Top.Mail.Ru
1418
Пехотинцы

Небольсин Павел Иванович

Дата рождения: 21.03.1923 - ?

Место рождения: Воронежская обл., Каширский р-н, с.Коломна

Время поступления на службу: 15.10.1941

Место призыва: Каширский РВК, Воронежская обл., Каширский р-н

Воинское звание: мл. лейтенант

Место службы: 359 сд 30 А КалФ

Принимал участие в боях за город Ржев. Комиссован после тяжёлого ранения 8.03.1943 г в боях на Смоленском направлении. Инвалид войны.

Награда:

Орден Красной Звезды

(Архивный отдел администрации города Ржева Ф.150 из документов краеведа Кондратьева О.А.)

…Вскоре после этого, меня отправили в учебный батальон, где я проходил курс учебы до августа 1942 года,

В конце августа, ночью, по боевой тревоге, в полном бое­вом снаряжении, нас выстроили и повели быстрым маршем неизвест­но куда. Утром, в каждом нашем отделении, офицеры проводили бе­седы, с нами проводил комбат нашего учебного батальона т. Новожилов, который сообщил нам, что наши войска сломили длительную оборону немцев и двинулись на Ржев. Нам отводилась роль необходимого резерва командования 30-й Армии, но может случиться так, что если потребуется - нас бросят в бой, поэ­тому надо быть всегда готовыми. Бой за город РЖЕВ был для нас огромным сражением; день и ночь грохотала артиллерия, особенно наша "Катюша" и "Андрюша", массированные налеты на­шей' авиации, энергичный марш наших танковых частей, все было во власти войны. Немцы ожесточенно сопротивлялись, они все­ми средствами старались остановить продвижение наших войск. Они сильно укрепились в селе Полунино, Федоровка и Лазаре­во. С этих позиции они измотали наши наступающие части, хотя их и поддерживало большое число танков. И вот наш комбат и комиссар Соколов дали нам команду развернуться к бою и взять деревни Полунино, Федоровку и Лазарево и выйти к РЖЕВУ в районе кирпичного завода. Вдарила наша артиллерия по этим де­ревням и всей массой нашего батальона, впереди комбат и комиссар, мы рванулись на штурм этих деревень, первоначально на Федоровку, потому что она была между Полунино и Лазарево, быстро им овладели, а затем Полуниным и в последнюю очередь Лазарево. День наших тяжелых и ужасных боев шел к ночи, наш батальон готовили к обороне завоеванного. Батальон растянули на три освобожденные деревни. Под впечатлением прошедшего тяжелого боя всю ночь шли разговоры о радостях и горе, всю ночь часть наших товарищей собирали погибших, тяжелораненых, которым оказывали помощь и отправляли в тыл.

Вот каким был бой за Полунино: с востока, поддерживае­мая множеством танков Т-34 наступала другая часть нашей ар­мии, наш батальон - с севера, прямо в лоб. После длительной артподготовки, особенно "Катюш" и "Андрюш", вслед за танками мы ринулись в атаку, на бугре в центре села, где проходили окопы немцев и откуда несмотря на нашу сильную артподготовку, они косили нас из пулеметов, мы все-таки ворвались к ним в окопы и тут произошло невообразимое: наши танки расстреливали их артиллерию, уничтожали живую силу. Мы с Сережей Гвоздевым из своего "Максима" разделывали удирающих немцев к лесу, ко­торый вплотную подходит к Вашему городу с северо-восточной стороны. Немцы волна за волной накрывали нас своей артилле­рией, особенно шестиствольными минометами и авиацией Ю-88 и Ю-87. Горят наши танки, все смешалось с дымом и гарью, ничего не видно, что делается там, за дымом и пылью, не пошли ли немцы в контратаку со стороны леса? Через некоторое время, ветром сдвинуло эту темную завесу и мы с Гвоздевым оказались перед лицом наших двух подбитых танков, один завален набок, другой стоящий прямо на окопе, никого нет и никто не стре­ляет, нас даже взял испуг, не одни ли мы здесь остались. Ста­ли наблюдать за панорамой боя. И как было больно в душе, ко­гда увидели, сколько же подбито и разбито наших танков, а сколько лежало трупов? В душе стоял такой комок, что ниче­го нельзя было проглотить, казалось, что вот, вот он тебя задавит. И вдруг мы видим, что в нашу сторону, со стороны нашего тыла, бегут к нам два человека. Оказалось, что это командир нашей пульроты и комендант нашего батальона. Вблизи, от нас их обстреляли, они упали, а потом короткими пере­бежками скрылись под тот наш танк, который стоял рядом с нами на немецком окопе. Разделило нас расстояние примерно 15-20 метров. После разговора с Гвоздевым мы решили, что мне надо немедленно бежать к ним и узнать, что нам делать дальше. Не раздумывая, по-пластунски, я отправился к ним. Командир роты и комендант поставили перед нами задачу: лю­бой ценой удержать Полунино, если немцы пойдут в контратаку, зорко следить за полем боя и ориентиром, который был у нас - лес у стен города Ржева. Через несколько минут наши подразделения пойдут в атаку справа между деревней Полунино и Федоровкой. После полного взятия Полунино и всей местности до стен Ржева мы всем батальоном переходим на Лазарево и оттуда на штурм кирпичного завода.

В этот момент, немецкая авиация нас снова начала массированно бомбить. Я воспользовался этим и вернулся на свою огневую точку, рассказал своему другу Гвоздеву постав­ленную перед нами задачу под грохот авиабомб и вой самолет­ных сирен. Бомбы рвались повсюду вокруг нашего участка, а мы, с Сережей, сидим на дне немецкого окопа и наблюдаем, куда они пикируют и что бомбят, но ужасно не хотим быть их очередной жертвой. После бомбежки немцы повели артобстрел наших занятых позиций. В это время, наблюдая за полем боя, мы за­метили, что справа, сбоку от нас, короткими перебежками на деревню бегут наши наступающие подразделения. Мы с Гвоздевым подняли свой пулемет со дна окопа, который убрали вовремя бомбежки и артналета, установили его на бруствере в сторону леса, откуда предполагалась стрельба обороняющихся немцев.

Тут же мы заметили, что наш комбат и комиссар СОКОЛОВ нырнули под тот же танк, где был наш командир роты и комендант. У нас создалось мнение, что танк стал командным пунктом нашего батальона непосредственно на поле боя. В это время немцы открыли ураганный огонь по нашим наступающим подразделе­ниям, а по нашему участку стали бить из тяжелых дальнобойных орудий, снаряды стали падать от нас очень близко, нам пришлось снова прятать на дно окопа пулемет, а сами прижались под сте­ну. Снаряд упал в колено траншеи, от нас примерно метра четы­ре. Взрывом вырвало угол, за которым мы сидели, меня засыпа­ло землей, а Сергея забросило за пулемет и он оказался на нем, Мне иссекло в кровь лицо, руки, набило глины с песком в рот и уши, ничего не слышу, кроме тяжелого тонкого звона в голо­ве. Сергей быстро сбросил с себя пулемет, вытащил меня из- под глины и чего то мне говорил, но я его не слышал. Тогда он разорвал пакет и приложил его к моему лицу, через некото­рое время он снял его и я увидел, что он весь в крови и мне стало казаться, что у меня огнем горит лицо. Он разорвал мой пакет, вытер мне лицо. У меня началась рвота, после которой мне стало легче. А немцы все продолжали обстрел. Сергей быст­ро снял ботинок, я смотрел и думал, зачем это? Оказалось, что осколок прошел через ботинок и разорвал ему большой палец на ноге, но осколок прошел на вылет. Мы с ним перевязались, обтерлись и стали наблюдать. В это время комбат и комиссар вы­скочили из-под танка и перебежками побежали не вперед, а на­зад, но больше никто не побежал. Тогда мы подумали, что это так надо. Немцы все ещё били из артиллерии, но реже и в это время на наших глазах подпрыгнула башня танка и улетела через нас, а из танка пошел черный густой дым. Мы переглянулись с Сережкой, без слов поняли друг друга, мгновенно выскочили из окопа и бросились к танку, под которым был наш командир роты и комендант батальона. Но нашей помощи им не потребо­валось, правда, коменданта вытащили живым, но очень разбитым и в бессознательном состоянии, а командир роты был убит. Но мы все равно его вытащили и передали подбежавшему к нам на­шему батальонному санинструктору. Он же нам передал приказ идти на Лазарево и сообщил, что 134-я танковая бригада раздавила в лесу немцев, которые хотели нас контратаковать.

Получилось так, что наш батальон должен оставить взятую деревню Полунино под контроль танковой бригады и двинуть­ся на штурм деревни Лазарево. К исходу дня она была занята нашим батальоном. Мы не видели ни одной живой души граждан­ского населения во взятых трех деревнях.

Наш батальон на несколько дней задержался в обороне достигнутого. За это время получали пополнение боеприпасов, а вместе с ним и приказ на взятие района кирпичного завода и прилегающих к нему кварталов гор. Ржева.

Наш батальон переформировался. Мы с Сергеем остались в одном отделении и были этому рады, так как друг друга мы проверили в боях за Полунино, палец его зажил, у меня прохо­дили царапины на лице и руках. Комбата тов. Новожилова от нас направили в какой-то полк командиром полка, а комбатом в наш батальон прислали ст. лейтенанта тов. Николаева.

В конце сентября 1942 года, после мощной артподготов­ки, наш батальон прямо с  д. Лазарево боевым порядком развернулся и пошел в атаку на кирпичный завод. Все шло хорошо пока мы шли до нефтебаков и экскаватора, который стоял в кустарнике под стенами завода, а там нас накрыла немецкая артиллерия, авиация и кинжальный пулеметный огонь, после которого в моем отделении из семи человек осталось три. Из командиров никого не видели, потому что все смешалось в дыму, пыли и грохоте.

Церковники утверждают, что все, кто не верит в бога и не почитают его, будут на том свете лизать раскаленную сковородку или кипеть в горячей смоле и будут представлены черту. Пока что никто оттуда не вернулся и не подтвердил этого. Но мы знаем, что фашист - Гитлер, перед тем, как на­пасть на нашу Родину, всей своей сворой фашистов длительное время молились и просили господа бога о послании им силы завоевать Россию, а напав на нее втихаря, они зверски рас­правлялись с советскими людьми, особенно с коммунистами и их семьями, а на линии фронта они применяли все свое смерто­носное оружие и пожалуй, что в этом они намного превзошли тот второй свет по своей жестокости, которым пугали церковники. Они, эти звери, пришли к нам на Родину и зверски истребляли наш народ для того, чтобы завоевать его и превратить в скот. Мы, освобождающие Ржев, видели самых настоящих живых чертей - фашистов, которых вряд ли кому придется видеть на том свете.

После такого ада, который нам устроили немцы под кирпич­ным заводом Вашего города, от нашего батальона осталось десят­ка три личного состава. От нашей пульроты, которая была укомплектована согласно БУП осталось четыре человека, мы с Гвоздевым и еще двое, одного из которых мы похоронили возле нефтебаков. Погиб он во время копки себе ячейки,

К концу дня, мы трое пулеметчиков и несколько человек ав­томатчиков, по-пластунски, по кустарнику продвинулись в сторону противника почти вплотную к экскаватору, который стоял от не­мецкой линии обороны примерно 40-50 метров. Кто-то из наших автоматчиков нам сказал, что на экскаваторе сидит немецкий пу­леметчик и расстреливает наших атакующих, но мы приблизились к нему на 8-10 метров, из-за кустов осторожно его осмотрели и никого на нем не обнаружили, хорошо осмотрелись и ужасно были поражены: впереди нас, на склоне, вплотную к окопам и укрепле­ниям линии обороны немцев лежало большое число неподвижных на­ших соотечественников. Мы при этом заметили три узких щели - немецкие пулеметные точки, которые, по-видимому, и являлись источником смерти наших незаменимых соотечественников.

К нам подтянулись автоматчики и сообщили, что нам всем надо по-пластунски двигаться вправо и на удобном месте закрепиться до особого распоряжения, как можно быстрее окопаться. Автомат­чикам продвигаться было легко, а нам приходилось двоим раздви­гать кусты, а третий протягивал пулемет и все это делалось ле­жа. На открытую местность выйти с ним, значит обречь себя на гибель, а мы все желали гибели фашизму. Двигаясь в указанном направлении мы вышли прямо на КП 1194 стрелкового полка, кото­рый расположился на бугристом месте среди кустарников. Старший лейтенант, стоящий в замаскированном окопе с биноклем и теле­фонной трубкой остановил нас и приказал здесь вокруг него око­паться, приготовиться к бою. Мы трое быстро пулемет воткнули в кусты- в сторону противника и приступили лежа отрывать себе ячейку, до ночи мы выкопали очень мало, но зато ночью выкопали 4 метра в длину и 1,5 метра в глубину Г-образной формы, при этом никто не говорил о сне и еде.

Когда стало рассветать, ст. лейтенант приказал нам не созда­вать никакой видимости противнику о нашем нахождении, огонь от­крывать только при атаке немцев и добавил, что днем возможно подойдут наши танки и мы все после артподготовки атакуем против­ника, наша общая задача - выбить немцев из кирпичного завода. Установили получше пулемет, зарядили полную ленту и сели на дно окопа отдохнуть. Но какой отдых измученным, голодным и знаешь о том, что сидим у фашистов под носом. Закроешь глаза и перед тобой, как в телевизоре, стоят во всей своей красоте живые образы друзей, товарищей, наших уважаемых командиров, которых нет среди нас, потому что погибли или ранены, разрушенные и опу­стошенные освобожденные деревни под Вашим городом Ржевом, а сколько потребуется крови и жизней для того, чтобы полностью ос­вободить свою землю и народ, который знал - их не оставят в беде.

Я в то время в составе своей армии воевал за освобождение Ржева, а мою родину - гор. Воронеж и почти половину области ок­купировали немцы. Остался без связи со своей семьей, мать сестры и браться не знали, что со мной, где я, а я не знал, что с ними.

Но я знал, что там под Воронежем, на линии фронта, стоят насмерть такие же молодые советские люди, как и мы, они стремятся оста­новить и измотать фашистскую технику и живую силу, а наша зада­ча освободить Ржев и гнать немцев в то логово, откуда они пришли как можно дальше от столицы нашей Родины - Москвы. Мысли шли ясные, понятные, но были и такие, на которые не находилось ответа.

Мысли прервались вопросом: "Кто здесь из учебного батальона"?

В ответ на вопрос мы поднялись со дна окопа и сразу узнали связ­ного командира взвода автоматчиков, лейтенанта тов. ЖУРБЫ, кото­рого мы втащили в окоп и он нам поведал следующее: как трудно вас искать, я с самого рассвета по-пластунски по кустарнику облазил весь этот участок и никого из своего батальона не нашел, куда ни полезу, везде натыкаюсь на неузнаваемые трупы и вот те­перь очень рад, что хоть вас нашел живых.

Он быстро снял с себя вещмешок, вытряхнул, и перед нами оказались интернациональные продукты: рыбные консервы в ромбических банках и хлеб русские, шпик - английский, сви­ная тушенка - американская. Каждый из нас с аппетитом кушал и связного слушал! Штаб нашего батальона находится и будет находиться в деревне Лазарево, взвод минометчиков во главе с лейтенантом Трофимовым стоит за нефтебаками, правда, осталось их мало. Комбат Николаев и комиссар Соколов передают вам при­казание - окопаться, что я вижу вами уже сделано, привести в боевое действие пулемет, иметь запас патронов, стрелять в том случае, когда немцы пойдут в атаку, ждите подкрепления и осо­бого распоряжения, вечером к нефтебакам подойдет наша кухня, прошу не опоздать на горячий ужин, туда же старшина привезет патроны и гранаты, связь с вами пока будем держать через связ­ных. В Лазорево прибыло много тяжелых орудий, "Катюш", танков, ночью прибудут около двухсот студебеккеров с "Андрюшами", ко­торые будут установлены в лощине под Лазорево и Федорово, по­думайте, что будет в ближайшие дни.

В такой ласковой и задушевной беседе, с горем и радо­стью, мы не заметили, как солнце пошло к концу дня, время было примерно 15-16 часов, при этом надо учесть, что это было в конце сентября, но на наше счастье он был солнечным, сухим и теплым. Только ночью он говорил о себе чувствительной све­жестью. Связной, фамилии его не помню, заторопился уходить от нас в штаб, где он должен рассказать о виденном и найден­ном. На прощание мы обратили его внимание на КП полка 1194, который должен служить главным ориентиром. Он кивнул головой в знак согласия, вылез из окопа и по-пластунски пополз от нас, но тот, кто ходил по-пластунски знает, как это тяжело и он видимо хотел ускорить свой уход от нас, чтобы быстрее передать сведения в штаб, поднялся и пошел на руках и коленях и тут произош­ло непоправимое. Хлестнула откуда-то, прямо через наши головы со стороны немцев длинная пулеметная оче­редь и наш связной тяжело застонал, застонали с ним и наши сердца. Немцы долго били по кустам из пулеметов, мы выжидали, когда они перестанут, но все время думали, что же произошло? Как же мы не уберегли своего товарища, как могли немцы его увидеть? Ведь не иначе, как с высоты и ту мы начали усиленно, до боли в глазах изучать место, откуда били немцы. Нам удалось уста­новить, что немцы ведут сильный пулемётный огонь из-за кирпичной стены, в которой много пробитых отверстий. Силой своего оружия мы не в силах были подавить их, это могла сделать толь­ко артиллерия. Кипел наш мозг и весь наш организм от злости того, что мы не в силах тут же, сразу отомстить врагам за ги­бель нашего связного, но были уверены, что этот час придет.

Когда немцы прекратили огонь, мы осторожно, вдвоем с Се­режей, захватив с собой плащ-палатку, по-пластунски пошли на помощь связному. Когда мы подошли, он был живой и сразу за­беспокоился о нашей жизни, а о себе он тихо, но уверенно ока­зал: моя жизнь расстреляна немцами, меня теперь ничто не спа­сет дорогие мои друзья. Очень прошу вас - передайте в штаб батальона все то, о чем я с вами говорил.

Мы подсунули под него плащ-палатку и убедившись, что нем­цы нас не видят волоком потащили его в свой окоп. На месте мы его развернули и когда убрали с него одежду в тех местах, от­куда сочилась кровь, мы пришли в ужас: весь живот в черных рваных ранах, разрывные пули, попавшие в спину и поясницу на выходе все порвали и тут мы молча согласились с ним, что дей­ствительно его жизнь расстреляна, но мы все-таки перевязали и успокаивали его тем, что ночью отправим на своих плечах в Лазарево, где имеется санчасть, а оттуда в госпиталь и после лечения он возвратиться домой к своей семье. Он жадно смотрел в небо и спешил рассказать нам про свою прожитую жизнь и очень просил нас, когда освободят Запорожье отослать его документы и написать семье, как он воевал, освобождая села и города Ка­лининской области. Силы его покидали, глаза стали покрываться серой пленкой, он стал заговариваться и в вечерние сумерки перестало биться сердце одного из многих миллионов бойцов Со­ветской Армии, которая ценою замечательных жизней сынов нашей Родины несла освобождение, радость и победу народам оккупиро­ванных областей России, Европы и всего прогрессивного чело­вечества. Ночью, завернутого в плащ-палатку, мы воина-освободителя деревень Лазарево, Федорково и Полунино доставили в Лазорево. Во­ронку на плотине поправили и положили туда тело своего боевого товарища. На могиле положили каску с надписью: "Здесь покоит­ся герой-освободитель Лазарево". На плотине похоронили мы его не случайно. Пусть тело нашего боевого товарища вместе с те­лом плотины, сдерживая воду круглый год, несет радость и счастье жителям деревни Лазарево, особенно детям, которые должны знать, что в плотине есть тело воина отечественной вой­ны, С тяжелой болью в душе разыскали мы штаб батальона, кото­рый находился на картофельном поле. Комбата и комиссара не было, но нас принял начальник штаба лейтенант т. Журба. Мы рассказали им все то, что случилось, где мы стоим, кто с нами соседи и о том, что пулемет оставили на автоматчиков. Они нас выслушали, поблагодарили за правильно принятое решение на поле боя и добавили, что стоять вам там же, завтра подойдет подкрепление. Потом пригласили старшину и приказали обеспечить нас продуктами и боеприпасами на три дня, дали нам связного Ваню Вахтина и на прощание с другом мы все зашли на могилу связного. Ближе к утру мы вернулись на свою линию обороны. Связной Бахтин, ознакомившись с нашим участком обороны и ориен­тирами, вернулся в штаб, а мы остались как дома, охранять освобожденное.

Прошедший день был еще печальней и для нас и особенно для личного состава и командования 1194 полка. Начальник шта­ба полка, мне кажется фамилия его Смирнов, пришел на то КП, которое рядом с нами по какому-то вопросу, это нам было не­известно, но при уходе он допустил ту же ошибку, что и наш связной и она оказалась для его роковой, разница только в том, что это произошло значительно дальше от нас и КП. Его адъютант вернулся на КП неся в руках его ремень и пистолет, а вместе с этим и весть о том, что начальник штаба убит. Стар­ший лейтенант по телефону сообщил об этом в штаб полка. Це­ною двух замечательных потерянных жизней нам стало ясно, что немцы установили зоркое наблюдение за нашим участком обороны и малейшая ошибка любого из нас для них мишень и рост счета. Вечером ст. лейтенант пригласил нас на КП и задал вопрос: как вы думаете, откуда немцы охотятся за нашими? Мы ему рас­сказали, что прямо впереди нас, метров в 50, стоит кирпичная стена и в ней много пробитых отверстий, которые могут служить немцам хорошей амбразурой и укрытием, он с нами полностью согласился и сказал: я сейчас попробую с командиром полка договориться о том, чтобы это место накрыть арт-огнём.  А как же мы? Расстояние очень близкое? А мы договоримся о времени и когда надо - отой­дем к нефтебакам. На этом и порешили. Ночью мы получили горя­чий ужин и пополнение из числа батальонной хозчасти. Всю ночь для пополнения рыли окопы. Немцы всю ночь светили ракетами, ко­торые перелетали через нас. Утром на рассвете ст. лейтенант дал всем 15 минут без паники отойти к нефтебакам, по немцам должна была вдарить "Катюша". Мы быстро все отошли и, вот, масса снарядов накрыла линию обороны немцев. Мы хорошо видели, как при разрыве снаряд извергал массу огня, похоже на то, как будто разливается плавленый металл. После того, как разрывы прекра­тились, мы вернулись на свое место и сразу посмотрели в сторону стены и были очень довольны тем, что ни стены, ни других гроз­ных предметов на том месте не осталось. Мы попросили ст. лей­тенанта передать благодарность славным артиллеристам за то, что они очень метко уничтожили пулеметные гнезда немцев, по вине которых погибло много десятков наших товарищей.

Немцы после этого перенесли свою линию обороны прямо под стены зданий, что в 200-250 метрах от нас, что облегчило наши пути подхода и отхода и самое главное меньше опасности.

На следующий день, часов в 10 утра, наша артиллерия от леса до нашего участка включительно, накрыла мощным огнем линию обороны немцев, из леса бил подошедший бронепоезд, появилась наша и немецкая авиация, завязался воздушный бой и бомбомета­ние. Один "Мессер" упал на брюхо в лощине на цветную капусту у деревни Федорково. В это время подошли на наш участок два танка, один Т-34, а другой - двухбашенный, скреплен заклепка­ми. Кто-то из наших сказал, что это английский. Тут же быстро появились пехотные части, у КП появилось человек шесть лейте­нантов, один из них обратился к нам и сказал, что мы подчиненны ему, он наш новый командир пульповода и сказал, что после артподготовки вслед за танками пойдет пехота, а мы вместе с ними будем их прикрывать, все подготовить к атаке. А у нас уже все было готово.

Артиллерия перенесла свой огонь в глубь немецкой оборо­ны, пошли вперед наши танки, пехота и мы поднялись и в рост двинулись за ними. Не прошли и 20 метров, как немцы открыли по нам ураганный огонь из минометов, пулеметов, дальнобойной артиллерии, появилась авиация и все смешалось. Мы залегли.

Английский танк или на мине подорвался или подбила артиллерия, он стоял среди кустов недвижим. Наш танк Т-34, когда продвинулся за экскаватор в сторону немцев при маневрировании завалился задней частью в яму, башенная пушка и пулеметы смотрели вверх, как зенитные, нас немцы придавили к земле, кто пытался продви­нуться вперед или назад, после огня немцев оставался вечно на ней, в лучшем случае был ранен. По цепи была передана команда окопаться, стены нашего советского города Ржева были умело ис­пользованы в целях обороны, они тоже были изнасилованы фашис­тами.

С наступлением ночи была подана команда: занять преж­ние свои линии обороны и ждать особого распоряжения. За целый день тяжелых боев нам не удалось выбить немцев с их обороны, понесли большие потери. Это был наш последний бой в октябре месяце, в котором я был ранен в голову осколком и ношу его по сегодняшний день. С поля боя я не ушел потому, что чувствовал себя хорошо, кровь запеклась и засохла, это была своего рода перевязка, а ночью водой из воронки обмылся, правда щипало здорово, но болело не очень, видимо сыграла свою роль взрыв­ная волна в дер. Полунино, которая нас с Сергеем опрокинула.

Интервью и лит.обработка: О. Виноградова, А. Драбкин

Рекомендуем

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

22 июня 1941 г. А было ли внезапное нападение?

Уникальная книжная коллекция "Память Победы. Люди, события, битвы", приуроченная к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне, адресована молодому поколению и всем интересующимся славным прошлым нашей страны. Выпуски серии рассказывают о знаменитых полководцах, крупнейших сражениях и различных фактах и явлениях Великой Отечественной войны. В доступной и занимательной форме рассказывается о сложнейшем и героическом периоде в истории нашей страны. Уникальные фотографии, рисунки и инфо...

Мы дрались против "Тигров". "Главное - выбить у них танки"!"

"Ствол длинный, жизнь короткая", "Двойной оклад - тройная смерть", "Прощай, Родина!" - всё это фронтовые прозвища артиллеристов орудий калибра 45, 57 и 76 мм, на которых возлагалась смертельно опасная задача: жечь немецкие танки. Каждый бой, каждый подбитый панцер стоили большой крови, а победа в поединке с гитлеровскими танковыми асами требовала колоссальной выдержки, отваги и мастерства. И до самого конца войны Панцерваффе, в том числе и грозные "Тигры",...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus
Поддержите нашу работу
по сохранению исторической памяти!