Букин Антон Дмитриевич

Я, Букин Антон Дмитриевич 14 января 19-го года рождения. По происхождению сибиряк в 39-ом году был призван в армию на срочную службу. До призыва я успел окончить восемь классов и поступить на работу в гараж Новосибирского аэропорта. Практически два года служил на Дальнем востоке в городе Уссурийск в 48-й легкотанковой бригаде. Бригада была большая – около 60-ти танков. Время было не простое. За несколько лет до нас в военном городке квартировалась какая-то пехотная часть. В одну из казарм проникли китайские диверсанты и убили 250 человек. Заниматься приходилось рядом с их могилой. Недавно отгремели бои на Хасане и Халхин-Голе. Бригада принимала участие в боевых действиях у озера Хасан и поэтому, практика и изучение танка проходило с изучением полученного опыта. Служба в такой бригаде меня устраивала. К тому же пригодилась моя гражданская специальность - электромеханик и водительские права. Я стал механиком-водителем танка. Надо сказать, что те два года службы - это не просто часть моей жизни. Проходя курс механика-водителя колесно-гусеничного танка БТ-7, я окунулся в конструкцию танка, его возможности, его необыкновенную мощь и скорость. Я его, что называется, полюбил в полном смысле этого слова. Когда я водил эту машину, мощнейшую боевую единицу, которая могла маневрировать и вести огонь было ощущение, что при встрече с противником, он не устоит.

До демобилизации оставалось полгода и я уже настроился ехать домой, когда пришел приказ командования перевести меня в ремонтно-восстановительный батальон. Когда перевели туда, сразу пришло сержантское звание, и я уже возглавлял небольшое подразделение, которое называлось там. «Подразделение по производству спецработ» - ремонт электрооборудования, сварка, всевозможные ремонты агрегатов. И хотя жизнь потекла не так, как мне бы хотелось, но было осознание, что я здесь нужен. Через полтора года военной жизни я считал себя, человеком, готовым стать защитником Родины. Вскоре меня и еще нескольких сержантов, которые по дисциплине и знаниям выделялись в лучшую сторону, собрали на курсы подготовки младших командиров. После их окончания мне присвоили звание техник-лейтенант. Это у же человек, который уже способен ответственно решать вопросы технического состояния танка и уметь его восстанавливать, если это потребуется.

В октябре 1941-го бригада, к тому времени переформированная в 117-й танковый полк, в составе 58-й танковой дивизии в срочном порядке была погружена в эшелоны. Через 15 дней мы уже разгружались под Москвой, в городе Клин. В составе 16-й армии мы пошли в наступление. Первые встречи с противником были довольно удачными. Потом нас передали в 30-ю армию. Начали отступать. Дивизия должна была нанести контрудар по противнику, который наступал на Москву. Все хорошо было подготовлено, однако, дивизия задачу свою не выполнила. Не учли рельеф местности. Мало того в конце ноября были открыты шлюзы, затопившие поймы части рек. Так вот получилось так, что дивизия выстроилась в боевых порядках, должна была нанести удар, а речки то в это время оказались с высокой водой. Танки БТ-7 страдали тем, что у них была гладкая гусеница. Они не могли подняться по гладкой замерзшей земле. Часть танков прорвалась, но многие осталось вот в этих речушках. Это было страшный удар по репутации дивизии. Командир дивизии, не выдержал. Я не знаю точно, но говорят, он застрелился. Дивизию расформировали, и на ее основе сделали бригаду. Только в апреле 1942-го нас вывели на переформировку. Получили танки Т-34 сталинградского завода.

- Как вас кормили?

- Пока были на Дальнем Востоке и до Москвы можно было кушать, и вкусно кушать, и полно кушать. Пока ехали не испытывали проблем с питанием, бывало правда не хватало времени получить свою порцию. Остановки были такая короткие. Только крикнут:«Получить питание», пока побежишь, пока получишь, а поезд уже тронулся. И потом в танке всегда что-то было, какие-то запасы. Одеты мы были по-человечески, понимаете, и валенки у нас были, и шубы - все у нас было. А вот пехота… Как ее кормили? Как ее одевали? Можно говорить, что это было издевательство.

- Наркомовские 100 грамм выдавали? Регулярно?

- Давали конечно, но я бы не сказал регулярно

Весной 1942 года бригада участвовала в наступлении на Харьков. Мы подошли почти в плотную к городу. Считали, что через день-два его возьмем. Надо сказать, что бои были серьезные и в бригаде к моменту немецкого контрудара оставалось 3-5 танков. Мы передали танки другим бригадам и отошли в тыл, а буквально на следующий день немцы перешли в контрнаступление и три армии оказались в окружении. Бригада без техники, на машинах в начале июля отправилась на формировку в Саратов. Когда немец вышел к Дону, нас погрузили на два эшелона и направили на фронт, на Сталинградскую эпопею.В районе станции Петров вал на эшелон зашел одиночный самолет-разведчик и сбросил две бомбы. Попал «удачно» - Одна бомба попала в паровоз, а вторая упала рядом с платформой, на которой стоял танк командир бригады. К несчастью командир бригады и командир танка находились на платформе и их убило. Что делать? Понятно, что сейчас прилетят их бомбардировщики и нас добьют. Решили разгружаться. А как это сделаешь в чистом поле? Спасло нас то, что дорога была проложена в скором порядке. Шпалы клались прямо на выровненный грунт. Так что высота платформ была не велика. Танки разворачивались и «спрыгивали» с платформ, а машины мы принимали практически на руки. Разгрузились довольно быстро и без потерь. Рассредоточились. Вскоре прилетело шесть или восемь немецких бомбардировщиков, но нас в степи не нашли.

Шли вдоль Волги и к концу августа вышли в район Сталинграда. Бригада вошла в состав 66 армии. За сентябрь и октябрь было три серьезные попытки пробиться к 62-й армии. В этих боях бригада практически полностью израсходовала весь свой боевой состав, т.е. танки. Почему так получилось? Во-первых сопротивление немцев было очень серьезным Во-вторых в этих боях была такая особенность. Стояла жара. Пыль от взрывов снарядов была такой плотной, что в двух метрах даже трудно человека различить. Механики-водители вели с открытым люком, но там местность изрезана балками и при такой видимости упасть в нее ничего не стоит. Мы, техники, по ночам эти танки ставили на гусеницы, вытаскивали их из балок, приводили в порядок. Столько времени прошло, а те бои остались в памяти своими жуткими потерями. Нас регулярно пополняли в том числе за счет танков разбитых соединений. Так что бригада оставалась на фронте практически до момента уничтожения Северной группировки 6-1 Армии Паулюса. Мы шли вдоль Волги к Тракторному заводу. До него бригада не дошла совсем чуть-чуть, потому что танков у нас не осталось. Нас вывели из боев и отправили на формировку. Там нас переформировали в 259-й отдельный танковый полк. Получили положенные нам по штату 36 танков, но не с завода, а из училища, с пробегом. Это была мука! Они изношенные, требовали постоянного ремонта. По железной дороге на перебросили в Елец, а оттуда своим ходом больше 200 километров в сторону до города Фатеж. Полк попал в распоряжение 70-й Армии Центрального фронта. Весна была поздняя и в марте еще стояли двадцатиградусные морозы. Дороги замело. Боеприпасов и продовольствия стало не хватать. Так вот делали большие волокуши, на которые грузили по нескольку тонн грузов и танками их доставляли в войска. Армия встала в оборону. Выстояли в Курской битве и погнали немца. Фронт наш Центральный переименовали в 1-й Белорусский фронт. В его составе дошли до нашей границы, с преодолением Днепра в районе города Золотоноша. В конечном итоге полк прошел до Варшавы. Там была оперативная пауза для подготовки войск. Танки мы получили новые, и в составе 8 гвардейской армии Пошли по территории Польши. Двигались по Польше быстрее, чем немец пер в начале войны. За день проходили по 35-40 километров. Возмужало командование, и главное исполнители – солдаты и офицеры, раз смогли с такой скоростью двигаться.

Полк выполнял задачи непосредственно поддержки пехоты. Это значит, что действие танкового полка целиком входило в общий план действий пехоты на том или ином участке боевых действий. Будет ли это прорыв, будет ли это оборона – все равно, танки среди пехоты. Мы не уходили в прорыв, как, допустим, танковые корпуса.

Подошли к Берлину. От Одера до города 90 километров. Бои были жестокие. Я не буду говорит о том, что там применяли прожектора. Большой роли они не сыграли. В дыму и пыли разрывов свет они давали слабый. Более того на нашем участке их вообще не оказалось. С трудом взяли Зееловские высоты. Это серьезная штука – подъемы в 30 градусов. Пехота могла пройти, а танки уже предел. Для того чтобы преодолеть эти высоты нужны были дороги, а по ним не пройти – немцы их обороняют. Тем не менее прорвали три полосы обороны и вышли к Берлину. Штурм Берлина занял шесть-семь дней. Берлин – не просто какая то точка. Это большая местность с каменными постройками, в которых сидели фаустники. Защиту от них мы не наваривали, хотя я думаю, что можно было бы заранее подготовиться и сделать фальшборта, которые защитили бы от поражения фаустпатроном.

До центра Берлина уже оставалось совсем не много где-то три километра, когда путь полку преградил канал. Он был не широкий, метров тридцать всего, но одетый в гранит, с отвесными берегами. Мостов через канал практически не осталось, но в нашем распоряжении остался Горбатый мост на Потсдамштрассе. Он был заминирован и пристрелян. Саперам удалось его разминировать. Но как его преодолеть? Мы обложили один танк дымовыми шашками. Мыслилось так, что немцы растеряются на несколько десятков секунд и дадут танку проскочить, а во-первых танк дымом прикроет атакующую пехоту. Так и получилось. Зажгли шашки далеко до моста. Дым шел такой, что ничего видно не было. Поскольку шашки лежали начиная с середины башни, то экипаж мог и вести машину и стрелять. Танк выскочил на площадь перед мостом и страшно дымя проскочил через мост. За дымом прошли пехотинцы. Вскоре Берлин пал. Я до сих пор помню, как я себя чувствовал: как будто – на седьмом небе. Прошел всю войну от начала до конца. Два раза ранен, два раза контужен. Тысячи раз мог бы быть убитым. Остался жив, здоров.

- К концу войны вы были заместителем командира полка по технической части. Какие в полку существовали технические подразделения, ремонтные подразделения, как они были оснащены?

- В начале войны ремонтно-эвакуационных средств не хватало, а те что были, были слабыми. Потом стало лучше. Появились летучки типа А и Б, которые могли делать и текущий и средний ремонт. Но вот тягачи приходилось делать из танков, снимая с них башни. Штатных тягачей во время войны не хватало. Использовали трактора, но у них был такой недостаток – ночью на максимальных оборотах у него раскалялась выхлопная труба и трактор превращался в отличную мишень.

Разумеется ремонтно-технические возможности в таких небольших подразделениях как танковый полк, были невелики – всего одна рота в сто человек. В период боевых действий в Берлине потери были очень большие. Честно говоря, за эти дни полк мог бы не дойти до финиша, до окончания боевых действий. Но по моей инициативе командир полка затребовал армейское усиление ремонтных подразделений. Армия выделила людей и технику и буквально за пару дней 15 танков были восстановлены. Работали круглосуточно на энтузиазме!

- Вы отремонтировали, снимая запчасти с других танков или запчасти поступали с заводов?

- И то, и другое.

Полк пришел к исходу боя боеспособным. Разумеется все были награждены. Я получил Орден Отечественной войны первой степени.