Я родилась 10 июня 1923 года в с. Ивашково Ростовского района Ярославской области. Отец до коллективизации работал в магазине в Ярославле, а затем участвовал в раскулачивании наших зажиточных сельчан, тогда местные кулаки сильно сопротивлялись созданию колхоза. Они постоянно создавали препятствия в работе присланных из Ярославля представителей власти, подговаривали сельчан оставаться единоличниками, так что при коллективизации было много сложностей и даже произошло несколько убийств. В итоге активисты все трудности преодолели, и отец стал бригадиром в колхозе, а мама у меня была простой колхозницей. В то же время, моя мама была очень красивой женщиной и ее в селе все уважали, она была добрым и отзывчивым человеком. Дом, где я жила, был раньше помещичьим домом. Дело в том, что во время Гражданской войны местные помещики сбежали, а моя бабушка по материнской линии работала в этом доме служанкой, так что она осталась на хозяйстве. Моя бабушка имела большой вес в Ивашково, потому что она являлась знахаркой и лечила всю округу. Так что к нам всегда приходило много народу. Сам же дом был построен на больших валунах, в стенах имелись огромные по тем временам оконные рамы, которые украшали красивые витражи. Что немаловажно, рядом был вырыт колодец. Большой придомовой двор отец передал колхозу, и там стояло 11 лошадей. И в целом место было очень красивое, особенно летом, когда расцветал ухоженный сад.
Надо сказать, что до коллективизации люди в селе бедствовали, но после образования колхоза ситуация радикально изменилась – к нам пришли два молодых человека из города, один из них стал председателем, а второй счетоводом. И им удалось за короткий срок восстановить разрушенное в ходе неурядиц хозяйство и одеть всех колхозников. У нас было пять прудов, в которых водилась крупная рыба, так они организовали ее вылов, улов возили в город, где его продавали, а на вырученные деньги всех одевали и помогали при покупке мыло и прочих хозяйственных вещей. И вскоре в Ивашково все было в ажуре.
В семь лет я пошла в школу, окончила 7 классов, после чего в 1938-м году поступила в Ярославскую фельдшерско-акушерскую школу, которую окончила в 1940-м и стала медсестрой. Во время занятий я обратила внимание на то, что в нашем учебном заведении большое внимание уделяли военному делу, мы занимались по нескольку часов каждую неделю.
Перед окончанием фельдшерско-акушерской школы мне выдали направление на работу в инфекционную больницу, но я не хотела там работать, меня больше привлекала хирургия. Затем для нас организовали выпускной, и в ходе торжественной части мероприятия объявили, что желающие могут в облздравотделе изменить свое направление. На следующий же день я отправилась в отдел, и встретила здесь Голосова Алексея Александровича, прекрасного хирурга, как говорится, врача от Бога, в будущем заслуженного врача РСФСР, он мне помог получить направление в областную хирургическую больницу. Здесь я начала ассистировать Голосову, он уже до войны делал много операций, даже ездил в Москву и несколько раз брал меня с собой. Вскоре определилась моя специальность – мне больше удавалось не помощь врачу в ходе операции, а работа наркотизатором, потому что я всегда очень удачно давала оперируемому наркоз, и он никогда не начинал просыпаться в ходе операции, а после наркоза чувствовал себя хорошо. В то время, когда не было операций, я занималась с больными лечебной гимнастикой по специальной методике, которую разработал Голосов. Кстати, Алексей Александрович был действительно выдающимся врачом-новатором, при его активном участии в Ярославле была организована областная станция переливания крови.
- Как вы узнали о начале войны?
- На городской площади напротив Ярославского драматического театра им. Ф. Г. Волкова стоял радиорупор, я как раз возвращалась со смены, и вдруг вижу, что к 12 часам на площади собралась уйма народу, раньше я столько людей даже на митингах не видела. Сошла с трамвая, и тут по радио объявляют о том, что началась война. На следующий день я сразу же пошла в военкомат и добровольно ушла на фронт.
Вся моя военная биография была неразрывно связана с городом Ярославлем и госпиталями для тяжелораненых. Сначала меня определили в передвижной эвакогоспиталь № 3019, который находился в г. Ярославле. В 1943-м году меня направили в Харьков в госпиталь для тяжелораненых № 3620, но здесь мне не довелось долго проработать. Дело в том, что в Ярославль вернулся врач Николай Иванович Назаренко, с которым мы много работали еще до начала войны. Его назначили начальником госпиталя для тяжелораненых № 5675, и он попросил, чтобы меня к нему направили старшей медсестрой, Николаю Ивановичу очень нравилось, как я работаю. В этом госпитале я прослужила до конца войны.
В чем заключались мои обязанности? Работала медсестрой, постоянно делала перевязки раненным. Тогда у нас еще не было пенициллина, поэтому тяжелые раны обрабатывали свинцовой водой, или Aqua Plumbi. Сутки работаешь, утром сразу не уйдешь, нужно каждому пациенту в отделении измерить температуру. А ведь раненых в госпитале единовременно лежало человек 250-300, были заняты не только палаты, но и коридоры, и даже на лестницах устанавливали койки. Так что освобождаешься в лучшем случае часов в 12 дня, побыла немного дома, только поспала несколько часов, а на следующий день опять на смену. Кроме того, довелось частенько работать в санитарных поездах по сопровождению раненых. Мы забирали их в полевых госпиталях или сборных пунктах. Первоначально смотрели карточки, но у нас были тяжелораненые, и потом как-то перестали обращать внимание на записи, а больше занимались самими тяжелоранеными. К примеру, в карточке три слова: «ранение в живот», а у него все туловище покрыто калом. Тут уж не до внимательного изучения карточек. А в целом мы лечили ранения в живот, грудную клетку и голову. Когда везли их в поездах с фронта, то всех раненых надо регулярно кормить, они лежачие, поэтому оправляются под себя, нужно выносить судна и постоянно делать перевязки. Летом еще ничего, а зимой было страшно холодно, и работать становилось очень трудно. Ведь из поезда в Ярославле мы всех раненых везли на трамвае, автомобилей не было, санитаров-мужчин тоже не имелось, так что таскали раненых на носилках мы, девчонки. Особенно тяжело становилось их транспортировать зимой, когда раненые были в одежде, в шинелях и шапках. Работа трудная, но что делать, надо ее выполнять.
В моем отделении было три врача, и две медсестры, которые работали через сутки. Еще несколько больничных санитарок. А всех раненых нужно кормить. Причем у многих пациентов, особенно танкистов, были страшные ожоговые ранения, все лицо и руки в ожогах. Кормили их с ложечки, к счастью, к нам ходили местные дети, и помогали нам кормить и ухаживать за тяжелыми ранеными, потому что одна медсестра просто не успевала всюду. Ведь мне в первую очередь нужно сделать уколы камфоры и морфия. Кроме того, еще перевязывать необходимо по нескольку раз в день, особенно раненых в живот, иначе начнется заражение. К примеру, что такое ранение в живот? Через задний проход пациент не оправляется, просто не может, поэтому выведена специальная кишка, через которую он и оправляется прямо на живот. И все это надо убрать и наложить новую повязку. А кожа вся в мацерации, там уже и кожи-то нет. Ежедневно удаляли по бутылке гноя, у многих постоянно держится высокая температура. Это были очень тяжелые больные, но нам удавалось многих из них не только вылечить, но и поставить на ноги.
Хорошо помню, как мы ежедневно выносили мешки использованных бинтов и ваты. И всегда перевязочного материала хватало, мы ничего не перестирывали, ведь малейшая грязь могла вызвать инфекцию. Кроме того, мы регулярно мыли раненых. Они все были лежачие, но каждую неделю их нужно мыть. В нашей больнице были сделаны специальные ванны для мытья. Каждого раненого несли туда на носилках, мыли и относили обратно в палату.
Как вели себя пациенты? По разному, приходилось и сложно. К примеру, делаем операцию, раненому нужно отнять обе ноги, а он матом ругает хирурга, кричит ему, мол, тебе только отнять. А ведь нельзя оставлять ноги, уже развилась гангрена, если не ампутировать, то все, человек умрет. И вот под этим матом хирург делает операцию. Но мы работали очень дружно, и всегда поддерживали друг друга, ведь врачам особенно доставалось.
- Как кормили в госпитале?
- Раненых кормили прекрасно, а нас – как придется, но никто не жаловался. И всю зарплату мы решили отдавать в Фонд обороны, ведь зачем нам деньги, нас кормили и одевали как военнослужащих. Кроме того, я была донором крови, в нашем госпитале сдавали кровь и санитарочки, и мы, медсестры.
- Под бомбежки попадали?
- Да, особенно нелегко пришлось в 1941-1943 годах, когда город часто подвергался бомбардировкам, наиболее сильные из бомбежек произошли в июне 1943 года. А в 1942 году недалеко от госпиталя упала мощная бомба, так взрывной волной выбило дверь в ту палату, где я находилась, после чего поднятой бомбой землей меня сильно ранило. Я получила ранение головы, позвоночника, и мелкие осколки впились пальцы на правой руке. Вскоре на руке началась гангрена, и ее хотели ампутировать, но тут вмешался Алексей Александрович Голосов, который наш госпиталь как хирург эвакогоспиталей Ярославской области, и тем самым мне руку спас. Надо признаться, что у нас ампутации проводили довольно часто, потому что квалифицированные хирурги были отправлены на фронт, а в эвакогоспиталях большинство врачей были терапевтами, прошедшими краткосрочные курсы переподготовки. После ранения я с травмой позвоночника лежала три месяца в специальной кровати. Потом попала на улице под еще одну бомбежку, и получила ранение левого глаза, его тоже хотели удалить, даже дали направление на операцию. Но здесь меня спас учитель из фельдшерско-акушерской школы, его мобилизовали и направили на работу в госпиталь. И он изменил направление, удалил из раны гной, вынул осколок и тем самым спас мне глаз.
- Замполит в госпитале имелся?
- Да, был. Нормальный человек, он постоянно вел с ранеными беседы, а с нами проводил политзанятия, рассказывал, что происходит на фронте.
- Какие-то необычные методики использовались для лечения тяжелобольных?
- Я не очень хотела рассказывать, но раз спрашиваешь, то скажу. Когда я была маленькая и жила в деревне, однажды неподалеку от меня внезапно появилась большая шаровая молния, и опалила нас с братом. После этого случая старики в деревне говорили, что от молнии может идти какая-то энергия. Хотите верьте, хотите нет, но если я перевязывала раненого, то у него боль исчезала. И многие раненые постоянно просили, чтобы только я их перевязывала. Ну, а я в свою очередь старалась лечить руками. Не знаю, видимо, чутье какое-то было. Приведу пример. Как-то у раненого была непроходимость шесть раз, ранение в живот, боли невыносимые, поэтому он решил покончить жизнь самоубийством. Я дежурила ночью. И вдруг как будто что-то меня потянуло в ту палату, где он лежал. Только я открыла дверь, как струя крови хлынула мне в лицо – раненый умудрился перерезать себе горло. Но я быстро перевязала рану на горле и спасла ему жизнь. Трахеотомическую трубку ему потом вставили, и он остался жив, а затем ему стало лучше, и в итоге он выжил и поправился.
- Раненые в вашем госпитале умирали?
- Конечно, ведь многие из ранений были смертельны. Умирали они тихо. Таких случаев было очень много. Особенно опасны были ранения в живот. Но и от ранений в голову часто умирали. Для того, чтобы лечение было успешным, возле раненых необходимо постоянно сидеть, следить за их состоянием, в этом нам очень помогали местные люди. Раненые же бредят, не понимают ничего, постоянно без сознания, могут вставать с постели, а это для них очень опасно. И здесь наши добровольные помощники их удерживали, а в случае чего вызывали медсестру или врача
- Как вы встретили 9 мая 1945 года?
- По радио объявили о Победе, мы все целовались, обнимались и плакали. В тот день организовали первый за всю войну торжественный обед и вечер.
После окончания войны меня направили старшей медсестрой в физиотерапевтическое отделение Ярославского госпиталя для инвалидов Великой Отечественной войны, который возглавлял Алексей Александрович Голосов. Мы возвращали в строй воинов, потерявших трудоспособность. Здесь нас, несмотря на послевоенный голод, хорошо кормили, а мы отдавали все силы восстановлению раненых солдат и офицеров.
Потом я переехала в Крым, работала главной медсестрой в санатории в пгт. Партенит. Помогала людям, лечила их. Сейчас же нахожусь на пенсии.
| Интервью и лит.обработка: | Юрий Трифонов |
