9856
Минометчики

Рабинович Исаак (Валентин) Залманович

Родился 20/5/1926 в местечке Борзна Черниговской области, но детство мое прошло в городе Чернигове, куда семья перебралась в 1930 году. Отец работал заготовителем рядна. Семья наша была большой, четыре сестры и два брата. Вся наша довоенная жизнь была нищенской, голод жуткий, постоянный и беспросветный голод, отец зарабатывал мало, ютилась наша семья в маленькой полуразрушенной хибаре, и ничего хорошего о предвоенных годах в моей памяти не осталось.

Старший брат Наум поехал в 1934 году на заработки на шахту в Донбасс, чтобы помочь семье, и уже прислал оттуда телеграмму, что скоро вернется, но пропал без вести по дороге домой, видимо, бандиты увидели, что шахтер с деньгами едет, и убили моего брата…

Я до войны сумел закончить только пять классов, мне просто не в чем в школу было ходить.

Вскоре после начала войны отцу дали разрешение на эвакуацию семьи, но при этом обязали дать подписку, что отец сразу явится в военкомат по новому месту. Отец был уже старый, он с 1887 года рождения, призыву в армию или на Трудовой фронт уже не подлежал по возрасту, но эту подписку с него потребовали. Через Десну мы переправлялись под немецкую бомбежку. Добрались мы до поселка Ленинск Сталинградской области, откуда перебрались дальше в село Петропавловка Владимировского района той же области, где нам отвели половину дома у местных колхозников. Отношение к эвакуированным в районе было хорошее.

Отца забрали на Трудовой фронт, землекопом на строительство оборонительных сооружений под Сталинград. Я остался с матерью и сестрами. У старшей сестры уже было двое маленьких детей, а ее муж, Леня Новиков, ушел на фронт в начале войны и погиб.

Я пошел работать в артель, где в цеху валял валенки. Работа каторжная, целый день приходилось дышать шерстью и купоросом, и с этой работы было не прокормиться. Спасала рыба, которую все ловили в волжских затонах. Потом меня взяли на работу сапожником, и стало чуть полегче.

С осени сорок третьего до начала сорок четвертого года меня несколько раз вызывали в райвоенкомат «с вещами», но вместо призыва отправляли домой, и каждый раз говорили – «Остаешься до особого распоряжения». От Петропавловки до Владимировки всего четыре километра расстояния, но вся местность в оврагах, в которых прятались голодные волчьи стаи, иной раз ночью из райцентра домой идешь, так страшно становилось.

И только в начале 1944 года меня наконец-то взяли в армию. Призывников привели на пристань, чтобы посадить на пароход до Астрахани, и тут смотрю, а с парохода спускается по трапу мой отец. Его отпустили по возрасту домой, а я в этот день уходил в армию.

Из райцентра в этот день отправляли две команды призывников. На поезде мы прибыли в Майкоп, где одну команду приняли в запасной полк, а других, нас было человек тридцать, отправили дальше, в Нальчик, в 6-й учебный запасной стрелковый полк, готовивший стрелков, пулеметчиков и минометчиков. Я со своим другом из Петропавловки Васей Скоповым попал в учебную минометную роту. И здесь мы узнали, что такое настоящий голод. Вроде кормили нас «на бумаге» по 9-й норме, но на деле мы получали пустую баланду и небольшую пайку хлеба. Этого не хватало, поскольку нас постоянно гоняли на полевые учения или в марш-броски по горам с полной выкладкой. На мне шинель, карабин, каска, противогаз, да еще ствол от 82-мм миномета, и весил этот ствол 21 килограмм. Из – за голода у нас начались случаи дезертирства. Кадровый сержантский состав в этом запасном полку состоял из молодых здоровых, властных кавказцев, все старше нас лет на восемь – десять, так они, чтобы на фронт не попасть, выслуживались перед офицерами, и гоняли нас по горам без малейшей жалости, издевались над новобранцами. Я до сих пор не могу забыть, как получил свой первый наряд вне очереди.

Пришли в казарму с полевых занятий, ноги еле передвигаем, гимнастерки на спинах белые от выступившей соли. Почистили, как положено, после учений, свое оружие, и поставили карабины в пирамиду. Объявляют построение, вызывают из строя – «Карабин номер такой-то, два шага вперед!». А это номер моего карабина, я вышел, и мне старшина заявляет– «За плохую чистку оружия два наряда вне очереди!». Наказание следующие – надо было наполнить водой две пожарные бочки. Таскать пришлось воду из арыка под горой, но дали мне маленькое, считай что «детское» ведро. Я дождался пока старшина заснет, взял второе, обычное ведро и стал таскать воду « в обе руки». Старшина проснулся, заметил это, и заорал – «Дневальный ко мне!». Он перевернул наполненные водой бочки, и приказал мне все наполнить заново.

До самого утра я таскал воду, пока мои товарищи спали. Я сказал старшине – «Ничего, сука, на фронт поедем, я там с тобой быстро разберусь!», а он сразу побежал жаловаться к полковому особисту. Привели меня в штаб, в Особый Отдел, сидит в кабинете майор - «Ты чего старшине угрожаешь?! С такими делами у нас не шутят! В штрафную роту захотел?!».

Минометчик Рабинович Исаак (Валентин) Залманович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

Первые дни после призыва, Иссак в центре

И когда летом сорок четвертого нас из запасного полка отправили на фронт, то было чувство, будто нас с каторги на свободу отпустили.

- В какую часть попали служить?

- В 288-й стрелковый полк 181-й СД. Эта дивизия была сформирована из остатков погибшей в сталинградских боях 10-й стрелковой дивизии войск НКВД.

Нашим полком командовал подполковник Морозов. Я попал в минометную роту 1-го стрелкового батальона, которым командовал капитан по фамилии … то ли Ткач, то ли Ткачев. А минометной ротой командовал капитан Яков Сергеевич Руденко, который мне стал как родной отец или как старший брат. Руденко был кадровым, сам с 1919 года рождения, призывался он из Киргизии, и воевать начал с лета 1941 года, был несколько раз ранен в боях. Себя он называл башкиром, хотя сам был украинец по национальности. Это был смелый и прекрасный человек. Меня назначили 2-м номером минометного расчета во взвод под командованием лейтенанта Орлова, молодого москвича, недавно прибывшего на фронт из училища. Другими взводами роты командовали лейтенанты Маслов и сибиряк Ельпанов. Последний еще жив, и живет в Москве. Когда нас привезли в полк на пополнение, то спрашивали – кто куда хочет пойти служить, но был приказ по дивизии - минометчиков использовать на передовой только по специальности. Вася Сопов попал со мной в один взвод.

Моим минометным расчетом командовал Борис Зяузин, после войны он жил в Ташкенте. В том же расчете находился комсорг роты Райский, как выяснилось, мой земляк, он также был из Черниговской области, после войны жил в 60 километрах от Чернобыля. Минометная рота была очень дружной, спаянной. В роте в основном служили русские ребята, были еще: погибший впоследствии узбек Халиков, один татарин, один грузин, а осенью сорок четвертого в роту прислали пятерых украинцев – «западников» из Дрогобыча.

- Я посмотрел боевой путь 181-й дивизии в последний год войны. Дивизия приняла участие в блокаде Бреслау (Бреславля), но до этого ей пришлось захватывать плацдармы на Висле и на Одере. Что происходило на плацдармах? В каких условиях минометчики вели бои после переправ через эти преграды?

- Переправа через Вислу и бои на Сандомирском плацдарме были тяжелыми, и стоили нашим частям большой крови. На Сандомире немцы находились прямо перед нами на высотках покрытых лесом, а мы вместе с пехотой оказались в лощине, так по нам постоянно велся прицельный огонь. На моих глазах соседнюю минроту всю накрыло залпом реактивных немецких минометов - «ишаков». Я даже не знаю, какими словами рассказать, что мы там поначалу натерпелись, это был сплошной кошмар…

Одер форсировали более спокойно, чем Вислу, хотя течение было сильным, и переправились на плотах в районе какого-то химзавода. Немцы сразу отошли на возвышенность, на два километра от берега, и мы сами не верили, что все так для нас удачно складывается. Да еще ребята нашли на барже, прибитой к берегу, большие запасы консервов, вина, шнапса, так, вообще стало весело. Поступил приказ – « Расширить плацдарм!», мы с пехотой пошли вперед, и вместе с нами на берег высадились артиллеристы с несколькими 76-мм орудиями.

И только мы стали подниматься вверх, как немцы пустили на нас танки - «тигры».

Артиллеристы открыли огонь, но их сразу подавили, а чем еще можно было остановить эти танки. Ротный приказал отходить к химическому заводу, который уже горел от прямых попаданий. Мы, с минометами, отбежали назад, к заводу, заняли оборону, но все вокруг было закрыто черным ядовитым дымом, взрывались бочки с химикалиями, и мы задыхались, дышать было совсем нечем. Как мы в тот день отбились, сам не пойму, но плацдарм был удержан.

После мы стали продвигаться к Берлину, и когда до немецкой столицы оставалось всего шестьдесят километров, нас повернули на Бреслау, и там мы застряли в уличных боях до мая.

Минометчик Рабинович Исаак (Валентин) Залманович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

C фронтовым товарищем, Рабинович справа. 1945 год

- Что происходило в Бреслау? Велась методичная медленная осада крепости или немцев все время пытались выбить с позиций штурмом? Какое у вас лично сложилось впечатление?

- С нашей стороны после первого штурма города наступление пошло медленно, немцев постепенно выдавливали из каждого дома, из каждого квартала. Начались затяжные уличные бои, наше продвижение замедлилось, с обеих сторон работали снайперы.

Здесь я впервые увидел, как по городу бьет наша артиллерия большой мощности, а над городом все время висела наша штурмовая авиация. Но немцам хоть бы хны, в Бреслау до самого падения города, невзирая на все артобстрелы и бомбежки, работал немецкий танковый завод и завод по выпуску фаустпатронов. Немцы все время пытались вырваться из города небольшими группами, и пехоте приходилось быть начеку. Наша минрота занимала позиции в развалинах домов. Постоянные ночные контратаки. Подвалы забитые немецкие трупами… Немцы держались в Бреслау до последнего, с упорством смертников.

Боеприпасы и провиант у немцев были, им все время сбрасывали грузы с самолетов, снабжали по воздуху. Один раз в темноте мы с Васей Соповым наткнулись на сброшенный на парашюте большой цинковой контейнер, упавший в воронку от тонной бомбы. Ротный посмотрел на контейнер и сказал –«Это снаряды!». Мы вскрыли контейнер, а там немецкие мины к калибру 81-мм, все мины покрашены в красный цвет. Мы добавили на каждую мину по одному заряду, и ими теперь можно было стрелять из наших 82–мм минометов. Я отрезал кусок красного шелка от парашюта и отдал старшине роты вместе с адресом родителей. Он выслал на их имя посылку с этим шелком и она дошла. Четкой линии передовой не было, немцы ночью через развалины или подземные коммуникации просачивались через наши порядки и, поэтому, бывало, что нас атаковали с тыла… Мы стояли в одной линии с пехотой, или просто, сами, силами минроты, держали передовую, когда как приходилось. Из-за этой неразберихи у нас пропали без вести два ветерана роты, воевавшие еще в Сталинграде. Это был минометчик, узбек Мирза Халиков и ездовой Иванов.

В тот день мы занимали позиции за бетонной стеной кладбища, недалеко перед нами стояли дома, и вдруг Халиков спросил – «Ребята! Оладьи хотите? Я там, в домах, видел муку и масло, только вот на чем их пожарить?». Затем он обратился к ротному Руденко –«Товарищ капитан, отпустите, хочу ребят покормить» -«Не могу, слишком опасно, снайпера лютуют» - «Да я мигом проскочу. Отпустите» -«Ну это как ребята скажут», а мы были не против подкрепиться. Через час Халиков вернулся из домов напротив нас и принес ведро оладий.

Мы поели, Халиков спросил – «Еще хотите?» и снова пошел к домам, и в это время рядом с ним разорвалась мина. Халикову осколок попал в голову и когда мы его вынесли на огневые позиции, он был без сознания. Мы скинули все мины, все боеприпасы с повозки, положили на нее Халикова, и ездовой Иванов повез его в санбат. Так вот, Иванов назад не вернулся, и Халикова потом нигде не нашли. Скорее всего, они нарвались в нашем тылу на блуждающую немецкую группу и были убиты.

- С каким личным оружием вы воевали?

- Имел целый «арсенал». Десятизарядную винтовку СВТ, трофейный пистолет парабеллум, финку с деревянной ручкой, и всегда с собой таскал гранаты-лимонки, на всякий случай, чтобы в плен не попасть. Твердо знал, что себя этими лимонками подорву вместе с немцами, но в плен живым не сдамся.

Минометчик Рабинович Исаак (Валентин) Залманович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

Исаак Залманович в центре. 1949 год

- А почему именно СВТ? Эта винтовка уже в сорок четвертом году на передовой считалась раритетом. Почему, скажем, не автомат ППШ или ППС?

- Винтовку СВТ я выбрал для себя сознательно и не поменял бы ее ни на что. Видите ли, в чем тут дело. Я наивно мечтал сбить немецкий самолет, а все говорили, что из стрелкового оружия это можно сделать только из СВТ. Набрал себе трассирующих патронов, и при каждом авианалете пытался воплотить мечту в жизнь, стреляя по самолетам, но куда там…А винтовка была мной пристреляна, я всегда хорошо стрелял. Первого немца из нее убил на Сандомирском плацдарме, где мы находились впереди, вместо пехоты. Вася Сопов заметил немца, до него было метров четыреста, и начал Сопов меня «подкалывать»-«Кто тебе сказал, что ты хорошо стреляешь? Вон, видишь, немец. Ты его не достанешь». Отвечаю-«Васька, бери бинокль, и смотри». И «снял» я этого «фрица» с первого выстрела, наповал.

- Немцев в вашей роте в плен брали?

- Обычно, если кто к нам в плен попадал, то его не расстреливали. Но, был, например, случай. Одному нашему бойцу приказали ночью отвести пленного в штаб полка, он повел, но быстро вернулся, сказал, что немец пытался бежать, и он его «шлепнул» при попытке к бегству. Потом он мне рассказал, как было на самом деле. Немец был здоровым, а вести его пришлось одному по траншее, потом по противотанковому рву, и он, опасаясь, что пленный немец на него в темноте набросится, просто застрелил его выстрелом в спину.

Один раз в Польше идем маршем, и тут пришло время привала. Упали на землю на опушке леса, вдруг смотрю, что-то двинулось на верхушке дерева, что-то блеснуло, я схватил СВТ, подбежал к дереву и ору- «Хэнэ хох!», и в это время сверху «скатывается» немец и сразу поднимает руки вверх с криком - «Нихт шиссен!». Повел его к ротному. Немец стал меня благодарить –«Спасибо, что не застрелил». Я, благодаря знанию идиша, неплохо понимал немецкий язык. При нем большая сумка, а там какая –то короткая труба и какие-то «шайбы» - большие набалдашники. Одну такую «шайбу» кинули на землю, и ребята стали ее пинать ногам, как футбольный мяч.

И тут немец заорал –«Найн! Найн!» и закрывает лицо руками. – «Варум, найн?» -«Файер!».

Я перевел Руденко, что немец лопочет, и ротный ему приказал – «Покажи!». Немец собрал свою «технику» и выстрелил в сторону дороги. Так впервые мы увидели, что такое фаустпатрон, и как его приводят в действие. Немец шел с нами, пока его не сдали в какой-то штаб, но сумку у него забрали. По дороге его пальцем никто не тронул, а наоборот, ему дали поесть и покурить.

- Как обеспечивали минометную роту на передовой?

- Нас на фронте кормили нормально, и после тылового голода, такой паек воспринимался как манна небесная. У нас старшина был отличный, по фамилии Подставкин. Сам из кубанских казаков, звали его Александр Иванович, ему было лет 35- 37 тогда, боевой мужик, из бывших пулеметчиков. Такой классический лихой старшина, любитель баб и водки, но дело свое знал, при нем в роте почти всегда было что поесть и выпить. В любой обстановке он мог добыть кабанчика и заколоть его в ротный котел, или достать еще чего-нибудь, кроме обычной пшенки и кулеша.

В Бреслау, вообще, у нас проблем с питанием и выпивкой не было, город богатый, в домах полно продовольствия, разве что только «птичьего молока» там не было.

Единственный период на фронте, что мне пришлось голодать весте с другими товарищами, так это во время первых боев на Сандомирском плацдарме. Пока там снабжение наладили, немало времени прошло.

- Каким было отношение простых красноармейцев к политработникам? Пропаганда из уст замполитов как-то обсуждалась среди солдат?

- Я в политике тогда ничего не понимал и в нее не лез. Большинство красноармейцев были, как и я, малообразованными, по 5-6 классов образования, и нам что скажут, в то мы и верили. Но когда я слышал от замполитов, что справедливая Советская власть принесла счастье всем обездоленным и бедным, то не мог одного понять, как же это так, власть Советов с семнадцатого года, а в нашей семье, где все работали, до войны черного хлеба досыта ни разу не поели, и что мне, кроме нищенского существования, и вспомнить нечего о довоенных годах?... Отношение к Сталину у тех, кто постарше, было нередко негативным, я сам слышал, как бойцы среди своих, в очень узком кругу, о нем отзывались, и как его материли. Народ ведь разный жил и воевал, и всех, даже под дулом револьвера не заставишь горячо и искренне полюбить «вождя народов», и многие его, прямо скажем, не жаловали. А что я тогда понимал, где истина, а где лживая пропаганда... Я перестал верить в Сталина и в эту Советскую власть, когда в конце сороковых годов по всей стране началась антисемитская возня, и когда после демобилизации из армии столкнулся с тем, что весь «прославленный советский интернационализм и равноправие народов», и прочая чушь про «справедливость», ничто иное, как подлая лицемерная ложь, на которой коммунисты все время на народном горбу катались…

Минометчик Рабинович Исаак (Валентин) Залманович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

Встреча в Волгограде. Слева направо: Рабинович, Крылов, взводный Елпанов, командир расчета Зяузин Борис

- Национальный вопрос вас на войне как-то затронул?

- На войне меня «жидовской мордой» никто не обзывал, и в эвакуации казаки к евреям нормально относились. Иногда в роте кто-то травил еврейские анекдоты про Рабиновича, а я и есть Рабинович. Единственное, в чем, проявлялся «еврейский вопрос» у нас в части, так это когда дело доходило до награждений. За бои на плацдармах всю роту, дважды, от командиров взводов до последнего ездового, наградили орденами и медалями, и только я один не получал ничего, хотя уже был первым номером расчета. Васька Сопов мне сказал,- «Если бы ты не был евреем, то точно бы орден дали». Руденко все это дело не нравилось, поскольку наградной материал из роты подавался на рядовой и сержантский состав одним списком, и, значит, меня кто-то вычеркивал в штабе. Потом был один эпизод, за который Руденко представил меня на орден Славы и сказал, что здесь он сам похлопочет в штабе полка, чтобы наградной лист не похерили, и опять ничего не вышло. Что за эпизод, интересуетесь? Мы шли по лесной дороге, и попали в засаду.

С двух сторон внезапно загорелись охотничьи дома на сваях и по нам стали бить из пулеметов. Все попадали, а я обежал горящий дом, забрался быстро на дерево, чтобы лучше видеть позицию немца - пулеметчика, и убил его выстрелом из винтовки.

Все ребята говорили, теперь обязательно наградят, но в итоге … ноль…

Что такое антисемитизм, я в полной мере почувствовал после войны, когда после демобилизации поселился в Сумах. Там ненависть украинцев к евреям в крови, в подкорке, и всегда была неприкрытой, на каком-то диком, зоологическом уровне. Им в любой момент только отмашку дай, так они бы всех евреев за два часа у себя бы вырезали, с легким сердцем...

Даже жена один раз взмолилась, мол, поменяй имя на русское, а то, как нашим детям здесь жить, если у них отчество будет Исаакович. Но имя то можно поменять, а что делать с фамилией Рабинович?

- Где, по вашему мнению, ваш батальон понес наибольшие потери?

- Наша дивизия шла маршем по шоссе Варшава – Берлин, попала под массированный немецкий авиационный налет, и все кинулись в кюветы, в поле. Там под дорогой была большая бетонная и бойцы «волной» ринулись к ней и пытались туда протиснуться, а вокруг настоящий огненный смерч. Этот налет длился минут двадцать, и когда немцы улетели, то мы увидели, сколько народа в тот день погибло. Множество жертв…

- У вас была надежда, что останетесь в живых на передовой?

- Нет. Был уверен, что погибну. Я был фаталистом, никогда не унывал, знал, что от своей судьбы не уйдешь, что будет, то будет. Смотрите, в пехоте за год потери составляли 400 %, в смысле в каждой стрелковой роте состав полностью поменялся три - четыре раза, а у минометчиков потери был на порядок ниже, но все равно, я не верил, что уцелею.

В Бреслау в одном из домов нашел красивый белый аккордеон, мечта, а не инструмент, а потом подумал, все равно меня скоро убьют и зачем он мне в братской могиле?. И отдал аккордеон ротному.

- Пополнение из «западников» быстро вживалось в боевую обстановку?

- Прибыли к нам на пополнение пятеро западных украинцев.

Один перебежал на Сандомире к немцам, другой, портной по профессии, боялся даже ночью выйти из блиндажа, и его не трогали, он шил при штабе офицерам кителя, и только числился в составе нашей роты. А трое остальных постепенно втянулись во фронтовые будни и вскоре ничем не отличались от остальных красноармейцев.

- Как складывались отношения с местным населением в Польше, после того как Бреслау был передан полякам?

- Я бы не сказал, что поляки ненавидели нас, но «по старой польской традиции» недолюбливали всех советских, всех русских,, и не все считали нас за освободителей.

Не все, поляки, конечно были такими, но враждебно настроенных по отношению к нам людей хватало. Все лето 1945 года имели место нападения на красноармейцев, и ведь не «Вервольф» нападал, а поляки из Армии Крайовой. Нас даже приказом стали в увольнения отпускать только с оружием и группами не менее пяти человек.

После войны я попал в отправляемую на Родину колонну, которая состояла из 120 подвод, на каждую подводу пара лошадей –«битюгов». Обозом с офицерским трофейным барахлом - мы не были, поскольку большинство подвод были ничем не загружены, нам просто сказали, что в СССР мы передадим лошадей представителям колхозов.

Но каждый из солдат что-то вез на Родину. В Ковеле выяснилось, что «битюги» дальнейшей дороги не выдержат, их заменили на рысаков, и мы двинулись дальше в путь.

Так за Ковелем было нападение польских партизан на такую же колонну. Старший над нами, майор, услышал пулеметные очереди за нашей спиной и сразу приказал сворачивать с большака и занимать оборону… Наш путь из Польши до Воронежа занял почти три месяца, и в Воронеже решали, кого из нас демобилизовать из армии, а кого направить дальше, на прохождение службы.

- Трофеи при переходе через советско-польскую границу пограничники не забирали у красноармейцев?

- Нет, я даже не припомню, чтобы нас через пограничников пропускали.

Тогда это было нереально, ведь многотысячные массы возвращались ежедневно на Родину, где же на всех пограничников для проверки наберешь.

Я с собой вес какие-то вещи для родных, а для себя - только чемоданчик с сапожным инструментом. Когда наша колонна двигалась к Киевской переправе, я на несколько часов заехал домой, к родителям, на свой страх и риск сделал крюк, а когда догнал колонну, то мне начальник, майор, стал угрожать судом трибунала за самовольную отлучку. Я ответил ему-«Сейчас не военное время, так что ничего у вас не выйдет, товарищ майор», и он заткнулся.

Еще умудрился довезти до Воронежа трофейный велосипед, который у меня выменял какой-то офицер на часы «Павел Буре» и на котелок водки, который мы с товарищами сразу выпили, отметив конец нашего «путешествия». Больше никаких трофеев не имел.

- В конце войны вас тяжело ранило. При каких обстоятельствах это произошло?

- Во время уличного боя я перебегал под огнем улицу, забежал в какой подъезд, и тут взрыв, - по мне выстрелили из фаустпатрона и он взорвался прямо в ногах. Мне посекло ноги осколками и сильно контузило при взрыве. Я потерял сознание и очнулся уже в санбате.

Рядом с Бреслау были развернуты госпиталя, куда меня привезли с другими ранеными, и там я пролежал довольно долго. Из госпиталя вышел летом 1945 года.

Минометчик Рабинович Исаак (Валентин) Залманович, великая отечественная война, Я помню, iremember, воспоминания, интервью, Герой Советского союза, ветеран, винтовка, ППШ, Максим, пулемет, немец, граната, окоп, траншея, ППД, Наган, колючая проволока, разведчик, снайпер, автоматчик, ПТР, противотанковое ружье, мина, снаряд, разрыв, выстрел, каска, поиск, пленный, миномет, орудие, ДП, Дегтярев, котелок, ложка, сорокопятка, Катюша, ГМЧ, топограф, телефон, радиостанция, реваноль, боекомплект, патрон, пехотинец, разведчик, артиллерист, медик, партизан, зенитчик, снайпер, краснофлотец

На фото пять ветеранов на встрече в Москве (нет фамилии человека посередине). Слева направо: взводный Елпанов Александр Иванович, Казаков Леонид Иванович, Богачев Петр Сергеевич, крайний справа Рабинович

- Как после войны нашли своих товарищей?

- В семидесятых годах. Как – то вечером пришел с работы домой, включил телевизор, а там передача из Центрального музея Советской Армии, беседуют с тремя заслуженными фронтовиками, и вдруг слышу, как корреспондент обращается к одному из них, и звучит имя «Леонид Иванович Казаков, воевал в 288-м стрелковом полку, коренной москвич, и сейчас работает на заводе «Красный пролетарий»…».Смотрю на экран, батюшки, это же Леня Казаков с нашей роты. Леня был с 1922 года рождения, воевал с первых дней, был награжден многими орденами и в 1945 году представлял нашу дивизию на Параде Победы. Я сразу написал письмо на адрес –«Москва. Завод «Красный пролетарий», Казакову Л.И.».

Получаю ответ – «Дорогой Исаак, приезжай, у нас как раз встреча однополчан в Москве».

Я набрал хорошей водки, сала, колбасы, меда, и поехал в столицу. Приезжаю к Казакову домой, а его жена говорит- «Леня пошел на встречу однополчан», и объяснила куда надо ехать. Сел в такси, подъезжаю к школе, где проводилась встреча и где уже был создан музей нашей дивизии.

Смотрю, стоит Богачев с нашей роты, но он меня не узнал. А неподалеку постаревший Казаков. Он меня увидел, кинулся обнимать - «Наш еврей приехал!».

А в 1977 году была организована встреча ветеранов дивизии в Волгограде, и там я встретил много наших ребят с роты. Прибыл на встречу из Ташкента и мой командир расчета Борис Зяузин. Смотрю, стоит генерал –майор невысокого роста, и говорю Борису - «Генерал похож на нашего шкета, связиста Митрохина», а тот поворачивается -«А я и есть, Митрохин».

Предложил Вявзину -«Поедем в Петропавловку, Васю Сопова искать» - «Только если ты, прямо отсюда, потом ко мне в Ташкент поедешь» - «Согласен!». Приезжаем в Петропавловку, а нам рассказывают, что Васю убили пару недель тому назад. Он был инспектором рыбнадзора, так его браконьеры застрелили… Мы помянули Васю с его родными…

А мой командир роты Руденко жил на Камчатке, и вот однажды я получаю от него телеграмму –«Будь в Волгограде такого-то числа, адрес такой-то». У Руденко там жили две сестры, и к одной из них на юбилей он собирался приехать. Я сразу сорвался с места, взял билет на Волгоград, послал телеграмму, когда буду. Приехал туда, беру такси на вокзале.

Подъезжаем к улице указанной в телеграмме, это был частный сектор, а там вся улица людьми забита, то ли свадьбу играют, то ли хоронят кого. А это оказывается мой ротный, Яков Сергеевич, всех людей вывел на улицу, меня встречать. Пили мы с ним несколько дней, отмечали встречу, и не могли нарадоваться, что снова свела нас жизнь.

Но вот уже много лет у меня нет связи с Руденко. Жив ли еще?...

- Как складывалась ваша послевоенная жизнь?

– Служил в армии до 1950 года, в Воронеже, Ржеве, а демобилизовался уже из Москвы. Поехал в Сумы, где работал всю жизнь сапожником. Женился, вырастил с супругой троих детей, но вот случилось у нас огромное горе, мой сын, совсем молодым, погиб в автомобильной катастрофе. У меня уже 11 внуков.

А в девяностых годах я с семьей приехал в Израиль, как говорится, на историческую Родину.

Интервью и лит.обработка:Г. Койфман

Наградные листы

Рекомендуем

История Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в одном томе

Впервые полная история войны в одном томе! Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества не осмыслить фрагментарно - лишь охватив единым взглядом. Эта книга ведущих военных историков впервые предоставляет такую возможность. Это не просто летопись боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а гр...

Мы дрались против "Тигров". "Главное - выбить у них танки"!"

"Ствол длинный, жизнь короткая", "Двойной оклад - тройная смерть", "Прощай, Родина!" - всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные "Тигры",...

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus