Родился в 1924 г. в Воронежской области. В РККА - с 1942 г. Окончил танковую школу в Горьком. В 1943-45 гг. - механик-водитель танка Т-34-85, 84-й отдельный танковый полк прорыва РГК. Награжден медалями "За отвагу", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг"., "За победу над Японией". Живет в Эстонии, в г.Кохтла-Ярве.
В 1945 г. - старший сержант, механик-водитель танка Т-34, 21 год.
И.Вершинин: - Илья Никифорович, где прошли ваши предвоенные годы?
И.Чесноков: - Я родился в 1924 году в сельской местности в Воронежской области. Наша деревня располагалась всего в семи километрах от Дона. Красивые были места. После окончания семилетки поступил в школу при машинно-тракторной станции (МТС) и учился там на тракториста. Потом ушел работать по специальности в колхоз. Наши маленькие колесные трактора были двух марок - "ХТЗ" и "Универсал". Вот на них я, значит, несколько лет и пахал на колхозных полях. Таким образом, еще в подростковом возрасте начиналась моя трудовая деятельность.
И.Вершинин: - В Воронежской области вас и застала война? Скажите, как все это начиналось?
И.Чесноков: - Война застала меня именно в семи километрах от Дона. Когда по радио объявили о нападении фашистов, я был еще совсем пацаном, так как было мне тогда всего шестнадцать лет. Я ведь 1924 года рождения! Потом нас оккупировали немцы и у Дона создалась фронтовая полоса. Нас выгнали их колхозов, и все мы разбежались куда-то вглубь, как говорится, кто куда: по домам, по лесам и т.д. Когда же в 1942 году нас освободили, я пошел добровольцем в Красную Армию.
И.Вершинин: - В танковую школу сразу попали? Как это случилось?
И.Чесноков: - Получилось это так. На третий день после призыва в армию нам выдали боевое оружие и на построении объявили, что все в связи с нехваткой живой силы направляются в действующие фронтовые части. Но при этом объявили: "Бывшие трактористы и шофера, выйти из строя!" А все дело в том, что тогда был приказ Сталина: направлять всех шоферов и трактористов в танковые школы (понятное дело: не хватало танкистов, многие погибли в начале войны), остальных же - на пополнение и непосредственно на передовую. Я вышел из строя, так как работал в деревне трактористом, и вскоре после этого был направлен в танковую школу.
И.Вершинин: - В какую именно танковую школу вас там направили? Рассажите поподробнее о том, как проходило ваше обучение.
И.Чесноков: - Я попал на курсы танкистов, которые располагались в так называемых гороховецких лагерях под городом Горьким. Обучали нас там как взаимозаменяемый экипаж. То есть, что именно это означало? После окончания танковой школы ты имел право быть не только каким-нибудь механиком-водителем или радистом, то есть чисто по полученной в школе специальности, но и если, к примеру, убивало какого-нибудь члена экипажа, ты его заменял. В том числе и командира танка. Экипаж танка Т-34, на которых мы обучались, состоял в то время из пяти человек: командира танка, командира орудия, заряжающего, механика-водителя и стрелка-радиста. Обучались только на тридцатьчетверках! Поначалу на старых танках, учебных Т-34, короткоствольных, с 76-миллиметровыми орудиями. Потом нас стали обучать на более совершенных машинах, только что пришедших с завода Т-34. На них стояли уже 85-миллиметровые пушки. Они были длинноствольными. Эти машины были очень хорошими, стреляли метко и далеко.
И.Вершинин: - А недостатки можете какие-то у этих танков отметить?
И.Чесноков: - Какие в данном случае могут быть недостатки? Такая мощь была в наших руках. Танк был очень хорошим, очень компактным и маневренным. Да и комфортным на все сто процентов. Зимой, когда ударяли крепкие морозы, мы не мерзли, моторы нас всегда отогревали.
И.Вершинин: - Где формировался ваш экипаж?
И.Чесноков: - Прямо в танковой школе.
И.Вершинин: - На фронт вы попали, таким образом, сразу после окончания этих танковых курсов?
И.Чесноков: - Попал, но постоянно на линии фронта не находился. Воевал, короче говоря, в составе нашего 84-го отдельного танкового полка прорыва Резервного Главного Командования (РГК), в который меня направили, эпизодически, провел, так сказать, всего несколько боев. Видно, наш полк прорыва берегли для более крупных операций. Расскажу о своей фронтовой жизни по порядку. Сразу после окончания танковой школы в Горьком я отправился с другими членами экипажа в Москву за получением броневика (так получилось, что посадили меня поначалу не на Т-34, а на бронемашину), а оттуда - под Тулу. Но там наш танк подбили. После этого меня направили на какие-то курсы переподготовки, а оттуда - в так называемый резерв Сталина. Второй раз я попал на передовую в районе села Рогатовка в Курской области. Меня там контузило. Потом опять к чему-то очень долго готовились.
В конце апреля 1945 года нас снова отправили в город Горький. Там мы получили новые танки, хорошенько отстрелялись и отправились на Запад. И тут, как только мы прибыли на место, к нашей великой радости, объявили об окончании войны. Радость, конечно, от победы была огромной! После этого мы около недели простояли на станции Петушки под Москвой. Там мы развернулись и отправились на Дальний Восток. Путь наш проходил через города Горький, Байкал, Читу. Остановились мы в Монголии, в пяти километрах от города Чойболсан.
Как потом оказалось, нас привезли сюда на войну с Японией. Когда оглядываешься на те дни, удивляешься, как все было заранее и четко спланировано. Конечно, все это тщательным образом скрывалось, секретность тогда была очень большая. Наши танки были замаскированы и закапонированы на пригорке около речки Керулен. В такой секретности мы пробыли все лето, с конца мая по 7 августа 1945 года. Все это время ввиду секретности нас подвергали серьезным ограничениям.
И.Вершинин: - А именно какими были эти ограничения?
И.Чесноков: - Не разрешалось писать домой никаких писем, не проводилось никаких строевых занятий. Только и делали, что стояли и не пойми чего ожидали. Кормили, правда, нас очень хорошо. Собственно говоря, наш полк вообще был секретным, так как создавался исключительно для того, чтобы использоваться на главных фронтовых направлениях. Другое дело, что нам выполнять это основное свое предназначение редко приходилось. Теперь - в продолжение разговора о секретности. Дело доходило до того, что я не мог даже в танковой форме сфотографироваться. Один раз только каким-то путем удалось сделать снимок в танковой ширме у танка, скрытно... Сейчас где-то затерялась эта фотография.
И.Вершинин: - Вернемся к вашей переброске в Монголию. Что было после 7 августа 1945 года?
И.Чесноков: - А потом в нашей жизни вдруг начались большие ночные переброски, и таким путем мы добрались почти до самой Маньчжурской границы. Ранним утром на рассвете, когда мы находились уже в 12 километрах от границы, к нам поступил приказ замаскировать и закапонировать танки в степи. Но приказ был выполнен лишь частично из-за нашей лени: кто-то полностью замаскировал технику, кто-то наполовину.
И вдруг через какое-то время нам на построении командир полка объявил: "Наш 84-й отдельный танковый полк прорыва завтра в 8.00 идет прорывать оборону японцев". Нас не только эта новость сильно ошеломила. Дело в том, что из-за секретности мы не видели никаких старших офицеров - только своих командира роты и командиров взводов.
После этого построения нам разрешили написать домой письма, что мы сделали с большой охотой, так как все лето письма писать нам запрещали. Даже подошли машины с полевой почтой. А потом началась подготовка к завтрашнему наступлению. Подошли хозяйственные машины с НЗ, которым мы тотчас заправили наши танки. Потом нас хорошенько покормили и приказали отдыхать. Но мы, конечно, почти всю ночь не спали, волновались перед боем, готовились, набирались побольше сил.
И.Вершинин: - Ну а как началось ваше наступление, помните?
И.Чесноков: - Этот эпизод мне отлично запомнился. В 8 часов по условленному сигналу - красной ракете - мы на своих танках поехали прорывать оборону японцев. Перед этим для бодрости духа каждому из нас выдали по 150 граммов спирта. Гул стоял невероятный! За весь день мы проехали более 350 километров, вплотную подошли к Большому Хинганскому хребту, прорвали там оборону. Потом двинулись дальше, в составе Забайкальского фронта брали в основном большие города: Танань, Хайлун, Харбин, Мукден. В одном городе под названием, кажется, Кайтунь, наш танковый полк получил новый приказ: отрезать со стороны Желтого моря Ляодунский полуостров, занять порт и отрезать там отход японцев, то есть, лишить их возможности погрузиться на корабли и удрать от нас. На какой-то станции мы погрузили на платформы наши танки, предварительно замаскировав их брезентовыми покрытиями, поставили охрану, в том числе почему-то из китайцев. И отправились дальше в путь. Сбоку на всякий случай подложили шпалы: чтобы в случае чего прямо с платформ развернуть танки и бросить прямо в бой. Таким образом, у нас были просчитаны все ходы наперед. Мы удачно разгрузились в порту, но действовать на этом направлении не пришлось... Через два дня после этого, 2-го сентября 1945 года, объявили об окончании войны с Японией. Был тогда подписан акт о капитуляции.
И.Вершинин: - Возвращаясь к войне с Японией: противник сопротивлялся?
И.Чесноков: - Откровенно говоря, нет, противник находился в очень подавленном состоянии. Когда ночью мы прорывали оборону, он в панике бежал. Японцы и не рассчитывали на нас, думая, что мы слабые. Наши возможности они явно недооценивали. Единственным серьезным укреплением, которое встретилось на нашем пути, было Хайларское. Дальше никаких укреплений не было, одна безводная пустыня, затем - болотистая местность в Маньчжурии и, естественно, знаменитый Хинганский хребет. Главной ошибкой японцев было следующее. Они были убеждены, что наша пехота будет штурмовать их позиции без танков. И в таком случае мы бы, конечно, эти укрепления бы не прошли. А танки быстро их укрепления сравняли с землей. Причем, что само интересное, наш полк, состоявший из 35 танков, не понес ни одной потери.
И.Вершинин: - Окончание Второй мировой войны 2-го сентября отмечали?
И.Чесноков: - Праздновали очень широко, радовались, ликовали. Нам еще потом показывали окопы китайцев, с которых они стреляли по японским войскам, их танки показывали.
И.Вершинин: - Поговорим за технические и всякие мелочные дела. У меня такой к вам вопрос: поломки техники часто случались у вас?
И.Чесноков: - Редко. Поломки, конечно, бывали, но вопрос оперативно решался прямо на месте. У меня был такой случай: отказал правый мотор. Я тут же сообщил об этом по радио. Сразу же после этого в полку собралась "летучка", приняли решение, а на следующий день уже заменили мотор. Дня через четыре мы догнали свой полк.
И.Вершинин: - А вообще состояние техники у вас как, проверялось перед выходом на задание?
И.Чесноков: - В обязательном порядке. Да и не только перед выходом, а все свободное время. Проверяли все, в том числе заправку, смазывали ходовую часть, натягивали гусеницу, если она ослабевала. У нас весь экипаж, все до одного, кроме, наверное, только офицера, чистили и приводили в боевое состояние машину.
И.Вершинин: - Каким было личное оружие у танкистов?
И.Чесноков: - На экипаж выдавались всего один пистолет и один автомат. Но это все принадлежало офицеру. Нашим же оружием было два пулемета. Если возникала какая-то опасность, нужно было только нажать на рычаг и открыть по немцам огонь. Если же танк подбивало, на этот случай у нас были предусмотрены гранаты.
И.Вершинин: - А если вообще говорить за войну: много ваш экипаж израсходовал боезапаса?
И. Чесноков: - Нашим экипажем его расходовалось не так уж и много. Когда под Курском наш танк подбили и меня, к тому же, контузило, я не помню, сколько мы израсходовали своего боезапаса. Ведь как идет танковое наступление? Танки идут вперед, стреляют по немецким позициям без разбору и никто, естественно, боеприпасы не считает. Не до этого! Позади нас двигается пехота. Да и на танке всегда сидит группа десантников-автоматчиков. А вот если говорить о войне с Японией, там ситуация была совсем иная. Танки наши были новыми и первоклассными, они шли вперед, стреляли, просто не давая опомниться японцам. Но я в тот момент находился на танке командира роты, который не сделал ни единого выстрела, все снаряды и патроны были на месте. Видимо, просто не успел, другие стреляли.
И.Вершинин: - Ездили, как правило, с открытыми или закрытыми люками?
И.Чесноков: - Ездили всегда с открытыми люками, так как во время езды люк в любой момент могло заклинить. Но открытым был, конечно, нижний люк, через который, в случае чего, можно было в любой момент выпозти. Верхние же люки, как правило, всегда оставались закрытыми.
И.Вершинин: - Вас часто на фронте награждали?
И.Чесноков: - Не знаю, как с этим делом было в других частях, но в нашем полку танкисты имели очень мало наград. У меня, например, была всего лишь медаль "За отвагу", у некоторых, что было редким исключением, имелись ордена Красной Звезды. А так в основном у каждого была либо медаль "За отвагу", либо, что чаще встречалось - медаль "За боевые заслуги". Когда 7 ноября 1945 года, в годовщину Октябрьской Революции, в нашем полку было торжественное построение, у нас имели большие награды, то есть ордена, всего несколько человек.
И.Вершинин: - Как складывались отношения солдат в вашем полку?
И.Чесноков: - В полку и в экипаже отношение было братское, никаких столкновений не было. Тебя пальцем никто не мог тронуть. Поэтому я и удивляюсь сегодняшней армии. У меня личный пример перед глазами. Мой сын служил в стройбате в Калининградской области. И что же? Мы отправляли в армию человека, а пришел зверь какой-то. А у нас с этим делом было очень хорошо.
И.Вершинин: - Как обстояли дела с обмундированием танкистов?
И.Чесноков: - На фронте нас плохо одевали. Только шинели нас согревали, да и те не были в полном порядке. Ко мне, правда, после окончания танковой школы попала хорошая английская шинель. Но я не стал ее носить, отдал своему командиру.
И.Вершинин: - С питанием как было в части?
И.Чесноков: - Нас, танкистов, кормили очень хорошо. Особенно качественным было питание в Монголии. Ведь рядом находилась скотобойня, откуда к нам в часть регулярно поставлялось мясо.
И.Вершинин: - Что можете сказать об особистах?
И.Чесноков: - Они были и в нашем полку, но мы относились к ним нормально: такая у них, видно, служба.
И.Вершинин - Спасибо, Илья Никифорович, за интересную беседу!
| Интервью и лит.обработка: | И. Вершинин |
