Сергеев Анатолий Дмитриевич

Меня зовут Сергеев Анатолий Дмитриевич. Родился я 7 апреля 1924 г. в селе Павлодар Шпикуловского района Тамбовской области. Родители у меня были крестьянами.

До войны я окончил 9 классов. Образование 10 классов я получил только в 1953 г., чтобы поступить в военную академию.

После того как я окончил 9 классов, я пошел добровольцем в Красную армию. Я был комсомольцем, так как уже в школьные годы был принят в комсомол.

7 июля 1941 г. я прибыл в военкомат и сказал: «Я желаю поступить в Тамбовское артиллерийское училище». Мне говорят: «У нас туда разнарядки нет, а вот в инженерное училище есть». Я согласился, и меня сразу туда направили. Отец привез меня на станцию, посадил в вагон, (я первый раз в жизни садился в вагон) и я поехал в училище.

Училище это размещалось в городе Мичуринск Тамбовской области, куда я прибыл как курсант, направляемый военным комиссаром своего района. Войска нужно было обеспечить командирским составом, поэтому я был в числе тех, кого направили учиться. Кроме меня в Мичуринское военно-инженерное училище направили также Нефедова Николая из соседней деревни.

Так вот. Доехал я до Мичуринска, а там уже старшина всех собирал, потому что батальон формировался и прибывало пополнение. Старшина нас построил. Вместо сапог у меня были ботинки с обмотками. Я впервые надевал такую обувь. У меня обмотка эта размоталась, а старшина, увидев это кричит мне: «Сергеев, замотай свои обмотки».

В нашем Мичуринском военно-инженерном училище было три батальона. Командиром батальона у нас был полковник Жуков, а начальником училища – подполковник Кокуев Николай Иванович.

Так как немецкие войска стремительно продвигались на восток, был дан приказ об эвакуации нашего училища в город Бийск Алтайского края. В связи с тем, что эшелонов нам не давали, начальнику училища подполковнику Кокуеву было поручено возглавить эвакуацию из Мичуринска в Бийск в пешем порядке. После этого начальник училища построил два батальона, и они отправились в путь. Пешим порядком они дошли до Новосибирска. Туда отправились только два батальона, а наш 3-й батальон на время оставили в Мичуринске учиться и заниматься боевой подготовкой.

- Расскажите, чему вас обучали с июля 1941 г. по декабрь 41-го в Мичуринске?

- В Мичуринске протекала река и там у нас был свой переправочный парк. Старшина проводил роту на практические занятия, и мы занимались. После занятий на свежем воздухе мы приходили в казармы, где проходили занятия по общей тактике, специальной тактике, саперному делу, минированию и разминированию, подрыву объектов. Нас также знакомили с переправочными средствами, с тем, как возводить и разбирать мосты, как скомплектовать, как обеспечить проход. Сапёр – это универсал. Он может построить и взорвать мост, подорвать водопроводную башню. При отходе наших войск будет приказ взорвать водонапорную башню. Кто это сделает? Саперы, конечно. Изучали мы и советские, и немецкие мины. Мы много чего изучали. Только вот стрелковой подготовки у нас не было. Самой главной была специальность.

Я считаю, что наше обучение и подготовка была хорошей. Командиром учебного взвода у нас был лейтенант Уваров, а командиром роты – старший лейтенант Нивин, с которым мы позже встретились на фронте. А потом я повстречался с ним, когда уже в академии учился, так как бывший мой командир в войну, старший лейтенант Нивин в академии был уже полковником. Он там обучал строительству и подрыву мостов и т.д. Там кафедра мостов была.

- Ваш батальон из Мичуринска в итоге эвакуировали?

- В декабре 1941 г. нам дали эшелон, и мы прибыли в первый пункт – в город Новосибирск, где должна была быть пересадка. Оттуда нас на пригородных поездах доставили в город Бийск. Мы разместились в двухэтажном здании, где до этого располагалось медицинское училище. Рядом с училищем протекала река Бия, куда мы побежали умываться, потому что казармы еще не были оборудованы. Потом уже были созданы условия в казарме. А так, старшина построит, и бегали на реку Бию. Холода уже были, лед. Помылся, потом снова в казарму и снова занятия.

В Бийске мы учились до 12 апреля 1942 г. и окончили училище. Нам присвоили звание лейтенантов, и группа из 50-ти человек во главе старшего Иванова с пакетом с личными делами на 50 человек с музыкой направилась в вокзал. Дальше они садятся в эшелон и едут на фронт. И так каждый день из училища на фронт уходила группа из 50-ти человек. До нашей роты очередь всё не доходила, и я думал, может меня в училище хотят оставить. В один из дней дневальный кричит: «Сергеев, в отдел кадров». Там мне выдали мое личное дело и сказали отправляться на вокзал. Направили меня на Юго-Западный фронт в город Воронеж.

Из Бийска до Воронежа я ехал 7 суток. Когда я прибыл в Воронеж, он был на осадном положении. Немцы в это время бомбили территорию между Воронежем и рекой. Эшелон наш не бомбили. Несмотря на бомбардировки город не был сильно разрушен. Военный комендант мне говорит: «Город на осадном положении, а штаб фронта размещается в городе Валуйки (Курской области). Садитесь в пригородный поезд». Я сел в пригородный поезд и прибыл в Валуйки. Переночевал там у одной бабушки, а утром прибыл в инженерный отдел, где меня назначили командиром мостостроительного взвода 45-го отдельного мостостроительного батальона.

Я выхожу из инженерного отдела, а второй лейтенант за мной стоит. Только я был из 10-й роты, а он – из 11-й. Он мне говорит: «Здорова, Толя! Подожди меня. Может быть, мы в один батальон попадем». Я решил его подождать. Я получил назначение в деревню Хотомля под Купянском командиром мостостроительного взвода. Серега вышел и говорит: «Батальон тот же самый».

И мы, два лейтенанта, вышли на дорогу, а там едет санитарная машина. Мы их спрашиваем:

- Куда?

- В Хотомлю.

- Возьмите нас, пожалуйста.

Мы сели в машину и поехали. Приехали. В Хотомле нас принял командир батальона, также вышли и командиры рот. Дальше уже командир нашей роты ознакомил нас с личным составом: «Прибыли новые командиры взводов лейтенант Сергеев и лейтенант Надёжкин. Взвод в 30 человек передать под командование Сергеева и 30 человек – под командование Надёжкина».

Деревня эта была разбита, поэтому нас разместили в погребе: там солома, были построены нары. В 2 часа ночи прозвучала тревога: «38-ю армию надо вывести из окружения». Так началась моя боевая служба.

- Вы же, наверное, на фронте командовали не только 18-летними, но и 40-летними. Как они приняли вас, 18-летнего лейтенанта?

- Нормально приняли. Солдат есть солдат. Всё, что приказано командиром взвода, они выполняли хорошо. Строители у нас были специалистами в возрасте. Несмотря на это они полностью обеспечивали строительство, которое было необходимо.

Как я говорил, в районе Купянска наша 38-я армия была окружена, и командир нашего батальона получил задачу обеспечить этой армии переправу через реку Оскол. Дальше нами были брошены силы, чтобы обеспечить этой 38-й армии отход по реке. Немцами уже были сделаны минные поля, их нужно было разминировать, сделать проход и построить два моста через реку Оскол. Старшим первого моста был назначен я, а второго – лейтенант Ведерников. Так пропустили мы выходящую из окружения 38-ю армию по нашим мостам. По приказу начальника инженерных войск фронта мосты потом были подорваны, а батальон получил приказ прибыть в район хутора Михайлова к реке Дон.

- Эти мосты были разборными? Немцы бомбили?

- Нет. Они были специальными, на сваях. Комендантом первого моста являлся я. На расстоянии полукилометра находился второй мост через реку Оскол, построенный под руководством лейтенанта Ведерникова. Так мы обеспечили выход 38-й армии из окружения.

Немецкие разведчики пытались этот мост захватить, но мы им не дали возможности. Мост хорошо оборонялся и был заминирован. Бывает, что от обстрела нарушается электросвязь с зарядом под мостом, поэтому у нас на проезжей части стояла бочка с бензином – в случае чего подожгли бы мост бензином. Но такого случая не было.

После мы получили приказ, что нашему 45-му мостостроительному батальону переправу нужно сдать другому саперному батальону, а нашему батальону дальше следует передвигаться пешим порядком.

Командир построил батальон и говорит: «Я майор Петров, командир 45-го мостостроительного батальона, забираю всю технику 45-го батальона и возглавляю затем, чтобы переправить технику через Дон. Командиром батальона назначаю замполита».

В итоге командиром батальона был назначен майор Санковский. Петров забрал технику и повел ее переправлять через Дон. Командир батальона вместе с командиром взвода управления лейтенантом Книгиным переправился с техникой через реку и разместился в станице Новослободская.

Наш батальон идет пешим порядком. Командира батальона нет, так как он вместо себя назначил замполита. Замполит построил нас и говорит: «Лейтенант Сергеев, назначаю вас начальником ГПЗ – головной походной заставой». Я, как начальник ГПЗ, иду перед ними, а со мной три солдата. Моя задача: обеспечить проход, допустим, из деревни такой-то в город такой-то. Т.е. я должен обеспечить безопасность колонны. Я из училища только прибыл, а командир батальона меня уже начальником ГПЗ (!) назначил.

Так вот. Мы сутки идем, вторые идем, третьи идем, а личный состав еще горячей пищи не видел. На третьи сутки командир батальона говорит: «Сергеев, дай команду разместить в этом лесочке личный состав и позавтракать. Старшина, обеспечить сухим пайком».

Где-то в десятом часу утра два мессера заметили нас, и мы с дороги убрались в лес. Они сбросили на нас две-три бомбы. Когда мессеры улетели, командир батальона говорит: «Сергеев, доложите, есть потери?» Я доложил, что потерь нет.

Дальше. Мы сутки идем, вторые идем.

- В Ростовской области вы остановились?

- Мы идем в пешем порядке: впереди я, за мной на тачанке командир батальона, а за нами идет 1-я, 2-я и 3-я роты. Мне командир говорит: «Сергеев, в село Николаевка не заходить. Поверните личный состав к оврагу». Там овраг был сухой, воды нет. В Николаевку мы не зашли. Я прошел километра 2-3 по оврагу. Тут командир дал следующую команду: «Сергеев, выходи на дорогу. Николаевка длинная», и я со своими тремя солдатами поднялся наверх. Я докладываю командиру: «Товарищ майор, справа полевая дорога (когда идет техника, пыль поднимается) и там едет какая-то техника». Командир дал поручение: «Батальон пусть находится в овраге, а ты со мной пойдешь».

Мы поднялись с командиром батальона и три солдата. Не доходя до дороги 100 метров, перед нами останавливается три немецких бронетранспортера. Из бронетранспортера нам кричат: «Rus, komm!» А я изучал немецкий язык. «Komm» это значит «иди». Они кричат, командир что-то кричит, а личный состав в это время оставался в овраге. Там топоры, лопаты да винтовки. Чтобы, допустим, вытащить пушку и выстрелить по бронетранспортеру… Кто-то стрельнул из винтовки, и немцы прямой наводкой раз по нам – и наш командир убит.

Командование батальоном теперь перешло в руки командира 1-й роты старшего лейтенанта Воробьева. Я отдал приказ: «Срочно сюда медсестру», и послал туда связного.

К нам подползла старший лейтенант медицинской службы Екатерина. Я ей говорю: «Катя, посмотри, командир убит». Он лежал в пяти метрах от меня. Она подползла, а вторым снарядом раз и в нее попали. В итоге этой встречи мы потеряли командира батальона и ранило Екатерину из медслужбы. А дальше эти три бронетранспортера поехали в направлении деревни Глинная на бугорок.

После случившегося мы с тремя солдатами уложили тело нашего погибшего командира, раненую медсестру и они на паре ездовых лошадей выехали на дорогу в сторону села Николаевка. Немцы из бронетранспортера как увидели, что на дорогу выехала подвода, развернулись и пустились вдогонку. Наш ездовой через километр остановился, выпрыгнул и оставил лошадей. Немцы подъехали к лошадям и видят, что лежат убитый командир и раненая медсестра. В итоге немцы нашего ездового взяли как языка и пустили лошадей пастись, а тело командира осталось на подводе.

Дальше мы с солдатами лошадей вернули, погрузили на тачанку погибшего командира и раненую медсестру и выехали на дорогу в Глинную. Я иду с убитым командиром на подводе по дороге, а наша рота – по оврагу. В Глинной нам нужно было организовать похороны командира. Эта деревня не была занята немцами. Там их разведка только была – три бронетранспортера. Уже был вечер, стемнело.

В это время, пока мы обеспечивали похороны командира, нас нагнали тыловики нашего батальона, возглавляемые майором Вайсбургом (по национальности он был евреем). Я ему говорю: «Товарищ майор, вы старше по званию. Обеспечьте в деревне похороны командира…» И он организовал похороны командира, а я со своими солдатами…

- Что было дальше?

- Когда войска фронта размещались, занимали позиции, тыловиков охранял погранотряд. Тыловые подразделения, продовольствие, боеприпасы специально передавались в погранотряды. Погранотряд в этом же районе обеспечил сбор всех отходящих солдат. Отряд обеспечивал охрану тылов, а сейчас он сам находится в окружении, как и мы. Командир погранотряда создал группу и сказал: «Мы находимся в окружении и будем выходить из него». Уже была ночь. Мы разместились в одном селе. Днем он обеспечил питание. Зарезали овцу и накормили солдат. Все это подножный корм. В этой деревне днем прятались, а ночью шли.

Наблюдатель залез на высокое дерево. Командир отряда говорит ему: «Будешь наблюдать». Было 2 часа дня. Солдат там накормить и всё. Уже возглавлял командир отряда, по-моему, майор.

Тут наблюдатель докладывает: «Товарищ майор, при въезде в село мотоцикл и три машины пехоты – это немецкая разведрота. На каждой машине 25 человек». Командир дал приказ: «Всех примкнувших к отряду и погранотряд разместить между домами (а между домами бурьян, трава – Прим.). Снайперам засесть за колодцы. Задача – сбить мотоциклиста».

Я был в группе, где снайпер сидел за колодцем. У меня из оружия была только винтовка. Снайпер “хоп” – и с первой попытки мотоциклист упал. Машины застопорились, а раз застопорились, все, кто размещались между домов, открыли огонь по немцам. Село было соломой крыто, и немцы подожгли один дом. Командир отряда мне: «Сапер, окажи помощь. Надо вытащить вещи – дом горит». Я взял с собой трех солдат, и мы забрали продовольствие и палатки немцев. Машины нам нельзя было, поэтому их мы взорвали.

Враг был обстрелян, некоторые убегали. У пограничников наших были три верховые лошади. Убегавших пограничники на этих трех лошадях догоняли и шашками добивали. В результате нашего нападения все немцы были побиты.

Далее мы построились и снова отправились в путь. Шли мы 7 суток. Прятались в садах, домах, лесах. На седьмые сутки мы – погранотряд и моя группа, вышли к Дону в районе хутора Вертячий. Разведчики проверили – немцев нет. Там овраг был, и мы утром на заре туда спустились. Хутор Вертячий не был занят. Утром председатель объявил: «По два человека на дом, накормить и дать с собой продовольствия». У нас к тому времени никакого продовольствия не было.

На той стороне Дона уже был развернут фронт Рокоссовского, и солдаты наши уже сидели в окопах.

Мы позавтракали и начали готовиться переправляться через Дон, зная, что там в окопах уже наши сидят, а хутор Вертячий не занят немцами. Мы позавтракали, и пограничники своих трех верховых лошадей начали готовить к переправе через Дон. Чтобы одежда была сухая, они разделись до трусов, обмундирование свое завернули и привязали лошади на голову. Лошадь переходит реку на задних ногах, и обмундирование пограничника оставалось сухое. Лошади переправляются, а там уже наши войска в окопах сидят. Пограничники тут же одеваются и уже готовы принять участие в боях.

Мы же четыре доски прибивали и по 3-4 человека с шестами переправлялись. Там уже группа Особого отдела работает.

Переправились через Дон и в Особый отдел на беседу. Там задавали вопросы, как участвовали в боевых действиях, где и чего. Я всё рассказал. Нам сообщили, что 45-й мостостроительный батальон размещается в станице Новослободская. Мы после беседы с лейтенантом Надёжкиным и 2-3 солдатами переправились и отправились в свой батальон в станицу Новослободская, который находился в 50 км от нас. Мы вышли на дорогу, а там едет машина. Спрашиваем у них:

- Куда?

- В Сталинград.

- И нам туда.

Мы сели в машину. Пока ехали, заснули.

Вдруг на реке Медведица в хуторе Михайлове нас останавливает пограничник: «Эй, лейтенант, просыпайся». Спрашивают: «Куда?» «Мы ищем свой батальон», – ответили им. А командир батальона технику переправил, уже выслал солдат для встречи на каждой дороге, на каждом мосту, в каждой деревне выходивших из окружения. Мы вышли в хутор Михайлов. Нас пограничник остановил и говорит: «Пошли к военным комендантам. Хватит блуждать. – А мы уже седьмые сутки ищем свой батальон. – У нас не хватает зампотехов на «Катюши». Мы ему говорим: «Товарищ майор, мы же саперы. Какие мы артиллеристы? Мы найдем свой батальон».

Пограничник выводит сержанта. Мы говорим: «О, это наш сержант Крапивный из отдела управления». Командир батальона уехал с техникой и на каждой дороге выставил патрулей. Тут мы и встретили знакомого нам сержанта Крапивного. Офицер говорит:

- Сержант Крапивный, вы знаете этих лейтенантов?

- Да. Это наши лейтенанты.

- Ладно, я даю вам ночь. Если вы еще попадетесь на моем участке, я вас отправлю зампотехами «Катюш».

Мы ночью прошли 50 км. С этим сержантом, который стоял около моста через реку Медведица, мы пришли утром в станицу Новослободская. Дежурный доложил: «Прибыли такие-то». Командир батальона вызывает к себе на беседу. Спрашивает, где рота. А рота не знаю где. Идет где-то, выходит из окружения. Мы ведь вышли отдельной группой, поэтому не знали. Побеседовали и позавтракали.

Командир батальона мне дал приказ: «Лейтенант Сергеев, я вас назначаю старшим обоза из 10-ти парных лошадей, которые загружены саперным инвентарем, продовольствием. Вам нужно прибыть в город Сталинград». Перед Сталинградом есть станция сортировочная Серафимовичи.

В общем я прибыл на эту станцию. Я возглавлял группу тыловиков батальона. А немец прилетает и бомбит сортировочную станцию Серафимовичи. Я говорю: «Мы не будем размещаться у самой станции, потому что немцы станцию бомбят. Давайте выйдем и в посадках лошадей разберем, пустим их пастись, а повар приготовит обед, кашу сварит».

Мы разместились, я дал команду отправить лошадей пастись, а повару приготовить кушать. Лошади наши был пущены на убранное ржаное поле. Оно было белым от этого, и на белом фоне эти 20 лошадей пасутся. Немец их заметил и сбросил три бомбы. Бомбы взорвались. Одна из них взорвалась около нашего котла, и от ударной волны котел перевернулся – так кашу и не сварили.

- А лошади от бомб не пострадали?

- Нет, всё нормально. Я быстренько лошадей запряг, построил и отправился в Сталинград.

Прибыли мы в Ворошиловский район Сталинграда 12 июля 1942 года. Там лошадей накормили, подготовили, солдаты тоже поели. Там наш 45-й мостостроительный батальон получил новую задачу – переправиться через Волгу и построить мост через реку Ахтуба, которая является притоком Волги.

В тот же день 12 июля 42-го мы переправились через Волгу. Надо построить мост, а Сталинградская область безлесная, леса нет. По Волге раньше плоты шли, такие с тросами, и некоторые из этих плотов сели на мель. Перерубили тросы и лес готов. Сапер есть сапер: мы быстро подготовились, забили сваи, поставили прогоны, постелили настил – и мост через Ахтубу готов. Военным комендантом этого моста назначили меня.

Один из отрядов пограничников вышел из окружения и переправляется через этот мост. Мы встречаемся с командиром погранотряда. Я, начальник моста через реку Ахтуба, а командир и пограничники во дворе дома обеспечивают проверку отступающего из Сталинграда мирного населения, которое грабит банки и т.д. У пограничников была задача проверять население. Командир во дворе разместил своих людей. Орава идет, а куда? Мимо моста не пройдешь, через Волгу не прыгнешь. Все идут через мост, и пограничники у каждого проверяют вещи – вдруг там награбленное.

Я какое-то время проработал на этом мосту, потом получил новый приказ – прибыть взводу в район завода «Красный Октябрь».

- Немцы мост через Ахтубу бомбили?

- Бомбили. В 10 часов прилетали Юнкерсы, поджигали всё, что справа и слева причалено за ночь. И всё горит. В это время прибыл пароход «Пожарский». Волга раньше имела два русла, потом они соединялись в одно. Был приказ – в районе, где русла соединялись в одно лейтенанту Сергееву построить пешеходный мост из парка ДЗИ.

Командир батальона тут рядом. Мы отрыли ему убежище, развернули электростанцию, свет. Всё это обеспечил начальник инженерный войск. И обеспечил своим личным составом погрузку ночью боеприпасов на баржи. Потом пароход везет на разгрузку.

Так как нам нужно было построить пешеходный мост, машины привезли комплект пешеходного моста.

Я обеспечил строительство пешеходного моста в районе «Красного Октября», и он был готов. Тут командир батальона в подвале сидит, тут электростанция работает, а я, командир взвода, обеспечиваю переправу в районе «Красного Октября». Ночью на баржах, днем на лодках. Четыре человека гребли, пятый – рулевой. Грузят боеприпасы, продовольствие и переправляют через Волгу.

- Вы строили мост через Волгу в основном ночью? Немцы бомбили?

- У нас все комплекты моста были спрятаны в лесопосадках с правой стороны Волги. Мы в течение ночи обеспечивали строительство пешеходного моста и переправляли личный состав. Технику, боеприпасы и продовольствие мы грузили на 100-метровые баржи. Ночью всё погружали и переправляли, потому что на той стороне пристань была одна. Пароходы и баржи причаливали поочередно по мере готовности, потому что одна пристань не могла обеспечить одновременную выгрузку нескольких барж.

Что касается бомбардировок, Юнкерсы немцев не давали нам покоя всё время. Например, ночью наши баржи причаливали с продовольствием, боеприпасами, а утром в 10 часов всё это уже горело. Прилетали два-три Юнкерса и поджигали всё, что было привезено за ночь. Всё горело очень сильно.

- А как ваш мост уцелел?

- Ночью мы переправляли войска, а днем мост мы снимали, потому что мессеры его сразу поджигали. Мы снимали комплект моста. Он был разобранный. Мы прятали его в посадках, а ночью снова собирали и переправляли через него пехоту. Боеприпасы и продовольствие переправляли днем только на лодках. С одной стороны гребут два человека, с другой – два и пятый – ­рулевой. Лодки эти были складными: бакелизированная фанера складывалась и грузилась на машину как «Катюша». Когда подъезжаешь к реке, распорки ставишь, и она уже плывет. Ночью мы на баржах работали, а днем – на лодках.

- Какое вам задание поручили после постройки пешеходного моста?

- Потом мне пригнали пароход «Пожарский». Его замаскировали в кустах, где два русла Волги соединяются в одно.

Командир батальона вызвал меня и пишет бумагу: «Лейтенант Сергеев, переправиться к заводу «Красный Октябрь» и обеспечить переправу личного состава на лодках в этом районе». Я говорю ему: «Товарищ майор, а если меня не послушают?» Он на это ответил: «А на каждом пароходе есть замполит в звании лейтенанта, окончивший политическое училище». Вот эти лейтенанты на каждом пароходе как представители ставки. Я говорю: «А если меня не послушают?» Он говорит: «Возьми в углу винтовку немецкую», – а я все время в каске.

Я взял винтовку, два солдата быстро лодку подогнали, меня посадили и переправили на ту сторону, чтобы прибыть пароходу «Пожарскому» на заправку топлива вниз по течению с левой стороны, где стояла баржа, груженная нефтью. Солдаты меня переправили к этому лейтенанту, который был на пароходе. Я был в каске и с немецкой винтовкой. Я сказал ему: «Товарищ лейтенант, командуй, чтобы пароход «Пожарский» вниз по течению днем переправился. Там с левой стороны баржа с нефтью, чтобы он готов был ночью работать». Кто днем отправляет корабль заправляться? Пароход переправился на ту сторону. Лейтенант дал приказ, и команда завела пароход. А днем нельзя, потому что мессера дежурят и поджигают всё справа и слева.

Я прибыл. Пароход был весь обложен мешками. Выплыли на прямую, я прислонился к мешкам. И тут появились два мессера и ударили. Все боеприпасы начали плавиться, гореть. Мессер поджег баржу.

Пароход причалил к своему причалу. Капитан дал команду: «Сойти и занять убежище рядом». Мы быстренько сошли с парохода. Смотрим – а наш пароход уже лежит на боку, так как мессер спикировал и поджег его.

Я построил личный состав из 10-ти человек, и сказал: «Пойдемте командиру батальона докладывать». Командир батальона находился в районе напротив завода «Красный Октябрь». Мы пошли туда пешим порядком.

Прибыли мы к командиру батальона майору Петрову. Я построил личный состав и доложил: «Товарищ майор, пароход «Пожарский» потерян. Личный состав из 10-ти человек прибыл». Дальше мы майором Петровым пошли ночью по развалинам докладывать командиру дивизии.

Майор Петров привел меня в траншею, которая ведет в убежище, остановил и сказал: «Ты подожди, а я пойду докладывать». Он зашел и доложил: «Личный состав батальона там-то, а пароход «Пожарский» потерян в результате атаки мессеров. Генерал говорит: «Отправляйте личный состав в расположение батальона. – А расположение батальона находилось напротив завода «Красный Октябрь», где два русла соединяются в одно. – Ты получишь 100 метровую баржу, которая будет ночью грузиться и переправляться на ту сторону».

Ночью грузишь, даешь зеленый свет, пароход разворачивается и прицепляет баржу. А одна пристань была на той стороне. Так по очереди пароход причаливает баржу, разгружается и на ту сторону – снова грузиться, потому что баржа подтекала. Но это мои саперы быстренько заделают. Ночью баржу грузим и разгружаем, а днем прячемся.

Проработали мы так весь сентябрь, октябрь и только в ноябре я получил другую задачу.

- И какое задание вы получили в ноябре 42-го?

- Волга уже покрылась льдом и встала. Стоял 40-градусный мороз. Нашему 45-му мостостроительному батальону был дан приказ прибыть в район Райгорода – в левую часть Сталинградского фронта. Задача – построить ледяную переправу через Волгу в районе Райгорода для переправы танковой армии, которая стоит и ждет.

Мы прибыли туда и приступили к работе. Уложили бревна, доски, хворост. У нас были пожарные насосы, с которых мы поливали и замораживали.

Когда всё было готово, танки начали переправляться. Переправились все, кроме одного танка: он повернулся, проломил лед и накренился, но мы его быстро подняли.

В ноябре 1942 г. взвод под моим руководством был передан в подчинение 57-й армии генерал-лейтенанта Толбухина Ф.И., потому что на помощь к Паулюсу шел Манштейн и необходимо было усилить противотанковую оборону – быстренько заминировать район Котельниково.

Мне дали 10 машин. На каждой машине было по 100 противотанковых мин. С их помощью нужно было быстро заминировать этот район и не допустить танки Манштейна к Паулюсу.

Мы заминировали весь район Котельниково, и войска Манштейна были остановлены. А 57-я армия генерал-лейтенанта Толбухина освободила район Райгорода и двинулась дальше – к Ростову-на-Дону.

Следом был освобожден и Ростов. Я получил следующую задачу – моему взводу прибыть в район освобожденного Ростова и приступить к строительству моста через реку Дон, так как существующая переправа не обеспечивала пропуск танков. Ведерникову же была поставлена другая задача – разминировать город.

Мой взвод прибыл на место и захватил немецкий понтонный мост. Его надо было поднять, проверить, восстановить, собрать. Секция эта весила 2 тонны. Он был разгружен немцами в доке на асфальт. Значит, секцию следует поднять с обеих сторон.

Рядом с нами находился железнодорожный мост. Я обратился к командиру железнодорожников с просьбой: «Командир, дай два домкрата», – и он дал мне их. Чтобы поднять эту секцию в 2 тонны, надо было подложить бревна и столкнуть в воду. Как я помню, с одной стороны был Пивоваров, а с другой – Дружин. Принесли два домкрата, чтобы секцию поднять, подложить бревно и столкнуть в док. А в доке уже надо будет соединить между собой. Я ребят этих предупредил, сказав: «Ребят, поднимайте одновременно, чтобы не было перекосов». Как назло, один из них переборщил, а другой кинулся к другому понтону и его придавило. В результате случившегося я потерял солдата Пивоварова и за это получил от командования взыскание.

Начали мы собирать немецкий понтонный мост. На правой стороне Дона натянули красную ленту. А колонна танков ждет уже мост. Тут приехал начальник инженерных войск фронта генерал-майор Петров.

Я собираю последний понтон, уже там собран и построен мост. Колонна танков стоит: «Где мост?» А я поднимал секцию, толкал её в воду. Не досмотрел и не закрыл люк. Когда солдаты толкнули с бревен, понтон мой утонул. Я сказал одному из солдат: «Нырни и зацепи». Командир вопрошает: «Где сергеевский мост?» А я только вытаскивал из воды утонувшую секцию. Подняли ее, быстренько выкачали воду и зацепили. Вводим в строй понтон. Сняли деревянный мост, построили немецкий металлический и убрали красную ленту. Поехал первый танк – переправа начала работать. Я же получил другую задачу – прибыть в район такой-то…

Политуправление фронта, чтобы воодушевить местное население Ростова, организовало в театре постановку. Мне сказали: «Сергеев, разверни пожалуйста электростанцию в театре».

У меня фотокарточка есть: «Старший лейтенант Сергеев – дежурный по театру». А начальник театра – начальник штаба майор Синицын Николай Николаевич. А я дежурный, потому что электростанция работает, народ идет смотреть. Я в шинели, поверх шинели (на рукаве) повязка – дежурный по театру. Вот так мы обеспечили культурный досуг, пока там размещались.

- Что было после этого?

- После этого пошли на разминирование. Допустим, взводу старшего лейтенанта Сергеева проверить хутор Вертячий на наличие мин. Определенный участок проверил и подписал акт, что мин нет.

Спустя время мы закончили свою работу в Ростове. Далее мы направились в Донецкую и Ворошиловградскую области УССР. Я освобождал Сталино (ныне Донецк), Ворошиловград (Луганск), Макеевку, Снежное.

Потом после войны нас в этот район приглашали как фронтовиков на встречу. Возглавлял нашу группу генерал Кочерга.

- А там, на территории УССР вы в основном чем занимались? Разминирование или строительство мостов?

- Производили разминирование, строили мосты, строили дороги – войска-то двигаются. Без сапера никуда.

Там произошел один случай, который запечатался в моей памяти. В один их дней я разместил свой взвод по два человека в дом на ночлег. Спустя время думаю, пойду, проверю, как там солдаты. Захожу в первый дом – нормально, во втором – нормально, захожу в третий – солдат сидит за столом с хозяином.

Когда заняли станцию, прострелили цистерну со спиртом – течет струйка, и местное население подходит, чтобы набрать.

Захожу я в один из домов, а там сидят двое, обедают. Они мне что-то налили. Что они мне налили? Они туда денатурат, потом добавили воды и меня угощают. Я прищурился и глотнул. Я же деревенский парень, никогда не пил. Звонит начальник штаба командиру и говорит: «Сергеев посинел. Иди сюда, помоги». Они меня с койки стащили и на снег. Потерли, и я очнулся.

Это был единственный случай, когда меня местное население обмануло. Я проспал и запомнил это на всю жизнь. После этого я больше не пил. И свои фронтовые 100 грамм я не пил, а старшине отдавал.

- Дальше вы где воевали?

- Я обеспечил в инженерном отношении танковую группу 4-го танковой армии генерал-лейтенанта Лелюшенко. Я мог получить бронетранспортер и организовать переправу через реку Величку. Я обеспечил переправу машин и техники танковой армии. С Лелюшенко я дошел до юго-восточной части Берлина.

Тогда вышел приказ Сталина: «Товарищ Конев, освобожденную юго-восточную часть Берлина передать Жукову. Берлин будет брать Жуков. Вам повернуть войска в направлении Дрезден-Прага. Освободить Прагу».

После этого мы юго-восточную часть Берлина сдали Жукову, повернулись к дрезденской группировке, прошли, освободили Прагу и восстановили мост перед Прагой. Далее был дан приказ 23-ей моторизованной штурмовой инженерно-сапёрной бригаде полковника Корявко(1906-1980) срочно прибыть в Австрию, в Вену.

Мы погрузились в машины, оставили Прагу и своим ходом прибыли в Вену. Там захватили последнюю немецкую группировку, передали ее нашим, а сами приступили к выполнению боевой задачи.

В Австрии командир 23-й моторизованной штурмовой инженерно-саперной Краснознаменной Перекопской бригады РВГК получил приказ переправить личный состав своим ходом в Киевский военный округ. Проверили машины, проверили личный состав и вещи личного состава, лишние отняли и выбросили, а затем произвели посадку.

Сидим в машинах. Я свой мотоцикл погрузил – ребята в День Победы подарили. Тут приехал командир бригады и говорит: «Разгружать. Мы остаемся в составе оккупационных войск в Австрии». Мы разгрузились и приступили к боевой подготовке.

Дежурный передает приказ: «Сергеев, к командиру бригады». А я тогда был уже капитаном (12 января 1945 получил это звание).

Пришел я к командиру бригады и мне говорят: «Сдать роту. Направляйтесь в военную академию. Разнарядка пришла, что трех человек с бригады направить в академию». Помимо меня из нашей бригады в академию также направили командира роты разведки и начальника штаба 105-го батальона.

Роту я сдал старшему лейтенанту Степанову. Нам дали машину. Тогда ходили поезда «Катовице-Москва». Из Австрии до Катовице ехали на машине, а в Катовице взяли билеты и прибыли в академию.

Начали сдавать экзамены, а у меня образование 9 классов. Я думал, как же сдавать за 10-й класс? И я завалил экзамены. У капитана Купцова образование тоже было 9 классов – тоже завалил. В итоге прошел только майор Мельников, успешно сдавший экзамены для поступления в академию. А нас же, двух капитанов, включили в резерв. Резерв тогда находился во Владимирском районе. Там казармы были. Я помню, что в этой казарме я ночевал раза два.

В это время после победы над Германией эшелоны шли в сторону Японии. Думаю, сейчас меня из резерва возьмут и отправят туда, в Японию. Я схитрил.

- Расскажите, что вам запомнилось в Крыму? Были ли там налеты немецкой авиации?

- В составе 57-й армии Толбухина я освобождал Ростов, Батайск и весь Крым: Севастополь, Симферополь, Ялту, Алушту. Южная дорога от Алушты Алушта – Ялта – Гурзуф – Форос и Севастополь – это те дороги, по которой я прошел. Мой взвод был назначен главным по обеспечению дороги.

В батальоне капитана Киневского Федора Ивановича я был командиром взвода и специализировался на строительстве блиндажей для командующего фронтом Толбухина. Начальником инженерных войск 57-й армии был тогда генерал-майор Петров.

Также в Крыму мы занимались крымскими татарами. Они во время немецкой оккупации сотрудничали с нацистами и убивали наших людей. За это их наказали – выслали в Узбекистан, Казахскую ССР и на Урал. За трое суток мы всех крымских татар погрузили для отправки.

Что касается боев в Крыму, я помню только что во время освобождения Крыма я занимался переправой войск через Северную бухту на Севастополь. Севастополь освободили, нас погрузили и отправили на формирование.

Что касается налетов немецких самолетов, это я не помню. Когда я переправлялся было всё нормально. Самолеты были в самом Севастополе. Они штурмовали Сапун-гору. Я же был на воде: по маршруту берег-бухта переправлял на лодках личный состав. Переправу с берега до Северной бухты там обеспечивал взвод, которым командовал я. Сажаешь в лодку пять человек и даешь им весла, шестой – рулевой. Эти солдаты причалили, остаются во взводе и выполняют боевую задачу, а лодка с двумя солдатами возвращается, чтобы делать следующий рейс. Так эшелон за эшелоном, лодка за лодкой. Больше пяти солдат в лодку не возьмешь.

В 1945 г. в Ялте состоялась встреча лидеров трех стран антигитлеровской коалиции. Задачей моего взвода было обеспечить безопасность дороги Алушта – Ялта – Гурзуф – Севастополь. Я со своими солдатами и отделение собак-ищеек обеспечили безопасность района Ялты. Я проверил и подписал акт госбезопасности: «Территория совещания безопасна. Старший лейтенант Сергеев». Так что всю эту дорогу мой взвод с собаками проверил.

- В 1945 году вас немецкая авиация атаковала?

- Были случаи. К примеру, я контузию в Австрии получил. При отступлении немцами был подорван металлический мост через реку Шпрее. Инженерные войска, в том числе и мой взвод, присутствовал на реке Шпрее. Мы, пять человек решали вопрос, как строить мост: вытаскивать старый мост или оставить и строить рядом другой? Тут видим – пикирует мессер. У нас был порядок такой: у каждого моста отрывались траншеи для личного состава на случай налета авиации, чтобы там укрыться. Так вот. Мы нырнули в эту траншею и нас засыпало. Я кручу головой – голова цела. Я пробился наружу. На мне лежал убитый солдат. Я сбросил его с плеча, а здесь командир ходит. Я мимикой Акишину говорю (потому что я не мог говорить): «Посмотрите. Там нас 5 человек прыгнуло. Я пробился, выбился наружу».

Остальные оставались там, в земле. Мы отрыли несколько наших убитых. Я отделался только контузией. Затем организовали похороны. Позже командир взвода Книгин обеспечил установку куполов со звездочкой на могилах похороненных солдат.

- Потери у мостостроителей в основном были от чего?

- От авиации – от обстрела немецкими истребителями. Самые опасные – это мессеры. Бомбардировщик сбросил бомбы и всё. Он не пикирует, он летит только.

- Что можете сказать о поляках и о Войске Польском?

- Я, будучи старшим лейтенантом обеспечивал стык 2-й польской армии и 51-й армии генерал-лейтенанта (фамилию не помню). С поляками я шел с Висло-Одерской операции до Берлина. Обеспечивал переправы. Поляки тоже вояки, но похуже советских бойцов, конечно. Ссор у нас с поляками не было, так как выполняли мы общие задачи.

А вот про местных жителей из числа немцев и австрийцев ничего сказать не могу, так как нам некогда было – надо было двигаться вперед.

- Вы посылки с фронта отправляли?

- Да, отправлял. Как-то раз на реке Одер пошли в разведку, и наткнулись на какой-то немецкий амбар и захватили его. Там были женские сапоги. Я оттуда пару сапог взял и отправил маме. Посылку эту она получила.

- Вы на фронте где обычно спали?

- Где придется. Приходилось даже на земле. А когда освободили Польшу, там уже в любом доме размещались. А до этого ночевали в землянках. Делали землянку, и там размещались.

- Как на фронте обстояли дела с питанием? Не голодали?

- Порядок. Старшина обеспечивал в любой обстановке: «Солдата накормить. Командира накормить». Это было обязанностью старшин в каждой роте. Вот у него 2-3 солдата, повар. Если солдат не накормлен, командир роты старшину накажет. Питание, сахар, папиросы, табак – этим солдат обеспечивали полностью. Я не курил, и поэтому вместо табака старшина мне сахар выдавал. Также регулярно, как положено, получали офицерский паёк.

- Были ли какие-нибудь несчастные случаи при работе с минами?

- Лично у меня был такой случай. Командир отделения сержант Поладьев был поваром у командира батальона. Он провинился, и командир батальона отправил его в мое подчинение командиром отделения. Повар есть повар. Мины он не изучал… Я ему сказал: «Вот тебе два колышка. Ты не пытайся разминировать, а просто обозначай: обнаружил мину – поставь колышек. Так пехота и танкисты будут знать, где заминировано».

Я как командир взвода должен организовывать, обеспечивать безопасность работы солдат и сержантов. Сам я разминированием не занимался. Так вот. Я этого сержанта Поладьева назначил обозначать обнаруженные мины. Он наткнулся на одну немецкую мину и решил ее разминировать. Он не знал, что нужно проверить не только верхний взрыватель, но еще и проверить наличие взрывателя снизу. Поладьев вывернул верхний взрыватель и потащил мину, но внизу имелся еще один взрыватель, и мина взорвалась. В результате взрыва сам Поладьев и еще двое солдат погибли, а один был ранен. Раненого я погрузил в машину, и его отправили в госпиталь.

К счастью, за время войны больше такого случая не было. А так специально обучали отделение подрывников, которые уже знали, как разминировать и как обеспечить проход войск. Танкист видит колышки – «ага, проход через минное поле».

- У вас в части было принято носить ордена на груди?

- Этого не помню, но лично я носил на гимнастерке. У меня был орден Красный Звезды. Потом я получил орден Отечественной войны 2-й степени.

- Анатолий Дмитриевич, какие награды у вас имеются и помните ли вы, за что вы были награждены орденом Красной Звезды?

- Награжден я орденами Красной Звезды, Отечественной войны 2-й степени и Красного Знамени.

К «Красной Звезде» я был представлен за строительство переправы и пешеходного моста в районе завода «Красный Октябрь» в Сталинграде и за строительство ледяной переправы в районе Райгорода.

- Вы как командир за что представляли к награде своих солдат и сержантов?

- Представляли за проявленный героизм и освобождение населенного пункта или объекта.

- Часто ли к вам приходило пополнение?

- Когда людей не хватало, когда погибали, то получали. Не часто, но получали.

- Из вашего взвода солдаты не болели простудой, гриппом?

- Нет. Солдаты не болели.

- Как вы тогда относились к Сталину?

- Сталин есть Сталин. Главнокомандующий. Относился я к нему только положительно.

- Что вас удивило или поразило в Германии? Какое у вас осталось впечатление от Германии?

- Во-первых, немецкий солдат – стойкий солдат. Хотя он и стойкий, стойкий советский солдат превосходит немца раза в два, а то и больше. Когда мы освободили Прагу и Вену, там была большая немецкая группировка. Точно не помню, но, по-моему, как раз во время Венской операции я вступил в партию. Нам выпала честь принять капитуляцию последней немецкой группировки в Австрии. Троих из нашей бригады отправили на учебу в академию, а сама бригада осталась в Австрии.

- Где и кем вы служили после академии?

- Служил, а затем меня отправили советником на Кубу, поэтому с 1964 по 1966 гг. я находился там. За успешное выполнение спецзадания правительство Кубы меня как советника наградило медалью имени революционера Хосе Марти.

- Анатолий Дмитриевич, спасибо вам за интересную беседу! Счастья и здоровья вам.