Титов Николай Степанович

Родился я в Калининской области, Погорельский район, Петровский сельсовет, 7 октября 1914 года рождения.

- 1914 года?

Да, в октябре, седьмого октября будет девяносто шесть лет. Родители у меня крестьяне были. Отец 1872 года рождения… В семье было десять человек детей. Пять мальчиков, в том числе я, и пять девочек. Но осталось в живых только восемь. Двое умерли.

- 1914 год, это год начала Первой Мировой, Ваш отец в ней участвовал?

В Мировой войне участвовал, да.

- А Вы помните, как жилось до революции?

До революции мне было три года, мало что помню…

Помню, как по деревне бегал - палку между ног, а второй размахивал - в казаков играл, вот это помню. Помню, жила у нас бабка, не родная, а какая-то дальняя родственница. Она умерла, и когда ее хоронили, я очень плакал… Нас детей, десять человек было, обуви не хватало, и я ждал очереди, когда мне дадут ботинки к гробу подойти, попрощаться… Ну что еще…

- По критерию достатка, к кому можно было отнести вашу семью: бедняки, середняки или кулаки?

Середняки… Семья большая была, а раньше, в деревне, многодетным семьям выделяли дополнительные участки земли, правда, в разных местах. Землю обрабатывал отец. Сеяли лен, рожь, пшеницу, ну и картошку сажали. Все в хозяйстве было. Мать тоже крестьянствовала.

- Как Ваши родители приняли коллективизацию?

Нормально. Отец был дальновидный человек. Кстати, он любил слушать радио. Я помню, он купил детекторный приемник с антенной метров двадцать, и каждый день надевал наушники, настраивал приемник и слушал.

Наше хозяйство не могли раскулачить, потому что наемной силы у отца не было… В 1928 году старший брат, 1908 года рождения, в армию пошел. Самый старший, который с 1902 года, под Калинином где-то жил, я забыл уже название, там женился. А еще один старший брат остался в деревне. Мы ним сами даже крышу крыли дранками. Отец дранку делал: конный привод и большой нож из сосны или осины полоски нарезал….

В основном коллективизация началась в 1930 году, отец добровольно вступил в колхоз и сдал две коровы, овец двенадцать штук, две лошади, молотилку, сеялку…

- Где и какое образование Вы получили?

Четыре класса сельской школы.

- Та, что раньше называлась "церковно-приходская"?

Не "церковно-", а деревенская. Деревня у нас была большая, сто пятнадцать домов. В ней была и церковь, и четырехклассная школа - одна учительница вела все классы. Я помню, как она нам рассказывала про наказания в прежней, царской, школе. Провинившийся ученик на коленках вставал в угол, где были рассыпаны камешки...

- Это называли - "на горох"?

Ну, горох можно было съесть, а камушки-то не поешь.

Еще была большая дубовая линейка. Учительница рассказывала, что раньше, она этой линейкой била провинившихся. А нас, при Советской власти, уже не била, другое отношение к людям стало.

Учительница была красивая женщина, в пенсне. У нее свой домик был. Иногда она вызывала кого-нибудь на помощь по хозяйству, бывало, отца вызывала. А я, помню, ей книги перекладывал.

- Потом Вы продолжали учиться, или работать пошли?

Нет, закончил только четыре класса. Хорошее образование получила младшая сестра, 1924 года рождения, отец при смерти сказал:

- Сыновья, младшую дочь обязательно выучите.

Она закончила семь классов, и чтобы ей продолжать учебу, в Погорелово, где была школа-семилетка, для нее снимали квартиру. Потом война началась, сестра стала секретарем сельсовета… В общем, она образование получила. А я - только четыре класса.

В армию я пошел в 1936 году…

- Вас призвали или Вы добровольно?

По призыву. Тогда в армию призывали с двадцати двух лет. Мне удивительно, что сейчас берут в восемнадцать. А тогда в деревне малообразованные были и в двадцать четыре года.

Я попал в авиацию. Мне предложили в артиллерию, но я уговорил:

- У меня и зять в авиации, и брат в авиации…

И меня направили в авиацию…

- А куда именно попали?

Под Смоленск. Станция Сеща - между Брянском и Смоленском, там аэродром был, корпус стоял…

- Какой полк был?

13-й авиационный бомбардировочный полк.

- Сначала, наверно, в ШМАС попали?

Школа младших командиров, мотористов-оружейников, была в полку. Одиннадцать месяцев учили. Сейчас как-то дико - три месяца и все…

Нас, призывников, со Ржева везли в четырех вагонах… А на станции Рослов, это между Смоленском и Брянском, случилась авария. На выходных стрелках паровоз тендером так ударил в эти четыре вагона, что они развалились. Девять человек погибло, двенадцать тяжелораненых, и еще тридцать девять человек легкораненых. В их числе и я был.

Пять дней я побыл в больнице, а потом приехали на машине и забрали меня в полк. Через некоторое время у меня под кожей в носу обнаружилась щепка от шпалы, я ее сам вытащил, меня послали в санчасть, промыли, и все обошлось.

Началась учеба. В начале курс молодого бойца был.

- Проявления "дедовщины" какие-либо были?

Никогда, и никаких не было. Мы все были равны, и любой национальности равны.

Я не помню, сколько времени продолжался курс молодого бойца, но затем начались занятия по специальности. Я учился сразу по двум - оружейник, и моторист. А через одиннадцать месяцев, когда закончилось обучение, со штаба пришел Бобенко, начальник ПДС (парашютно-десантной службы). Он набирал укладчиков парашютов, ну и меня туда определили…

Нас учили укладывать парашют. В классе для укладки парашюта был стол длинной девять метров. Там же была кровать. В этом помещении я и жил. А когда в столовую, то я к управленцам пристраивался...

- На каких моторах, и на каком вооружении Вас учили?

Название точно не помню. Моторы были от самолетов "ТБ-3". Двигатели V-образные, шесть цилиндров с одной стороны, шесть - с другой, по двенадцать цилиндров.

- А вооружение? Пулеметы? Бомбы тоже учили?

И бомбы изучали, и пулеметы.

Когда я стал "парашютистом", упросил взять меня на ночные полеты на "ТБ-3". У него плоскость тридцать два метра в размахе, места внутри много. Выйдешь из фюзеляжа, и ходишь в них, моторы гудят, интересно…

Это был 1937 год. Самолет наш взлетел ночью и как-то оказался над Польшей. Она претензии предъявила о нарушении границы. И штурмана, и радиста посадили. Фамилии я сейчас уже не помню. Потом, через год, штурман вернулся в полк, бледный, исхудавший. Оправдали его… Признали, что ошибкой это было. Про радиста ничего не знаю.

29 сентября 1939 года нас перебросили под Гдов. За Гдовом мы выгрузились, и нас на машинах перебросили на аэродром Чернево. Туда же прибыли двухмоторные самолеты бомбардировщики "СБ".

- Какие отношения были между летным и техническим составом?

Добродушные, нормальные отношения, хотя летчики офицерами, вернее, "краскомами" были. Тогда еще погонов не было. На петлицах были квадраты, ромбы, шпалы… Командир корпуса имел два ромба. Или один ромб… Не помню. Бывало, придешь к нему в кабинет:

- Товарищ генерал, пора парашют укладывать.

Он:

- Иди к Бобенко. Вместе с ним уложите парашют для меня.

- Вы работали на весь состав полка, или были приписаны к конкретному экипажу?

Я, как укладчик парашюта, числился при управлении. А мотористы в эскадрилье были. В полку было четыре эскадрильи.

- А когда началось перевооружение на "СБ"?

Когда в 1939-м освобождали Западную Белоруссию, уже были "СБ".

- Когда освобождали Западную Белоруссию, боевые вылеты были?

Да, были. Я помню, один командир эскадрильи не нашел цель. А с бомбами посадку нельзя делать. Ему приказали в болото сбросить бомбы.

Обстановка была напряженная… Я тогда охранял по ночам самолеты… Помню свое состояние тогда: в мирное время ходишь, все нормально. А тут уже каждому шороху уделяешь внимание.

- А как оборона аэродрома, я не говорю про 22 июня, а в принципе, была оборудована?

На постах дежурили, в наряд ходили…

- Предположим, Вы стоите на посту и заметили группу диверсантов. Ну что Вы могли бы сделать? Вас убили бы в тридцать секунд, и пискнуть бы не успели?

Если пароль не получишь, тогда хоть выстрел сделай - тревогу поднять… Мне лично не приходилось задерживать диверсантов.

- А противовоздушная оборона аэродрома?

Этого у нас в полку не было. Может быть, зенитки в стороне и стояли, но непосредственно на аэродроме не было. (Как на базовом аэродроме Россь, так и на полевом аэродроме Борисовщизна 13 СБАП зенитных средств не имелось, в соседнем 16 СБАП в 12 км рядом с аэ. Борисовщизна была точно такая же картина. Д.К.)

-А потери в Белорусскую компанию были?

Нет, не было.

- А вообще в предвоенные годы аварии были?

Аварии были, но чтобы в них кто-то погиб, такого не было…

Потом Эстония, Латвия, Литва… Стояли на границе в лагерях, жили в палатках… Потом пришел приказ, все самолеты пролетели над этими республиками, и мир заключили… А так были на грани. Освобождали Западную Украину, над Молдавией тоже летали. Потом в Липецке стояли.

- Вы заранее знали, что будет война с Финляндией?

Нам объяснили, что финнам было дано наше предложение - отодвинуть границы на тридцать пять километров. На выстрел орудия по Ленинграду. Взамен предлагали на севере передать им наши земли в несколько раз больше. Но финны не согласились почему-то. Ну, пехота пошла в атаку…

А наши самолеты в Чернево стояли до декабря месяца. Потом поехали в Петрозаводск. В Петергофе поезда стояли долго. В Петергофе фонтаны есть, "Самсон" и еще какие-то, но дело было зимой. И все же мы договорились с извозчиками, съездили на санках посмотреть хотя бы на неработающие фонтаны.

Потом мы в Петрозаводск приехали, на Онежское озеро, дом отдыха Пески. В этих домах жили офицеры в комнатах, и срочники службы - в коридоре, на двухэтажных нарах. Морозы были сильные, в одежде спали. А самолеты на озере стояли.

- Финны нанесли чувствительные потери нашей авиации. Ваш полк пострадал?

Не очень.

Финны подстреливали наших стрелков. А после этого самолет становился беззащитен. Стрелков-радистов не хватало, стали их срочно готовить из наземного персонала. Писари, укладчики парашютов изучали морзянку - азбуку Морзе. Я уже принимал тридцать пять цифр…

И вот командир эскадрильи взял меня на облет аэродрома.

Наземным механикам давали валенки, а я как "парашютист" - в сапогах. Морозно было, майор удивился, что я в сапогах, достал для меня унты, и мы полетели. Обошлось все нормально. А на следующий день я должен был лететь на задание. Но как раз это было 3 марта, и был подписан мир. И мне не пришлось летать.

- А все же, сколько самолетов полк потерял за финскую компанию?

Не помню. Много, но люди вернулись в большинстве, и полк сохранился. Но потери были.

- И как Вы к этому относились?

Защита Родины, куда денешься…

- Ну а такого, что бы в панику впадать не было?

Этого не было абсолютно. Никогда.

- Как Вы считаете, эта война была нужна или можно было без нее обойтись? По нынешним представлениям?

По нынешним… Тогда я вспомнил бы "Войну и мир" Льва Толстого, там есть момент: Болконские, отец с сыном беседуют. По мнению старшего князя, грамотного человека, дипломаты виноваты, что война началась, что не могли договориться, что бы обойтись без жертв. Вот в чем дело ….

Но с другой стороны Гитлер со Сталиным заключил договор. И Сталин поверил…

- Я спросил именно о войне с Финляндией, нужна ли она была? Много ли мы выиграли от того, что участвовали в этой войне?

У руководства дальновидность была. С 1933 года чувствовалось, что война мировая будет… И с 1939 года она началась. Гитлер прибирал к своим рукам Францию и другие страны… А наше правительство решило оградить город революции. Отодвинуть границу от города хотя бы на прямой выстрел. Пытались разрешить вопрос мирным путем. Не получилось… И положили наших бойцов. Многие поморозили ноги, руки. Мороз был сильный, а там сырая местность…

- Как Вы считаете, нужно ли было останавливаться на достигнутом? Или нужно было Финляндию целиком захватить?

Такой цели не было, понимаешь.

- Теоретически это было достижимо?

Конечно. Если бы правительство приказало - захватили бы.

- Как для Вас закончилась финская компания? Я имею в виду, наградили чем-то?

Медаль "За боевые заслуги" дали.

- Вы к этому времени, в каком звании были?

Старшиной был.

- Куда Вас дальше отправили?

Мы вернулись на станцию Сеща, на свою базу. После этого, в 1940 году, я уже говорил, освобождали Западную Украину. Потом: Эстонию, Латвию, Литву…

- Как местное население этих республик относилось к Советской власти?

Лояльно.

- Вот такого как сейчас не было?

Сейчас какой-то разлад. Почему разлад? Раньше сплоченность была. Не было разногласий межнациональных. Почему Гитлер решился идти на Россию? Потому что он думал, что многонациональное государство развалится. Но в то время, республики поддержали Россию и мы выиграли. Если бы сейчас он пошел, он победил бы.

- И в Прибалтике все было спокойно, нормально?

Я до войны в Эстонии не был, наш полк там после войны оказался. Произошел в полку несчастный случай - начальник ПДС во время тренировочных прыжков сильно пострадал: прыгали с самолета, с переворота, видимо летчик рано вывел, и ему в момент покидания таз выбило. Он лежал в госпитале в парке Кадриорг. Меня послали навестить его. Я стал искать это место, спрашивал, и один прохожий сам подошел ко мне и направил… Я туда куда направили пришел, а там одни развалины. Спрашиваю, как же так… А один старик говорит:

- Тебя ошибочно сюда направили. Видимо, в отместку, видят, что ты в авиации служишь, тебя направили посмотреть на результат бомбежек советской авиации во время войны.

Потом я госпиталь нашел…

- Перед началом Отечественной было ли ощущение, что война приближается?

Было.

Наш полк стоял на самой границе в районе Белостока, местечко Россь, Волковысского района. Мы были в лагерях. К нам, в отсутствие командира, приехала комиссия, генералы со свитой для проверки. Это было в воскресенье, а в понедельник командир полка вернулся, узнал про комиссию, и полетел на легком самолете в Белосток. И узнал там, что к нам не посылали никакую комиссию.

В Москву позвонили - тоже не посылали. А комиссии командование докладывало все: сколько личного состава, какое вооружение, сроки готовности по тревоге...

Требовали военную тайну не выдавать, а тут, понимаешь,…

(Перед войной, примерно за неделю, в авиачастях действительно была комиссия из штаба ВВС, с пятницы до воскресения 20-22.06.41в соседней дивизии (11 САД) так же работала комиссия из Москвы. Д.К.)

- То есть это немцы прилетали?

Да, немцы. Откуда и как они появились? Но факт…

- А аэродром замаскирован был? Или стояли как по линейке?

По линейке стояли, а персонал в палатках жил на другой стороне аэродрома. И что бы попасть на стоянку, надо было пересечь взлетное поле.

Когда немецкие самолеты налетели, набросали на аэродром бомбы, и обстреливать начали… Стоянка была как по линейке, и у кого прострелили мотор, у кого шасси. Вывели из строя две или три эскадрильи. А четвертая была на опушке леса, и она сохранилась - немцы, наверно, не видели ее - четыре часа было, еще темновато, заходили они со стороны леса... Мы выскочили, побежали вокруг аэродрома, что бы попасть на стоянку, а он опять заходит и стреляет. И гильзы падают, и мне по затылку… И мысль: "Попали! Но почему жив-то остался?". Оказывается это - гильза…

- А какие самолеты?

Одномоторные истребители. А потом, часов в одиннадцать, или чуть раньше, прилетели двухмоторные… К этому времени наши самолеты уже рассредоточили, закрыли маскировочными сетками. А я проходил по самолетам, и проверял парашюты. Стрелок-радист, сидящий в кабине в готовности, знавший, что я был оружейником, попросил временно его подменить, чтобы ему позавтракать. Я уже позавтракал, и согласился. Только стал залезать в кабину - смотрю над соседним аэродромом, там километров за девять был истребительный полк (это был аэродром Черлена 16 СБАПа Д.К.), как мошки летают "Мессера"… И вот полетели на нас. Стрелок тоже увидел, что они летят:

- Вылезай, давай я сам…

Я вылез, и побежал в рожь, а потом туда еще техник прибежал. И мы с ним оттуда смотрели. Было видно: немцы каждый самолет расстреливали, а на наших самолетах уже все было подготовлено, бомбы были подвешены. И бомбы наши же взрывались, и по аэродрому обломки, бомбы катились. Эскадрилья, про которую я говорил, что она осталась после первого налета неповрежденной, взлетела, ресурс бензина выработала, и как раз перед этим, вторым налетом вернулась и села. Но теперь только один самолет успел взлететь. Улетел, в Орле посадку сделал, но разбился.

В этот момент у нас погибших еще не было. У нас одна задача осталась - охрана аэродрома. Оружие выдали всем, пулеметы взяли. Потом вечером, часов в одиннадцать, решили сниматься и отходить пешком, взяв с собой минимум - шинель, противогаз… Договорились всем собраться в лесу… Пешком километров пять отошли в лес, тут рассвело. Мы шли втроем - один офицер с Белоруссии был, а другой - младший лейтенант с Украины, Шишацкий…

Я жил в доме у местного еврея. У него два сына и маленькая девочка были, и бабка. Когда уже упали бомбы, мы на бензозаправщике проезжали мимо этого дома, и хозяин кричит:

- Ну все, Николай, мы погибнем.

- Мы вернемся, - кричу - понимаешь, вернемся!

Я оказался в этих местах в 1946 году, когда племянника искал. Немцы его семилетнего угнали сюда из родной деревни, я его разыскал. Заехал туда, где мы базировались. В том поселке синагога была. И как нам рассказали, немец в синагогу всех евреев загнал и сжег… (Вероятно речь идет о местечке Лунно, или Волпа оба местечка были рядом, в обоих были синагоги Д.К.)

- В итоге 22 июня полк был уничтожен фактически полностью?

Полностью.

- Сколько самолетов удалось сохранить?

Ни одного. Один почти…

- Есть разные описания того, как происходили налеты в первые дни. В одних - летит туча немцев, бросает бомбы, все разбегаются.

Другой вариант, непрерывно сменяя друг друга аэродром штурмуют один - два самолета. Отштурмовали, улетели. Пара других прилетела…

В четыре часа утра, в первый налет немецких самолетов было штук десять, наверное…

- Сопротивление оказывали?

А некому было, самолеты были не готовы…

- Теоретически, если самолет стоит на аэродроме, он должен быть: "а" - заправлен, "б" - на нем должно быть вооружение. Можно залезть в кабину, стрелять…

Предварительно, перед тем, как заправить самолет, бензин отправляли на экспертизу. Проверяли качество. А емкости с бензином были опечатаны.

- Вооружения тоже не было?

А вооружение на складах… Оружие только личное - винтовки, и они выдавались только когда на охрану ходили, на дежурство.

- Белостокский выступ довольно быстро был захвачен, Вы успели выйти, или в окружение попали?

Окружения избежали.

Была договоренность всем собраться в лесу. Мне удалось, обнаружить машину, в которой были продукты, запасы, консервы…

Надо было кормить полк. Повара там нашлись, продукты. В лесу день провели, ночь наступила, тогда пошли пешком.

А мы сели в машину с продуктами, охранять: Громов впереди, у него ШКАС был, а меня инженер посадил сзади с пулеметом "Максим", и еще трое на лавках с одного борта, и с другого. И еще ночью поехали. Но раньше меня с Громовым послали в разведку. Недалеко был железнодорожный мост. Когда мы подошли к нему, его начали бомбить. Машины, которые пытались переехать по железнодорожной колее этого моста, возвращались, въезжали в кусты, в лес. (Речь идет о мосте у м. Зельва, единственном в том регионе. Д.К.) Мы вернулись и доложили, что по мосту проехать невозможно. По карте определили, что где-то неподалеку от деревни на реке Зельва есть брод. В деревне один из жителей согласился показать. Мы уговорили его, предложив в качестве оплаты консервы, нужные его многочисленной семье.

Когда мы подъехали к реке, немец набросал осветительные бомбы. Пока они висели, мы успели переехать, и тут же разбежались в разные стороны. И я отбежал немножко, но подумал, что противник захватит нашу машину и с наших же пулеметов будет нас расстреливать. Вернулся, сел за пулемет и думаю: "Будь, что будет"… Шофера не было, а водить никто больше не умел. Я трактористом до армии был, но машины не водил. Долго мы собирались. Наконец дождались и шофера, сели, поехали.

Только выскочили на Минское шоссе, глядим: старушка по дороге идет, а самолет летит, стреляет в нее. Мы сразу в сторону, на проселочную и по ней...

Не доезжая реки Щары, стали переезжать по мостику, поленились вылезти из кузова, настил машину не выдержал, доски проломились. А своими силами, ну никак машину не поднять. Но тут подошла колонна, человек четыреста заключенных с охранниками. Стали мы их уговаривать. Они отказываются, говорят, что торопятся. У меня мысли какой-то особой не было, но я выкатил пулемет на возвышенность, сходил за водой, чтобы залить в пулемет, если стрелять придется. Думаю, когда еще возможность подготовиться к бою представится… Залил воду в кожух, и вот так поводил стволом. А охранники перепугались, подумали, что я стрелять буду. Взяли машину и вытащили. Мы в благодарность дали им консервы, и поехали дальше. Только реку Щару переехали, а впереди самолет бомбит переправу, но не по мосту бьет, а по насыпи, что бы мост сохранить. Кто-то начал стрелять, и самолет подбил, тот в лес упал… (Все вышеописанное проходило рядом со Слонимом, заключенные были с аэ. Деревянчицы. Самолет, видимо, был Ме-110, в тех же местах недавно была найдена его пушка MG-FF. Д.К.)

- Какой самолет?

Я сейчас не помню, видимо, истребитель был.

Как только в лес заехали, нас остановили. Оружие у нас забрали - "Авиацию пропускаем, а оружие для боя оставляем".

- Когда вы уходили со своего аэродрома, вы технику поврежденную бросили как есть или жгли?

Оставили все, как было. Самолеты: одни уже были сожжены, другие выведены из строя так, что до ночи отремонтировать не успели бы. А сжечь самолеты - команды не было.

- Что еще бросили? Кроме самолетов?

До уничтожения имущества, дело, по-видимому, не дошло…

Не доезжая Смоленска был какой-то город, забыл… Один из попутчиков там работал до армии и организовал нам ночевку. Там мы переночевали. Мы оказались свидетелями, как арестовали пожилую женщину, которая со своего огорода стреляла ракеты, показывая немецким самолетам куда бомбить.

- На аэродроме вашего полка в Росси есть две могилы неизвестных летчиков, либо тех, кто погиб 22 июня…

Не могу сказать…

- А Вы слышали о том, что бы кто-то погиб или был ранен утром 22 июня?

Не слышал… Нам не объявляли, что кто-то погиб. Лично я не знаю.

- А где были летчики в момент нападения?

22 июня выходной день был. Вся срочная служба была на территории лагеря. А где офицеры находились, не могу сказать. К обеду все собрались. И одна эскадрилья, я упоминал, даже поднялась в воздух. (Вероятно летчики были с семьями в Росси в 10 км от полевого аэродрома. Д.К.)

- Вы помните такое местечко Лунно или Луно? Говорят, там вечером танцы были? Не помните?

Не помню. Я этим не интересовался, у меня жена была, приехала ко мне.

- Вы знали, что происходит на соседних аэродромах? Там за двенадцать километров по прямой, за Неманом, был еще один полк бомбардировщиков?

Да, там был мой зять Николай Яковлевич Куракин, сестры муж, 16-й полк, в одной дивизии были. А истребителей у нас не было.

- Что он рассказывал, как война для их полка началась?

Он при штабе был, начальник аэродрома. Но он не рассказывал. Сестра рассказывала, что муж пришел, и сказал "Собирай все самое необходимое, уезжаете в тыл". А у них уже двое ребят было, два сына. Он отправил их. Видимо он знал, как дела обстоят.

- Семьи Ваших офицеров, тоже в тыл отправляли? Или они были отправлены в тыл еще до войны?

Жены, да… Нет, уже во время войны.

Я первый раз женился перед войной. И жена приехала ко мне весной 1941 года. А нас как раз отправили в лагеря. Но к семьям в выходной день отпускали…

Когда началось, комиссар сказал нам, что наши жены уже отправлены, что их на машинах вывезли. Но потом оказалось, их довезли только до какой-то речки, переезд через которую был перекрыт, и они дальше шли пешком. Связь с женой оборвалась…

В 1944 году, поехал в районный центр Городище, и пришел в деревню, в которой жила моя теща. Всю деревню немцы обобрали, сожгли. И в одном уцелевшем доме двенадцать семей жило, а все остальные в землянках. Встретился с тещей. Оказалось, что она получила письмо от дочери, моей жены, в котором та написала, что "нашла себе друга, выхожу за него замуж". А я-то ведь жив! Ну что сделаешь, ну раз понравился, пускай…

А перед тем как уйти, немцы часть жителей деревни с собой угнали, а с ними и моего семилетнего племянника, увезли в Белоруссию, в Слоним. И я уже после войны поехал туда нашел его и привез его матери…

- Вы помните, как был расположен ваш аэродром?

Могу нарисовать.

Это опушка, здесь стояли самолеты 3-й эскадрильи. А здесь три эскадрильи были подряд, длинные стоянки, рядами. А здесь только одна эскадрилья. И когда он заходил с этой стороны - стрелял по этим самолетам. Вот лес…

Здесь был спиртзавод, связь с аэродромом отсюда, но уже была нарушена. Здесь был лагерь, вот здесь были палатки. Мы выскочили в кальсонах, раньше трусов не давали. Выскочили, хотели через аэродром, но уже невозможно, они обстреливали… Побежали в обход.

- А сколько у вас всего эскадрилий было?

Четыре эскадрильи.

- Это первый был заход, в четыре утра. А второй заход?

К этому времени самолеты здесь расположены были. А вот самолеты, которые сеткой были замаскированы. Но все равно белый самолет видно. С большой высоты может быть маскировка и подействовала бы. Но он заходил на низкой высоте, нагло, ведь сопротивления никакого не было.

Потом нам сказали, что немцы высадили десант, надо охранять…

- А самолеты по окраске были только белого цвета?

Ну, разве мы успели бы покрасить, время-то было несколько часов. Да и все были в состоянии паники...

- А как же приказы командования еще весной 1941 о маскировке аэродромов и техники?

Мы про них ничего не знали!

- 21 июня, уже под вечер Жуковым и Тимошенко был подписан приказ о приведении в боевую готовность. До вас он успел дойти?

Нам непосредственно не объявляли.

- А более ранний приказ о том, чтобы не поддаваться на провокации был?

Да, был…

- А пролеты разведчиков были над вами в предвоенный период?

До 22 июня не было полетов.

- Кстати, Вы 227-й приказ - "Ни шагу назад!" помните, Ваше мнение об этом приказе?

Да, его зачитывали. Вот только номер я не помню. С моей точки зрения, при его исполнении надо было подходить умно, учитывать в каком положении оказался конкретный человек.

- Как Вы в то время относились к партии и к Сталину?

С уважением. Хотя я был и беспартийным, но я был комсомольцем.

- По вашему мнению, в армии знали, как дела на самом деле обстоят? Сообщения информбюро соответствовали истине или это пропаганда была?

Нет, нормально было. Вранья особого не было.

- В начале войны не было такого мнения, что проигрываем войну из-за Сталина?

Нет, такого не было.

- Штаб вашего полка был в Борисовщизне? Там рядом было имение?

Нет там село было, и там польская церковь была. Но я в нее не заходил, а вот в еврейскую синагогу заходил для интереса. Там как в школе парты, но высокие.

Друг был у меня с Украины. И бывало с аэродрома идем, там два километра было, на частную квартиру. Мы были втроем, я уже рассказывал: с Украины - Шишацкий младший лейтенант и младший лейтенант с Белоруссии - Громыко. И вот бывало, идем, а меня товарищи подговаривают:

- Николай, давай, сходи за ликером.

Ну, я к хозяину иду. Однажды заметил такую деревяшку - шайбой на ленточке. Спрашиваю:

- А что это такое?

- А это при молитве на лоб повязывается, и при поклоне щелкает, что полностью поклонился.

- Когда отступали от границы, как местное население к вам относилось?

Когда мы подъезжали на машине к польской деревне, то пока полем ехали, решили проверить пулеметы и в воздух выстрелили. А там велосипедист ехал, и он сразу свалился. Мы думали, что каким-то образом в него попали, подъехали к нему, а он, оказывается, просто испугался. Спрашиваем его, что в деревне. Он ответил, что деревня польская, там уже немецкий десант высажен. Мы тогда решили с боем преодолеть эту деревню, и промчались по ней с большой скоростью. Готовы были открыть огонь. Пролетели ее, и въезжаем в белорусскую деревню. Остановились, нам жители говорят:

- Если немецкие парашютисты будут спускаться, мы их на вилы.

Вот так…

- Кого из командиров Вы помните?

Командира полковника я сейчас не помню. Слышал, что когда в Москву добрались, его разжаловали до младшего лейтенанта, и послали на фронт. А начальника штаба переоделся в гражданское, бросил все, и знамя куда-то запрятал… Его судили, наказание было, конечно. Писарем в штабе был Кузьминов, родом с Нальчика. Он после войны мне предлагал съездить туда, поискать знамя. Но почему-то нас не послали. А он знал, где знамя полка было запрятано.

- Было принято, что если знамя полка утрачено, то полк должен быть расформирован?

В начале войны, наверное, это положение не действовало. С нашего полка, а у нас было четыре эскадрильи, два полка сформировано.

Мы потеряли при отходе к границе сто восемьдесят человек. Возможно, часть их перешла в другие воинские части…

Потом мы добрались поездом в Москву.

В 1942 году поехали в Иркутск и там получили самолеты Петлякова…

- Получается, что фактически от момента разгрома полка 22 июня, до 1942 года, вы не воевали?

Я забыл упомянуть еще про осенние бои под Смоленском.

В августе 1941 года мы в Липецке формировались. Получили самолеты "СБ". А нас, техников, с Липецка перебросили на "ТБ-3" в Вязьму под Ржевом.

Там такая низкая местность. На аэродроме щели уже были нарыты. Мы с механиком, родом из Калинина, ходили и искали где бы притулиться. Смотрим - сосна перевернута, ствол отрезан, а пень с корнями вывернутыми остался. Мы хворосту собрали, под этот пень забрались, шинель под себя, шинель на себя. А утром опять немец прилетел, обстрелял аэродром и разбросал осколочные бомбочки - "лягушки". У нас, у обоих, шинели пробиты, но мы живы и целы. А среди тех, кто в щелях прятался - два трупа. Одному живот вырвало, другому позвоночник…

Потом оттуда нас перебросили в Юхнов. Это под Москвой. Штаб был в самом Юхнове, а аэродром - в стороне пять километров. Я при управлении был. Нас двоих вместе с фотографом послали в Юхнов. Но когда мы подъехали, оказалось, что он уже занят немцами. Мы вернулись, и оказалось, что уже и Ржев был занят. Мы попались в котел, но за ночь нас вывезли. Пришли машины, и штаб забрали, а самолеты, их у нас осталось всего пять, улетели и сели в Кубинке. И мы в Кубинку приехали. Оттуда нас направили в Москву, в академию имени Жуковского… В Москве мы застали парад 7 ноября…

В Москве мы были дней пять, наверное. Потом нас посадили на машину, привезли на вокзал. И оправили в город Балашов.

Зима была суровая, снегу было много, запомнились чистки снега. Чистили вручную и вывозили снег на санях. И делали все это по ночам, что бы днем было можно летать.

В Балашове был летчик, как говорят "нацмен", он при посадке козла сделал и командир начал его ругать, а он отвечает:

- Какой зван, такой и посадк.

У него звание было - сержант. Раньше летчиков выпускали лейтенантами, потом стали выпускать сержантами. Такую систему званий скопировали у немцев, такое было в Германии, там выпускали так: штурман был офицер, а летчик был сержант. А у нас перед войной к тому же еще летчиков-сержантов, не состоявшихся офицеров, перевели на казарменное положение. В те же условия, в которых находились и даже непрошедшие курс молодого бойца. Неприятно было…

Весной 1942-го нас перебросили в Иркутск получать самолеты Петлякова. В начале получили, наверно, "Пе-2" - пикирующие бомбардировщики. А потом перешли на "Пе-3". Я помню, как начальник штаба приказал лишние парашюты сдать на склад. Ведь в экипаже только двое - летчик и штурман. Лишних с полка оказалось, наверно, сорок штук парашютов. После этого самолеты полетели в Москву, сели в Ногинске, за перелет потерь не было.

А наземный состав эшелоном выехали раньше, дали паек на десять суток. А мы за восемь суток доехали до Москвы. И затем в подмосковный Ногинск.

Когда мы вернулись с Иркутска в Ногинск, моряки приехали и сказали нам, что наш полк становится полком морской авиации, и нашей задача будет прикрытие караванов.

- Когда Вас переодели в морскую форму?

В 1942 году, точнее не помню. Морская форма отличалась тем, что была черная, и еще вместо сапог были ботинки.

И, наверно, в мае нас направили в Мурманск. Самолеты полетели, но в воздухе их перенаправили с Мурманска и посадили в Архангельске, остров Ягодник. А мы в Мурманск приехали, загрузились на пароход, аэродром был далеко. Самолеты немецкие пролетали… Почувствовали особенность, когда их наблюдаешь на земле, то надеешься на кусты, а тут море, куда деваться … Добрались до аэродром, разгрузились, и только тут узнали, что наш полк сел в Архангельске.

Теперь уже на машинах ночью по сопкам повезли на станцию. Мурманск был весь сожжен, одни печные трубы стояли. Только одна улица, улица Сталина сохранилась, потому, что была кирпичная. На станции мы опять погрузились.

- Когда Вас перекинули в Архангельск, кто у вас командиром стал?

В Казахстане им стал Раков, полковник.

Забывать стал. Когда получили самолеты, в самом конце 1942 года полетали на обучение в Казахстан. Туда в Казахстан к нам приехал командиром Раков Василий Иванович, хороший мужик такой был.

По маршруту полетели в Петропавловск, узловая станция. И над Петропавловском в этом районе случился снежный заряд, залепило кабины, а раньше, видимо, не было очистителей. Сейчас в самолетах делаются дворники…

Четыре самолета, по два человека было в каждом самолете. Восемь человек, все погибли. При развороте врезались в землю.

- А не помните кто именно?

Одного, кажется, помню - Чернышов, по-моему, у него жена, двое ребят только родились.

Командира разжаловали, хотели лишить звания Героя Советского Союза… И отправили на Балтийский флот. Он летал в Лебяжьем…

- 12-й пикировочниый полк это был.

Да. Он в море броненосец "Вяйнемяйнен" потопил. Я после войны в институте работал, и с финном одним разговорился. Так он рассказал, что это был лишь макет броненосца, а сам корабль до конца войны отстоялся.

- Вы пришли на север, как аэродром оборудован был?

Площадка на острове Ягодник небольшая была. Полосы не было, аэродром был грунтовой. Жили в землянках, и мы жили, и офицеры…

- У экипажей проблемы с полетами на "Пе-3" были?

Нет.

- Били много самолетов?

Летали на прикрытие, их сбивали, не возвращались…

Был у нас штурман самолета, фамилию забыл. Когда мы в землянке жили, все время рассказывал анекдоты про евреев, а сам был еврей. А как на задание лететь, то зуб у него болит, врач посмотрит, действительно. А больного не пошлешь ведь. То живот у него заболел. Так и не летал на задания. Потом, мы встретились. Я был в Лебяжье, а в Котлах временно расположился полк, который стоял в Кронштадте. Вот там его встретил. Он стал адъютантом, жив-здоров, все рассказал мне как все у него в порядке, квартира в Ленинграде. Вот, встретились…

- Полк на "Пе-3" воевал месяца три или четыре?

Да, приехали в августе 1942 году, и до декабря. Там зима быстро наступает. В три часа идешь в столовую. А оттуда идешь, темень невозможная, фонарей там не было конечно. Ну как найти землянку…

- Затем полк прекратил свое существование, самолеты были переданы в 95-й истребительный…

Не помню, кому передали.

- Что дальше происходило?

Получили новое задание. Летчики взяли парашюты и полетели в Красноярск. Там получали американские самолеты. Летели, останавливались в Многоцветном, там аэродром был, и гоняли их в Москву и по флотам.

И мне пришлось ездить в Красноярск. Один парашют почему-то был распущен, и мне пришлось, в Красноярске его уложить и проверить все остальные парашюты. Добирались туда поездом.

- То есть боевой полк был переформирован в перегоночный полк?

Да. По флотам летали, подчинялись морскому флоту.

- Какие самолеты гоняли?

Наш полк - бомбардировщики "Бостоны"…

Еще довелось и один "Б-29" перегнать с Красноярска в Москву. Этот самолет к нам попал без прицельного оборудования - они, видимо, его в море выбросили.

- Это самолет перегоняли с Кореи в Красноярск, с Красноярска в Москву.

И когда в Казахстане он стал взлетать, у него четвертый двигатель загорелся. Но его потушили в воздухе, видимо там огнетушители были. И с Москвы дали команду на трех двигателях лететь в Москву.

- Что получали по линии Ленд-лиза? У Вас парашюты импортные были?

Нет, только наши.

И обмундирование тоже наше. Вот консервы американские были…

- Пока 13-й полк был перегоночным, потерь много понес?

Нет, нет.

- Как летчики отнеслись к тому, что их перевели на перегонку?

Приказ есть приказ.

- Бурной радости, что летать на войну не нужно, не было?

Такого не было. Но я лично с офицерами не беседовал по этому поводу - офицеры отдельно были.

Из нашего полка два штурмана получили звание Героя Советского Союза. Фамилии забыл…

- Как награждали в полку в войну? Не "зажимали" награды?

Не в курсе дела, не знаю.

-За Отечественную войну Вы что получили?

Непосредственно я в боевых действиях не участвовал. На боевое задание не летал, выполнял свои обязанности. Получил орден Красного Знамени. Эта награда включает оценку труда. Именно труда…

- В звании Вас повысили?

Нет. Предлагали мне учиться. Я говорю:

- Товарищи дорогие, ну четыре класса образования…

И я представил себе… Мой брат тоже закончил четыре класса, но дослужился до майора. Был начальником училища. А я не стремился в большие начальники. Я думаю, что скромнее надо быть. А так на халтуру… И к чему это приведет?

- А когда прошло объявление о войне с Японией?

Хотели наш полк послать, но не послали. А вот зять был в сухопутной авиации, и он там был, оттуда вернулся…

- А про эту войну, какие разговоры вели?

Собственно говоря, американцы попросили. А поскольку американцы помогали нам во время войны, то отказать наше правительство не решилось, и просьбу американцев мы удовлетворили.

- А к союзникам как относились?

На них мы злились. Мы воюем, а они отсиживаются. Мы все ждали, когда откроют второй фронт. А когда уже наши пошли в наступление на Берлин, тогда они были вынуждены открыть фронт. Не Рузвельт, а Черчилль командовал-то…

- Когда мировая война закончилась, было ощущение, что у нас будет конфликт с союзниками?

Были такие разговоры, говорили, что нам бы хоть пять лет передышки, восстановиться немножко…

- Какое отношение к американцам после войны было?

Недоверчивое, понимаешь. Хоть они и помогали, и мы им благодарны за это дело. Но недоверчивое… Недавно мой зять приехал из города в Лебяжье и говорит, как в их высотное здание в Америке самолеты врезались, и спросил мое мнение.

Я говорю:

- Так и надо. Они не воевали на своей территории. Пусть и они почувствуют, что такое катастрофа.

- Но сколько там погибло людей.

А я говорю: в этих зданиях одни торгаши были…

- Вам известны случаи дезертирства во время войны?

У нас не было таких случаев.

- В полку товарищеский суд, или суд офицерской чести был?

Нет, этого не было. Была одна семья…

- Чем занимались ваши политработники?

Разъясняли, зачем воевать и как. Еще перед войной, комиссар проходил строй, и обнюхивал - водкой пахнет или нет. Меня это не касалось - я этим не занимался.

- А спиртзаводик, который у вас рядом был, часто посещал народ?

Я и не знал, что это спиртзавод. А уже потом узнал, я думал, стоит дом и все, я туда не ходил, и мне не приходилось...

- Политработники у Вас летающие были?

Это редкость, но были.

- Уважением политработники пользовались? Или "языком мелят и пусть".

Уважением пользовались, почему же "нет". Они хорошие люди, нам разъясняли все.

- Политработники были нужны или нет?

Нужны, конечно.

- А особисты чем занимались?

Особисты искали шпионов, а по сути, друг за другом следили. Эту систему скопировали с Германии. Там все друг на друга по сию пору доносят.

- Вы говорите, следили друг за другом, это было в виде доносительства, или открыто было?

Нет, это секретно все было. Никто ничего не знал.

- Скажите, какой срок переукладки парашюта?

Месяц.

- А правила хранения парашюта какие-то особые были?

За влажностью должны следить- шестьдесят процентов влажности, не больше. Иначе - просушка…

- Кто-то мне рассказывал, что если парашют зимой укладывается на улице, то и хранится парашют на улице. Иначе при перепадах температур из-за влажности может замерзнуть?

Мне в войну пришлось проверять такие вещи. Когда мы на Онежском озере стояли, аэродром там был в сопках. Мне за двадцать пять километров добираться туда приходилось. Пока добирался, замерз. Отогрелся, пошел проверять парашюты. И все натянутые резинки были в мороз как деревяшки.

Я доложил, об этом начальству. Видимо, обратили внимание. Позже, по крайней мере, на реактивных самолетах уже точно, вместо резинок стали использовать металлические пружинки, несколько штук маленьких. Им мороз не страшен.

- Ваши парашюты помогали людям? Вы помните кого-нибудь, кто спасся бы благодаря парашюту?

Я делал так: когда укладывал парашют, на шпильку бумажку наклеивал со своей росписью. Для того, чтобы человек мог проверить, что укладка парашюта не нарушена, и знал, кто уложил парашют.

Когда были под Москвой и наши самолеты летали на Смоленск, стрелок-радист вернулся и говорит:

- Спасибо, - жмет руку, - хорошо укладывал.

Я говорю:

- Так я обязан был для всех одинаково. Я люблю летчиков и уважаю.

Я все с душой делал. А потом еще штурман, забыл фамилию, он тоже благодарил.

- Несчастные случаи во время прыжков с парашютом у вас были?

Были, но уже после войны. Мы нашли письмо погибшего курсанта его девушке. Он написал ей, что придется прыгать с парашютом, и он очень волнуется за свою жизнь и не надеется на благополучный исход. И получилось, так, что когда он отделился, то отделился, наверно, неправильно, вытяжной выскочил, но при перевороте курсант его подцепил, и основной парашют не мог открыться. Если бы он боролся за жизнь, так он бы запасной открыл. Но он как бы подготовил себя заранее для самоуничтожения.

- Во время войны запасные парашюты были? Я имею в виду, у летчика на задании был?

Только один. У всех и у летчика, у штурмана, у стрелка, у всех по одному парашюту. Они обычно сидели на парашюте.

- За время войны, Вы собственным парашютом пользовались? Самому прыгать доводилось?

Во время войны не довелось, потому что заняты были все время.

- Менялись ли модели парашютов во время войны?

Нет, всю войну один и тот же тип. Квадратный, шелковый, сорок два квадратных метра - это у летчика и штурмана. А десантные парашюты были сто двадцать квадратных метра.

- Парашюты какую окраску имели?

Просто белые.

- Судя по мемуарам, летчики сбитых самолетов, после приземления собирали парашют и тащили его домой. Было требование вернуть парашют после прыжка?

Десантные прыжки - парашюты обязательно собирали. А в боевой ситуации, мне спасшиеся парашюты не возвращали.

- Было ли какое-то ограничение на использование парашютов, скажем, был ли ресурс по числу прыжков?

Не было.

В то время парашют летчика стоил пять тысяч рублей. Десантные подешевле, хотя площадь побольше, но они не шелковые, а перкалевые. Перкаль из льна, видимо, делали. Парашюты очень ценились, и потому что шелк и сама работа добротная.

- Во время войны у вас аварий стало больше?

Аварии бывали при посадке… А летали нормально.

- Когда Вы были еще оружейником, имели ли дело с "РСами", с реактивными снарядами?

Их еще не было, этого не было. Они во время войны появились.

-А у Вас они использовались?

Тем, кто летал прикрывать караваны, их подвешивали. И еще ранее на "СБ" вешали, когда под Вязьмой… Это в 1941 году.

- А ВАПы - выливные авиаприборы у вас были?

Этого не было.

- С фотоаппаратами работали?

Фотографировали, когда на разведку территории противника летали…

- Как Вы считаете, что было основной переломной точкой войны? Когда стало ясно, в общем, что выиграем?

Сталинград.

- Не Москва? Не Курск?

Нет, не Москва.

- Когда война кончилась, какое чувства у людей были?

Какое? Радостное… Живы остались.

Мы были в Казахстане. Я дежурил по штабу. Передали по радио, что война кончилась. Утром приходят меня сменять, а я докладываю:

- Война кончилась ребята!

- Когда победу встречали, пьянки были?

В Казахстане таких вещей не было.

- Ну а стрельба? Салюты?

Салюты у нас не особенно позволяли.

- А так что бы из пистолета, из автомата пострелять?

Не было. Не каждый имел оружие, ведь в тылу были. За каждый выстрел отчитайся…

На дежурство по штабу я часто дежурил, обязательно выдавали оружие. А дежурным по столовой - нет.

- Вы сколько после войны еще прослужили?

Я демобилизовался в 1960 году.

- В 1960 году. Это Хрущевские сокращения…

Мне предлагали в Выборг механиком, там школа вертолетчиков была. Мы с женой туда съездили. У меня тогда такое ощущение было, что раз Хрущев отдал какой-то остров финнам, то мало ли что - возьмет и этот город передаст… И я отказался, сославшись, что у меня семья, а семьей перебираться - проблемы…

В Лебяжьем остался, и в 1960 году мне предложили уйти.

- Как дальше Ваша судьба сложилась?

Дальше я остался в части, но вольнонаемным, в столярную мастерскую взяли меня столяром. Но в 1964 году мне брусок влетел в живот. И вот с тех пор я к авиации отношения не имею…