Я, Анна Ивановна Шабанова, 1922-го года рождения. Родилась в Пудожском районе, Карбозерский сельский совет, деревня Пелосозеро.
Чем вы занимались до финской войны?
Училась, после семи классов сразу - раньше семь классов было среднее образование, или как его считать. Училась, а после школы сразу поступила в школу [медицинских] сестер. Специальная группа, готовили нас для армии.
Она так и называлась: школа сестер?
Школа сестер... Сестринская школа. Помимо медицинского техникума у нас была эта отдельная группа.
А где она находилась?
На Военной, дом два. Это здесь, в Петрозаводске.
Это какая улица сейчас?
Сейчас Федосовой.
А сколько [человек] готовили в этой школе?
Тридцать один человек.
Во всей школе?
Отдельную группу.
Это были только девушки?
Только девушки.
А школа открылась до войны или после?
До войны, в 1938 году.
То есть готовили исключительно для военных действий?
Да. Вот в 1939 война началась. Нас [забрали] со второго курса. Но сначала мы, как патриоты своей страны, решили добровольно после занятий ходить в госпиталь. Ходили в госпиталь обмороженных на Волховской, восьмая школа. В этой школе, четырехэтажное здание, были только обмороженные. Туда стали ходить. Потом поняли, что с нас толк есть, и нас перевели в университет, там челюстное отделение было. Но там тоже недолго мы поработали. Всю группу нашу забрали в госпиталь, военный госпиталь, где кооперативный техникум. Меня с приемного покоя - а я в приемном покое работала -никак начальник, заведующий приемного покоя, не отпускал. «Будешь здесь работать, и все». Мои девочки все там, я одна здесь. Но директор школы поставила вопрос - или ты переходишь сюда, где все, или можешь идти, можем отчислить. Я и говорю, что я перехожу, ухожу. Пришла туда. Сразу форму одели на меня, потом присягу заставили нас всех принять. Военную присягу. И так мы стали работать. Но [к этому времени] уже наши девочки были все распределены по госпиталю. Мне места в отделении не было. Меня отправили в пищеблок, кормить больных в госпитале. У нас был терапевтический госпиталь. Больных кормить и обслуживающий персонал. Еще, помимо этого, взвод придали к нашему госпиталю на питание. Вот это был кошмар. Это накормить… Готовила там повар, кухня. Наше дело было накормить, раздать, разнести, потом убрать всю эту посуду, помыть. Нас три девочки было. Отдых у нас был так где-то часов с двенадцати [ночи]. До двенадцати, до часу мы убирали посуду, мыли это все. Потом котлы помыть на кухне надо, это тоже время занимало. Уже идти в общежитие. А морозы какие были... Сорокоградусные морозы были во время Финской войны. Но все равно ходили спать, а к восьми часам снова надо быть [в госпитале]. Мы так: две девочки идут в семь часов, одна идет к восьми часам. Распределили так, хоть на час какой-то [больше] поспать. И опять целый день, как заводные. Это три раза накормить: завтрак, обед и ужин. Еще разнести начальству по этажам. Это тоже не из приятных было, но делать нечего. Нужно было. И вот это мы все время вот крутились. До того, что уже казалось [смеется], сил нет больше. И один раз, думаю в час, осталась [я] последняя. В час кончила я всю эту уборку, думаю - не пойду. А на кухне большие лари были - это для продуктов. Я залезла в этот ларь [смеется] и уснула, а [у меня были] валенки, огромные валенки. Где-то у меня фотография есть. Единственный сувенир остался от Финской войны. Вот и уснула, валенки забыла, что они в духовке у меня. Просыпаюсь - что такое шум по отделению, беготня. И дежурный врач приходит - что такое, чем пахнет, горелым пахнет. Открываю головой крышку, они смотрят, что это за чудо в ларе [смеется]. А, валенки, кинулась за валенками, а валенки, головки все обгорели. Одни голенища остались. Потом они так и отвалились, и стою... Новые валенки надо. Пошла на склад, просила-просила. Госпиталь не хирургический, не положено менять. Упросила кладовщика, дал мне какие-то там валенки, походила. В общем, вышла из положения. Вот так мы крутились в эту войну.
Вы работали на кухне, а как дело обстояло с продуктами?
Очень хорошо во время Финской. Ни в чем нужды не было. Мясные продукты, молочные. Продуктами хорошо снабжались. Один раз повар попросил помочь, я ведь натура деятельная, везде сунуться надо. Я решила помочь повару котлеты жарить, и двинула противень с котлетами, а их там 30 штук. Плеснулся жир, все загорелось, и 30 штук сгорело. Я плачу: что делать, не хватит 30 штук котлет. Повар пошел на склад, принес кусок мяса, поджарил и никаких проблем. Кормили очень даже хорошо и обслуживающий персонал и военных. Повар был у нас из гостиницы «Северная», Сережа такой.
Скажите, а как вы относились к самой войне?
К самой войне относились так - нам некогда было думать, до того мы загруженные были. Как относились? Плохо относились. Война есть война. Главное, убивают, а сколько обмороженных было! Когда мы начинали в госпитале, там четырехэтажное здание обмороженных. Трупы привозили уже замороженных, целыми штабелями, я не знаю, зачем их привозили. Складывали в стеллажи уже замороженных, мертвых. Это жутко.
Скажите, как вы воспринимали финнов?
Финнов? Мы финнов не видели.
А по газетам, по радио?
А по газетам, по радио - слышали. Как относиться к финнам. Ну, во-первых, мы молодые были - не очень вникали, ждали, скорей бы кончилась эта война. Чтоб избавиться нам от этой муки. Кто затеял войну - одни говорили, что это наши, другие, что это финны спровоцировали.
То есть в ваше время уже говорили и так, и так?
И так, и так говорили. Мирное население-то, наша сторона не пострадала, в основном финны пострадали. А на нашей территории не воевали.
А какое отношение было к тем финнам, которые жили в Карелии раньше?
Отношение такое же, как и раньше было.
То есть врагами их не считали.
Не считали. Они же долго живут уже, освоились, обрусели, так какое отношение к ним может быть.
И вы всю войну проработали в госпитале?
В госпитале.
А много ли из ваших знакомых, друзей, приятелей ушло на войну?
Знакомых много и погибло много, сестры муж погиб на Финской войне, двое знакомых инвалидами вернулись.
А когда война закончилась, как вы это восприняли?
Ой, слава Богу. Это надо было видеть. Объявили в три часа или даже в полтретьего, и почему-то мы или чувствовали, или что - не уходили домой. Остались на кухне, в отделении прикорнули на кроватях и ждали сообщения. Ну, предупредили, наверно, что будет важное сообщение, в полтретьего передали. Что началось тут, радость, и смех, и слезы. Это надо было видеть. И больные и персонал - а персонал был все одесситы, сформирован был госпиталь в Одессе. Врачи, сестры - все были одесситы. А санитарки и технический персонал все были местные.
А вы общались с ранеными?
С ранеными нам не приходилось общаться. Раненых ложили в хирургический. Госпиталь был у нас терапевтический - кто заболел, кто отравился, но все 270 коек были заняты.
Какое у вас впечатление осталось о войне в целом?
Ой, о войне в целом. Как вспомнить, как нам девочкам, семнадцатилетним приходилось это все это делать и переживать… Я попала на кухню - ладно. А у них - приезжает машина, привозит больных, а кто, мужчины не идут, идут девочки наши. Снег по колено, валенки огромные, носилки несут, а валенки оставляют в снегу, идут в чулках, а потом идут за валенками, всякое приходилось.
После войны вы продолжили учиться?
Конечно, нас оставили на третий год.
Вы были как-то отмечены, награждены за участие в войне?
Нет. Нас призвали, обязали, одели в форму, заставили принять военную присягу.
Что-нибудь еще вам запомнилось о войне, о чем вам хотелось бы рассказать?
О войне? С ранеными мы не общались. Какой с нас спрос, знаешь только свое дело, быстрее-быстрее все сделать, и все, а так ничего интересного. Не дай Бог! Кончилась война, нам три дня дали отдыха и на учебу.
Интервью: |
