29746
Пехотинцы

Шелякин Александр Андреевич

Я родился 28 августа 1923 г. в селе Навля Шаблыкинского района Орловской области. В нашей семье было девять детей, я младший, отец работал в лесном хозяйстве лесничим, он окончил лесную школу в Орловской области. Помотало нас по стране, я учился в разных школах, даже украинский и белорусский языки изучал. Немецкий тоже учил, я его неплохо знал, но на экзаменах провалился: перевел, что у зайца не уши, а рога. Окончил я восемь классов, десятый класс закончил уже после войны, будучи офицером, в вечерней школе при доме офицеров г. Феодосии. После восьмого класса поступил в Миллеровскую сельскохозяйственную школу уже в Ростовской области, где давыдовская Валюха-Горюха из "Поднятой целины" училась. Тогда нужно было платить за учебу, а моим родителям тяжело приходилось, детей-то много, денег нет. Отец так сказал: "Пойдешь в лесную школу, буду помогать, а так учись за счет государства". И действительно, я заключил договор с совхозом, они за меня платили и выдавали кое-какие продукты на 2-3 недели, после окончания должен был к ним пойти работать. Оттуда, из Миллеровской школы, я и призвался.

23 июня пришел к нам комсомольский секретарь города, и потребовал написать заявления о добровольном вступлении в Красную Армию. А через день мне пришла повестка, мои родители жили на станции Мальчевская, в 20 км от г. Миллерова. Я туда пошел проститься с домом, пришел пешком, поезда ходили только поздно вечером, а мне надо было рано утром дома очутиться, боялся не успеть в военкомат. Назад тоже пешком подул, мать собирала мне на дорогу, я не дождался. Так старший брат меня догнал, передал мне яичек куриных. Я был в горвоенкомате 26 июня, согласно повестке. Мне сразу дали направление в кавалерийский полк, дали на станции десять лошадей, овес, сено, ведра, и повезли до Ботайска, я должен был за лошадьми ухаживать. Прибыл в полк, и через пять дней старшина нашего эскадрона принес мне вещмешок и сухой паек: "Поедешь в Краснодарское военное училище". В военкомате мне снова переделали мое направление в Буйнакское военное пехотное училище. Я туда и поехал, прошел медкомиссию, меня признали годным, помыли, постригли, выдали обмундирование. Оттуда написал письмо родителям. Учили нас хорошо, постоянно стрельбы, выходы в поле с ночевкой по 2-3 дня. Кормили тоже хорошо, целые отары овец для нас пригоняли. Но и то: как-то мне попалось задание котел отапливать, двух солдат дали на заготовку дров, повар попросил мне благодарность вынести за то, что я огонь правильно поддерживал. Я говорю: "Зачем мне благодарность, дайте лучше котелок каши". В общем, подготовили нас с толком, хорошие были командиры, некоторые командиры взводов в том же училище проучились по три-четыре года. Я с закрытыми глазами разбирал замок пулемета Максим, все пулеметы знал, винтовки СВТ, Мосина. Было у нас и несколько иностранных пулеметов, турецкого производства. Также пушки изучали калибра 45-мм и 76-мм.

В этом училище я был до ноября 1941 г., когда нас подняли по тревоге и бросили под г. Ростов. Мы в боях не участвовали, а ловили тех, кто бежал с фронта от немцев, сразу их переформировали и назад на фронт отправляли. На следующий день после отправки эти части взяли Ростов. Это была наша первая победа - город Ростов. Тогда нигде не было побед. Как я потом узнал, нас было 25 рот, в каждой чуть больше 200 человек. Сдал я экзамены в январе 1942 г., оценки нам выставляли, особенно по знанию оружия. После экзаменовки меня послали на формирование под г. Сталинград. Там был Приволжский военный округ, я был зачислен в формировавшуюся в г. Астрахани 135-ю отдельную стрелковую бригаду. Я был лейтенантом, меня в астраханский военкомат вызвали. Сказали отдохнуть в городе, прийти послезавтра. Как вернулся в военкомат, мне дали 600 человек на 2-ой стрелковый батальон. Где размещаться? Повели нас за Волгу, на шестнадцатую пристань, сказали, что в песке будете копать себе землянки, нам еще должны были дали палатки. Это было первые числа января. Лопат не дали, инструмента не дали, кружками песок астраханский копали. Целый городок выстроился, бригада целая. Когда проходило формирование, кормили неважно. Потом повезли нас, железной дороги не было, на подводах, в г. Казань. Мы уже знали, что нас под Москву отправляют.

Так мы прибыли под Тулу на фронт, на р. Оку. Нам дали приказ заменить в обороне стрелковую дивизию, которая понесла большие потери, совсем добитая была. Со мной было 33 человека автоматчиков, отдельный взвод 2-го батальона. Помкомвзвода у меня был мл. сержант Мухин, он попал к нам вместе с пополнением из 600 сибиряков, которые уже отслужили по два года, нам их на усиление направили. Мой взвод должен был занять оборону за Окой, я пошел на рекогносцировку. Встретил там роту, которую сменял - 12 человек, с ними одна женщина, с орденом Ленина на груди. Она мне сказала: "Держать участок, сильно немцы здесь лезут!" Оставил я на передовой наблюдателей, вернулся на другой берег Оки и начал переправу взвода, ночью на лодке льдины уже плавали, по лодке стучали. Противник нашу переправу обстреливал, тогда случилось у меня первое ранение во взводе - ранило солдата Смирнова в шею. Я приказал перевязать, никто не хочет, новобранцы! Тут я рявкнул: "Мы, что, приехали воевать? Или на танцы?" Я сам его перевязал. Этот Смирнов все-таки умер потом, когда мы уже под г. Орлом стояли, его укусила ночью за палец мышь, заражение крови, он скончался до того, как его довезли до медбатальона.

Переправились, дальше что? В первую ночь немцы пошли в разведку, хотели узнать, что там русские копошатся, что-то заподозрили. А мне командир батальона, ст. лейтенант Ходаковский дал на подкрепление старшего политрука Волкова. Тот все время с наганом бегал, но стрелять толком не умел, он был до войны секретарем райкома партии. Так немцы пошли на разведку, темная-темная ночь, хоть глаз выколи, я выставил двоих наблюдателей, протянул к ним проволоку, в случае обнаружения противника надо ее дергать, я рядом с собой повесил консервную банку с камушками, слышу - дергают. Им задача, как подергал - отходить. Передовые приползли и докладывают, что слышно, как идут немцы, тихо переговариваются. Я тихо дал команду: "Стрелять только по команде!" У всех автоматы ППШ, нужно поближе подпустить. А политрук Волков через некоторое время шум услышал, снег еще лежал, он шорохтит под телами. Вот он и дал команду: "За Родину! За Сталина! По врагу - огонь!" Я ему говорю: "Ты что делаешь?!" Так у меня каждый по двадцать патронов выпустили, пользуясь моментом. Мне потом до самой Курской дуге боеприпасы зажмали все этот случай вспоминали. Но так проблем с боеприпасами не было, бывало, бросали даже, особенно минометчики - наберут себе мин, а потом бросают при передислокации. Я даже не помню, немцы потеряли кого-то или нет. Такой мой первый бой был.

Потом мы в одной из стычек нашли нами убитого немца, я из его формы сделал чучело, чтобы носить по окопам, а то солдаты немца побаивались, взял у убитого шинель, противогаз, короткие немецкие сапоги, каску. Так что запомнил: на ремне - все в гнидах, каска внутри - вся во вшах и гнидах. Для них зима 1941-42 гг. была очень суровой, прятались они от холода в каких-то хатах, вот и завшивели. Мы-то были в полушубках, шапках, валенках. Мы, автоматчики, еще белые маскхалаты носили.

Еще такой случай был: нашли мы погреб, где картошка хранилась. Так я кормил весь батальон, пока мои солдаты не сказали: "Нам потом не останется".

С месяц мы стояли на этом участке, потом нас южнее перебросили, немец начал переть на Воронеж. Вот мы и сменили часть, их в тыл отправили постираться, помыться, отдохнуть. Но немец сильных наступательных боев не начинал, только разведку боем. В начале 1943 г. нашу 135-ю бригаду переформировали в 81-ю стрелковую дивизию. А мой взвод вошел в роту автоматчиков 410-го стрелкового полка. Затем мы в наступление перешли, весь Брянский фронт, наша дивизия начала наступление 1 февраля 1943 г. Мы пустили вперед аэросани, десятка три. Наступали по дорогам, снег был большой, но дороги расчищены, немцы местное население сгоняли на расчистку, педантичные, везде вешки ставили. Валялись по дороге их эрзац-валенки, из соломы сделанные. Начали наступление под Воронежем успешно, наступали все время на Курск, брали районный центр Колпны. Наша рота автоматчиков успешно атаковала и заняла станцию Поныри, там даже после войны хотели памятную доску повесить, о том, что станцию у немцев отбила рота автоматчиков 410-го стрелкового полка, но чего-то не разместили. Тут и остановились, заняли оборону до лета 1943 г. Немецкая оборона некрепкая была: много минных полей, а так отступали постоянно. Единственное, что было - у меня солдаты носили три противопехотные мины, как только занимаем оборону, я ставлю возле своего НП эти три мины. У меня во взводе было семь национальностей, а узбеки, казахи, буряты ночью все время спят, не добудишься.

В феврале кончилось наше наступление, встали в оборону. Приезжал Рокоссовкий, его я несколько раз видел, Жуков, говорили, тоже приезжал, но я не видел. В это время я дослужился до зам. командира роты по строевой части.

В июле Курская битва началась. Мы уже знали, что немец наступать будет: зимой мы наступали, а они летом, даже удивлялись, чего так долго немцы не наступают, думали, значит, хорошо готовятся. Над нами все время их самолет-наблюдатель над нейтральной полосой висел. Но у нас оборона сильная была, танки в тылу стояли, за нами - вырыты их огневые позиции. В случае наступления танки сразу должны были контратаковать. Снимали грунт, чтобы танки не прошли, мины ставили. Вот 5 июля немцы в атаку поперли. Сначала мощный артобстрел был, немцы нас снарядами и минами буквально засыпали. Они шли со следующей тактикой: по бокам несколько легких танков, впереди два-три тяжелых "тигра", а позади - бронетранспортеры, в каждом по десять солдат. Они перед нашими траншеями пехоту высадили, и начали вытряхивать нас из землянок. Мы на передовой позиции были, на нашем участке немцы прорвались аж на восемь километров. Но там и немцу тяжело пришлось, у нас стояло много пушек. В первом ряду - 45-мм уже с новым, кумулятивным, снарядом, дальше стояли 76-мм орудия. Тяжелые бои были, артиллеристы насмерть стояли, от расчетов по 2-3 человека осталось. В первых же боях, 6 июля, меня ранило. Ранило в плечо и ногу миной, когда в контратаку готовился танковый десант, нас, автоматчиков уже посадили, а меня сбило с танка. Там у ст. Поныри монумент поставили, на нем моя фамилия написана.

Cлева направо: гвардии ст. лейтенант Шелякин

Александр Андреевич, гвардии мл. лейтенант

Горбачев Василий Иванович, гвардии мл.

лейтенант Агафонов Яков Иванович.

Попал в госпиталь, в г. Горький, но немец начал бомбить город и нас эвакуировали в г. Павлово, на р. Оке. Пролежал до августа, перенес операцию, из плеча осколки удалили, кусок шинели. После выписки направили в Марийскую АССР, г. Йошкар-Ола, оттуда я готовил маршевые роты, по 252 человека в каждой. Я должен был успеть подготовить их за два дня, потом погрузка в вагоны и на фронт. Состояли они из выздоравливающих и призывников. Я подготовил пятнадцать таких рот, потом и себя включаю в список 252-м, командиром роты. Куда роту направляли, я не знал, дали код, а станцию не назвали. Отправили в г. Ленинград, паровоз шел на малом пару, тихо шли, боялись под артобстрел попасть. Приехал в Ленинград, на сборный пункт на ул. К. Маркса, сдал роту, а сам иду в запасной офицерский полк, во вновь сформированную 2-ю Ударную армию. Власова уже не было, а нас все равно "власовцами" звали. В начале 1944 г. прибыл в 224-ю Гатчинскую Краснознаменную дивизию. Мы стояли в районе Нарвы, еще на некоторых участках выравнивали линию фронта, но в основном уже в обороне стояли. Так до лета и простояли, а потом начали готовиться к наступлению на Финляндию. К тому времени немецкие войска уже оккупировали Финляндию и мы готовились и финнов, и немцев бить. У финнов была очень грамотная самостоятельная подготовка, один снайпер, "кукушка", мог истребить целую роту. Готовили для нас тендеры, на каждом размещалась усиленная стрелковая рота: придавались минометы, 45-мм противотанковая пушка, крупнокалиберный пулемет. Сначала проверяли комплектацию, вывозили на ночь на тендере на десять км от берега, ночуем, затем назад, так несколько раз. Готовили в наступление в Финском заливе, там целая сеть островов. В июле пошли в наступление, финны сразу отступили: мы на остров, они бегут. Финны очень боялись ближнего боя с ветеранами Сталинграда, сибиряками. Там местность - лес, горка, гранитные камни, под ними вырыты блиндажи, ходов много нарыли. Финны в ближний бой не вступали, мы трофеев набрали. Там я финку взял, дал побриться лейтенанту, за ней пришел, а лейтенант говорит: "Я уже отдал кому-то. Разве не ты финку взял?" Так мне остался один чехол, нож спер кто-то. При одной высадке 3 июля меня ранило на тендере в правое бедро, осколком. Снова госпиталь, потом вернулся в свою же часть. Мы уже стояли на границе с Финляндией, делали из бревен забор по всей границе, пока не прибыли пограничники, наш батальон охранял 24 километра. Было начало 1945 г., мой участок составлял 12,5 километров - каждый день контрольная лыжня утром и вечером. Я с нарядомдожен был проходить, но погода была хорошая, зима теплая, без перчаток ходили, в гимнастерке, брюках. Глубина снега до пояса была. Бани там финские восстановили, грели воду, мылись.

С финской границы нас перебросили в Латвию. Наступали на Прекуле, готовились к окончательному разгрому немцев, но в наступление не пошли, наши уже брали Берлин, а "мешок" так и остался, в него попала группа армий. "Курляндия", которую немцы планировали использовать для наступления на Ленинград. Мы стояли два или три месяца, 9 мая немцы сдались, а 10 мая нас пустили в атаку на остатки власовцев и "зеленых". В "мешке" еще оставались власовцы, "зеленые", так себя латышские националисты называли, литовцы были, Гитлер им разрешил свастику использовать - красные нарукавные повязки с крестом. Они неплохо сражались, видел, как приковывали себя к пулеметам. Все равно им смерть была. К берегу, к Тукумс-Либаве, вышли 12 мая, остатки власовцев пытались по воде в Швецию и Финляндию убежать.

- Противоречия на национальной почве были во взводе?

- Нет. Наоборот, узбеки и казахи домой письма писали с просьбой прислать урюк, кишмиш, чтобы другие попробовали.

- Как было отношение к пленным немцам, финнам?

- Мы к пленным отношения не имели, чуть что, нас за них долбали. Один раз, когда под Тулой были, я перебежчика перехватил. Мои наблюдатели доложили мне, что кто-то ползет. Мы ему: "Руки вверх!" Он отвечает: "Я коммунист, хочу сдаться!". Рубашка у него была белая-белая, чистенькая, а коммунистического билета нет, корка только какая-то, он ее из сапога достал. Ну, я прижал его, даже пригрозил пристрелить, потом все же сдал в особый отдел. А потом меня вызывают особисты и говорят: "Ты чего влез? Это же наш человек!"

- Как зарекомендовали себя в боях взводы автоматчиков?

- В наступлении отлично, но в обороне У меня во взводе на вооружении были только автоматы, а для обороны это оружие негодное, нужны винтовки, пулеметы. Нас только на ночь на передовые позиции направляли, там мы даже с немцами перекрикивались. Так в первом наступлении я захватил немецкий пулемет, стреляет отлично, всегда с собой носил. Лучше Дегтярева нашего был. Потом комиссар посоветовал от него избавиться, а то наши особисты могли статью пришить: "Почему пользуюсь немецким оружием, а не нашим?"

- Какое наше оружие Вам нравилось, а какое нет?

- ППШ автомат был удобный, легкий, простой, разбирался буквально за секунды. ППД похуже был, отказывал часто. Винтовка Мосина, я ведь лучший стрелок в полку был, целым ротам оружие пристреливал, она всю войну была основным оружием. Только вот укороченная, карабин, получше. Гранаты Ф-1 были хорошие, чугунные, поражающая сила большая, а РГД мы больше запугивали, поражающей силы такой нет у них. Первая противотанковая граната хорошая была, привезли их нам очень много, плохо одно - раз зарядил, разряжать нельзя, приходилось уничтожать дней через десять после заряда.

- Занятия проводились?

- Обязательно. Когда с передовой менялись, в тыл нас на отдых направляли, тогда сразу же занятия проводили. Тактику разбирали. Пополнение запасные полки обучали, но на фронте распределяли по взводам, старослужащие помогали.

- На сколько бойцов обычно отрывался окоп?

- По числу бойцов, обязательно наблюдательные и запасные позиции. Траншеи связывали всю оборону. Особенно под Курском была сильная оборона, в полный рост, в некоторых местах даже накаты были из дерева, сверху грунт насыпали. Там на Курской дуге как? Одна лопата серой земли, потом глина, потом с камнем глина, даже кирка не брала, там подолгу работали. А немцы в траншеях держали местное население, выгоняли на работы, давали каждому норму.

- Какое самое опасное немецкое оружие было?

- Немецкий пулемет на треноге, разрывными пулями стрелял, мы его "дум-дум" называли. Я пулемет один уничтожил с помощью ПТР. На моем участке стоял ПТРвец, я к нему подошел, "дум-дум" стреляет постоянно, немцы его приносили вечером, уносили утром, днем у немцев на некоторых участках один наблюдатель на километр был. Попался хороший солнечный день, я ПТР колышками закрепил, привязал там и там, навел. Жду, когда немец придет. Как пришел: навел и выстрелил. Пулемет молчит, и завтра молчал и потом долго не стрелял. Начфин мне даже начислил на сберкнижку за пулемет премию.

- Наше самое эффективное оружие?

- Пулемет Горюнова тарахтелка против Максима, легкий, правда. Максим хороший, но тяжелый, неудобный, в чехол жидкость вливать надо, чтобы ствол не перегреть, а то в стволе патроны разорваться могут.

- Как организовывалось передвижение на марше?

- Машины были только в автороте подвоза дивизии, а в роте все пешком, гоняли нас постоянно, то меняли на передовой, то траншеи рыть. Всю войну протопали.

- Женщины в части были?

- Были, когда нас переформировали в 81-ю дивизию, дают нам двенадцать молодых девчонок, связистками и радистками. А я стал заместителем командира роты по строевой части, в моем ведоме были наряды. Мы стояли тогда от обороны в 10 км, нам на формирование дали две недели. Я думаю, надо же девок назначать в наряд, у штаба часовыми. Они мне: "Товарищ лейтенант, мне сказал товарищ старший лейтенант Мухин, чтобы я пришла к начальнику штаба, ему надо документ отпечатать". Я ее спрашиваю: "А ты что, машинистка?" - "Да, машинистка". Вот так.

- Какое отношение было к комиссарам, политработникам?

- Первого комиссара, Крицына, мы называли "наша душа", он все время носил медаль "20 лет РККА" и наган. Его убило во время купания, когда мы стояли на р. Оке. Мы в тылу стояли, он пошел помыться, нам давали белье дустом пропитанное, он только его надел, как прилетел снаряд, его убило, а наган его разорвало. Горевали мы сильно.

- Какой был возраст красноармейцев?

- В 1941 г. много солдат было 1900-х лет, в 1942 г. их начали в тыл отправлять, они комиссию проходили, кого демобилизовали, кого на работы направляли. Потом в основном молодежь была.

- Какое отношение было к Сталину?

- Шли в бой за Сталина. У нас даже песня была: "Кони сытые, бьют копытами, встретим мы по-сталински врага!"

- В самые тяжелые периоды войны, особенно в 1941 г., сохранялась ли уверенность в том, что все равно победим?

- Уверены были, что никто Россию не победит. Резервы у нас были очень большие, многие на заводах работали.

- Какие отношения у Вас сложились с особистами?

- Нехорошие. Предохранялся от них, а то думал, загребут.

- Какие чувства испытывали 9 мая?

- Воевать нам надо было. Мы готовы были к бою, так до 12 мая воевали.

После войны 244-ю дивизию расформировали, меня в академию начали готовить, но медкомиссия забраковала. Тогда я пошел на курсы усовершенствования. Проучился я на них шесть месяцев в г. Калининграде. Отправили в 43-ю гвардейскую латышскую дивизию. Там самое забавное было в том, что нельзя отдавать приказ: "На обед!" заранее, а то латыши сразу кричали: "Курман катлинж! Курман катлинж!" переводится: "Где мой котелок?" Я служил там до 17 ноября 1964 г. и был уволен в звании капитана с правом ношения военной формы.

Интервью и лит.обработка:Ю. Трифонов

Наградные листы

Рекомендуем

Ильинский рубеж. Подвиг подольских курсантов

Фотоальбом, рассказывающий об одном из ключевых эпизодов обороны Москвы в октябре 1941 года, когда на пути надвигающийся на столицу фашистской армады живым щитом встали курсанты Подольских военных училищ. Уникальные снимки, сделанные фронтовыми корреспондентами на месте боев, а также рассекреченные архивные документы детально воспроизводят сражение на Ильинском рубеже. Автор, известный историк и публицист Артем Драбкин подробно восстанавливает хронологию тех дней, вызывает к жизни имена забытых ...

Мы дрались на истребителях

ДВА БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ. Уникальная возможность увидеть Великую Отечественную из кабины истребителя. Откровенные интервью "сталинских соколов" - и тех, кто принял боевое крещение в первые дни войны (их выжили единицы), и тех, кто пришел на смену павшим. Вся правда о грандиозных воздушных сражениях на советско-германском фронте, бесценные подробности боевой работы и фронтового быта наших асов, сломавших хребет Люфтваффе.
Сколько килограммов терял летчик в каждом боевом...

Великая Отечественная война 1941-1945 гг.

Великая Отечественная до сих пор остается во многом "Неизвестной войной". Несмотря на большое количество книг об отдельных сражениях, самую кровопролитную войну в истории человечества нельзя осмыслить фрагментарно - только лишь охватив единым взглядом. Эта книга предоставляет такую возможность. Это не просто хроника боевых действий, начиная с 22 июня 1941 года и заканчивая победным маем 45-го и капитуляцией Японии, а грандиозная панорама, позволяющая разглядеть Великую Отечественную во...

Воспоминания

Показать Ещё

Комментарии

comments powered by Disqus