В конце войны - авиамоторист 513 истребительного авиаполка
Алексей Андреевич Швец: Я не буду отвечать на твои вопросы по авиации, поскольку чувствую, что ты, пожалуй, ее лучше меня знаешь. Да и в авиацию я попал лишь в конце войны. И война мне больше запомнилась событиями, не связанными с авиацией.
Лучше расскажу про то, что не просто со мной произошло, но и чему я и сам удивляюсь.
Я 1926-го года рождения, уроженец Ростовской области, недалеко от знаменитой станицы Морозовской…
- Вы из казаков?
Нет. Казаки жили в полосе километров 30-ти вдоль Дона. Их можно было издалека отличить по штанам с лампасами и фуражке. У них своеобразный быт, например, у них не принято помогать жене по домашнему хозяйству, и потому после работы они слоняются по дворам, где покурят, где в карты поиграют, где винца попьют, а все домашнее хозяйство на казачках. В наших местах обычаи другие были : все вместе – всё поровну.
Хотя наша семья не казацкая, тем не менее, в 1942 году отцу предложили, и он добровольцем вступил в казачий полк. Он вернулся с войны, а деда за помощь подпольщикам немцы повесили.
Детей в нашей семье было восьмеро. Но сестрички умерли от голода – старшая еще в гражданскую войну, а младшая – в 1942 году. В обоих случаях, матери нечем их было кормить. В 1942 году не повезло и брату - когда нас только-только оккупировали, подростки вскрыли брошенный ящик с взрывателями, и подорвались, наш дальний родственник погиб на месте, а брата тяжело ранило – покалечило ноги. Свидетелями этого стали наши солдаты-«окруженцы». Днем они прятались в камышах, а ночью пробирались на восток. Они принесли брата к нам в деревню, и мы отвезли его в станицу, где немецкие врачи согласились сделать операцию. Но сделали ее без наркоза. Оказалось, они не просто экономили лекарства для своих, а изучали живучесть людей. Брат выжил, но стал инвалидом.
Когда через наши места отступали части Красной Армией, за ними и все население вместе со скотом и скарбом тронулось на Восток. Я помню, как степь приобрела странный серый цвет. Вдруг, обгоняя нас промчались немецкие танки. Беженцев остановили, и приказали вернуться в места проживания. Мы повернули домой… Скот вернулся сам, дня через два-три, а табуны лошадей так и остались в степи. Удивительно, но когда в оккупации жили, проблем с лошадьми не было. Везешь что-нибудь, немецкий патруль остановит, отберет лошадь. Пойдешь в степь, и к вечеру найдешь себе новую…
Во всех селениях появились назначенные немцами старосты.
- И что это были за люди?
Удивительно разные. Большинство из местных. Как немцы их подбирали непонятно. Были и неместные, но хорошо знавшие местные традиции – немцы их специально готовили для этой работы.
После освобождения местные жители дали оценку деятельности старостам. Все старосты были мгновенно арестованы. А уж затем «смершевцы» (сотрудники подразделений «Смерть шпионам»), расспросили о деятельности бывших старост буквально каждого жителя. Не прошло и месяца, как первым отпустили бывшего колхозного бригадира, которого назначить старостой уговорили немцев сами жители. Самое страшное, по мнению местных жителей, преступление, которое могли совершить старосты – это организация отправки нашей молодежи в Германию. И бывший колхозный бригадир мешал этому как мог, и, рискуя своей жизнью, спасал людей. Он и после войны пользовался большим уважением местных жителей.
Второй староста особыми зверствами не отличался, но так заискивал перед немцами, и так навязчиво старался угодить им, что даже они его с трудом терпели. Он обклеил портретами Гитлера все, что можно, и при каждом визите немецкого начальства просил прислать еще пачку плакатов. После нескольких месяцев ареста он был отпущен, но прожил недолго: в село приехали два молодых офицера с целью уточнить судьбу своих родственников, к которой староста имел отношение. Бывший староста не мог дать внятных ответов на простые вопросы, и это злило офицеров, и, в конце концов, один из них одним ударом кулака убил старосту. Офицеров арестовали. Из части, где они служили, примчался командир и забрал их с собой, сказав, что их будет судить военный трибунал. В итоге дело представили как несчастный случай во время драки.
А самый негодяй, староста Миша Труба, был пойман самими жителями, судим, получил 15 лет, но до тюрьмы не успел доехать – его убили…
Партизан у нас в степи не было, а были те, кого называли подпольщиками. И вот какие-то подпольщики вырезали офицерскую вечеринку – убили несколько десятков немцев. На следующий день немцы стали отлавливать заложников. Попал в облаву и я, и нас – несколько сотен человек повели в степь на расстрел. Вдруг нас догнали грузовые автомашины с лопатами и кирками - это были немецкие зенитчики. Они договорились с карателями, что мы перед расстрелом обустроим их позиции.
Фронт в то время был нестабильный и, судя по грохоту, то приближался, то удалялся. И вот мы лениво ковыряем лопатами и кирками, а грохот все нарастает и нарастает. У карателей сдали нервы, они перепоручили наш расстрел зенитчикам, а сами смылись. У зенитчиков терпения было больше, но и они отобрали у нас инструменты, попрыгали в машины, и тоже смылись. И мы, чудесным образом избежав смерти, были предоставлены сами себе.
Вплоть до освобождения наших мест Красной армией мать долго и искусно прятала меня…
В армию меня призвали в январе 1944 года, и направили в сержантскую школу. В феврале 1944 года нас привлекли к участию в акции НКВД по переселению чеченцев. Мы участвовали в оцеплении села в окрестностях города Грозного. 23 февраля, в День Красной армии, мужчин позвали на митинг, посвященный этому празднику, но обманули - когда все собрались, заперли их в школе.
Не подлежали выселению семьи, у которых родственники служили в Красной армии. Таких семей оказалось три или четыре. И еще: одна женщина-кабардинка категорически отказалась ехать, заявив, что она не член семьи, а пленница-рабыня. Она оказалась без средств к существованию, и ей тут же предложили устроиться вольнонаемной в войсковую часть.
Выселяемым разрешили взять с собой, по-моему, всего лишь 25 килограмм груза на человека.
Меня удивила детальность подготовки операции НКВД: и подробная информация о людях, и меры по предотвращению мародерства – домашний скот был передан специально присланным перегонщикам. Часть изымаемого имущества предназначалась для музеев, на нее оформлялась документация о художественной ценности. Кинжалы, ружья прошлых веков, богато украшенные описывались, укладывались, опечатывались…
Затем мы вернулись в сержантскую школу…
- Значительную часть времени Вы были на Западной Украине, доводилось ли Вам сталкиваться с бандеровцами?
Еще как доводилось. Их называют и украинские националисты, и западные украинцы… У меня такое ощущение, что украинцами их по ошибке называют, менталитет не тот - я украинцев знаю.
При очередном перебазировании я оказался на Западной Украине. Разместившись в общежитии, я вышел познакомиться с окрестностями. Рядом оказалась мастерская по ремонту повозок и бричек, вошел внутрь, поздоровался.
– А ты откуда будешь солдатик?
– Из Ростовской области.
– Так то ж центр Украины.
Вот так вот... Тематика разговора быстро расширялась…
– Ты солдатик только маму и отца слушай, и не слушай, что командиры говорят…
Не понравился мне разговор, нашел повод и ушел….
Через некоторое время нас опять привлекли к обязанностям не по специальности. Местные власти взяли пример с немцев – устраивали публичные казни бандитов. А мы стояли в оцеплении.
У каждого казненного на груди висел фанерный шит с подробной жизненной историей. Гляжу – земляк: «…. уроженец Ростовской области, участвовал в подготовке и проведении диверсии на железной дороге, в результате которой погибло много польских репатриантов, в том числе женщины и дети…» Оказалось, что он, рискуя жизнью, бежал из немецкого плена, думал, что попал к советским партизанам. А попал как «кур в ощип»…
Довелось мне участвовать и в прямом боестолкновении с бандеровцами – везли мы на «студебеккерах» грузы для полка по лесной дороге, и вдруг впереди машин падают деревья, позади тоже, началась стрельба. Был убит шофер первой машины. Но нападавшие быстро поняли, что у нас достаточно сил, и начали уходить…
Самое страшное, что связано у меня в памяти с бандеровцами – это невинные польские детишки, трупами которых они забросали колодец. Доставать детские трупики пришлось мне. Командир приказал и я полез…
- А почему именно Вы? Вы, что самый низший по званию были?
Просто я на тот момент был самый худой в полку.
Может, ты меня и не поймешь, я не знаю, как ты к армии относишься, но в армии через силу, по приказу начальников, иногда делают такие дела, которыми потом гордятся много лет, от свершения которых становятся чище. Вот и у меня после того как я полазил в тот страшный колодец, душа чище стала…
Историки делают ошибку, называя бандеровцев украинскими националистами, они не похожи на украинцев – это примитивные злобные существа, не понимающие, чего же они собственно добиваются, получающие удовольствие от мучений невинных людей…
Чтобы остановить бессмысленные убийства Советская власть объявила амнистию тем бандеровцам, которые сдадутся добровольно. Они выходили из лесов: при оружии, знаменах, барабанах!….
В Ровенской области меня направили в 513-й ИАП (истребительный авиационный полк). Обучение профессии моториста было организовано прямо в полку. В это время самолеты в полку были разных типов: Яки, ЛаГГ-3, Лавочкины. Чем запомнились?
Яки, пожалуй, тем, что очень чувствительны к работе системы охлаждения масла, а Лавочкины были всегда и от винта до фюзеляжа в масле. Мы очень мучились с ними. Еще у нас в полку неизвестно откуда появились четыре американские «Аэрокобры» с надписью «За Зою Космодемьянскую»
На них полетал только командный состав и особых восторгов эти машины у них не вызвали. А вот у нас, у механиков и мотористов вызвали. Инструмент потрясающий… Когда мы возвращали эти самолеты, то приемщики не настаивали на полноте комплектации, и мы прибарахлились прекрасным инструментом.
- Почему на американских самолетах, даже на истребителях, были писсуары, а на наших не было?
Это «почему же»!? И у нас были штатные приспособления – воронка слева от пилота. Но пользовались ли наши летчики этим устройством, я не знаю, к примеру, у моего летчика воронка каждый раз еще до старта была забита окурками папирос, несмотря на категорическое запрещение курить в кабине.
- Были ли небоевые потери, и по каким причинам?
Были, но не по причине отказа техники…. В авиации, как и в жизни, чрезвычайные ситуации становятся более вероятными на границе ответственности, и в момент смены ответственности. К примеру, два полка базируются на одном аэродроме. Из-за плохой координации взаимодействия в момент смены режимов полетов происходят ЧП. Один полк кончает полеты, а другой начинает: один взлетает, а другой идет на посадку и в результате – самолеты сталкиваются. Погибли молодые перспективные летчики. Помню – всеобщее горе …
Бывало и из-за чистого разгильдяйства. К концу войны, было несколько молодых летчиков, хорошо подготовленных, которых командование, тем не менее, не допускало к боевым вылетам. Сознательно хотело их сберечь, и эти ребята пользовались любой возможностью полетать, хотя бы на ПО-2. И вот один взлетел без разрешения и умудрился врезаться в единственный столб – до горизонта больше ни одной преграды. Самолет – в щепки, а у него – ни царапины. Этот парень своей недисциплинированностью против себя настроил весь полк, и суд приговорил его к выплате полной стоимости самолета. Но я не знаю, утвердила ли высшая инстанция такой жесткий приговор.
- А Вы сами научились на ПО-2 летать?
Не было никакой необходимости – летчик и ПО-2 всегда были под рукой.
После войны в 1945 году я не подлежал демобилизации и продолжал служить. В 1948 году вместе с полком оказался в Багерово. Это – Крым, полигон №71…
- Этот полигон связан с участием авиации в атомных испытаний. Существует единственная публикация о нем – Серафима Куликова «Авиация и ядерные испытания». Ваши впечатления были бы очень интересны…
Ты про одноглазого летчика-испытателя что-нибудь слышал?
- Сергей Анохин?
А про летчика-испытателя крымского татарина дважды Героя?
- Султан Амет-Хан? (В 1951—1953 годах С. Н. Анохин и С.Амет-Хан, участвовали в испытаниях пилотируемого аналога крылатой ракеты КС - «Комета»).
Так ты наверняка больше меня знаешь, и про полигон №71, и про работы, которые там велись. Не дело простому мотористу оценки давать и комментарии делать. Приведу только один пример. Когда пускали с «Тушек» (Ту-16) крылатые ракеты по мишени – модели железнодорожного моста, кино- и фото- документирование на заключительном этапе вели с самолета Як-12, мотористом которого был я. Все сработали на «отлично». Приятно было почувствовать себя хорошо сработавшей деталькой огромного механизма. До сих пор помню это чувство. И еще теплое чувство к самолету Як-12 – прелесть самолет.
После «хрушевских» сокращений армии я был направлен во ВНИИЭФ (Всесоюзный НИИ экспериментальной физики). И мне еще много лет довелось работать на полигонах атомного министерства. Но это, как говорится, другая история…
- Алексей Андреевич, о чем мечтаете?
Очень хотелось бы посмотреть на кого будет похож праправнук или праправнучка, но их потенциальная мамаша в институт поступила, и пока не планирует меня порадовать…
|
|
Крылатая ракета КС «Комета». Источник изображения: http://militaryrussia.ru/i/284/109/zEvvm.jpg |
| Интервью и лит.обработка: | И. Жидов |
