Юсупов Галей Юнусович

18.02.1901 —

Место рождения: Казахская ССР, Западно-Казахстанская обл., г. Уральск

Место призыва: Уральский ГВК, Казахская ССР, Западно-Казахстанская обл., г. Уральск ; Казанский ГВК, Татарская АССР, г. Казань

Дата призыва: дд.11.1925

Место службы: 73 пап РГК 14 А; 33 оиптабр 33 А 1 БелФ;1179 иптап 39 оиптабр РГК 6 гв. А; 1179 иптап 39 оиптабр РГК 1 БелФ; 33 оиптабр РГК 1 БелФ; 1179 иптап РГК 11 А

Воинское звание: подполковник; гв. полковник; полковник

Награды

Медаль: «За взятие Берлина», Медаль: «За оборону Советского Заполярья», Медаль: «За освобождение Варшавы», Орден Красного Знамени, Орден Красной Звезды, Орден Ленина, Орден Отечественной войны I степени, Орден Суворова III степени (Архивный отдел администрации города Ржева Ф.451 оп.1, д.1261)

1179 легко-артиллерийский полк РВГК, сформированный в апреле-июне 1942г. в г.Чебаркуле Челябинской области, вооруженный и ско­лоченный в Коломне, ожидал вот-вот поступит приказ об отправке на фронт. Так было велико желание увидеть войну своими глазами, осо­бенно молодым бойцам. И этот долгожданный час наступил.Полк сосредоточился на станции Голутвин., ждал подачу состава эшелона.19 июня 1942г. полк погрузился в железнодорожный состав. Мино­вали Москву, Калинин, Торжок. На следующий день остановились на станции Старица. Только сейчас мы поняли, что прибыли на Калинин­ский фронт.

Комендант станции указал нам место сосредоточения - лес, восточнее деревни Ново-Коптево, и сообщил, что полк войдет в состав 29-й армии, дал маршрут движения полка и пункт расположения штаба армии.

Выгрузились мы быстро, но сразу же ощутили нехватку транспорта. Вместо положенных по штату 50 автомашин мы имели всего 10, старых, изношенных, требующих серьезного ремонта. Тягачами для орудий слу­жили "виллисы", тоже весьма неудобные для нас. Их ещё можно исполь­зовать в качестве легковых машин, но как в них разместить орудий­ный расчет и запас снарядов? Недостаток автотранспорта явно сни­жал боеспособность полка.

Пришлось организовать перевозку в несколько рейсов. Поручив колонну комиссару И..В. Гвоздеву, сам я выехал в штаб армии. Там получил боевую задачу обеспечить противотанковую оборону на стыке 246-й и 5-й стрелковых дивизий. Район действий полка ограничивался населенными пунктами Гущино-Крупцово-Батаково-Каледино.

Первую рекогносцировку с командирами батарей я проводил особен­но тщательно. С офицерами полка всего лишь двенадцать человек имели опыт участия в боях. Остальные весьма поверхностно представляли характер современного боя, особенно противотанковой борьбы. Поэтому выбор огневых позиций, их оборудование являлись продолжением учебы. А экзамен уже будет, принимать сама война - за недостаток знаний она потребует человеческих жертв.

Подробно разъяснял я командирам батарей, командирам орудий, почему выбрана та или иная огневая позиция, сам контролировал её оборудование.

Чтобы читатель наглядно представил себе эту работу, поясню, что каждое орудие имеет закрытую огневую позицию, когда расчёт ведёт стрельбу только по командам, не видя цели. При необходимости орудие занимает открытую позицию для стрельбы прямой наводкой. Если вражеская артиллерия засекла расположение батареи, нужно переходить на подготовительные запасные позиции (их должно быть, по меньшей мере, две). Кроме того, в расположении батареи дела­ются две-три землянки для укрытия личного состава, соединенные ходами сообщения. Объем земляных работ велик, но необходим.

Чем глубже окопы, чем лучше оборудование, тем больше шансов у бойца уцелеть при обстреле или бомбежке с воздуха и сохранить боевую технику. Мы, командиры, постоянно внушали эту мысль нашим ещё не обстрелянным воинам. А большинство из них, по сути, были почти школьники, не окрепшие физически. Мало кто умел держать в руках лопату, топор. Уставали беспредельно.

Вспоминаю эти дни и вижу перед собой наводчика 3-й батареи Николая Селезнева. Стоит он, опершись на лопату, бледный, потный, уставший до такой степени, что, когда я подошел, он не смог выпря­миться и принять по уставу стойку "смирно". Жалко было парня, но жалостью только портить бойца. Я похвалил его за проделанную работу и добавил, что не к лицу терять воинский вид. Забегая вперед, скажу, что Селезнев стал отличным артиллеристом, команди­ром орудия, прошел всю войну. Позже вернулся в родной город Троицк Челябинской области, окончил ветеринарный институт, рабо­тал ветеринарным врачом, заведующим межрайонной ветеринарной лабораторией, инструктором Челябинского обкома партии, затем в областном комитете заготовок.

Возвращаясь к дням войны, замечу, что требования зарыться как можно глубже в землю и зарыть технику мы никогда не снижали. Это помогло сохранить многие человеческие жизни.

Среди личного состава были и опытные бойцы, уже воевавшие с фашистами и хорошо знакомые с боевыми условиями. Они помогали нам воспитывать из вчерашних школьников настоящих солдат.

7 июня 1942 года все легкоартиллерийские полки, в том числе и наш, были переименованы в истребительные противотанковые (ИПТАП).

В этот период 29-я армия, в состав которой входил полк, не вела в своей полосе активных действий. Это давало нам возмож­ность постоянно приучать личный состав к боевым условиям. Ко­нечно, не надо думать, что стояла безмятежная тишина. Огневые налеты производились и со стороны противника, и с нашей стороны.

В порядке боевой учебы, по моей просьбе, начальник артилле­рии армии разрешил нам пристрелку репера на вражеских позициях. Для непосвященных поясню, что репер в артиллерии - хорошо наб­людаемый, неподвижный предмет, для которого определяются прист­релкой угловые и линейные величины; репер используется при переносе огня по другим целям.

Стрельба по реальным целям выявила некоторые недостатки в подготовке не только бойцов, но и командиров. Снова начались учебные занятия.

26 июля полк получил новую задачу. Две батареи (1-я и 2-я) перешли в подчинение начальника артиллерии 246-й стрелковой дивизии, а 4-я и 5-я вместе с одной батареей отдельного проти­вотанкового дивизиона и одной 873-го артполка заняли противотан­ковую оборону в районе населенных пунктов Крупцово-Кореничено с задачей прикрыть большак Ржев-Старица.

Меня назначили командиром противотанкового района.

С начала августа зачастили дожди, временами в сильные ливни. На фронте перед нами стояло затишье. Мне не сиделось без дела, решил поехать в 873-й артполк, чтобы согласовать и с его коман­диром взаимодействие батарей. "Виллис" с трудом шел по раскис­шей дороге. Маленький ручей, обычно не шире метра, теперь раз­лился так, что вода хлестнула через борт, когда мы переезжали.

С трудом добрались до штаба 873-го артполка. Увязав действия, мы с командиром полка вышли из блиндажа.

Неподалеку стояла наша 4-я батарея. Внезапно начался вра­жеский артналет. И тут у меня похолодело сердце: на огневой по­зиции батареи рвутся снаряды, веером летят во все стороны ос­колки, а мои бойцы, выскочив из землянок, с каким-то детским ин­тересом - ведь первый раз в жизни! - наблюдают за близкими раз­рывами. Не разбирая дороги, я помчался туда с громким криком: -Ложись! В укрытие!

К счастью, налет оказался коротким. Конечно, отрадно видеть бесстрашие своих бойцов, но в данном случае это - бессмысленная бравада. Другое дело, когда они так же спокойно будут работать у орудий под обстрелом приближающихся вражеских танков. И бойцы, по-моему, поняли это после нашего разговора.

С разделением полка встали новые заботы. Когда батареи располагались сосредоточенно, приготовить пищу для личного сос­тава было нетрудно. Наша полевая кухня с этим вполне справлялась. Но когда подразделения растянулись на десятки километров, одной кухней не обойдешься. Невозможно было и развозить по бездорожью обед в термосах. Пришлось передать отдаленным батареям два очаж­ных котла, организовывать быт личного состава. Трудности преодо­левались. Нашлись кашевары. Люди привыкали к самостоятельности. Старшины проявляли находчивость, становились хорошими хозяйствен­никами - особенно хочется отметить Дзафарова, Агакарьяна, Наза-рука: бойцы всегда были довольны ими.

Хотя на нашем участке фронта не происходило активных боевых действий, артиллеристы полка всё больше и больше привыкали к фронтовой обстановке. Позиции не раз подвергались бомбежке, артиллеристско-минометному обстрелу, часто вспыхивала ружейно-пулеметная перестрелка. Были у нас раненые и убитые. Погиб телефонист 2-й батареи Виктор Сутушкин, 1923 года рождения. Он подорвался на мине, оставленной фашистами при отступлении, возле деревни Мутягино.

Там же убит на наблюдательном пункте помощник командира взвода управления 3-й батареи младший сержант Борис Акулов, тоже 1923 года рождения. Хорошие были бойцы, мы искренне переживали их ги­бель.

Передышку на фронте мы использовали для продолжения учебы в боевых условиях. Особенно тщательно отрабатывали взаимозаменя­емость в орудийных расчетах.

Не ослабевала партийно-политическая работа, много внимания уделялось авангардной роли в бою коммунистов и комсомольцев, вос­питанию у бойцов мужества и стойкости.

Продолжалась учеба офицерского состава, особенно артиллерийско-стрелковая, которую проводил майор И.И. Левинтан.

Есть смысл коротко остановиться на обстановке лета 1942 года. "В общих чертах политическая и военная стратегия Гитлера,- пишет Маршал Советского Союза Г.К.Жуков, - на ближайший период 1942 года сводилась к тому, чтобы разгромить наши войска на юге, овладеть районом Кавказа, выйти к Волге, захватить Сталинград, Астрахань и тем самым создать условия для уничтожения СССР как государства".

В ходе зимнего 1941/42гг. контрнаступления наши войска силь­но потеснили левый фланг группы вражеских армий "Центр". Образо­вался Ржевский выступ, над которым с севера нависал Калининский фронт генерала И.С. Конева своими 30-й и 29-й общевойсковыми и 3-й воздушной армиями, а с востока противнику противостоял запад­ный фронт генерала Г.К. Жукова.

Весной 1942 года линия фронта здесь стабилизировалась. Немецко-фашистские войска, за год войны потерявшие более миллио­на человек, не могли вести с одинаковой силой наступление на всех направлениях. На лето 1942 года главными их задачами были признаны Кавказ и Сталинград. Здесь Гитлер сосредоточил лучшие танковые и моторизованные дивизии.

Весна и лето 1942 года принесли крупные неудачи Красной Армии. Под Харьковом, в районе Изюма и Барвенково, попали в окру­жение значительные советские силы. В начале июля немецко-фашист­ские войска полностью овладели Крымом. Ожесточенные бои разверну­лись в излучине Дона и предгорьях Кавказа.

Для усиления наступательной мощи группы армий "Юг" гитлеров­ское командование планировало переброску своих дивизий из-под Ленинграда и из группы армий "Центр".

Чтобы не допустить этого, Ставка Верховного главнокомандова­ния запланировала Ржевско-Сычевскую наступательную операцию си­лами Калининского и Западного фронтов.

Нашему Калининскому фронту ставилась задача изгнать про­тивника с левого берега Волги, освободить город Ржев и захватить плацдарм на правом берегу Волги.

Противник сосредоточил в районе Ржевского выступа 9 пехот­ных, 2 моторизованные и 3 танковые дивизии, построил глубоко эшелонированную оборону: 559 дзотов и блиндажей, 280 окопов, 23,5 километра минированных участков, 7 километров противотан­ковых рвов, 3,5 километра лесных завалов.

Войска Западного фронта нанесли первый удар 5-12 июля. В конце этого же месяца приказ о наступлении получила 30-я армия Калининского фронта под командованием генерала Д.Д. Лелюшенко.

В первый день, 30 июля, она прорвала оборону противника по фрон­ту на 9 и в глубину на 6 километров, освободила Дубровку, Раменье, Подсосенье, Ново-Семеновское и другие населенные пункты. Враг упорно сопротивлялся, по нескольку раз в день переходил в ожесто­ченные контратаки, но вынужден был пятиться, сдавая свои позиции.

6 августа к вечеру меня вызвали в штаб артиллерии 29-й армии. Там я узнал, что по приказу наш полк переходит в состав 30-й армии, получил маршрут движения: Михайлики-Балаши-Зальково.

Тут же по телефону я связался с начальником штаба полка И.И. Левинтаном и приказал подготовиться к выступлению. К моему возвращению подразделения полка уже сосредоточились в районе деревни Каледино.

Путь нам предстоял неблизкий, а с автотранспортом по-прежнему плохо. За один раз мы и не могли поднять и половины личного сос­тава и грузов. Почти весь запас снарядов полк вынужден был передать артснабжению 29-й армии, а с собой взять лишь передковый запас.

Поручив майору Левинтану вести колонну по маршруту, мы вмес­те с лейтенантом Ю.Чучко выехали в штаб артиллерии 30-й армии за получением боевой задачи. Штаб расположился в деревне Денежное.

Ехать было неимоверно тяжело. Прошедшие дожди превратили всю местность в непроходимое болото. Дороги перестали существо­вать. Лавина танков, тягачей, тяжело груженных автомашин пере­пахала все вокруг. Все, даже крошечные речушки вышли из берегов, стали непроходимыми. Кругом разлилась глинисто-торфяная жижа, в которой лошади тонули по брюхо, там и сям торчали намертво застрявшие автомашины, артиллерийские тягачи и танки. Самолеты не взлетали с размокших аэродромов. А дождик снова и снова сеял­ся с низкого неба.

Вот как описывает обстановку И.Г. Эренбург, побывавший в то время на нашем фронте: "Что может быть тоскливее в осеннюю пору, чем тверские болота с грязным небом, с пестрой лихорадочной лист­вой, засасывающей хлябью дорог! Машины буксовали, и с отчаянными криками "раз" их пытались столкнуть с места. Кое-где дорога была устлана срубленными деревьями, и замызганные "виллисы" подпрыги­вали, как раненые птицы".

Вся боевая техника безнадежно отстала от пехоты. Наступающих сопровождали лишь те батальонные орудия и минометы, которые бойцы смогли пронести на руках по болотам. Снаряды перевозили по несколь­ку штук верховыми лошадьми. Люди, изнемогая, по колено, по пояс, а кое-где и выше, брели в вязкой грязи.

В таких условиях войска 30-й армии, лишенные активной поддерж­ки танков, авиации и основной артиллерии, приостановили наступление. 7-9 августа Военный совет армии произвел перегруппировку сил для нового наступления. Теперь главный удар осуществляло левое крыло армии в направлении Грибеево-Апоки-Ржев.

Наш полк по решению командования придавался 220-й стрелковой дивизии, которая имела задачу овладеть опорным узлом противника Бельково - высота 210,5.

В то время у нас было четыре батареи, одна 3-я - отстала на переходе из-за ремонта тягачей и присоединилась к нам только 12 августа, уже в разгар боев.

Огневые позиции полка были определены в районе деревни Старшевицы - высота 219,0. Две батареи - 4-я и 5-я - вошли в группу АР (артиллерия разрушения). Они заняли открытые позиции для стрельбы прямой наводкой. Их задача: поддержка наступления 376-го стрелко­вого полка и, в случае успеха, сопровождение этого наступления огнем и колесами. 1-я и 2-я батареи вошли в группу ПП (поддержки пехоты). С закрытых позиций они будут вести огонь по координатам, передаваемым с наблюдательных пунктов.

Общее наступление 30-й армии было назначено на 10 августа.

Накануне, 9 августа, вместе с командирами 1-й и 2-й батарей я провел рекогносцировку района их боевого порядка. На исходе дня обе батареи продвинулись на свои огневые позиции. И хотя маршрут пред­стоящий им, невелик, я напрасно прождал связи всю ночь. Обеспокоен­ный, выехал, едва рассвело, следом.

2-я батарея прочно застряла в густом месиве грязи по оси орудий и тягачей. Бойцы выбились из сил, пытаясь вытолкнуть рука­ми технику.

Неподалеку занимал позиции дивизион 392-го гаубичного арт­полка РГК. Я направился туда и связался по телефону с командиром полка майором А.А. Сергеевым. Он без лишних разговоров приказал помочь нам. Мощные тракторы в два счета вытащили из грязи нашу технику.

1-я батарея, хоть и вышла в район боевых действий, но до сих пор не оборудовала огневые позиции и не организовала связь. Основ­ная вина ложилась на командира батареи. Такие упущения в боевых условиях непростительны. Я сместил командира батареи и назначил на его место помощника начальника штаба полка лейтенанта Коцина, храброго офицера, уже имеющего боевой опыт.

Мои ожидания оправдались. Новый командир батареи сплотил личный состав. Не случайно, уже в первых боях образцы храбрости, героизма и боевого мастерства в этой батарее показали многие ко­мандиры орудий, наводчики, телефонисты - Иван Бугаков, Владимир Гишкин, Сергей Дуркин, Николай Сорокин, Виктор Шустаев, Киселев, Деревянкин и другие.

4-я и 5-я батареи заняли позиции в районе высоты 219.0. Против опорного пункта противника - деревни Бельково, вели разведку целей, определяли дальности и ставили колышки в направлении плохо видимых целей.

Части 220-й дивизии с 4-го августа почти ежедневно штурмовали деревню. Но мощные огневые средства противника, его заградительный артиллерийско-минометный огонь и частые контратаки срывали все попытки овладеть этим опорным пунктом.

И вот наши войска изготовились к новому наступлению.

Бельково, как, впрочем, и все деревни, попадавшиеся нам, представляло собой груды развалин. Все дома, что не успели сгореть, немцы разобрали и использовали для строительства блиндажей, дзотов, для оборудования огневых точек. Вырыты глубокие траншеи с множеством ходов сообщения. И вся эта оборона буквально нашпигована замаски­рованными орудиями, минометами и пулеметами, по башню спрятаны в землю танки, кирпичами и камнями выложены удобные бойницы для автоматчиков. Тщательно продумана система огня и на дальних, и на ближних подступах.

Но бойцы, которые стояли перед этими укреплениями, были уже не те, что отступали год назад. Ненависть к захватчикам переполня­ла их сердца. Большинство частей Калининского фронта участвовали в зимнем контрнаступлении под Москвой. Советские воины уже ощу­тили чувство глубокого удовлетворения при виде бегущего врага, радость победы в бою. Они видели разрушенные оккупантами города, соложенные дотла деревни, видели светлые слезы советских людей, которых вызволили из неволи. Месть за расстрелянных, повешенных, замученных, за поруганную землю многократно увеличивала их натиск в атаке.

10 августа части 220-й дивизии, при поддержке танков, заняли высоту 210.5. 11 августа они вели бой за деревню Харино.

На нашем участке решительное наступление было назначено на 12 августа. Батареи полка заняли боевые порядки. Всю ночь то там, то здесь вспыхивала перестрелка. Немцы нервничали, жгли пачками над передним краем ракеты. То и дело воздух пронзали разноцветные веера трассирующих пуль, завывали мины, раскатывались взрывы снарядов.

Появились раненые. В 4-й батарее разрывная пуля раздробила плечо рядовому Александру Мартюшеву. Санитары унесли его в тыл. Спустя много лет после войны А. Мартюшев с болью рассказывал, как фашистские стервятники бомбили госпиталь, в котором он лежал, хотя на стенах и крыше были четко выведены большие красные кресты. Погибли многие тяжелораненные, врачи, медсестры. После бомбежки большинство раненых, которые могли ходить и держать в руках оружие, ушли в свои части, чтобы бить вероломного врага, мстить за смерть товарищей. Мартюшев не мог этого сделать - он находился в тяжелом состоянии. А после лечения - признали инвалидом, негодным к несению военной службы. Он поехал домой в Курганскую область, там; много лет проработал председателем Петропавловского сельского Совета.

Близился рассвет. Мне не спалось. Не от волнения за собствен­ную судьбу: мне шел пятый десяток, вторая война разворачивается передо мной. Волновался я за своих 18-19-летних мальчишек, которые совсем ещё недавно играли в войну во дворах и переулках. Скоро они вступят в свой первый бой. Как поведут себя? Оправдают ли наши надежды?

Чувствовал себя я как отец, чей ребенок должен сделать первые шаги. Конечно, я был уверен в своих бойцах, но в любой момент могло ска­заться отсутствие опыта, недостаток знаний. Значит, решил я, нужно в бою быть рядом с ними, поддержать, подбодрить, помочь, если это понадобится.

Пожалуй, лучшей считалась 5-я батарея лейтенанта И. Зятикова и его комиссара К. Долженко. Немногим уступала ей 2-я батарея лей­тенанта М. Аксенова и комиссара А.М. Матушанского. Высокой бесконт­рольностью отличалась 3-я батарея старшего лейтенанта Николая Еленичева и комиссара младшего политрука Семена Никитина - жаль, что этой батареи пока нет в составе полка.

Наступило утро. Издали и вблизи загрохотали орудия: по опор­ному пункту врага вели огонь наши дивизионные, полковые и баталь­онные пушки и минометы, приданные артиллерийские части. В черных султанах взрывов взлетали в воздух обломки блиндажей и дзотов, исковерканные пулеметы. Кое-где занялись пожары. Гудела земля. Снаряды находили фашистов в укрытиях, окопах.

Во время артиллерийской подготовки атаки отличились наши 4-я и 5-я батареи, стоящие на прямой наводке. Умело и бесстрашно действовали командир 4-й батареи В. Баландюк, комиссар Ларионов, ко­мандиры взводов Горшаков и Носов. Прямыми попаданиями батарея разрушила вражеский дзот с пулеметом, уничтожила пулеметное гнездо в окопе, разила живую силу противника.

Три дзота с пулеметами, наблюдательный пункт и пулемет в окопе уничтожила 5-я батарея, подавляла огонь кочующих орудий. Командир батареи И. Зятиков, комиссар К. Долженко, командир взвода К. Перминов, командиры орудий Сергей Кошелев, Иван Давыденко, Николай Пехоркин, наводчики Башаров, Родин, Храбрых и другие бойцы действовали сме­ло, с большим мастерством.

С особой доблестью проявил себя орудийный расчет младшего сержанта С. Кошелева с наводчиком младшим сержантом Василием Баша­ровым.

"Прямой наводкой" - так назвал в "Правде" свою корреспонден­цию об этом расчете А. Толкунов, побывавший в нашем полку.

"В одном из боев Калининского фронта орудийные расчеты широко применяют стрельбу прямой наводкой по укреплениям врага. Атаку одного подразделения прикрывало орудие под командованием младшего сер­жанта Кошелева С. Немцы встретили пехоту кинжальным огнем пуле­метов. Подразделение залегло. Тогда Кошелев выкатывает свое ору­дие на открытую позицию. Первым же выстрелом было разбито одно пулеметное гнездо. Враг начал в лоб обстреливать орудие. Кошелев стрелял по колышкам, разбил два дзота. Наводчик - младший сержант Башаров и ящичный В. Михайлов были ранены, но расчет продолжал по­единок до тех пор, пока не были уничтожены огневые точки против­ника ".

Артподготовка до основания расшатала немецкую оборону. Под­разделение 376-го стрелкового полка пошли на штурм Белькова. Но враг ещё сильно огрызался огнем. На командный пункт артиллерии то и дело поступали просьбы пехоты разбить дзот, смести пулемет­ное гнездо, уничтожить вражескую пушку. И наши батареи переносили огонь по указанным целям, освобождая пути атакующих цепей.

В этот день,12 августа, советские воины к четырем часам дня полностью овладели опорными пунктами Бельково, Харино, Свиньино.

Наутро развернулись ожесточенные бои за Доманово и Васюково. 4-я и 5-я батареи поддерживали наступление 376-го стрелкового полка огнем прямой наводки, маневрировали и, маскируясь, продвига­лись вслед за наступающей пехотой.

Внезапно неподалеку ударил вражеский пулемет. Наводчик 4-й батареи Петр Шевчук выглянул из-за укрытиями увидел, что наши бойцы залегли почти перед самой траншеей противника. Вот-вот мо­жет захлебнуться атака.

- Ребята, навались! - крикнул Шевчук,- Поможем пехоте!

Орудие выкатили на открытое место. Вражеский пулеметчик за­метил опасность и перенес огонь на артиллеристов. Крупнокалибер­ные пули застучали по щиту, завизжали, рикошетя. Но никто не под­дался панике. Шевчук поймал в перекрестье пулеметное гнездо и дернул шнур. В воздух взлетели комья земли, бревна и погнутый ствол пулемета. С криком "Ура" пехота поднялась в атаку.

И снова наши орудия продвигаются вперед. Фашисты не выдержали - выскакивают из окопов, отстреливаясь из автоматов, бегут. Но Шевчук не может сидеть в бездействии. Он схватил брошенный немцами ручной пулемет, установил сошки, приладился и короткими очередями режет бегущих врагов.

Отважно действовали в этих боях наводчик 4-й батареи Михаил Обухов, командир орудия 5-й батареи Николай Пехоркин со своим на­водчиком Александром Храбрых, другие расчеты.

Советские войска шли вперед освобождая древнюю русскую землю. За каждую деревушку, сожженную дотла, за каждую высотку, за рощицы, посеченные осколками, разворачивались кровопролитные бои. Фашисты всеми силами цеплялись за Ржевский выступ, как кинжал, нацеленный в сердце Родины - Москву, но под ударами двух фронтов откатывались всё дальше на юг и запад.

Теперь уже три батареи полка - 1-я,4-я и 5-я сопровождали наступающую пехоту. Случалось и так, что наши артиллеристы в го­рячке боя вырывались вперед стрелковых подразделений. Так было при взятии деревень Васюково и Выдрино.

Командир 1-й батареи лейтенант Коцин решительно выдвигал свои орудия, следом переносил свой командный пункт, тянул за собой теле­фонную связь.

15 августа, увлекшись преследованием противника, батареи полка обогнали нашу пехоту и ворвались в Выдрино. Гитлеровцы, ошеломлен­ные внезапным появлением орудий, открыли беспорядочную стрельбу из пулеметов и автоматов. Артиллеристы развернулись для стрельбы прямой наводкой. Выстрел - и разрыв накрыл группу вражеских солдат. Ещё два выстрела - и взлетел в воздух блиндаж. Губительный огонь расчетов Кошелева, Пехоркина, Шевчука, Тишкина заставил противника отступить из деревни.

Наводчик А. Храбрых с расстояния около 400 метров подавил огонь миномета, уничтожил около 30 гитлеровцев. Когда иссяк запас снаря­дов, бойцы расчета отсекали путь отступающему врагу стрельбой из автоматов, карабинов, противотанковых ружей, трофейных пулеметов.

Умело и храбро действовал в бою младший политрук Константин Долженко. Заменив наводчика орудия, он меткими выстрелами разру­шил дзот с пулеметом.

К сожалению, выскакивание артиллерии вперед пехоты чревато большой опасностью. Отступая, противник густо минировал подступы к населенным пунктам, дороги, берега ручьев и речушек. В горячке боя некогда да и некому - в полку не было саперов - осматривать маршрут наступления. И вот в 5-й батарее подорвались на минах два тягача.

2-я и догнавшая полк 3-я батареи поддерживали наступление 673-го стрелкового полка огнем с закрытой позиции, срывали контр­атаки фашистов.

Вспоминаю разведчика 2-й батареи Николая Рожнова, смелого, инициативного, наблюдательного и в то же время скромного бойца. Комсомольцы избрали его комсоргом батареи, а позднее, в 1943 году, он, уже член ВКП(б), стал парторгом батареи, вел активную партий­но-политическую работу. Разведчик он был незаменимый: больше всех обнаруживал цели, точно устанавливал расположение огневых средств противника. Рожнов с боями дошел до Берлина, а после войны вернул­ся на родную Рязанщину, закончил институт, преподавал в сельской школе.

В эти августовские дни сорок второго года противник, сломлен­ный морально и физически, в беспорядке отступал под укрытие ржев­ских стен, иногда даже без боя оставляя населенные пункты.

Наш полк в колонне 673-го стрелкового полка совершал марш Озерецкое-Гляденево-Успенское-Находово-Пудово с задачей выйти на рубеж северо-западнее Ржева.

Войсковая колонна переправлялась через реку Бойню у деревни Находово. Две наши батареи - 1-я и 2-я уже были на том берегу, когда противник открыл по переправе орудийно-минометный огонь.

В тот же момент со стороны солнца на переправу зашли 15 "Ю-87".

Я вел "Виллис", но, уловив начало вражеского обстрела и, увидев приближающиеся самолеты, передал руль водителю Ковалевскому, при­казал загнать машину в воду и откинуть ветровое стекло. Сам же бросился к 1-й и 2-й батареям, которые встали на высоте восточнее Нахо­дово. Засечь батареи противника не составило труда - они распола­гались в кустарнике юго-восточнее Пудово. Обе наши батареи ударили прямой наводкой и вскоре обстрел переправы прекратился. От бом­бежки мы тоже не имели потерь.

К вечеру 15 августа все батареи полка заняли боевой порядок в районе населенных пунктов Моломахово-Грибеево-Находово. На всякий случай мы с начальником штаба майором И.И. Левинтаном наметили и запасные позиции возле деревни Кошелево.

Радостные дни мы переживали тогда. Освобожденная земля … Наши люди, вызволенные из тяжкой неволи...

Высоким был наступательный порыв советских войск, несмотря на ожесточенный характер боев и ощутимые потери.

Активизировал действия наш сосед слева - 29-я армия. Её части заняли многие населенные пункты, аэродром, расположенный северо-восточнее Ржева.

Противник поспешно отходил за Волгу, создавал на правом берегу новые рубежи обороны. По всему было заметно, что предстоят жестокие бои за Ржев.

За время наступления выработал я для себя обязательные правила: при всех условиях досконально знать действительную обстановку самому, проверять оборудование каждой огневой позиции, взаимодействие с пе­хотой, обеспечение и прочее. К этой мысли, что обязательно будет проверка, я приучил командиров батарей и командиров взводов.

Так же поступал комиссар полка И.В. Гвоздев.

Подобная обязательность - ежедневная, а при быстром наступле­нии неоднократная, долг командира, ответственного за все, притупляли естественное на войне чувство страха за собственную жизнь, застав­ляли пренебрегать опасностью во имя долга. За всеми заботами как-то недосуг было кланяться каждой пуле, летящей в твою сторону, даже снаряду.

Правда, иногда обстоятельность, с которой я пытался разобраться в обстановке, заводила далеко, в буквальном смысле этого слова. Сколько раз приходилось слышать: "Куда лезешь? Там фрицы!".

И в боевых условиях продолжалась учеба личного состава.

Помню, пришел я на позиции 4-й батареи. Она стояла возле деревни Пудово. Командир батарей старший лейтенант Владимир Баландюк устроил свой наблюдательный пункт на чердаке окраинного дома. Вижу, орудия ведут огонь. Куда? Подымаюсь к Баландюку. Обзор отсюда прек­расный. Метрах в трехстах впереди лежит река Бойня. Тот берёг высо­кий, обрывистый. На него один за другим карабкаются гитлеровцы, про­бегают по открытому месту ещё метров триста и скрываются в густом кустарнике.

Вражеский пулемет строчит с берега, прикрывая своих. Замечаю, что огонь наших орудий мало результативен: то недолет, то перелет. Фашисты невредимыми проскакивают между разрывами. Я понял, что Баландюк при движении противника вдоль фронта батареи не сумел наладить так называемый веер. Это - строго параллельное и выравненное положение орудий. Тогда пристрелкой легко выявить такие линей­ные и угловые величины, при которых разрывы снарядов будут пере­крывать друг друга, образуя сплошной огневой вал. Пришлось помочь командиру батареи. Расчеты быстро пристрелялись, уничтожили пуле­мет и вывели из строя свыше трёх десятков солдат противника.

Урок пошел Баландюку впрок, а я при этом отметил для себя в характере командира батареи настойчивость в достижении постав­ленной цели.

Учебу по налаживанию веера мы провели на всех батареях и в заключение по группам батарей.

16-17 августа полк в составе теперь уже 139-й стрелковой дивизии участвовал а освобождении деревень Зеленичино, Марьино, Дёмкино, Мосягино, Клешнево.

В боях от Бельково до стен древнего Ржева проявили себя мно­гие офицеры, сержанты и рядовые. Первые награды в полку были вру­чены И.Зятикову, К.Долженко и командиру в этой же батарее лейтенанту Кузьме Перминову, храброму боевому офицеру, участнику финской войны.

Успех артиллерии во многом зависит от связи. В 1-й батарее командиром отделения связи был Владимир Крохалев, восемнадцатилетний парень. В боях он проявил себя смелым до отчаянности. Для него не существовало понятия "невозможно", в любых условиях он обеспечивал связь. Он носил звание помощника политрука, вел ак­тивную комсомольскую и политическую работу. Приняв отделение после боя за Белькова, Крохалев быстро наладил в нем службу. Под ура­ганным минометно-артиллерийским обстрелом, под бомбежкой вражеских самолетов связисты отделения вместе со своим командиром вели ли­нии от огневых позиций к наблюдательным пунктам, быстро устраня­ли повреждения. В одном из боев Владимир Крохалев спас жизнь своему командиру батареи, опередив выстрелом из карабина вражеского автоматчика. Трижды он был ранен. Первый раз в августе - легко, из расположения батареи он не ушел, в сентябре принял осколки мины, отлежался в медпункте полка. Третье - более серьезное – ранение в октябре вынудило его лечь в госпиталь. Больше он в наш полк не попал, но судьбу его я знаю. После излечения он командовал взводом 120 мм минометов, в 1943 году закончил Челябинское танковое училище, воевал, дважды горел в танке, снова был ранен. После вой­ны Крохалев вернулся в Челябинск и долгие годы работал на трак­торном заводе, учился без отрыва от производства.

Хочется сказать несколько слов о рядовом Сергее Зырянове из взвода управления полка. Обычно медлительный, даже ленивый, в бо­евой обстановке он мгновенно преображался. Когда нужно проложить линию связи в самых тяжелых условиях - под обстрелом, бомбежкой, ночью, в проливной дождь или метель, всегда посылали Зырянова. Кажется, не преодолеть ему море бушующего огня вражеской артилле­рии, заблудится в кромешной темноте, но он непременно все сделает так, как надо и возвратится обратно. Товарищи спрашивают его:

- Не страшно тебе было?

- Не знаю, - пожмет он плечами.

И что самое удивительное: в каких только переделках ни побывал Зырянов - не получил ни единой царапины. Позже он дошел до Берлина.

20 августа в штабе артиллерии 30-й армии я получил новую боевую задачу. Полк перебрасывался на правый фланг армии для под­держки наступления 243-й дивизии на Губино.

Расстояние, которое нам предстояло преодолеть, невелико - 70 километров. Но, учитывая некомплект тягачей и автотранспорта, проблема перед нами встала острая. К тому же за время августовских боев вышли из строя пять тягачей "виллисов". Запасные части к ним вообще отсутствовали. Помощник командира полка по технической части старший лейтенант Л. Томин буквально обивал пороги армейских инстанций, пытаясь улучшить положение с транспортом, но безрезуль­татно. Наш автопарк держался лишь на энтузиазме автослесарей во главе с бригадиром старшим сержантом Я.М. Байбаковым. Инженер по гражданской специальности, Яков Михайлович делал все возможное и даже невозможное, чтобы полк мог вовремя выполнять приказы командования.

Все снаряды, кроме передкового запаса, нам пришлось оставить. Движение полка организовали двумя колоннами. Орудия и боевое иму­щество повезли транспортом объездным путем через Находово, Васюково, Доманово, Зальково, Мологино, Михайлики, Раменье на Зыбино. Взводы управления полка и батарей двинулись кратчайшим путем туда же в пешем строю. Сильно досталось нашей автоколонне. Вышли из строя два тягача, пришлось орудие перебрасывать перекатам в два рейса. Кое-где восстанавливали мосты через речки.

Как командир я сознавал, что разделение личного состава в не­посредственной близости от противника резко снижает боеготовность полка, но иного выхода не было.

22 августа батареи прибыли в расположение 243-й дивизии.

Нам предстояло поддержать наступление 910-го стрелкового полка на Губино.

Эта деревня, в 40-50 домов, стояла на небольшой возвышенности. Ниже пролегала лощина, где протекал ручей, неширокий и неглубокий, но с осклизлыми глинистыми берегами, быстро раскисающими под дож­дём. Сама деревня представляла собой мощный опорный пункт врага, изрытый траншеями и ходами сообщениям многочисленными дзотами, орудийными позициями, минными заграждениями. Фашисты держались за этот пункт, так как с его потерей они теряли все левобережье Волги западнее Ржева.

Три наших батареи встали на открытые огневые позиции: 4-я в районе деревни Назарово, 3-я и 5-я - в районе Нижнее Пронино-Буруково. Здесь враг оставил много мин, пришлось своими руками обезвреживать их, отсутствие опыта привело к жертвам, правда, не­многим .

1-я и 2-я батареи вошли в группу ПП и заняли позиции северо- восточнее Назарово.

Штаб полка установил тесное взаимодействие с подразделениями 910-го стрелкового полка. При помощи командиров батальонов и рот разведали цели и установили их координаты. Получили боезапас.

Все было готово к открытию огня.

24 августа в 5.30 утра начался мощный артналет, в котором участвовали и "катюши" различных (даже до 300мм) калибров. Весь передний край противника заволокло дымом и клубами пыли. В воздух взлетали обломки бревен, досок, орудийные колеса, исковерканные пулеметы. Вспыхнули пожары.

Хорошо вели бой наши батареи. Орудийный расчет младшего сер­жанта Сергея Кошелева первыми выстрелами разбил вражеский блиндаж и накрыл огнем выбегавших оттуда солдат. Наводчик орудия 4-й ба­тареи Михаил Обухов разрушил два блиндажа и вывел из строя больше десятка гитлеровцев. Результативно вели стрельбу по заранее раз­веданный целям две наши батареи с закрытых позиций. 1-я батарея лейтенанта Коцина, по данным пехоты, уничтожила около сорока, а 2-я лейтенанта Аксенова - более двадцати солдат противника.

После артиллерийской подготовки бойцы 910-го полка поднялись в атаку.

Но противник организовал мощный артиллерийско-минометный огонь из глубины своей обороны. Ожили уцелевшие дзоты на его пе­реднем крае. Фашисты обстреливали всю глубину расположения стрел­кового полка, огневые позиции наших батарей. Погода стояла хоро­шая, и вражеская авиация участила массированные бомбежки.

Артиллерия противника засекла 5-ю батарею и обрушила на неё шквал огня. Наши расчеты несли потери, но продолжали вести стрель­бу.

Осколком снаряда убит Сергей Кошелев, храбрый и умелый коман­дир орудия. Этот 19-летний парень, родом из Рязанщины, воевал всего лишь 12 дней, но на его боевом счету уже было 5 вражеских дзотов с пулеметами, более 50 солдат и офицеров. Тяжело ранены отличный наводчик Василий Башаров, Петр Теплоухов 1 , контужены два бойца. Обстрелом повреждены все орудия батареи.

Нам пришлось вывести батарею в тыл для ремонта. Артмастерская полка за два дня восстановила материальную часть. Не жалея ни сил, ни времени работали начальник артснабжения полка техник-лейтенант Ф. Гамульчик, арттехники - лейтенанты Я. Шумейко, Г. Козлов, артмастера - старший сержант К. Геляшев и сержант Корнеев.

Ожесточенные бои за Губино шли 24-25 августа. Но взять этот мощный опорный пункт врага части 243-й дивизии так и не смогли. Противник упорно сопротивлялся, удерживая важный плацдарм на левом берегу Волги.

26 августа приказом начальника артиллерии армии наш полк передали 111-й стрелковой дивизии.

27 августа батареи сосредоточили в деревне Ново-Семеновское.

В этот день провели рекогносцировку, разведывали цели. К вечеру, с наступлением темноты, батареи заняли огневые позиции: 1-я и 3-я - в районе Ново-Семеновского, 2-я - севернее Мартюково, 4-я - в селе Доброе, 5-я - Скворцово.

28 августа после артподготовки начались упорные, кровопролит­ные бои за населенные пункты Копытиха, Дураково, Карамлинская Роща, Губино.

В небе ни облачка. И затеняя солнце, волна за волной, на нас накатывались по 30-50 бомбардировщиков "Ю-87". Они пикировали с раздирающим душу воем включенных сирен. Под разрывами бомб земля стонала, ходила ходуном, вставала дыбом. Диву даешься, как в таких условиях бойцы находили цели и стреляли по ним.

Полк оказывал действенную помощь наступающей пехоте.

Командир взвода 4-й батареи лейтенант Иван Носов с наводчи­ком Макаровым метким огнем уничтожил крупнокалиберное орудие про­тивника, которое вело огонь из-за Волги в районе деревни Знаменское. Другой командир взвода той же батареи младший лейтенант Михаил Пашков под ураганным огнем прорвался с ору­дием к минометной батарее врага и в упор расстрелял её, а затем уничтожил пушку, задержавшую наступление нашей пехоты. Многие бойцы показали в боях примеры мужества, стойкости, без­укоризненного выполнения воинского долга.

Командир отделения связи 3-й батареи Александр Павлов со своими товарищами обеспечивал непрерывную связь командира батареи с огневыми позициями. Провод беспрестанно рвался от обстрела и бомбежки в разных, порой сразу многих местах, но связисты быстро восстанавливали его. Только благодаря мужеству бойцов этого от­деления и его командира наши артиллеристы быстро разбили вражес­кую батарею севернее деревни Починки, сильно мешавшую нашей пехоте при штурме Копытихи.

Отменную стойкость в боях проявил командир отделения развед­ки 2й батареи уралец Глебов. Не обращая внимания на обстрел и бомбежку, он с наблюдательного пункта засекал вражеские огневые точки, скопления пехоты. 28 августа его ранило возле сте­реотрубы, но он отказался идти в медпункт. 1 сентября наблюдатель­ный пункт завалило землей от близкого разрыва снаряда. Глебова откопали. Но и теперь, несмотря на плохое самочувствие, он не ос­тавил боевого поста.

Многие наши артиллеристы показали в боях высокую выучку, нас­тоящее мастерство. 30 августа при контратаке противника наводчик орудия 3-й батареи Николай Селезнев уничтожил 105мм орудие с прис­лугой всего одним снарядом. Разведчик Алексей Хитрых обнаружил позицию гитлеровской артиллерийской батареи и доложил командиру батареи. Старший лейтенант Николай Еленичев быстро подготовил ис­ходные данные для стрельбы, "...несколько выстрелов 3-й батареи - противотанковая батарея и 30 человек как не бывали..." писала ар­мейская газета "Боевые знания" о наших артиллеристах.

30 августа части 111-й дивизии освободили Коровино, Копытиху, захватили часть Губино.

Нам нужно было выдвинуть вперед наблюдательный пункт, протя­нуть туда телефонный кабель. Сделать это представлялось почти не­возможным. Волна за волной, с малым промежутком, по 20-30 "Ю-87" бомбили наши боевые порядки.

Едва они, отбомбившись, улетали, начинался шквальный артилле­рийско-минометный обстрел. Фашисты не жалели снарядов, приметив даже одного нашего бойца.

В таком аду удивительную смелость показали разведчики полка Матвей Дмитерко и Николай Кирин. Подвесив телефонные катушки на спину, они бросились на высоту. Среди сплошного частокола взрывов, под градом осколков и пуль они проложили связь к только что заня­той вражеской траншее. Я бежал вслед за ними. Только мы успели спрыгнуть в траншею, налетели бомбардировщики и, пикируя метров с пятидесяти, принялись нас утюжить. Взрывы слились в сплошной грохот, прорезаемый воем сирен. Только улетели "юнкерсы", начался мощный артналет - его сменила новая бомбардировка с воздуха.

Редко приходилось испытывать такое напряжение. Мы лежали на дне траншеи, зажав уши руками. Взрывы отдавались резкой болью, дрожала земля, сыпались стенки.

Нелегко приходилось нашим связистам. Под любым огнем они выходили из укрытий на ровное, точно блюдце перед врагом, мес­то, сращивая разрывы линий, прокладывая новые. С чувством вос­хищения вспоминаю телефониста 5-й батареи. Василия Коркина. В этом бою он обеспечивал связь с пехотными подразделениями, а ведь был уже немолод.

С начала сентября войска 30-й армии повсеместно переходили к обороне. Отдельные бои местного значения велись за улучшение тактического положения.

Штаб полка анализировал итоги. Почти три недели наши ар­тиллеристы активно участвовали в наступательных боях. Они воз­мужали, многие стали настоящими мастерами меткого огня, дейст­вовали не только храбро, но и разумно, приобрели умение само­стоятельно решать огневые и тактические задачи. Заметно вырос­ли командирские качества наших офицеров. Теперь им уже не тре­бовалось указывать позиции, они их сами грамотно выбирали. Ра­зумеется, были и недостатки, и недоработки, но их мы устраняли учебой, которой отдавали каждый свободный час.

Большой опыт накопили партийно-политические работники пол­ка. Они оперативно информировали личный состав о событиях на фронтах, об успешных действиях частей, в состав которых вхо­дил наш полк, соседних частей. Перед боями они проводили пар­тийные собрания, нацеливали коммунистов, на выполнение самых ответственных заданий. Такие же задачи ставились на комсомоль­ских собраниях. В торжественной обстановке вручались партийные и комсомольские билеты. На батареях проводились митинги, бой­цы и офицеры клялись, не щадя жизни, сражаться с врагом за освобождение родной земли. Партийно-политическая работа не ослабевала в самых жарких боях. Основой для нее служили при­меры отваги и мужества наших артиллеристов. Регулярно достав­лялись газеты и журналы. Особый интерес бойцов вызывали за­метки о действиях их батарей, опубликованные в центральной и армейской печати. К сожалению, тогда они собирались не все, в Архиве Министерства Обороны их хранится всего 34 - гораздо меньше, чем было.

В ожесточенных боях полк понес немалые потери. Кроме тех, кого я уже назвал, смертью храбрых на ржевской земле погибли командир отделения связи взвода управления полка сер­жант Афанасий Винокуров из Пермской области, телефонист Андрей Обогрелов из Челябинской области, его земляк пулеметчик 4-й батареи Петр Архипов, пулеметчик 5-й батарей Василий Петри­ков из Смоленской области, наводчик 4-й батареи Юрий Аспидов из Перми, младший сержант Григорий Людских, красноармеец Александр Ершов, старшина 4-й батареи Василий Пикурин, ко­мандир взвода 2-й батареи младший лейтенант Николай Мохов, водитель тягача Тимофей Важенин и другие. Многие из погибших прожили всего 18-19 лет, но не пожалели жизни за освобождение Родины. Светлая их память всегда с нами.

Много было раненых. Большинство лечилось в медпункте пол­ка, не желая расставаться с частью (после госпиталя, как пра­вило, распределяли в другие подразделения), были и такие, кто не покинул поле боя, остался в строю.

Вскоре возобновился штурм Ржева частями левого фланга ар­мии. Мы в этих боях не участвовали, стояли в противотанковой обороне на правом фланге.

8 сентября на нашем участие подразделения 111-й и 243-й дивизий начали штурм высоты 194.8 с целью улучшить фактичес­кую обстановку. Батареи полка обеспечивали эти действия.

2-я батарея уничтожила 4 дзота, пулемет в окопе, наблю­дательный пункт под разбитым танком, подавила огонь двух противотанковых орудий, вывела из строя полтора десятка фа­шистов. Особенно отличился расчет младшего сержанта Ивана Варламова, наводчик Виктор Ядрышников, красноармеец Е. Гав­ришев.

4-я батарея разрушила три дзота, блиндаж, уничтожила два пулемета с прислугой

В середине сентября по приказу штаба артиллерии Калинин­ского фронта 1179-й ИПТАП перешел в оперативное подчинение 39-й армии, оставаясь на своих позициях в полосе обороны 111-й и 243-й стрелковых дивизий.

После небольшого затишья, 26 сентября части 111-й дивизии возобновили наступление с прежней задачей: захватить Губино, Починки и другие населенные пункты, освободить левобережье Волги.

Наш полк поддерживал действия 711-го полка этой дивизии огнем двух батарей - 2-й и 5-й - прямой наводкой и трех бата­рей с закрытых позиций.

И вновь отличились наши артиллеристы. 1-я батарея лейте­нанта Коцина подавила огонь двух минометных батарей, прямым попаданием разбила пулемет. 3-я батарея старшего лейтенанта Еленичева уничтожила четыре десятка гитлеровцев. 4-я батарея старшего лейтенанта Баландюка побила вражескую автомашину, несколько подвод с боеприпасами. Расчет младшего сержанта Пехоркина с наводчиком Храбрых вывел из строя 105-мм орудие, пулемет, разрушил блиндаж и наблюдательный пункт, уничтожил до тридцати солдат и офицеров противника. Когда кончились снаряды, Николай Пехоркин организовал со своей позиции силами расчета результативный ружейно-пулеметный огонь по контрата­кующим цепям гитлеровцев.

Орудия полка сопровождали пехоту огнем и колесами в бое­вых порядках наступающих батальонов. Когда противник пятился, наши артиллеристы - в большинстве молодые парни - впадали в азарт преследования, выскакивали вперед, не соблюдая осторож­ность, и подрывались на минах. Выходили из строя орудия, тя­гачи, гибли люди. Чтобы обезопасить личный состав, мы орга­низовали в перерывах между боями учебу по противоминной обо­роне, приглашали специалистов-саперов. Большую помощь в этом нам оказывали командиры стрелковых полков.

Наступление на нашем участке развивалось успешно. К ис­ходу дня 26 сентября части 111-й дивизии полностью освободи­ли Губино, Корякина, Митьково.

23 сентября полк возвратился в состав 30-й армии, оставаясь на занимаемых рубежах личный состав улучшал оборудо­вание позиций и наблюдательных пунктов, вел разведку располо­жения огневых средств противника и их активность.

Разведчики 1-й батареи сразу отметили, что прямо перед их наблюдательным пунктом расположен ротный миномет врага и время от времени забрасывает минами наши траншеи. Командир батареи лейтенант Коцин дал лейтенанту Г. Губерману задание уничтожить эту огневую точку. Губерман засек расположение ми­номета и выдвинул ему во фланг, найдя удобную позицию, раз­ведчика Гаврилова с ручным пулеметом. И едва только в очеред­ной раз ожил вражеский миномет, длинная очередь пулемета ре­шила его судьбу.

Полк стоял в противотанковой обороне.

Наступило затишье в боях.

Нам представилась возможность проанализировать итоги двухмесячного участия в сражениях, восстановить боевую техни­ку, привести себя в порядок.

Командование, штаб полка отмечали, что молодые красно­армейцы с честью оправдали возлагавшиеся на них надежды. В самых сложных, даже критических условиях боевой обстановки они проявляли мужество, храбрость и можно сказать без преув­еличения - геройство.