Никитин Николай Егорович

Ефрейтор, разведчик-снайпер взвода пешей разведки 878 Остроленского Краснознаменного стрелкового полка 290 Могилевской Краснознаменной орденов Суворова и Кутузова стрелковой дивизии (1944-1945). После войны проходил службу во внутренних и пограничных войсках в Германии и Западной Украине. Проживает в г. Москве.

Н. Н. Родился 14 октября 1926 года Московская область Михневский район деревня Кравцово. У меня было 4 сестры они жили в Москве, с мамой жил один я. В семье я был самым младшим. Мама работала на скотном дворе. Я ей помогал, у нас всегда было свежее молоко и сметана, все молочные продукты. Учился я в школе, 4 класса кончил в Калянине, а в 5 пошол в Хатунино (за 4 км). Мой отец умер когда мне было 7 лет, он работал на заводе в Москве. После школы я попал в ремесленное училище. После училища я попал на 569 завод в Загорск (Г. Б. Сергиев Посад). Затем меня призвали в армию в октябре 1943 года. Мне прислали повестку, хотя у меня была бронь, и я работал на военном заводе. Завод выпускал дымовые шашки для ВМФ. Жил я в общежитии, рядом с заводом, в комнате нас было 4 человека. На заводе я проработал года 2. Бронь с меня сняли и сказали, что надо защищать родину. Мне было 17 лет.

Б. Г. Как Вы узнали о начале войны?

Н. Н. По радио объявили. Как и все.

Б. Г. Я так понимаю, что в вашей жизни мало что изменилось?

Н. Н. Да, жили как жили мне было 15 лет.

Б. Г. Проводились с Вами на заводе военная подготовка?

Н. Н. Мы так были заняты на заводе, что не проводилась. Все время работали. Может нас не приглашали, я не знаю.

Б. Г. Что произошло в военкомате?

Н. Н. Я приехал в Михнево к маме, домой. И там нас стали отбирать в разные команды. Меня отобрали в Горьковскую область в город Кулебяки, в снайперскую школу (Б. Г. 2 Окружная Школа Отличных Стрелков Снайперской Подготовки). Сказали, что буду снайпером.

Б. Г. Сколько человек отобрали вместе с Вами?

Н. Н. В группу попали ребята с нескольких заводов. Со мной с нашего завода было 4 человека. Дома я попрощался с семьей. Мама у меня была очень хорошая женщина, верующая, перед отправкой в военкомат она мне дала Живые Помощи. (Б. Г. Пояс с молитвой, широко распространен в среде православных и старообрядцев). Нашу группу сопровождал капитан, очень хороший и обаятельный человек. Все нам рассказывал, как будет. --- Вот приедем, и всех сразу переоденут в военную форму. Как приехали нас разместили в казармах и стали готовить к войне.

Б. Г. Как учили в школе?

Н. Н. В первую очередь «всеобуч». Начальная подготовка. В 6 утра подъем, завтрак и на стрельбище. У нас был тренер, он давал упражнения для стрельбы, а мы и занимались. Затем возвращались в казарму, обедали. Кормили нас по 9 норме. Завтрак, обед и ужин всегда вовремя. Очень хорошо кормили.

Б. Г. Если сравнить с тем как кормили на заводе?

Н. Н. На заводе мы сами питались. После смены, что то, купишь и разогреешь на плиточке, вот и вся еда. Но ничего нормально наедались.

Б. Г. Из какого оружия стреляли в школе?

Н. Н. Магазинка наша мосинка с оптическим прицелом.

Б. Г. Изучали другие виды оружия? СВТ, ППШ?

Н. Н. Нет, у нас такого не было.

Б.Г. Кроме стрельбы, что еще изучали?

Н. Н. Учились ползать, маскироватся. Все то, что нужно хорошему стрелку.

Б. Г. Был ли норматив?

Н. Н. Стреляли хорошо или не очень. У нас старались стрелять хорошо. Нами были довольны командир и тренера. Построит нас после стрельбы и скажет --- Молодцы хорошо стреляли, объявляю вам благодарность. ---

Б. Г. Сколько в школе было курсантов?

Н. Н. 2500. Пятиэтажная казарма у нас была. Курсанты были поделены на взводы. И во взводы отбирали по росту. 4 взвода в роте. Во взводе было 32 человека. Я был в 4 взводе.

Б. Г. После войны общались с однокашниками? Как у них сложилась судъба?

Н. Н. Нет, не довелось пообщатся. Не искал их. Незнаю. На фронте были вместе. Кое кого, я помню, а после ранения уже потерял их след. Визуально я их помню, а по фамилиям не помню.

Б. Г. Какие у вас были преподаватели?

Н. Н. Хорошие все были обстрелянные, попавшие с фронта, а кто после ранения. Они были опытные и нам преподавали военное искусство. Был у нас сержант из Мордовии, всегда шутил. Заставлял нас все время двигатся. Что устали? А ну давай вперед. Мы были молодые, он выставлял нас детьми. Хорошее было отношение. У преподавателей были офицерские звания, у нас был капитан, он был ранен на фронте, все рассказывал, и всем с нами занимался. Нашим взводом руководил сержант. Он все время был с нами. А капитан жил на гражданке, и к нам приезжал.

Б. Г. Были курсанты прошедшие фронт?

Н. Н. Нет, все были призваны с гражданки.

Б. Г. Сколько вы проучились в школе?

Н. Н. 10 месяцев.

Б. Г. Как происходила отправка на фронт?

Н. Н. Было построение. Был нам зачитан приказ за подписью наркома Вооруженных сил, в котором было сказанно, что завтра нас отправляют на фронт.

Б. Г. Отправляли сразу всю школу?

Н. Н. Нет по этапам. Всех сразу нельзя было. Поехал наш взвод.

Б. Г. Сержант командир взвода с Вами поехал?

Н. Н. Нет, он остался в школе. Нам на смену должны были прислать молодежь, и он должен был их обучить.

Б. Г. Сколько с Вами было отправленно курсантов?

Н. Н. Несколько вагонов.

Б. Г. Как добирались до фронта?

Н. Н. Я точно не могу сказать. Приехали в Минск, его летом освободили, а мы поехали дальше добивать врага. Помню, как нас яблоками угощали. Поезд остановился и мы выскакивали. У всех были деньги, и мы у местных покупали продукты. Ехали мы не везде, бывало, приходилось идти пешком. Немцы уничтожали дороги или мосты и приходилось идти пешкодралом.

Б. Г. Что произошло в пункте прибытия?

Н. Н. Помню фамилию командира подполковник Хомура (украинец). Он с нами занимался. Вот речка или переправа, он говорил надо преодолеть, переправится. Противник отступает, а мы должны следовать за ним. Когда пришли к линии фронта, там были блиндажи. К нам в блиндаж пришли командиры и стали объяснять какие действия мы будем делать, что будет происходить. Это была уже территория Восточной Пруссии. Там были очень жестокие сражения. Наши войска прижали противника к морю, и им было некуда отступать. У нас были Катюши, танки, пушки, а я попал в разведку. В полковую разведку.

Б. Г. Сколько Ваших однокашников попало в полк вместе с Вами?

Н. Н. Да почти все. Мы долго общались. Ходили друг к другу в гости, я к ним, они ко мне. Служили мы в разных ротах.

Б. Г. Как была устроена группа полковой разведки?

Н. Н. Группа захвата, группа обеспечения, группа поддержки. В группу захвата меня не взяли, немцы крупные здоровые, а я был маленький, так что я попал в группу поддержки. В группе захвата были здоровые ребята, вот они немца возьмут и потащат, а противник как чувствует и начинает стрелять. Если мы побежим, они могут нас расстрелять. Наша группа начинает по ним стрелять, в это время группа захвата благополучно уходит. Через несколько минут, немцы понимают, что ничего с нами сделать нельзя и стрельба прекращается. Мы уходим в траншею и уже далеко.

Б. Г. Как Вы охотились на немцев?

Н. Н. Я сидел один в траншее со снайперской винтовкой и наблюдал за немцами. При удобном случае стрелял. Перед этим надо долго наблюдать за противником, я записывал все интересное на бумагу. Противника надо было уничтожать, а он не дурак, он сам хочет тебя убить. Чаще всего за немцем уходили рано утром. В это время они раслаблялись, теряли бдительность, мы этим пользовались.

Б. Г. Каким оружием приходилось пользоватся в разведвзводе?

Н. Н. У меня была моя снайперская винтовка, но иногда брал автомат ППШ. Все определяла задача которую надо было решить.

Б. Г. С каким оружием вы предпочитали работать?

Н. Н. С автоматом удобнее было работать. Укрытся было проще, незаметнее, боезапас больше.

Б. Г. Трофейное оружие использовали?

Н. Н. Я не помню. У нас было достаточно своего.

Б. Г. Был ли план по захвату языков? Сколько надо было захватить в месяц?

Н. Н. Зависит от того сколько времени мы были в обороне. Мы не всегда брали языка, иногда приходилось докладывать начальнику разведки только то, что мы увидели у противника, кто перед нами есть, какие силы, танки, сколько солдат. Эти данные докладывались нашему командованию.

Б. Г. Как происходила повседневная работа разведчиков на фронте?

Н. Н. Надо было брать языков, собирать данные о противнике. Языков надо было провожать в штаб дивизии, а это несколько киллометров в тыл. Ходили напрямик зачастую без дорог. По лесу или полям, а языка надо было привести в целости и сохранности и сдать в штаб дивизии. Противник отступал, его пехота отходила, оставляла свои позиции, траншеи. Там могла остатся засада. Мы шли впереди и проверяли. Однажды наш капитан сказал, что ему нужен человек. Кто со мной пойдет? Вызвался я. Он говорит, есть данные, что здесь немцы --- надо проверить. Были у них разбросаны банки, зацепишь ее, она сильно гремит, и немцы сразу начинают стрелять. Мы прошли, а немцев уже не было, они ушли. Был у нас такой разведчик капитан Маякин. Смелый, бестрашный человек. Бывают люди которые ничего не боятся. Никогда его не забуду. В это время немцы занимали новую линию обороны. Наш капитан говорит нашему командованию нужно знать, какие силы противника, где они расположены. Нам нужен язык. Он собирает нас в блиндаже и ставит задачу. Мы захватываем языка, и отправляем его в штаб. Там он рассказывает, какие части против нас, сколько пушек и пулеметов.

Б. Г. Старались захватить офицера?

Н. Н. В траншее не узнаешь кто офицер, а кто рядовой. По форме не разберешь, форма была скрытая. У немцев были каски и телогрейки. У нас был очень хороший капитан. Он хорошо планировал все задания. У него было развито чувство интуиции.

Б. Г. Собирали у убитых немцев документы, солдатские книжки, для установления частей с которыми приходилось сражатся?

Н. Н. Нет, этим мы не занимались. Убитых не было. Они отступали, всех своих хоронили.

Б. Г. Какие были взаимоотношения в разведвзводе? Сколько было офицеров?

Н. Н. Разведка была сама по себе. Обособленно. Офицеров, я не помню, что бы были. А потом зачем офицеры.

Б. Г. Кроме капитана были командиры, сержанты например?

Н. Н. Да были. Несколько человек.

Б. Г. Обычно разведвзвод распологался недалеко от штаба полка, обособленно от других стрелковых подразделений. Как было у вас?

Н. Н. Да у нас также было. Распологались всегда рядом с штабом. И у нас была задача охранять знамя полка. Были случаи, когда возникала угроза захвата знамени. Но разведка всегда предусматривала. Знамя сворачивали и укрывали. Самое главное было сохранить знамя. Еще у нас была задача по охране штаба полка и командира полка.

Б. Г. Как был устроен быт на фронте?

Н. Н. Все было, банно-прачечные дни, кухня всегда приезжала, сто грамм выдавали. У нас все было общее, все выкладывали на стол. В разведке по-другому нельзя.

Б. Г. Пользовались тем, что оставлял противник? Продукты питания, скотина?

Н. Н. Вот это я не могу подсказать, не помню.

Б. Г. Когда полк наступал, то часто тыл отравался от наступающих подразделений, как осуществлялось снабжение?

Н. Н. Питание было не регулярным. Бывало так что кухня не могла проехать. Мы это понимали и не жаловались. Такая была обстановка. Потом это компенсировалось.

Б. Г. Какие транспортные средства были у вас во взводе?

Н. Н. У нас была своя повозка. Старшина наш этим хозяйством заведовал. Он занимался тем что бы ничего не пропало. Когда заходили в оставленные дома и если не было хозяев нам разрешали кое-что брать. Все это отдавали старшине, он этим распоряжался. Мы про это забывали. Это были трофеи.

Б. Г. Что изменилось когда ваш полк перешел границу СССР и вступил на территорию Восточной Пруссии?

Н. Н. Местное население выходило из своих домов и нас встречали. Это были немцы. Я не знаю, почему так происходило. Может быть, они нас боялись. Я не знаю.

Б. Г. Какое отношение было у наших солдат к населению Германии? Были случаи погромов, уничтожения имущества, преступлений против мирного населения?

Н. Н. Я слышал о таких случаях, но в нашем полку такого не было. С этим было строго. Наше командование отдавало специальные приказы, предупреждали, что будет строгое наказание. Нам говорили, что мы должны достойно себя вести на этой земле. Что-бы, не было грабежей, пьянства, там часто встречались заводы спиртовые.

Б. Г. Как проводили свободное время?

Н. Н. Сидели в блиндаже, отдыхали, общались, разговаривали. Обстановка была фронтовая. Все контролировалось. Знали, что, где и как.

Б. Г. Приходилось ли видеть публичные расстрелы за дезертирство?

Н. Н. Нет такого в нашей части не было.

Б. Г. На фронте приходилось сталкиватся с сотрудниками Особых Отделов?

Н. Н. Да были люди, они опрашивали, интересовались.

Б. Г. Как происходило подобное общение?

Н. Н. Это происходило, когда мы были в обороне. Во время наступления не до этого. Есть блиндаж, там находится сотрудник. Он интересуется, какие разговоры, как вам нравится в полку, боитесь. А я был молодой, совсем ничего еще не соображал, ну а чего боятся. Немец отступает, а мы занимаем территорию. Бежит немец, чего его боятся.

Б. Г. В полку были политработники, представляющие партию и комсомольскую организацию. Как складывались у Вас с ними отношение?

Н. Н. Я в партию вступил уже после войны в Большом театре, а тогда состоял в комсомоле. Обычно собиралась в блиндаже много людей не только нашего взвода, и проводили собрания.

Б. Г. Что происходило на этих собраниях?

Н. Н. Нам рассказывали как надо защищать родину, надо не боятся противника. Мы эти идеи принимали как должное. Мы же приехали на фронт защищать родину. Не боитесь – Нет. Все. Они руководили, отвечали на вопросы, разьясняли обстановку.

Б. Г. Был ли штатный политработник в вашем взводе?

Н. Н. Нет. Они приходили и уходили. Присылали их.

Б. Г. Что вы думали тогда о партии, Сталине и изменилось ли ваше мнение со временем?

Н. Н. Там была одна задача за Родину за Сталина. Когда поднимались в атаку кричали его имя. Это нашей родины вождь. И неважно, что говорят, он кого-то уничтожил, жалко конечно. Но он был руководитель, победитель, он занимался защитой Родины.

Б. Г. Как складывалась Ваша служба в разведке?

Н. Н. Я получил ранение.

Б. Г. При каких обстоятельствах?

Н. Н. Во время очередного поиска. Началась беспорядочная стрельба, в этот момент я получил пулю в ногу. Три месяца я лежал в госпитале. Ранение было не тяжелое, в кость не попало, но сильно разорвало мясо.

Б. Г. Где располагался госпиталь?

Н. Н. На территории Восточной Пруссии. Недалеко от линии фронта километров 15-20. Привезли меня и еще несколько человек. Когда меня грузили в машину, в ней уже было несколько человек. В госпитале мне сделали операцию, перевязки, все что надо. Тяжелых ранений не было.

Б. Г. Что Вы можете вспомнить о этом госпитале? Где он располагался, в каком помещении?

Н. Н. Сам то я хоть родился в деревне, но много прожил в Москве, а хирург в госпитале был москвичом. Он мне говорит, будем Вас резать, оперировать. Пуля прошла, но в ране осталась грязь, часть одежды, это надо убрать, что бы заражения не произошло. Надо будет потерпеть. Кроме него было еще несколько врачей. Операцию сделали очень хорошо, последствий не было. Ко мне очень хорошо отнеслись. Сначала ходил с палочкой, а потом уже без палочки. На перевязки ходил по расписанию, мне говорили когда. Госпиталь распологался в доме. Хороший, одноэтажный дом. В доме было все подготовленно для лечения раненых. Были специальные столы, освещение, кровати.

Б. Г. Сколько человек размещалось в Вашей палате?

Н. Н. Новые раненные постоянно поступали, другие вылечившись выписывались. Текучка была. В палате размещалось 5-7 человек.

Б. Г. В госпитале не встречали своих однополчан?

Н. Н. Да приходили к нам, но из других рот. Мы с ними разговаривали, общались, а так что-б близкого, нет не довелось. Хотя был один парень, тяжело раненный, мы с ним еще в школе были. Но его от нас потом перевели.

Б. Г. В госпитале кормили лучше чем на фронте?

Н. Н. Да вы что. Все было хорошо.

Б. Г. Как Вы проводили свободное время в госпитале?

Н. Н. Ходили, беседовали друг с другом. У нас в основном лежачая палата была. Тем более врачи говорили, что лежать лучше всего.

Б. Г. В госпитале были книги, газеты, самодеятельность, приезжали артисты?

Н. Н. Нам приходили письма. Незнакомые девушки писали бойцам, давали обратные адреса, им можно было отвечать. Сам я этим не занимался. Писал домой маме только.

Б. Г. Как отмечали в госпитале праздничные дни?

Н. Н. Нам вручали подарки. Запомнился мне день Победы. Такое было торжество у людей, был необычайный подъем, обнимались, целовались. Передать эти чувства невозможно. Кончилась война. Выписали меня уже после Победы, и я вернулся в свой взвод. Потом к нам пришли 2-3 человека и стали отбирать людей для службы в Германии, в город Бранденбург. Прослужил я в этой части недолго. Потом меня перевели на Украину.

Б. Г. Что за часть распологалась в Брандербурге?

Н. Н. В Бранденбурге распологалась тюрма. В этой тюрме в свое время сидел Ульбрихт, немецкий коммунист. Нас водили на экскурсию, показывали камеру, где он находился. В эту тюрму завозили эшелонами немцев для проверки. А мы эту тюрму охраняли. Наша часть относилась к внутренним войскам. (Б. Г. Речь идет об одном из спецлагерей для интернированных. В них содержались немцы, подозреваемые в сотрудничестве с нациским режимом. Н. Н. путает Ульбрихта с Эрнстом Тельманом, долгое время сидевшем в берлинской тюрме Моабит.)

Б. Г. Как происходил отбор в эту часть?

Н. Н. Подходили ко всем спрашивали, предлагали добровольно. Но никто не отказался. Надо значит надо.

Б. Г. Где вас разместили?

Н. Н. Нас разместили в городке, там раньше спортсмены жили. Потом спортсмены куда-то уехали и нас разместили.

Б. Г. Офицеры вашего полка жили у немцев на частных квартирах?

Н. Н. Нет, они размещались отдельно. Приходили и уходили, но жили в специальном месте. Там были посты и мы на них стояли по 4 часа, затем приходит другой солдат и тебя подменяет. И вот так постоянно в этом городке мы несли службу.

Б. Г. Были случаи когда приходилось применять оружие?

Н. Н. В мое дежурство тако-го не было. Да и у других я не припомню. Все было спокойно. Провокаций никаких не было.

Б. Г. Вы общались с местным населением немцами?

Н. Н. Мы были на отгороженном участке. У нас были ворота, в воротах стоял наш часовой. Иногда немцы подходили к нему и что-то пытались сказать. А ничего не понятно. Были такие случаи, что наш солдат выпил, а немка подходит к часовому и говорит, камрад там лежит пьяный. Вот такое было отношение.

Б. Г. Можете сравнить образ жизни который вели немцы с тем, который был у нас до войны?

Н. Н. Немцы оказались высоко порядочными людьми, вели себя очень достойно.

Б. Г. Какое у Вас и Ваших сослуживцев было отношение к немцам?

Н. Н. Мы были в разных городах: Потсдаме, еще в каком-то городе, наверное были какие-то договора, что мы можем туда въехать. Все было спокойно. Немцы понимали, что были не правы, когда напали на нас. Немцы очень хорошо это чувствовали и вели себя соответственно.

Б. Г. Отпускали в увольнительную в город?

Н. Н. Помню, отпустили на стадион, на футбол.

Б. Г. А кто с кем играл?

Н. Н. Наши, между собой. На трибунах находились болельщики, много народа. Там были и местные жители. Они любят спорт, и кто гол забъет, то они аплодировали. Приятная сложилась обстановка.

Б. Г. Что Вы думаете о немцах по прошествии стольких лет?

Н. Н. У них тоже была душа. А вот откуда у них появилось, вот этот фашизм, как его называют. Что они стали все уничтожать. Когда я служил в Германии, они нормально разговаривали, очень вежливые были. Не выражали к нам русским ненависти, злобы. Я этого не чувствовал. Я не знаю почему, может быть был конец войны, ясно что они проиграли войну. Мы с ними общались, ненависти не было, не понимаю как они пошли войной, для чего. В них самих не чувствовалось ненависти и злобы. Сколько с ними жил и сколько общался, плохого ничего не могу сказать.

Б. Г. Как произошел перевод на Украину?

Н. Н. Приехали в полк несколько офицеров, от них поступила команда покинуть Германию и отправится служить на Украину. В это время там были бандеровцы, мы с ними должны были боротся. Отправили весь полк.

Б. Г. Как происходила отправка полка?

Н. Н. Мы погрузились в товарные вагоны и отправились по железной дороге. В вагонах были приспособленны лежаки (нары) для перевозки людей. В дороге нас обеспечивали всем необходимым.

Б. Г. В каком городе Вы оказались?

Н. Н. Город Коломыя, недалеко от города Станислав и города Львова. Карпаты там были близко.

Б. Г. Где распологалась Ваша часть?

Н. Н. Это в городе, там распологался штаб. В это время меня познакомили с начальником штаба, и стал я заведующим складом. Склад распологался недалеко от здания штаба полка на одной улице.

Б. Г. Какие у Вас были обязанности?

Н. Н. Наши подразделения были расположенны на участках, и моя задача была обеспечить их продовольствием. Из подразделений приезжал старшина и я согласно выписанным из штаба полка документам отпускал продукты солдатам. Выдавал чай, хлеб, сало, масло и колбасу. Все выдавал согласно накладной. Еще я получал продукты, за ними ездил, на склады, на мясокомбинат и т.д. В общем творческая работа.

Б. Г. Далеко приходилась ездить за продуктами?

Н. Н. Нет, все было рядом в городе. Мясокомбинат был в нескольких минутах от моего склада.

Б. Г. Какой был транспорт?

Н. Н. На лошади. Повозка была. У меня был украинец Прошукало, как вспоминается армия, так его сразу вспоминаю. Он был очень покладистый, умел запрягать лошадь, много что делал. Был очень спокойный, никогда не волновался. Я его спрашивал – Как у тебя. --- Все готово. Лошадь запряжена. Едем на мясокомбинат, а потом на хлебозавод, ну и дальше по маршруту. Так я отработал несколько лет на этом складе.

Б. Г. Какая была обстановка на Украине? Чем занималось Ваше подразделение?

Н. Н. Там были бандеровцы. Они нападали, оказывали сопротивление, была борьба. Мне рассказывали люди, я не ездил туда, на участках где стояли наши части были похороны наших солдат. Были жертвы. Наш полк был разделен на роты, за кождой был закреплен участок, где ловили бандеровцев. Недовали им передвигатся, нападать. Это была борьба с бандитизмом. Сейчас их называют террористы, а тогда бандеровцы.

Б. Г. Как были настроены местные жители к солдатам?

Н. Н. Очень хорошо, очень по доброму относились. Приглашали к себе в гости. Хорошо относились к нашим людям. Ничего не могу сказать, хорошее было.

Б. Г. Когда Вы демобилизовались?

Н. Н. Я 7 лет отслужил в армии и «немножечко» устал. Подполковник Скигельман, заведующий службой снабжения, главный интендант, и мой начальник, капитан Соколов, тоже хороший человек, я им говорю --- время демобилизации пришло, надо что-то делать, срок мой уже уходит. А они меня не отпускали. Я же не пил, не курил, у меня всегда был порядок в документации. Все отпускалось вовремя. Жалоб не поступало. И вот вызывает меня Скигельман к себе в штаб, на беседу, насчет увольнения. Явился я к нему, он говорит --- пришло ваше время уволится, но мы бы хотели чтобы Вы у нас еще поработали. У Вас все с работой получается, мы Вами довольны. Хотим вас оставить. Я думаю отказаться неудобно, специальности нет, ничего нет. Он мне говорит ну чего ты демобилизуешся, у тебя нет профессии. А здесь у тебя оклад, тебе продовольтвие выдают, всем обеспечен.

Б. Г. К тому времени, какое у Вас было воинское звание?

Н. Н. Ефрейтор. Меня из снайперской школы выпустили ефрейтором. И я все 7 лет прослужил ефрейтором. Образование у меня не очень высокое 5 классов.

Б. Г. Почему Вы решили уволиться из армии?

Н. Н. Мне мама писала письма, она жила здесь в Кравцове за городом. Писала она мне очень жалобные письма, все дочери уехали в Москву, мне одной очень плохо, я очень жду тебя. Наверно это повлияло.

Б. Г. За все время службы вы маму видели?

Н. Н. Один раз. Когда я работал уже на складе, меня отпустили в отпуск на 10 дней, без учета дороги. В 1950 году я демобилизовался и уехал к маме, домой. Приехал в Кравцово, отметился, что я все --- дома. У нас недалеко от деревни, была дача Сталина. Семеновская деревня называлась. Это дача была графа Орлова-Давыдова. Были там озера, гуси, утки разные. Там было все. (Г. Б. Усадьба Орловых Отрада-Семеновское. В настоящее время санаторой ФСБ России.) У меня там работала сестра Вера, по хозяйству помогала. По моему, уборщица она была. Уходила она с утра, а вечером приходила. Там хорошо платили, продукты давали. Меня пригласили туда, поскольку я в пограничных войсках служил, в 84 пограничном полку.

Б. Г. Вы стали работать там?

Н. Н. Нет, там тоже армейские порядки были.

Б. Г. Раскажите о своем возвращении в Москву?

Н. Н. Приехал я в Москву к сестре. Она с мужем жила на улице Разгуляй. Они меня тепло приняли, передали гостинцев в деревню к маме, сахар, лимон. Вот с этими подарками я приехал к маме в деревню. Пожил я с ней несколько дней, в баню сходил. Специальности у меня нет ни какой, я хотел в деревне устроится. А сестра мне говорит, ты поживи, мы потом за тобой приедем, тебя устроим. И вот я приезжаю к ним, а они мне говорят --- мы нашли тебе работу. Какую? Где? А они были знакомы с администратором Большого театра, Семен Семенычем. В театр тогда требовалась рабочая сила. Мы с мужем сестры Василием Семеновичем пришли в театр, на первый этаж к коменданту. Так я оказался в Большом театре. Тогда Берия курировал театр, и при устройстве на работу меня долго проверяли. Спрашивали кто мои родители, родственники, очень было строго. В итоге меня приняли на работу в Художественно-постановочную часть, машинистом сцены (Б.Г. – рабочим сцены, собирать и разбирать декорации). Так я 40 лет и отработал.

Б. Г. Работа была интересная?

Н. Н. Да, я работал бригадиром на правой стороне (Б. Г. По традиции сцена делится на две равные части, правую и левую. Рабочие сцены входят в бригады и работают каждый на своей стороне.). Занимался мягкой декорацией (Б. Г. кулисы, задники, и т. д. сделанные из тканей). У нас была подвесная бригада (Б. Г. Видимо, речь идет о тех рабочих которые закрепляли задники и кулисы на подъемах, и меняли их во время спектакля. Сейчас такой специальной бригады уже не существует). Все спектакли должен был знать, когда какие перемены, какие задники опускать, а какие поднимать, на какой план повесить. Я полюбил театр, был лично знаком с такими актерами как Козловский, Лемишев, Пирогов, Вишневская, Образцова, Майя Плисецкая, Максим Дормидонтович Михайлов, много было знакомых и в балете и хоре, оркестре.

Б. Г. Ваш самый любимый спектакль?

Н. Н. Борис Годунов. Когда я пришел в театр, он уже много лет шел. Пиковая дама, Иван Сусанин, Евгений Онегин, Аида. Это все постановки тех лет, довоенные.

Б. Г. Были сложности в этой работе?

Н. Н. Нет, я был устойчивым парнем. Все мне удавалось в Москве и на гастролях, во многих странах. Много пришлось ездить. Работа была очень интересная, были сложности. Приходилось много таскать. Склад мягкой декорации находился на улице, надо было перевозить. У нас были такие коляски, мы на них все перевозили.

Б. Г. Вспомните самый страшный случай на войне? Что больше всего врезалось Вам в память?

Н. Н. Однажды мы нарвались на немцев. Были в немецком городе. Мы подошли к дому, зашли в него, а немцы нас заметили, это было уже вечером в сумерках. Мы тоже их обнаружили. Нам пришлось уходить из этого дома. А уходить надо было по узкой улице. Там очень небольшая, узкая улица была. И немцы по нам шквальный огонь открыли, мы залегли. Пули чух чух над головой. Там была дорога и кювет, мы по нему и выползали. У нас был командир Маякин, (Г. Б. Маякин (Моякин) Алексей Степанович старший лейтенант, командир взвода пешей разведки 878 стрелкового полка. Его награды: https://pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_kartoteka1374292119/ ) он так поставил дело, что мы вернулись без потерь. Хоть языка не взяли, а все живые пришли. Вообще у нас во взводе убитых не было, только раненные. Страха было много, ситуации были разные, как говорят «Господь …». В этом отношении помогали командиры, хвалили всегда «Вот разведка!».

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

Действия взвода пешей разведки в феврале 1945 года