И1: Веригин Сергей Геннадьевич.
И2: Голубев Алексей Валерьевич.
Я родился 10 сентября 1918 года в деревне Сямозеро Пряжинского района. Сам я карел чистокровный, родители сельским хозяйством занимались. Сямозеро - это в шестидесяти пяти километрах от Петрозаводска. После окончания семилетки в школе колхозной молодежи я поступил в Лесотехнический техникум в Петрозаводске. Учился я на отделении механизации лесозаготовок - фотография сохранилась, я тебе потом покажу. И после окончания лесотехникума я был направлен в Петровский леспромхоз. Тогда был Петровский район, а Спасская губа была центром. И там я работал до ноября тридцать девятого года, а потом ночью пришли эти две женщины, принесли нам повестки - около двадцати человек [вызвали], в том числе и меня, ночью. Через Фокину гору, туда, в поселок был Педаюкса, на берегу Суны. И через Фокину гору мы пришли утром рано, 17 ноября, в Гирвас, а потом на машину - уже машины были - и в Спасскую губу. В Спасской губе нас постригли, и в Петрозаводск.
И1. Вы не помните, какое число это было? В ноябре какого [числа]? Этот еще до войны было?
До войны.
И1. А война началась 30 ноября.
А войска уже шли. Когда нас вели из Спасской губы в Петрозаводск, так уже войска шли…
И1. Выдвигались к границе?
Да. 17 ноября.
И1. То есть за две недели до начала войны.
Да, войска уже шли туда, к границе.
И1. Где вас собрали? В доме офицеров?
Нет. Полный, битком был набит Речной вокзал. Много всех было призвано. И мы были в Речном вокзале дня четыре. Нас все время спрашивали, какой размер обуви, какой размер головного убора… несколько раз спрашивали. Потом нас построили и привели в седьмой городок, в конце [улицы] Урицкого. Там мы недолго были, а пока мы были на Речном вокзале, не кормили, сами кто где… и у кого что было. И как сюда привели, один день не кормили, а потом раз в день кормили, но кормили один раз в день, так давали суп такой - одно мясо, и кашу с мясом. Потом нас переодели в красноармейскую форму: обмотки, ботинки, все как положено. И вдруг ночью, около часу, по тревоге нас построили и повели… Привели нас, где сейчас [расположен] Госуниверситет, а тогда был пединститут и физкультурный зал. И велели нам раздеться догола, снять все нательное белье, и нас привели в портивный зал, а там уже по размерам было все - возможно, почему и спрашивали размеры. Одели нас вот в эту форму…
И1. Красноармейскую?
Нет. Красноармейскую сняли, а дали эту…
И1. Финской Народной Армии?
Финской Народной Армии.
И1. А что она представляла из себя, Сергей Алексеевич? (Указывая на фотографию) Давайте посмотрим. Чем она отличалась от красноармейской формы?
Она очень отличалась. Потому что, во-первых, были френчи. Не гимнастерки, а френчи. Кроме того, здесь погоны.
И1. А в Красной Армии не было.
Не было. Погоны были. Кроме того, значит, все суконное, хорошее было, и были [брюки] чуть-чуть галифе. Обыкновенные [красноармейцы] были в галифе одеты, а у нас чуть-чуть галифе. Качественное, хорошее все было.
И1. А цветом немножко отличались? Цветом от красноармейской отличались? Или цвет такой же был?
Цвет был немножко темнее. И вот, видишь, карманы какие. Здесь карманы. В [красноармейских] же не было. Все отличалось, конечно. И одели уже в шапки. Тогда шапки еще не носили, ведь шапки только одели в сорок втором году, в конце сорок первого. А тогда не было шапок, были шлемы да пилотки. Ну вот, одели нас - все новенькое, оружие еще новое дали… И потом слухи - куда, что, что такое… Никто ничего не говорит, куда и что. Кто-то говорил, что нас перебросят через границу, туда… И сразу нас погрузили в… А пока мы оделись, это, наверно уже в четвертом часу. Нас повели отсюда в старый вокзал - тогда этого вокзала не было. Но нет-нет, а люди ходили. Смотрят: что такое? Непонятная форма. Привели на вокзал и сразу в вагоны, а вагоны были не телятники, а спальные. В спальных вагонах мы были там. И не знаем, куда повезут - в какую сторону. Посмотрели, что в сторону Ленинграда. Уложились спать, проснулись. Тут нас построили в коридорчике, объявили, что наши войска перешли границу, местами шесть километров. И вот организовано Финское народное правительство и армия. Будете солдатами Финской народной армии. Вот и все. А в Ленинград нас не завезли, а кругом, кругом в Сестрорецк. В Сестрорецке нам дали лыжи. Лыжи были уже привезены. И нас обычно вот полк считался, а потом вы сказали (обращаясь к И1), что не полк, а дивизия, и потом я задумался: почему комендантская рота. Было в документах, что я служил в комендантской роте, а сформирован было только взвод, потому что командир роты был старший лейтенант, и помком - старший сержант, вот и все, и взводов никаких не было. Все думал, почему, а потом вот узнал: значит, рота в данный момент меньше была, [потому что рассчитывали] на потом, когда пополнение придет. А меня еще назначили командиром отделения - и наше отделение… погружено было имущество, раньше привезено еще было… на охрану мое отделение встало. И сказали - там вот, здание видно, это столовая танкового училища. Там придете, говорит, вас сразу накормят. Часть значит, я… поставили посты охранять… [неразборчиво] Не знают, кто такие, никто не знал, а там форма такая [неразборчиво].
И1. Как вы между собой говорили?
И по-русски, и по-фински, потому что я, например, по-фински и учился.
И1. В финской школе? На финском языке?
Первый, второй [классы] - по-русски я учился, а потом... семилетку я кончил по-фински. Два курса техникума я учился по-фински, а еще два - по-русски. Ну а финский язык - учился, я знаю, и карел - так карельский знаю. А были большинство призваны туда - финны, карелы, вепсы. Ингермаландцев много было. И вот двое ингермаландцев и я пришли туда, в ту столовую. Сразу сказали: садитесь сюда, официантки - такие, знаешь, девушки - нас: что, что, куда. А в стороне сидели младшие лейтенанты и лейтенанты, и много курсантов. Были преподаватели. Один лейтенант осмлиля, подходит: «Скажите, пожалуйста, вы финны, что ли? Я слышу, вы говорили и по-русски, и на другом языке». Мы рассказываем: так и так, нас призвали… «А мы думаем, что это пленные… А вот что, говорит». И вот мы были дня три или четыре в этом инструментальном техникуме. У нас каждый вечер самодеятельность… показывали.
И1. А присягу вы принимали?
Потом еще до присяги дойду. И утром рано накормили нас и пешочком - и станковые пулеметы, и ручные пулеметы, и лыжи - пешком через границу. И пришли мы в Куоккала.. Это тридцать километров за день мы прошли. Но идти… скользко было. Дорога укатанная, идти трудно. Дошли, значит, в Куоккала, пришли поздно вечером. Говорили: вот эти, значит, занимать места. Некоторые сели, так и уснули прямо на снегу. До того устали. Потом нас определили. Пришли мы в дома… я со своим отделением пришел… и предупредили: ничего не трогать. Завтра могут придти хозяева, и чтобы было, как есть. Не трогать ничего. Мы шкафы открыли, там костюмы… А на столе, как они утром пили, видимо, чай, так это все и стояло. Все-все-все. Ну а потом сразу сказали: посты надо. Я сказал: давай я пойду первым. Постоял час, потом меня сменили. Как пришел - елки-палки. На столе… Плита горит, пекут оладьи, муку… И всяких вареньев, консервов, окороков. Тут и командир взвода нашего, лейтенант младший, так и я сел, покушал. И вот я сижу - вдруг выходит этот финн, с моего же батальона. Одетый, в шляпе. Hyva ilta! - Доброго вечера! А потом обратно он переоделся, обратно положил… Тут мы были, наверно, дней десять… нет, неделю.
И1. В Куоккала?
В Куоккала.
И1. Репино.
Репино. А тогда Куоккала было. А потом мы опять - кто на машинах, кто пешком - за Териоки. Километра три - холм был. Мы пришли в какую-то деревню… полк наш, штаб полка, и все слышны были выстрелы, а потому туда ушло, ушло - дней пять, и не слышно было. И вечером уже темно, вдруг меня вызывают в штаб полка. Пришел я в штаб полка, сидят трое, тоже такие как я. [Я спросил] чего? «А не знаем, поодиночке вызывают туда». Для чего? «Не знаем». Ну вызвали, значит, его, и потом дошло до моей очереди. Пришел я, встал: такой-то прибыл. Я стою, потом говорят: «Садитесь». А человек, наверно, пять. Комиссия какая-то вот. И давай меня расспрашивать: откуда, что, где, где родители, братья. Они, наверно, лучше знали, чем я. Есть ли за границей … Я рассказал все, и один говорит: «Подойдет». Я сразу: куда я подойду? Товарищ говорит: «Идите, забирайте все вещи положенные, и сюда. А мы здесь всё подготовим, документы, и вы поедете». Куда - не сказали. Я пришел, командиру доложил: вот так и так, пришел тут быстро [собраться]… Наверно, человек двадцать собирали, взяли пять только. Отобрали пять. Привезли в Териоки.
И1. Зеленогорск сейчас.
Зеленогорск. Где штаб корпуса Финской народной армии, и правительство тут. Нас построили и сказали: вы призваны охранять Финское народное правительство, в комендантскую роту. Мы скоро придем в Хельсинки, будете там охранять, как в Кремле…
И1. Президентский дворец.
Вот и все, я всю войну и охранял.
И1. Куусинена?
Куусинена. Куусинен редко приезжал, больше он был в Москве. Несколько раз.
И1. А Анттилу вы видели?
Видел, я даже на посту был, где он спал. Видел. Остальных тоже, Прокконена, все они были. Были все они. Всех я видел.
И1. Когда вы принимали присягу?
Присягу в Териоках, в этой роте. Был текст по-фински и текст по-русски. И можно на любом. Ну я [сказал]: давайте, я финский язык знаю, и по-фински принял.
И1. В присяге самой было сказано, что вы будете защищать не Советскую родину, а Финское народное правительство?
А остальное точно так же, как наша, только вот Финское народное правительство. А остальное то же самое.
И1. И называли вас не красноармейцы, а народоармейцы?
Да, не красноармейцы, а народоармейцы. Не красноармейцы. Но кормили нас - ого-го! Вот тогда нам и начали давать по сто грамм, наркомовских. И сала кусок еще кроме всего. А кормили - во!
И1. Потому что ваши части предназначались для входа в Хельсинки. Вы имели большую политическую задачу. Это была большая политика.
Нам так и говорили: сейчас будет пополняться финскими бойцами…
И1. Финская народная армия.
Да. И вы должны вести работу с ними, что вот народная армия, что народное правительство будет, то да то… А ни одного человека не было, и я не видел, пока я тут, ни одного пленного.
И1. Пленных было мало.
Один старик только бегал, финн, оставшийся, и все - больше никого я не видел.
И1. Сергей Алексеевич, а был разговор о том, что переделают границу, и Карелию включат в Финскую народную республику?
Нет, не слышал я даже.
И1. Даже карту опубликовали.
Не говорили.
И1. Хотели пол-Карелии отдать Финляндии.
Не знаю, не знаю. Не слышал, и не писали. Выпускали и на финском языке газету, и на русском, но этого не было.
И1. А митинги проводили? Собрания? Там же была годовщина рождения Сталина.
Не помню.
И1. В декабре месяце.
Митинги собирали часто. И первый раз тут все мы - я и народ, что тут были - [прочитали] Василия Теркина. Начал Василия Теркина Твардовский вот в эту войну.
И1. А вы его видели? Твардовского?
Нет, не видел.
И1. А начали его стихи уже [печатать]? Василия Теркина?
Да, начинали в финскую войну. Вот интересно сейчас почитать было бы это, ведь где-нибудь есть… Все время в первую очередь его стихи. Потом в комендантской роте к замкомандира по политчасти обратились: слушайте, это такой один герой? Он говорит: «Да нет, это просто так».
И1. А какая информация шла о войне? Была ли информация о потерях, что у нас большие?
Нет, ничего не было. Было, что вот там-то такой-то дзот взорвали. Ну а потом, когда линию Маннергейма все же взяли…
И1. В феврале? В начале февраля?
Да. Тогда уже мы быстро бы в Хельсинки пришли, а потом финны договор заключили и нас снова… все сняли, форму забрали, сапоги оставили и переодели в красноармейскую.
И1. Не демобилизовали из армии?
Нет.
И1. Вас [перевели] в 71ую стрелковую дивизию?
Вот потом я расскажу. Часть Финской народной армии… на базе этого корпуса организовали особую 71ую стрелковую дивизию. Туда вошли в основном карелы, финны, что служили [в Финской народной армии], а часть отправили на юг… На румынской границе, в Бессарабии они даже воевали. И вот Молчанов - он умер, мы вместе семилетку закончили - он попал вот туда. А вот часть этих попала сюда, в 71ую стрелковую дивизию. И продолжали служить в Териоках, а потом сюда переехали, в Петрозаводск.
|
А. В. Голубев |
