать визуально по трассе, поскольку при стрельбе из ШКАСа трасса оставляла в небе белесо-розовый след. Это выглядело как запущенный кнут. Смотришь, куда идет и доводишь. Вообще там все происходит в доли секунд. Удержать самолет противника в прицеле на длительное время невозможно.
- Можете оценить дистанцию, с которой по вам стреляли финны?
- Примерно от 150 до 300 метров.
- Какие ощущения остались от турели СБ?
- Были такие рукоятки. Отжимаешь ее, и турель легко ходит на роликах. Горизонтально вращалась на 360 градусов. А для вертикального прицеливания была прорезь.
- А нижняя?
- Вот там особенно не разгуляешься. Но они были не на всех. На некоторых стояли установки кинжального огня. Стрелок ногой нажимал педаль, и пулеметы без прицеливания стреляли в заранее заданном направлении. Могли быть вариации: вбок или вниз.
- Какой тип боеприпасов был у ШКАСа?
- Винтовочные патроны различного типа. Пули были окрашены в разные цвета: синие, красные и прочие. Заряжались в определенной последовательности: бронебойная, разрывная и трассирующая. Запас примерно на пару минут непрерывной стрельбы. Скорострельность у ШКАСа бешеная, выстрелов почти не слышно, они сливаются в сплошной шум. Прицел был специальный, воздушный с вертикальным балансиром. Как бы ты не повернул турель, он всегда в вертикальном положении.
- Сколько у вас боевых вылетов?
- Около шести-семи. Один раз, помнится, летали на поиски финского бронепоезда, который обстреливал наши позиции в пасмурную погоду. Почему в пасмурную? Да чтоб не отбрасывать тени. Да еще у него была довольно занятная маскировка – на крыше финны нарисовали шпалы. Но кому-то из ребят он все-таки попался. Нашелся глазастый.
|
Последний бой авиатехника Колбасникова.
После врачебной комиссии меня направили в техническую авиационную школу в Тушино. Волей судеб я попал на специализацию по электрооборудованию самолетов. Склонность к электричеству у меня осталась со школьной скамьи. Мне всегда нравилось копаться в каких-нибудь приборах.
На момент начала Великой Отечественной войны я уже служил на Тушинском аэродроме. В основном мы обслуживали ночные истребители МиГ-3. Эти самолеты прожили недолго, так как они были очень тяжелые и неуклюжие. К 42-му году большинство этих самолетов было выбито немцами или побито в авариях. Меня с группой технического персонала отправили в Чкаловскую область в местечко Абдулино. Там был пересыльный пункт, в котором формировались команды для отправки в действующие авиаполки, отбывающие на фронт. Я получил направление в Забайкальский военный округ. Там был создан новый 718-й истребительный авиационный полк. В нем я и прослужил с 42-го года до начала войны с Японией. Запомнились постоянные дежурства на точках вдоль границы, каждодневные нарушения границы японскими самолетами. Японцы летали беспрепятственно, фотографировали наши объекты. В нашем полку тогда стояли на вооружении самолеты устаревших типов: И-15е, И-16е и «чайки». Им догонять японцев было уже конечно тяжеловато, у этих самолетов были не тот период совершенно недостаточными для боя скорость и потолок. Правда, когда японцы фотографировали, им тоже приходилось снижаться. В этот момент истребители нашего полка пытались атаковать их, и даже такое случалось, что подбивали.
Хочу описать устройство стоянок для самолетов. Это так называемые капониры. В земле выкапывалась яма с пологим склоном, сверху перекрывалась, а на перекрытие для маскировки укладывался дерн. Самолет закатывался в капонир носом вверх, и фиксировался на наклонной плоскости. В капонирах устраивалась землянка для обслуживающего персонала. Зимой там постоянно находились механики и мотористы. В их задачу входило поддержание самолета - как тогда говорили - «В трехминутной готовности». Они жгли в печке огонь, и по трубам специальным насосом подавали под самолет теплый воздух. Еще у нас были лампы АПЛ похожие на большой примус…
Летом 45-го с запада к нам в Забайкалье мощным потоком хлынули войска. Были организованы Забайкальские фронты. Нас перебросили в Монголию. Мы базировались в районе монастыря Майман-сумэ (?). На тот момент наш полк уже имел на вооружении истребители Як-9.
После начала военных действий истребители поднялись и улетели, а нам пришлось ждать транспортный самолет. Своих летчиков мы догнали уже только под Мукденом. Наш полк запланировали разместить в небольшом китайском местечке, в котором до нас базировался японский аэродром, и функционировала школа смертников. Командование, особо не раздумывая, плюхнуло туда весь полк в полном составе. Как вдруг выясняется, что смертники умирать не пожелали, а заняли круговую оборону в казармах и оказывают сопротивление. Пехотные и танковые части двигались настолько стремительно, что на тот момент находились уже под Порт-Артуром. Наверху принимается решение вооружить техников, водителей и прочий наземный персонал, их силами захватить аэродром, а вместо артподготовки обстрелять японцев с воздуха пулеметно-пушечным огнем истребителей.
Самолеты приземлялись на аэродром под ружейно-пулеметным огнем, люди почти на ходу выпрыгивали из дверей транспортников, над взлетной полосой носились истребители, подавляя огневые точки японцев - это был сущий хаос. Вот кому из командиров в голову пришла подобная нелепая идея? Мы, техники бросились в атаку на эти казармы как обыкновенная пехота. Надо сказать, что мы были, не больно-то готовы к боевым действиям в качестве пехотинцев и это все могло кончиться довольно печально. Но тогда нашему командованию удалось решить этот вопрос нахрапом. Среди нас было много убитых и раненых. Мне же опять посчастливилось, я остался цел и невредим. Японцы оказали вялое сопротивление, казармы были взяты штурмом. За тот бой я получил медаль «За боевые заслуги». На том и разошлись…
- Как назывался этот населенный пункт?
- Что-то вроде Сань-ша-липо. Но там язык сломаешь.
- Какое оружие получили Вы перед боем на аэродроме?
- Кавалерийский карабин с откидным штыком. Офицеры техники пошли в бой с пистолетами.
- Японцев всех перебили?
- Кто-то сдался, кто-то погиб. Они видят, что их авиация с воздуха плотно прижала, да и мы постреливали…
| Интервью и лит.обработка: | С. Смоляков |
Автор интервью благодарит работника администрации города Переславль-Залесский Иванову Светлану за терпение и оказанную помощь в организации интервью с ветеранами .
