Родился я в двадцать четвертом року (году), еще при поляках. Однако ж польский уже я «забув». Родители мои сельские. Всегда жили здесь, в Копылье. Было у них пятеро детей, да я «шостый» потом народился. Ну, що ж… В 39-мкакпришла советска власть, сразу начали организовывать «колгосп» (колхоз). Первого председателя в селе выбрали из местных. Як в селе до советской власти люди жили? Да очень просто. Кто землю «имал», тот лучше жил, а кто нет, тот бедняк был.
- Кем были вы?
- Бедняк! Да, щоб не советская власть, то мне треба было б брать сумку, да идти милостыню просить. А как она пришла, то я стал человеком... При поляках я окончил только четыре класса. И не было мне другой дороги, как в бедняки. После ухода немцев пошел я в вечернюю школу, окончил одиннадцать классов, потом поступил в Черкасский техникум электрификации. Окончил той техникум в 55-м, и в «колгоспе» всю жизнь работал электриком.
Так что советскую власть люди встречали добре!
- А как насчет перегибов? Ту же церковь у вас, наверное, закрыли…
- Ой, да кто ей закрывал, ту церкву, она сама завалилась у нас. Наговорят тоже…
- Как немцы пришли, помните?
- Почему не помню… Я коров гнал на пашню, а немец начал бомбить. Тут у нас неподалеку, километрах в пяти, в Розничах, был аэродром. Так они сразу прилетели до аэродрому, разбомбили, да и улетели. Потом, на следующий день, сюда к нам пришли. Но до села они не «имали» никакого дела, потому – как заехали, так и уехали.Тут немцев особо не было, тут бандеровцы орудовали. Но сразу все дюже изменилось, бо немцы везде своих людей поставили. Они уже на второй день в нашем селе выбрали старосту. Как того старосту звали? А чорт его знает, як он звался. Забыл. Я забываю як мою матерь звать, а тут старосту…
Ну, тут и полиция появилась. Тоже с нашего села были люди. А кто в полицию шел? Да молодежь, вот кто. Платили им, чи нет, не знаю. Знаю точно, що были у нас в двух-трех семьях полицаи. Но как звать их, не вспомню.
- А Вы почему не пошли в полицию?
- Мене лучше коров было пасти, нежели в полицию идти.
- Мама с папой, что говорили про все это?
- Ты громче говори, бо я глухой уже… Ну, що они будут говорить. Ничего они не говорили. Мене хотели забрать в Германию, но я не дался. Тогда нам подпалили хату. Добре, що староста вырвал из крыши кусок горящей соломы и потому хата не сгорела. Я же утёк в лес. По лесу побегал як волк, после вернулся до хаты. А тут как раз бандеровцы зробили (сделали) свою Колковскую республику. Пока советская власть не пришла, она тут почти два года была. В 42-м они организовали эту республику. Но это они начали все опосля, як немцы начали отступать от Москвы. Стали все тикать из полиции. Потом бандеровцы начали поляков бить своею армией. А немцы в это время тихо сидели в Маневичах (80км от Луцка), тут о них даже не слышали. Да в Колках сидело четыре немца. С Рожищ к ним приехали машиною еще десять. Привозили они им щось, тем четырем, чи шо, не знаю. А когда ехали назад, на Рожище (45 км от п. Колки), бандеровцы там, у горок их всех постреляли. После того побили и тех четырех в Колках.
(Колковская республика - территория на Волыни с центром в поселке Колки, которую с мая по ноябрь 1943 года контролировала УПА. Одновременно с созданием республики в этой местности начались бои с польской вспомогательной полицией и подразделениями Армии Крайовой, которые переросли в этнические чистки польского населения членами боевых формирований УПА, известные как Волынская резня. 4 ноября новоявленное государственное образование прекратило свое существование. Немецкие части окружили поселок Колки и взяли его штурмом. По воспоминаниям очевидцев тех событий в карательной акции вместе с немцами принимали участие подразделения РОА. Прим. – С.С.)
|
|
Та самая хата |
Пока была республика, ходил к ним на занятия. Но як они сказали, що брать вилы и косы, и идти туда до Луцка поляков бить, то батька сказал: «Иди лучше снова в лес!» Так я попал в «партизанку». А партизан тут всегда богато было. Только еще немцы пришли, а уже с нашего села в лес до партизан ушла группа. То Шишка тут все организовывал. Его отряд потом ушел на «схид» (восток). К нему я не попал, я еще тогда ходил на бандеровские занятия. И батька мой на тех занятиях был… Они знали, що он в Красной Армии служил, потому его заставили, щоб он поучал бандеровцев.
А вот школы, щоб у бандеровцев была, такого я не припомню. И при немцах тоже. После, як уже советская власть пришла, то школу открыли. Так нащо мене те бандеры? Они и зараз мене не нужны…
- Вы помните, когда прозвучал призыв бить поляков?
- Да они все время на поляков нападали. Це ж их пословица есть: «Ты, козаче, берегись, где увидишь жида, ляха, так зарежь». То ж оно издавна так ведется. Но вот не припомню, щоб поляки «зачипали» украинцев. Они тихо жили. В Боровичах (10 км от Копылье) жили поляки. Около Луцка были их колонии.
У нас здесь в лесу польский хутор был, отсюда до него километров пять-шесть. Ще с нашего села бандеровцы были, те туда пошли. Всех на том хуторе побили. И хоть бы молчали, що натворили. А то один пришел, да еще и хвалиться: «А интересно смотреть, когда дитя на вилах. Оно руками машет... А ты его с вил прямо в огонь». Уже молчал бы хоть. Що тому бандеровцу… Какая матерь его родила? Он с двадцать пятого року был, на год младше меня. Да-а-а… Вот какая жизнь была.
- Где бандеровцы добывали оружие?
- А я знаю, где они брали? Чёрт только знает. Так думаю, що немцы оставили им. Немцы организовали Бандеру. То не секрет. И Бандера с немцами вместе воевал. Мы когда в Турийский район (20 км южнее Ковеля) пришли, немцы на нас в лоб наступали, а «бандеры» по заду нас били.
- А где добывали оружие вы?
- Нам привозили самолетами. У нас и рация имелась. Наш отряд входил в объединение Одухи. (Антон Захарович Одуха (1910 – 1967) — лейтенант РККА, партизан ВОВ, ГСС с 1944 г. Прим. – С.С.) А отрядов в его соединении было аж двенадцать штук. Я воевал в отряде Музалева. (Музалёв Иван Алексеевич (1920 – 1984) – командир Шепетовского партизанского отряда соединения Одухи. ГСС с 1945г. В отряде Музалёва воевал пионер-герой В. Котик. Прим. – С.С.)
- Как вы нашли партизан?
- Они мимо села шли. Я ушел с ними. Не стало мне тут жизни совсем… За день пятьдесят километров прошли в направлении Ковеля.
Дали они мене винтовку, я с ней не расставался. То добра была трехлинейка. Потом поставили вторым номером у пулеметчика. Подносил ленты до пулемета, заряжал их. А що до автомата, то с ним так и не довелось повоевать. А ще заставляли ПТР носить. То по очереди по двое носили. Тяжелый чёрт. Да еще у каждого по шесть гранат. Тяжко было, що говорить. Голодно и холодно, и вшей богато. Возьмешь, сунешь руку за пазуху, и целую жменю набрал.
- Расскажите, как вы добывали продукты питания?
- Было, що и у людей брали, а то и самолетом нам привозили. Хлеб, муку, консервы… Давали и селяне – жалели нас. Выносили хлеб, сало. Як мы идем колонною через село, то жинки выносят. Кому що попадет, а уже потом между собой делились. Какие там расписки, какие деньги! Кто тебе будет це там давать. Як треба воевать, так треба и кушать, а то значит, що треба было и взять. Но не грабить! Да, не грабить. И потом, они сидели дома, а мы… Вот я босой остался, и нема в чем мне идти. А на дворе уже снег лежит. То на Пасху получилось. Погодь, чи на Пасху? Не… Какой-то праздник точно был. Так вот, идет мимо меня хлопец в чоботях (сапогах). Я совесть имел, не мог ему сказать: «Скидай свои сапоги!» Но тут командир отделения мене говорит: «Худой, иди сюда! Поменяйся обувкой с этим хлопцем». Тот не сопротивлялся, ничего не сказал, взял, стянул их. Я тут же обулся, да и пошел дальше. Що тут скажешь? Ты обязан подчиняться. Грабили, чи не грабили. То не «грабёжка» была. Он ушел до дому, а я – на захид (запад). Дома не пропадет, найдет, що одеть. А то если б весна, то я надрал бы лыка, да сплёл бы лапти, в лаптях и шел бы. А так, где ты зимою возьмешь его.
Потом возле Ковеля отряд расформировали. Як пришла армия, то партизан распустили. Нам дали задание целить в Польшу, но мы его исполнили. До Буга дошли, а в Польшу немец не пустил – переправы не дал. Отрядом тогда еще Мозулев командовал. Около Буга попали в окружение. Як немец с бандеровцами нас окружил, то ще поляки нам давали кушать.
Як мы держали бой возле Турийска, нам сдались в плен двенадцать человек. Чи они настоящие бандеровцы, чи их насильно забрали, кто его знает. Их не убили, но они две недели ходили с пустыми руками, и только опосля дали им оружия…
Как раз тогда на нас танки пошли, четыре штуки. Так волосы на голове дыбом встали, бо такая штука наедет на тебя в окопе и никто тебе там не найдет. Но до окопу они не доехали. Кто те мины ставил, я не знаю. Подорвались они на минах… С ПТРа по ним стреляли, що с того толку! Да разве оно, «возьме» танка…
В Комаровке возле Ковеля ранили нашего командира. То как получилось... Я тогда на посту стоял. Бачу (вижу) – идут трое людей. Я поднял тревогу: ну, там пару раз выстрелил. Они тикать. Як убежали, мене посылают в штаб. А мы на хуторе стояли на квартирах. Пришел я в штаб. А они мне: «Який тебе дурак послал самого?» Ну и рано утром всех подняли, давай облаву делать. Помню, идем, и какой-то дед рубает дрова. Не доходя того деда – выстрел! Командир упал…
Того деда схватили и обыскали, но ничего у него не нашли. И вокруг ничего не нашли. Кого ты найдешь там? Они выстрелили и ушли своею дорогою или спрятались в криивку (убежище).
Забрали командира самолетом, но не довезли. Умер в дороге. Опосля построение провели и сказали, що умер.
(Евген Филимонович не назвал фамилию командира. Но если он имел в виду командира своего отряда Музалева, то вероятно здесь присутствует ошибка памяти. Иван Алексеевич Музалёв после тяжелого ранения и последующей эвакуации в тыл остался жив. После выздоровления был направлен в Дрогобычскую область. Скончался в 1984 году. Прим. – С.С.)
- Вы командира соединения, Одуху видели?
- Нет. Я своих командиров бачил, а больше никого. Мое дело, що командир сказал и куда послал, туда я и шел.
- Доводилось вам подрывать поезда?
- Поезда подрывала отдельная группа подрывников. Местные хлопцы, но обучены подрывать поезда. Як идут на железку, дают им охрану. Те подорвали паровоза, да и ушли. Там привилегий никаких не было. Як в армии. Приказ, и вперед.
- В вашем отряде было много женщин?
- Были, санитарки, их с южных областей принесло.
- С кем больше воевали, с немцами или с бандеровцами?
- И с теми, и с другими. Со всех сторон не давали проходу, только поворачивайся.
- Ваше село, какое было?
- Наше було красное.
- В вашем селе был истребительный отряд?
- После войны организовали. Туда пацаны подались, молодые совсем. Жинка с другого села пошла косить ли, жать ли, не помню. Ну и попросила командира истребительного батальона, щоб дал подмогу. Он выделил девять человек. Кто-то доложил бандеровцам – семь человек забили в поле. Двух ранили. Тех, що ранили – выжили, а тех семерых похоронили тут, в селе на кладбище. Вот в такое время мы жили, як теперь в тому Киеву…
- Вы видели «схроны» бандеровцев?
- Що их видеть. Вон они за теми горбами. (Показывает через окно на холмы. Расстояние примерно 500 метров. Прим - С.С.) Здесь и еще в одном месте. Но сейчас нема ничего, «загорнули» все. В сорок шестом брали песок, дорогу строили.
Все рядом. Один брат в партизанах, другой – в бандеровцах. Но в партизаны у нас мало пошло. Ну, человек двадцать, не больше. Бандеровцев больше было. Як «колгосп» организовали, то там кто имел трошки земли больше, то сильно обижался, когда ее забирали…
- Жили у вас в селе евреи?
- Поначалу да. Потом убежали трохи, а трохи побили. Немцы их били, били и бандеровцы. У нас тут на хуторе жило шесть семей евреев. Всех бандеровцы взяли, щоб они им обувь шили и ремонтировали. А после всех их побили. И деток, и старых – всех…
- А вообще, на Волыни кого больше было? Ваше мнение.
- Полесье стояло за Россию. А туда вниз, Львовщина и прочие – за бандеровщину. Як было, так оно и осталось. Поляки отдельно держались, у них была своя «партизанка».
Помню, возле Буга у дороги канава была, а через нее мосток. Так мы оборону держали на той канаве. До мостка наши стояли, а с другой стороны поляки. Так мы за Буг и не прорвались, немцы крепко оборону держали.
Як пришла Красная Армия, мы смогли выйти с окружения. Армейские забрали у нас оружие, начали обучать. Два дня мы обучались. А тут наши командиры, а может и сам Одуха, дознались про це. Приехали, говорят: «Що ж вы делаете? Им же ж треба документ выдать, где они воевали и как. Обратно разбирайте свое оружие, все на поезд и в Переспу». В Переспе (зо км от Луцка) спрашивают: «Кто специалист?» Ну, я столяркою занимался, сказал, що столяр. Столяра там, машинисты и другие специальности по железной дороге – нас в Сарны на стройку, на восстановление хозяйства, а остальных – обратно на фронт, под Ковель. Там, в столярной «майстерне» (мастерской) я три роки пробыл. Потом пустили до дому.
- У вас есть медаль партизана ОВ?
- Давали. Як советская власть пришла, получил. А потом тих медалей надавали сотни. А як по лесам бегали, так я не бачил, щоб кого награждали.
- Бандеровцы в село вернулись после войны?
Из нашего села некоторые, що были в бандеровцах, после войны вернулись в село. Их Шишка в отряд собрал, отправил туда в Сарны на стройку. Но они все утекли. С нашего села на стройке четверо осталось, я и еще трое. Не знаю есть ли сейчас кто из «бандер» в округе. Вряд ли… Самых матерых побили, а остальным тут не разрешили жить. Они уехали отсюда, а их семьи выслали с села. Кто занимался агитацией – тоже выселили. А тогда их было богато здесь. Потом Сталин дал указ, що буде всем прощение, кто выйдет из леса. Тут их много вышло. Некоторые пошли в армию по призыву. После армии кто вернулся, кто – нет. Так що тут нема никого с тех бандеровцев. К 55-му их всех вычистили…
После войны они в село тайно ходили. Нападали на активистов. Но и простым людям доставалось. Бо пришла советская власть, люди начинали новую жизнь, организовали «колгосп». Молодые хлопцы туда записывались, работали на больших тракторах с железными колесами. Их убили в поле во время работы. Почему убили? «А чего они пошли в «колгосп»!» – вот и вся причина. Привезли девчат, учителей. Их тоже порезали. А «докторка»! Она ведь приехала людей лечить. Кому мешала? У этих одна песня – «А чого она приехала с того сходу (восток) сюда на «захид» (запад), мешать тут нам агитацию проводить». И ее постреляли. После еще прислали девчат… Так уже те девчата на квартире не ночевали, прятались ночью в погребах, чтоб их не нашли. Вот ведь до чего дошло. С конца войны до 55-го от них житья не было – целых десять лет!
Чем я занимался? С 50-го по 52-й был секретарем сельской рады. Опосля выбрали меня главою «колгоспу». Год работал председателем. Прислали тридцать тысячников тогда, и мне сказали, що иди главою на другое село. Я отказался. Тогда меня направили на учебу в Луцк по механизации. Я год там пробыл.Боялся ли я бандеровцев?Кто их не боялся? Оружия ведь поначалу никакого не имелось.Как быть? Они ножами тебе заколют, да и все. Потом даже призыв дали, що бритвы, ножи и косы потребно брать на поля. Такое тогда оружие было.Милиция появилась уже во время войны, в 44-м. И опосля она никуда не исчезла. Що ж ты думаешь, их милиция словит? Они же ночью ходили.А милиционер, он тоже человек…Ежели его словили, то словили. И милиционера забьют, як хотят. Бывало и так…Председателей били. Правда в других селах, у нас то не. Мене хотели убить. За що? Да все за тоже – що главой «колгоспа» пошел. Приходилось ховаться. То в одном месте ночевал, то в другом… Такая была у меня жизнь. Они как-то раз на мене засаду сделали. Хорошо, одна жинка вышла, начала там тарахтеть, вспугнула их. Так що я ушел, а они остались. То мене уже видали оружие, револьвер, поэтому я беспечно ходил. Года три или четыре я его таскал. Потом поехал в Москву на выставку, да занес и сдал его, якобы больше не треба. Да и на самом деле, он мне больше не понадобился.
- А зовут-то Вас как? Мы с Вами разговариваем, разговариваем…
- Шрамко Евген Филимонович…
- Спасибо вам за рассказ, Евген Филимонович!
- Та щось там…
| Интервью и лит.обработка: | C. Смоляков |
